Николай ИЛЬИН

2005 г.

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Николай Ильин

Этика и метафизика национализма в трудах Н.Г.Дебольского

(1842-1918)

Николай Петрович Ильин.
Фотография Юрия Паршинцев. 2011 год.

Переход к главам: | 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 |

7.

Читатель, несомненно, уже заметил, что это целое называется у Дебольского в одних случаях нацией, народом, народным союзом, в других - началом народности или национальности, а порою - и просто государством. В этом, однако, нет произвола или неопределенности; здесь отражается многоплановый или, точнее, многоуровневый характер самого целого (сложного неделимого). Если выстроить цепочку понятий: государство, нация, народность, - то движение по этой цепочке задаёт переход от внешнего к внутреннему, от формы к содержанию, от явления к сущности. Поэтому определяющее значение имеет начало народности как синоним национального духа; нет подлинного государства и подлинной нации без лежащего в их основе, раскрывающегося в национально-государственном единстве народного духа. И как всякий метафизический фактор, национальный дух определяет не только эмпирическую реальность государства и нации, но и тот идеал, к которому они должны стремиться: "пределом культурного развития должно считаться такое состояние народа, при котором его государственный союз будет спаян не насилием, а духовными узами народности, или национальности"[79].

Таким образом, именно понятие народности, или национального духа, является ключевым метафизическим понятием как социальной философии, так и философии истории. Правильное применение этого понятия требует философских приемов, которыми не владеет т.н. "социология" (возникшая на почве философского позитивизма), вообще слепая к национальному духу; не владеет ими и т.н. "историософия", для которой нации - это лишённые собственной духовности "инструменты" Бога. Характерно, что "историософия" охотно заменяет понятие "национального духа" понятием "национальной идеи", в которой указано "назначение" нации, то есть объясняется, "зачем нужна Россия", словно речь идёт о топоре или коробке спичек... Как уже отмечалось, понятие национального духа не исключает представление о национальном идеале, без которого нет полноценного национального самосознания; но идеал - это не броский лозунг и не "спасительная" фраза, а целостный образ достойного национального существования. В этом смысле понятие "национального идеала" совпадает с понятием духовного типа, за который должен бороться каждый народ. Но опознать этот духовный тип можно только путем познания проявлений национального духа, который в них себя раскрывает, но не исчерпывает. Национальный дух не покрывается никакой "идеей" и даже совокупностью идей; он всегда может раскрыть новые, ещё неизвестные потенции.

Означает ли это, что о национальном духе нельзя сказать ничего конкретного? - Конечно, нет; нельзя только претендовать на его догматическое "определение". Самый верный путь, по которому и идёт Дебольский, заключается в том, чтобы установить основные способы раскрытия национального духа, или начала народности; познать народность, познавая "те внешние проявления, в которых обнаруживается сила её самосохранения"[80].

Дебольский выделяет четыре основных проявления народного духа: в породе, или в этнографическом единстве; в языке, или в лингвистическом единстве; в религии, или в конфессиональном единстве, в государстве, или в политическом единстве. Рассмотрим их более подробно.

Уже отмечалось, что Дебольский принципиально отвергал отождествление национального и этнического, или народа и породы. Последняя является категорией не социальной, а биологической, и указывает, строго говоря, не на то, что создается национальным духом, а на то, что ему дано в качестве материала, субстрата творчества. Оценивая эту данность, необходимо, прежде всего, признать два одинаково важные факта.

Во-первых, национальное единство не означает непременно единства племенного или расового, единство народа не есть единство породы: "люди заведомо различных пород сознают себя одним народом, а люди заведомо одной и той же породы сознают себя различными народами"[81]. И это - не "иллюзия самосознания", а отражение реального положения дел: "в состав всех великих народностей Европы вошли племена, весьма различные по происхождению, так что говорить о какой-нибудь французской или немецкой или русской породе нет никакого основания"; "между многими французами и итальянцами, с одной стороны, и немцами, с другой, более родства по происхождению, чем между коренными немцами и онемеченными славянами и литовцами, составляющими значительную часть населения Германии и называющими себя немцами. С другой стороны, между немцами славянского происхождения и русскими того же происхождения более родства по породе, чем между последними и обруселыми финнами и татарами, составляющими значительную часть русского народа... Поэтому отождествлять начало народности с расовым или племенным началом можно лишь под условием натяжки или грубого непонимания дела"[82].

Но это лишь один аспект проблемы. Другой же заключается в том, что "хотя сила духовного сближения может преодолеть различие породы, чем это различие более, тем и преодоление его труднее, а при известной степени оно становится, по-видимому, и вовсе непреодолимо. Есть такая мера физической разницы, которая, как можно судить, всегда будет отчуждать людей между собою, например, различие между белым и чёрным человеком"[83]. Следовательно, "хотя народный дух может поглотить и слить в себе различные породы, но далеко не безразлично, над каким расовым материалом произведена эта работа объединения"[84]. Нация отнюдь не случайно вырастает из племени или группы племен, близких с точки зрения породы, или расы. Весь опыт истории народов учит, что "сила самосохранения народности, при прочих равных условиях, тем более, чем упорнее хранит она свой этнический тип"[85]. Везде и всегда может быть опознана "господствующая в данной народности порода" и если она "не получит решительного перевеса над теми породами, с которыми она смешивается, или если, в результате такого смешения, не получится единый устойчивый этнический тип, то не может быть надлежащей устойчивости и в единстве народности".

В силу сказанного трезвая оценка своего этнического субстрата имеет важное значение для самосохранения нации. По отношению к русскому народу, в основе которого лежит славянский этнический тип, суждения Дебольского звучат достаточно нелицеприятно. Он отмечает, что "и германские, и славянские народности представляют собою смешение арийской крови с инородною, но примесь инородной крови в славянах больше"[8б]. При этом качество такой примеси у славян ниже: германцы смешивались в основном со славянскими и кельтскими аборигенами или "с населением, уже облагороженным примесью арийской крови", тогда как у славян, составивших русскую нацию, происходило интенсивное смешение с неарийскими, тюркскими и угрофинскими этническими элементами. Признав это как факт нашего исторического прошлого, нельзя, однако, возводить этот факт в норму; и особенно - возводить в норму "то самое свойство русского народа, которое так восхищает наших сентиментальных народников: отсутствие в нём аристократического презрения к низшим породам, предохраняющего высшую породу от понижения ее типа через скрещивание с ними"[87]. Помня, что национальное единство - нечто существенно более ёмкое, чем единство племенное, мы должны помнить и о том, что "степень слияния различных расовых и культурных элементов в составе единой народности" имеет свои пределы.

Изложенный сейчас взгляд Дебольского на соотношение народа и породы (взгляд с точки зрения целого) важно понимать в связи с его взглядом на соотношение "духа и "крови" в личности человека. Национальность человека не задается его этнической принадлежностью; национальность - это категория духа, а конкретнее, категория нравственного самоопределения личности. Поэтому истинно русским человеком может быть этнический немец (германец), грузин, татарин, еврей или, если угодно, негр. Но чем сильнее отличаются этнические корни человека от основного этнического типа, характерного для данной нации, тем больше духовных усилий потребует его национальное самоопределение, тем труднее ему будет стать русским на деле. Тем самым, однако, и проверяется духовная сила личности, её способность стать выше этнического "предопределения"; здесь вполне уместно вспомнить пушкинское: "сей тяжкий млат, дробя стекло, куёт булат". Люди духовно слабые не выдержат и отступят, да ещё с проклятиями в адрес тех, кто не оценил их намерения "быть русскими" ³⁰. Напротив, люди духовно сильные проявят здесь именно те качества, которые определяют подлинное (а не номинальное) достоинство личности. Конечно, духовная сила личности не беспредельна; потому крайне редко человек с совсем инородными этническими корнями становится вполне русским по своему нравственному характеру; значительно чаще он закладывает основу того, чтобы русскими стали его дети и внуки.

Подводя итог, можно сказать: самосохранение нации предполагает наличие основного этнического типа, достаточно стабильный "удельный вес" основного племени (в России - великорусского); допускает весьма широкое этническое разнообразие, даже выходящее за пределы одной расы; не исключает, - но только на уровне личностном - присутствие в составе нации людей с какими угодно этническими корнями. И, прежде всего, надо помнить: вопрос о национальности человека - это вопрос о его духовно - нравственном состоянии. Именно этот вопрос является главным для идеологии национализма.

Неудивительно поэтому, что, переходя к проблеме лингвистического единства нации, Дебольский подчеркивает: "язык во многих отношениях служит лучшим признаком народности, чем порода, так как с языком связано понятие духовного общения, и потому одноязычие более связывает людей по духу, нежели общность происхождения"[88]. Но и это положение нельзя абсолютизировать. Так, "евреи весьма легко принимают языки тех народов, в среде которых они живут, но при этом обыкновенно сохраняют от них такую степень духовного отчуждения, что остаются в среде их особой народностью". "Одноязычие" не делает одним народом англичан и англоязычных северо-американцев, а разноязычие не даст повода "отрицать единство северо-американской народности, покуда её разноязычные части сознают себя членами одного великого целого". Другими словами, нельзя "превращать вопрос о языке в национальный вопрос" ³¹; "если иноязычник предъявляет национальные претензии, то он должен исторически доказать свою способность к самостоятельной государственной культуре"[89]. Но нельзя забывать и о другом - о том, что "сила самосохранения народности непременно проявляется в ассимилирующей силе её языка"[90]. Дебольский чётко устанавливает тот момент, который действительно имеет принципиальное значение: хотя в пределах одной нации допустимо существование различных языков, “но это разноязычие всегда должно сопровождаться единством языка образования”[91]. Двуязычие на уровне языка образования доказывает "духовное разъединение частей целого" и неспособность последнего к самосохранению; в условиях России можно знать и любить, какие угодно, языки, но только совершенное знание русского языка составляет обязательное требование к человеку образованному, со всеми вытекающими отсюда правами и преимуществами. Не случайно в своих предложениях по реформе школьного образования Дебольский настаивал, что только русский язык следует преподавать от начала и до конца школьного курса в обязательном порядке, оставляя основательное изучение других языков на личное усмотрение учащихся.

Вспомним теперь, что наряду с русским языком в числе обязательных предметов Дебольский называл еще один - закон Божий. Такое требование нельзя приписать каким-либо конъюнктурным соображениям; решительно отделяя начало народности от начала церковности, резко критикуя не только идею политической теократии (см. ниже), но и более умеренные концепции "христианской политики", Дебольский не снискал (и не искал) любви ни в среде "ортодоксов", ни в среде "новых христиан". Учитывая также и то, сколь острым остаётся вопрос о роли Православия в социально-политической жизни и по сей день, присмотримся более внимательно к этой стороне учения Н.Г.Дебольского.

Примечания:

30 Такова типичная логика рассуждений: "как я могу считать себя русским, если мне тычут моим еврейским /например/ происхождением". Но, во-первых, "тычут" далеко не все и далеко не лучшие; а во-вторых, если ты действительно совершаешь нравственный выбор, то обязан выдержать все испытания и несправедливости. Без испытаний мы имели бы, конечно, сплошь "нравственных" людей, а точнее, не имели бы их вообще.

31 В обострившейся ещё в XIX веке проблеме "украинского языка" этим грешили, как считает Дебольский, и малороссийские "самостийники", и русское правительство.

 

[79] ЖМНП, август 1909, стр. 352-353.

[80] "О высшем благе", с. 279.

[81] там же, с. 274.

[82] там же, с. 274-275.

[83] там же, с. 276.

[84] там же, с. 278.

[85] там же, с. 279.

[86] ЖМНП, июль-август 1906, стр. 141.

[87] там же, с. 143-144.

[88] "О высшем благе", с. 275.

[89] ЖМНП, август 1909, стр. 355.

[90] "О высшем благе", с. 279.

[91] там же, с. 280.

Перепечатывается из сборника "Русское самосознание" -  http://www.nationalism.org/

Переход к главам: | 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 |

Далее читайте:

Николай Ильи - страница философа.

Дебольский Николай Григорьевич (1842-1918), биографические материалы

Дебольский Н.Г. О начале народности.

Дебольский Н.Г. Начало национальностей в русском и немецком освещении.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС