Родственные проекты:
|
Мария Бок
Воспоминания о моем отце
П.А.Столыпине
Будущая Мария Петровна Бок,
а пока еще Матя Столыпина,
в обществе папы и мамы.
Бок М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине. Нью-Йорк, Издательство
им. Чехова, 1953.
Оглавление:
Предисловие H. С. Тимашева
Часть I.
Глава I.
Глава II.
Глава III.
Глава IV.
Глава V.
Глава VI.
Глава VII.
Глава VIII.
Глава IX.
Глава X.
Глава XI.
Глава XII.
Глава ХIII.
Глава XIV.
Глава XV.
Глава XVI.
Глава XVII.
Часть II.
Глава I.
Глава II.
Глава III.
Глава IV.
Глава V.
Глава VI.
Глава VII.
Глава VIII.
Глава IX.
Глава X.
Часть III.
Глава I.
Глава II.
Глава III.
Глава IV.
Глава V.
Глава VI.
Глава VII.
Глава VIII.
Глава IX.
Глава X.
Глава XI.
Глава XII.
Глава ХIII.
Глава XIV.
Глава XV.
Глава XVI.
Глава XVII.
Глава XVIII.
Глава XIX.
Глава XX.
Глава XXI.
Глава XXII.
Глава XXIII.
Глава XXIV.
Глава XXV.
Глава XXVI.
Глава XXVII.
Глава XXVIII.
Глава XXIX.
Глава XXX. [ Приезд Столыпина инкогнито в Штеттин.
Бегство Столыпина от императора Вильгельма в норвежские фьорды. Разговор двух
полицейских Либавы. ]
Глава XXXI. [ Поездка Бок в Петербург. Речь
Столыпина по поводу земельного законопроекта. ]
Глава XXXII. [ Торжества при германском дворе.
Лечение Наташи в Гессинге. ]
Глава XXXIII. [ Весна 1909 г. Назревание военного
конфликта с Германией и прибытие русских военных кораблей в Киль. Отношение
Столыпина к Курлову. ]
Глава XXXIV. [ Сложности с финансированием
строительства флота из-за ошибки морского ведомства. ]
Глава XXXV. [ Весна 1909 г. Вильгельм II говорит со
Столыпиным и дает о нем самый высокий отзыв. ]
Глава XXXVI. [ «Sylvester Nacht» в Берлина. Бок
встречает на вокзале императрицу Марию Федоровну. ]
Глава XXXVII. [ Наташа выздоровела после взрыва
полностью. - танцует на балах. Охрана Столыпина. ]
Глава XXXVIII. [ Впечатления Столыпина о
поездке по Сибири. Общение Бок с императором Вильгельмом ]
Глава XXXIX. [ Витте встает на колени перед
Столыпиным. Конфликт с вел. кн. Николаем Николаевичем. ]
Глава XL. [ Характер Александры Федоровны.
Разговор с императором: "...пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна
истерика императрицы" ]
Глава XLI. [ Убийство Столыпина ]
Глава XLII. [ Семья после смерти Столыпина. Изъятие
бумаг Столыпина. Памятник итальянского скульптора. ]
РОЛЬ П. А. СТОЛЫПИНА В РУССКОЙ ИСТОРИИ
История не творится произвольными деяниями «великих людей», как то думали в
доброе старое время. Но история не творится и какими-то безличными силами,
выражающимися в деяниях и настроениях масс, как то думали лет 50 назад. История
— это сплошная равнодействующая поступков множества личностей, каждая из коих
складывается в зависимости от общественных и культурных условий, в которых ей
довелось развиваться, и вкладывается в исторические события со своим удельным
весом, зависящим от персональных свойств и общественного положения.
Нет сомнений, что в истории России за первые годы 20-го века с исключительной
силой проступила личность П. А. Столыпина, которому посвящены мемуары его
старшей дочери М. П. Бок. Мемуары эти, однако, лишь в малой мере отражают
историческую роль Столыпина. Дочери его было всего 19 лет, когда он был назначен
сначала министром внутренних дел, а вскоре и председателем Совета министров.
Менее, чем через два года, она вышла замуж и вместе с мужем поселилась в
Берлине, где тот занимал пост русского морского атташе. О дальнейшем
развертывании деятельности отца она узнавала из переписки, из разговоров во
время не частых поездок на родину и общих источников осведомления.
{6} Но в исторических событиях отражается и личность тех, кому суждено выступить
на ее авансцене, и в этом отношении мемуары представляют ценный вклад в бедную,
сравнительно, сокровищницу материалов по истории России за годы, непосредственно
предшествовавшие ее крушению.
Из них читатель узнает о ближайших предках и родственниках П. А. Столыпина, о
его деятельности в качестве прогрессивного помещика, об его административном
опыте в качестве ковенского предводителя дворянства — в западном крае должность
эта замещалась не по выборам, а по назначению, ввиду преобладания среди
помещиков польского элемента, о развитии этого опыта на посту гродненского, а
потом саратовского губернатора, о его счастливой семейной жизни, о взглядах той
среды, в которой он вращался, на грозные события японской войны и революции 1905
года, взглядах часто наивных и односторонних, но покоившихся на столь же твердых
убеждениях, как и взгляды оппозиционеров и революционеров, а главное, об
основных чертах его личности, — его преданности долгу, бесстрашии, способности
отрешаться от рутины и искать выхода на новых путях и умении влиять на людей,
даже принадлежащих к другим лагерям.
Какова же была роль Столыпина в исторических событиях его времени? Он стоял у
кормила власти, когда с грозной силой проступил внутренний раскол, который
раздроблял Россию на непримиримые части и ослаблял ее. Раскол этот усугублялся
тем, что деятели того времени неправильно представляли себе его сущность. В то
время было принято противополагать друг другу «власть» и «общественность». Они,
действительно, уже в течение многих десятилетий противостояли друг другу, как
враги и, как это всегда бывает при затяжных конфликтах, утратили способность
видеть друг друга в действительном облике.
Власть видела в общественности разрушительную силу, общественность {7} видела во
власти силу косную, эгоистическую, эксплоататорскую.
Всякий успех власти толковался общественностью, как поражение общественности и
ее «дела»; всякий успех общественности повергал власть в смятение и негодование.
Но была и третья сила — народ. Общественность верила, что народ за нее и ее
идеалы. Власть также непоколебимо верила, что народ за нее, и что смута
вызывается лишь беспочвенной и безответственной агитацией, исходящей от
общественности. Последующие события показали, что неправы были обе стороны:
народ не был ни за власть, ни за общественность. Он чаще всего безмолвствовал,
тяготясь властью, налагавшей на него тяжелое бремя и неспособной удовлетворить
эти насущные нужды, но отнюдь не разделял идеалов общественности; до свободы,
демократии, социализма ему было мало дела. Как и большинство народов, русский
народ был погружен в тяжкую и повседневную борьбу за существование, оставлявшую
мало времени для раздумья; а для сознательного выбора между путями к лучшему
будущему ему еще не хватало знаний и опыта.
Итак, русское общество было разделено не на две, а на три части. Но этим дело не
ограничивалось. Общественность была единодушна только в ненависти к исторической
власти; «долой самодержавие» было единственным лозунгом, который она могла
выставить сообща. Дальше шли неодолимые разногласия. Общественность распадалась
на станы либералов и социалистов. Среди либералов, в широком смысле слова, были
сторонники конституционной монархии, парламентарной монархии, республики,
сторонники мягких и постепенных перемен в государственном и общественном строе,
но и сторонники радикальных реформ, проводимых по манию волшебной палочки.
Социалисты делились на народников и марксистов, а среди {8} последних уже
обозначился раскол между большевиками и меньшевиками. Значение этого раскола
тогда еще не было осознано. Теперь мы знаем, что ему суждено было сыграть
решающую роль; именно благодаря ему царское самодержавие, после краткой
интермедии конституционной монархии и еще более краткой интермедии — демократии,
сменилось коммунистической деспотией, перед которой старое самодержавие начинает
казаться царством свободы и справедливости.
Но и власть, которая со стороны казалась единой, таковой не была. Власть над
Россией в сущности принадлежала бюрократии, возглавленной монархом, который по
всей справедливости мог бы назвать себя «первым бюрократом Империи», а не ее
первым дворянином, как в свое время выразился император Николай I. Бюрократия
эта, как всякая бюрократия, была склонна к рутине, затяжке, обходу трудностей,
перенесению ответственности на высшие инстанции, непотизму. Больше всего она
боялась новых идей и людей, их провозглашавших и распространявших.
Но далеко не вся бюрократия была такова. Благодаря либеральному тону
преподавания в университетах, через которые, в большинстве, проходили ее высшие
представители, постоянному общению с Западом и наблюдениям, накоплявшимся при
службе «на местах», в ее рядах оказывалось немало лиц, настроенных иначе,
понимавших, что исторически сложившийся строй отходит в прошлое, и искренне
желавших его обновления на путях реформ.
К числу таких просвещенных бюрократов принадлежал П. А. Столыпин.
Выдвинулся он на первое, после императора, место в аппарате власти в
исключительных обстоятельствах. Неудачная русско-японская война, начатая без
достаточного повода, наглядно показала внутреннюю слабость бюрократии. Война
непосредственно перешла в {9} революцию 1905 г., которая чуть было не привела к
крушению государственного строя. Революция была отбита удачным маневром,
предложенным одним из самых одаренных и дальновидных представителей власти
графом С. Ю. Витте. Конституционная реформа, возвещенная указом 17-го октября
1905 года, разбила единодушие общественности и дала власти время перестроиться и
обновиться.
Назначенный тогда же председателем Совета министров, т. е. главой правительства,
Витте сделал попытку сближения между прогрессивными элементами бюрократии и
умеренными элементами общественности путем введения представителей последней в
правительство. Попытка эта не удалась — слишком глубока была пропасть, настолько
глубока, что представители общественности побоялись запачкать свои белые ризы,
сев за один стол с представителями традиционной власти. Потерпев поражение в
своем плане, Витте провел выборы в новые конституционные учреждения, но перед
самым их открытием был смещен со своего поста и заменен И. Л. Горемыкиным,
жившим идеями времен императора Николая I.
(см. о Витте - Граф В. Н. Коковцов «Из моего прошлого 1903-1919 г.г.«
ldn-knigi.narod.ru)
Во встрече правительства, подобранного новым премьером, в основном, по своему
образу и подобию, с Государственной Думой, отражавшей общественность в ее
многообразии и далеко не улегшемся возбуждении, явно отразился раскол в недрах
русского культурного верха. Ни о каком сотрудничестве не могло быть и речи.
Среди бюрократии пошли разговоры о том, что конституционный опыт не удался, что
нужно вернуться к самодержавию.
Верховной властью было принято, однако, другое решение. На пост председателя
Совета министров был назначен самый молодой из членов кабинета Горемыкина П. А.
Столыпин, который ярко выделился на {10} тусклом фоне своих коллег энергией,
неустрашимостью и красноречием, не уступавшим красноречию лучших ораторов
общественности. Почему было принято это решение, еще не вполне выяснено; как
видно из мемуаров, по этому поводу новому премьеру в сущности ничего не было
сказано.
Новый премьер прежде всего распустил первую Государственную Думу и одновременно
повторил попытку Витте — ввести в правительство представителей общественности.
Последовал новый отказ, и это несмотря на то, что со Столыпиным сговор был и
легче и надежнее, нежели с творцом русской конституции Витте. Велико было
разочарование Столыпина, который немедленно принял альтернативный план, который
можно выразить словами «успокоение и реформы», коренные реформы, способные
перестроить русское общество и подготовить то примирение между властью и
умеренными элементами общественности, без которого он не видел спасения. Тем
временем, полагал он, нужно было во что бы то ни стало удержать и укрепить новые
представительные учреждения, вопреки чаяниям влиятельных при дворе сил.
Свою бюрократическую карьеру Столыпин проделал не в центре, как большинство
министров того времени, а на местах. Он хорошо знал сельский быт и понимал, что
узел всех русских вопросов был там. В противоположность социалистическому плану
коллективизации земли и радикальному плану принудительного отчуждения
большинства помещичьих земель, Столыпин выдвинул либеральный, в точном смысле
слова, план упразднения сельской общины, устранения чересполосицы и поднятия
производительности земли на началах единоличного хозяйства. При этом он делал
«ставку на сильных», как он однажды выразился. Эти сильные крестьяне,
полноправные собственники земли {11} и равноправные с другими граждане, должны
были подвести под имперский строй ту крепкую общественную основу, которой, как
оказалось во время революции, у него не было. Этот план был не только намечен,
но и пущен в ход, в порядке чрезвычайного указа, через несколько лет
подтвержденного и развитого Государственной Думой.
Это была центральная реформа. Она должна была быть восполнена другими. Столыпин
высоко ценил земство и потому намечал распространить земские учреждения на
многие губернии, где они по разным причинам не действовали, и подвести под них
фундамент в виде волостного земства, на смену отживших свой век волостных
сходов. Местный суд, искаженный реакционными реформами императора Александра III,
должен был вернуться к своему первоначальному облику. Быстрыми шагами должно
было двинуться вперед народное образование, дабы зарыть ров между еще
безграмотным в большинстве народом и культурным верхом. Наконец, намечалось
введение, по германскому образцу, страхования в обязательном порядке рабочих от
болезней и несчастных случаев.
Если бы программа Столыпина была выполнена, то будущие историки назвали бы годы,
когда он стоял у кормила власти, второй эпохой великих реформ. Но выполнение
великого замысла удалось лишь частично, ибо он наткнулся на сопротивление и
слева и справа.
Сопротивление слева было явное и отчаянное. Та часть общественности, которая
поддалась культу революции, правильно видела в осуществлении замысла Столыпина
конец своим мечтаниям. В перестроенной по плану Столыпина России революция стала
бы невероятной.
Поэтому каждая мера Столыпина встречала резкое осуждение, как реакционная, или
явно недостаточная, или идущая в неверном направлении. Конечно, {12} оппозиция
слева не во всем была не права. Так, например, земельная реформа сильно выиграла
бы, если бы упразднение общины сопровождалось принудительным отчуждением земель,
арендуемых крестьянами. Но не в этом было дело, а в упомянутых выше последствиях
затяжного конфликта, в принципиальном отвержении общественностью всего, что
исходило от власти, в требовании безусловной сдачи. Так как оппозиция слева
владела Государственной Думой второго созыва, Столыпину пришлось, с сокрушением,
пойти на явное нарушение конституции: пресловутый указ 3-го июня 1907 года
изменил избирательный закон и создал в Думах III и IV созывов большинство, в
котором преобладали умеренные элементы общественности, плененные замыслом
Столыпина. С правовой точки зрения — это было произвольным актом; с точки зрения
политической — это было единственным способом сохранить представительные
учреждения: еще одна Дума типа Второй — и эти учреждения были бы закрыты,
конечно, не Столыпиным, а каким-либо новым премьером, смотрящим не вперед, а
назад.
Менее известно о сопротивлении Столыпину справа. Мемуары довольно подробно
отражают два эпизода из истории этого сопротивления, связанные со штатами
морского генерального штаба и с введением земства в шести губерниях западного
края. В обоих случаях правительство Столыпина попало в затруднительное
положение, потому что внесенные им законопроекты были отвергнуты правым
большинством Государственного Совета. В этом большинстве преобладали члены по
назначению государя, который систематически назначал в Совет лиц, враждебных
премьеру, как бы в ограждение своего авторитета против затемнения авторитетом
обаятельного и властного премьера. По вопросу о западном земстве Столыпину
удалось победить, но крайне сомнительным способом, который {13} он сам называл
«нажимом на конституцию». В этом не было надобности, так как мера не была
спешной и у премьера были хорошие шансы провести ее в течение следующей сессии.
Но в то время Столыпин уже начинал уставать и раздражаться из-за систематических
подкопов справа. Чтобы усилить свое положение, он стал усиленно выдвигать
узко-националистические планы. Уже указ о земстве в западном крае был частично
направлен против польских помещиков; к тому же ряду актов нужно отнести закон о
выделении Холмской губернии из варшавского генерал-губернаторства и законопроект
об отторжении от Финляндии ближайших к С. Петербургу округов. Основной замысел
как бы отступал на задний план, на первый выдвигались спорные меры, ради
умиротворения правой оппозиции.
Это не могло помочь. Ко времени своей трагической и безвременной кончины П. А.
Столыпин уже не пользовался доверием свыше. В бюрократических кругах открыто
говорили, что дни его премьерства сочтены...
После смерти Столыпина в императорской России не было больше премьера в
смысле подлинного главы правительства. Его пост перешел к честному и
благонамеренному, но бесцветному Коковцеву, потом к совсем уже дряхлому
Горемыкину, потом к презренному Штюрмеру. Несмотря на это, многие из дел
Столыпина продолжали развиваться как бы по инерции. Все новые и новые площади
земли уходили из тисков «мира» на новые пути хуторов и отрубов. Быстро двигалось
в гору народное образование. Осуществилась реформа местного суда; было введено
страхование рабочих. Россия крепла и собирала силы; ее экономическая мощь росла
не по дням, а по часам. Вырастала новая {14} интеллигенция, менее старой
склонная к культу революции, более трезвая и деловитая.
Но грянула война, которой, вероятно, не допустил бы Столыпин, будь он жив и у
власти, как не дал он разразиться войне на почве кризиса, вызванного аннексией
Боснии австро-венгерской монархией. Война 1914 года поставила ребром все, еще
далеко не разрешенные вопросы. Сговор между властью и общественностью становился
необходимым условием дальнейшего существования России. На этот раз
общественность была готова на сговор, но его не захотел монарх. «Министерство
общественного доверия», о котором мечтал еще Столыпин, было отвергнуто, и вместе
с ним новая программа реформ, выдвинутая так называемым прогрессивным блоком.
Столыпинский план спасения России путем сговора между властью и общественностью
опять не осуществился и поэтому не стало и России, не в смысле географического
пространства и биологического преемства поколений, а в смысле непрерывного
культурно-исторического потока, забившего тысячу лет назад в Новгороде и Киеве.
Могло ли быть иначе? Сторонники исторического детерминизма скажут, что замысел
Столыпина не только не осуществился, но и не мог осуществиться. Но тогда
логически приходится утверждать, что и планы общественности не только не
осуществились — не коммунистической же деспотии она хотела? — но и не могли
осуществиться, а также признать, как то и делают некоторые историки, что
единственный выход был известен Ленину...
Конечно, это не так. Из трудного положения, в котором находилась Россия начала
20-го века, было несколько выходов. Одним из них был план Столыпина, основанный
на сговоре власти с умеренной частью общественности и проведении насущных
реформ. За этот {15} план он боролся со всей свойственной ему энергией и в
сущности из-за него он и погиб. Как бы о нем ни думать, как бы ни расценивать
его план, одно несомненно: из всех лиц бывших, на русской политической сцене в
1906-1911 г.г., ни одно не сыграло столь яркой роли, как Столыпин. И потому с
интересом прочтутся мемуары его дочери.
Н. С. Тимашев
Электронная версия книги воспроизводится с сайта
http://ldn-knigi.lib.ru/
OCR Nina & Leon Dotan
ldnleon@yandex.ru
{00} - № страниц, редакционные примечания даны
курсивом.
Далее читайте:
Столыпин Петр
Аркадьевич (биографические материалы).
Россия
в первые годы XX века (хронологическая таблица).
Вадим Кожинов. Россия век XX (1901 - 1939).
Глава 3. Неправедный суд.
Программа реформ
П.А.Столыпина. Том 1. Документы и материалы. М.: «Российская политическая
энциклопедия», 2002
Программа реформ
П.А.Столыпина. Том 2. Документы и материалы. М.: «Российская политическая
энциклопедия», 2002
Столыпин П.А. Переписка. М. Росспэн,
2004.
Столыпин Аркадий Петрович.
Крохи правды в бочке лжи.
О книге В. Пикуля «У последней черты».
Столыпин П.А. Дайте
России покой!
Столыпин Аркадий Петрович.
Крохи правды в бочке лжи.
О книге В. Пикуля «У последней черты».
Платонов О.А. История русского народа в XX веке.
Том 1 глава 27
и глава 28.
Вадим Кожинов в кн. Россия век XX глава 3.
Ковальченко И.Д.
Столыпинская аграрная реформа.
(Мифы и реальность).
Анна Герт Столыпинская
утопия в контексте истории. Корнейчук Дмитрий.
Аграрные игры. - 15.03.2007
Тайна
убийства Столыпина (сборник документов)
Богров Дмитрий Григорьевич
(1887-1911). Из еврейской семьи, убийца Столыпина.
Богров В. Дм. Богров и убийство Столыпина. Разоблачение "действительных и
мнимых тайн. Берлин. Издательство "Стрела". Берлин. 1931.
Протокол допроса В.Г. Богрова, 9 августа
1917 г.
|
