А.К. Югов

--

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Югов А.К.

Пояснения к переводу

"Слова о полку Игореве"

Я воспринимаю "Слово о полку Игореве" со стороны его строения как поэму-ораторию, сказанную песноречием. Ритмическая поступь "Слова" - четкая, несомненная, явственно слышимая, если читать как следует, вслух. Но всяческие надсадные попытки вогнать "Слово" в метрическую колодку - хорея ли, ямба или, тем нелепее, гекзаметра - пора оставить: занятие праздное, а для истинного постижения поэтических красот памятника и его величия даже и вредное занятие.

То же самое надо сказать и о рифмованных перекладах. Рифмовать "Слово" - это значит умертвить его!

Я считал наисущественным - отыскать ритмический строй всей вещи в целом, а затем всеми средствами воспроизвести его и на языке "сего времени". "Ритм, - писал Маяковский, - это основная сила, основная энергия стиха".

Слово "песноречие" я услыхал в давние годы от одного сказателя былин. Это, в моем понимании, просторный белый стих, с разноместными ударениями, - иными словами, четко синтагмированное, ритмико-смысловое, напевное рассказывание.

О словаре перевода. Мой взгляд на "областное" и "архаичное" сильно отличается от все еще бытующего в литературных кругах. Тут я убежденный сторонник А. А. Шахматова, Ф. И. Буслаева и В. И. Чернышева. Уместно будет привести здесь замечательные по этому предмету высказывания Федора Ивановича Буслаева: "Мертвящее начало, заимствованное в готшедовскую грамматику из грамматики языков мертвых, останется в ней до тех пор, пока она (грамматика) не обратится к родному языку, как к живому слову, вечно юному и неистощимо богатому, в его видоизменениях исторических и местных... Пушкин дал пример обогащать современную речь всеми сокровищами родного языка, где бы они ни были, в церковнославянских книгах, в древнерусских памятниках или в просторечии". (Ф. И. Буслаев. Опыт исторической грамматики русского языка. М., 1958, стр. V и 21)

То, что иной блюститель литературного языка, воспитанный на взглядах Готшеда и Греча, осуждает как провинциализмы или архаизмы на самом-то деле есть бесценный, "великий жемчуг" всерусского слова. Народ сберег эти сокровища вне письменности. А мы - одни по робости, а другие по незнанию - все еще пренебрегаем этими богатствами!

И как здесь все шатко у "блюстителей" и "запретителей"! В дни Великой Отечественной слово "упредить" разве не перестало быть архаизмом: "Наши части, упредив противника..." А слово "надолбы"? Да ведь в том же самом значении, которое памятно всем со времен гитлеровского нашествия, употреблялось это слово и Древней Русью: "За надолбами отбилися", - сказано в Псковской летописи под 1562 годом.

Безупречный знаток русского языка, Иван Петрович Павлов говаривал: "И вам придется, сударь, быть биту!" Сравните из "Слова о полку Игореве": "потяту быть".

Я счел вполне дозволенным (особенно в поэтической речи) и в переводе на язык наших дней изредка пользоваться и усеченными, так сказать, прилагательными: ради сбережения ритма. Эта форма встречается от Пушкина до Маяковского.

Посчитал я допустимым в переводе оставить и "перед полки касожскими" вместо "перед полками". Пушкин не чурался этого древнерусского творительного падежа: "За дубовыми тесовыми вороты".

Древнерусские литературные памятники, даже и древнейшей поры, на современного читателя нередко производят впечатление языковой пестроты. Да не посчитается это и переводчику за некую "модернизацию". Кстати сказать, вот один из таких попреков, сделанный мне под покровом учености:

"Неожиданно наталкиваемся на междометие "Увы!": "Увы! - а нынче полки его: те - Рюриковы...", часто фигурирующее в русской романтической литературе XVIII - XIX веков. Конечно, нет ничего удивительного в том, что это слово попадается в переводе Гербеля, сделанном звонкими стихами и не претендующем на научность... но большое недоумение оно вызывает в тексте "Слова" Югова".

Так писала В. Л. Виноградова, старый филолог-русист, в сборнике "Слово о полку Игореве", изданном в 1950 году (стр. 447). Увы! - здесь недоумение надлежит, скорее, выражать мне! При чем тут Гербель с его "звонкими стихами"? При чем тут "романтическая литература XVIII - XIX веков"? Ведь стоило лишь не полениться - раскрыть "Материалы для словаря древнерусского языка" прямо на слове "увы", и В. Л. Виноградова сразу вспомнила бы (незнания я не имею права предполагать!) множество древних текстов - и XI, и XII, и XIV века, где встречается "увы". "Увы - восклицание, выражающее горе", как поясняет составитель "Материалов...", академик Срезневский.

Вот - XI века: "Увы видению..."; "Увы мне, яко увидех аз днесь". Вот - XII века: "Увы мне, яко отсюда прогоним есмь". А вот - XIV века: "Увы бо рече, колику тугу душа приемлет, разлучающися от тела".

Столь же лишены научного смысла замечания названной рецензентки, якобы и такие выражения перевода, как "праотцев древние войны" или "десятерицу вещих перстов", "чужды лексике оригинала". Я подчеркиваю слово "лексике", то есть, дескать, совокупности слов древнерусского оригинала "Слова о полку Игореве". Но где же и когда видели перевод памятника, отстоящего на 750 лет, с тем, чтобы слова и предложения перевода полностью входили в лексику той, давно минувшей эпохи? Подобным требованием обессмысливается самое понятие: перевод! Однако неверно и утверждение, что слова "праотцы" или "десятерица" выпадают из древнерусской лексики (несмотря на свою понятность и ныне). Вот несколько примеров, которые можно и дополнить: "Яко праотеч твой" - XI век; "О почивших в вере праотцих" - XII век; "А рубеж дати ти старый, како было при деде твоем и при праотце Ярославе" (из договора 1307 года). И почему бы выражение "Помняшеть бо, рече, и первых времен усобице" не перевести: "Памятовал Боян и праотцев древние войны"? Слово "усобицы" применялось и в смысле внешних войн: "Створиши же межи собою клятву Русь и Ляхове: аще по сем коли будет межи ими усобица..." (Ипатьевская летопись, 1229). Да и Редедя, о котором среди этих "усобиц" говорится в "Слове", тоже был касожским, а не русским князем. "Праотцев войны" еще и потому здесь особенно уместно, что и сам Игорь именуется "внук Олегов". Да и Боян, "Велеса внук", был песнетворцем как раз дедов и прадедов Игоря.

Теперь - насчет слова "десятерица". В свое время был сделан и тот попрек (Н. К. Гудзием), что, дескать, этого рода числительные не допускают при себе дополнения, нельзя, мол, сказать: "десятерицу вещих перстов". И это - неверно! Вот примеры: "Четверица мученик" ("Минея", XI век); "четырем четверицом воинов" (XII век); "двоица быков"; "любовь и истина образуют двоицу премудрости" (Даль). Отсюда ясно, что и слово "десятерица" может быть применено с дополнением и не выпадает ни из лексики древнерусской, ни из современного русского языка, создавая при этом в переводе "веяние" древности!..

Однако наибольшее недоумение вызывает у меня полная неподготовленность упомянутой рецензентки к суждению о ритмической стороне моего перевода, а также и применение ею всерьез чисто обывательского, наивного "термина", с позволения сказать: "ступенчатые стихи", - "Ступенчатые стихи типа стихов Маяковского". Что это еще за "ступенчатые стихи"? Таковых русская поэзия и стиховедение не знают. Пора бы уж понять, что Маяковский прибегает к пространственному, к типографскому, так сказать, приему исключительно ради того, чтобы наглядно выразить реальные, на самом деле существующие в стихе ритмико-смысловые "микроединицы"! Он тончайшим образом синтагмирует поток стиха. Только и всего. Отсюда - пресловутые "ступеньки". Маяковский писал, что, если бы Пушкин жил в наши дни, он располагал бы свои стихи по этому же способу.

Синтагмическое членение существует в любом речевом потоке, будет ли это стих, проза или обыкновенная живая речь. Особенно поддается такому членению хорошая ораторская речь. Попутно замечу, что еще в "Предисловии" к своему переводу "Слова", изданному в 1945 году, я определял "Слово" как "поэму-ораторию". И это определение весьма и весьма поможет каждому, кто захотел бы правильно читать "Слово", постигнуть его ритмико-мелодический "ключ", услыхать, как звучало "Слово" в сознании его творца: ибо у каждого истинного поэта написанное им - вперед звучит. Уловить поток ритмико-смысловых микроединиц (синтагм) в его целостности - это и означает найти "ключ" к подлинному звучанию "Слова". И, судя по заключению такого авторитета поэзии и стиховедения, каким является Николай Николаевич Асеев, мне это удалось. Вот что писал он по этому поводу в своей статье "Глагол времен", напечатанной в журнале "Огонек", в 21-м выпуске за 1946 год:

"...Во всех известных нам переводах "Слова" не давалось читателю никакого ключа к поэтической структуре подлинника; в стихотворных же - искажался ритмический, а значит, по нашему глубочайшему убеждению, и интонационально-смысловой оттенок содержания памятника. А. К. Югов удачно избежал этих весьма существенных недостатков воспроизведения древнейшего памятника нашей поэзии, разбив текст на интонационно-смысловые отрезки - строки, ясно чувствуемые при внимательном чтении голосом. Этим воссоздается дыхание вещи, ее естественное звучание... Вещь в целом становится, действительно, поэмой, поэтическим произведением, искусно сотканным из величественных образов, лирических отступлений и горячей, взволнованной речи автора".

Так вот, оказывается, как оборачиваются эти стихи.-"ступеньки"! Здесь уместно будет вспомнить, что еще в своем давнем исследовании "Архаизмы в поэтике Маяковского", напечатанном в январском выпуске "Литературного творчества" за 1946 год, я принужден был неотвратимостью сопоставлений прийти к такому выводу: "Я думаю, что не Уитмен, а "Слово о полку Игореве" было образцом для больших лирико-эпических симфоний Маяковского" (стр. 72). Конкретно же я указывал на удивительное сходство между "Словом" и поэмою-ораториею Маяковского "Война и мир", - сходство не только в построении обеих поэм, но и в ритме:

"Перебивка поэмы лирико-патетическими возгласами, глубокие заходы в прошлое и, наконец, апофеоз конца, пришедший на смену чрезвычайно мрачным картинам, - все это роднит "Слово о полку Игореве" и "Войну и мир" Маяковского. Это должен будет отметить каждый, прочтя то и другое подряд, непременно вслух, и сопоставляя как ритм, так и композицию" (там же, стр. 72).

Возвращаясь к вопросу, в какой степени удалось мне в переводе, воспроизвести ритм подлинника, нельзя не добавить, что и названная мною выше слововедка, в конце концов, не могла мииовать вывода, что Югову удалось-таки найти ритм, "близкий к размеру подлинника". Цитирую:

"Слово" у Югова делится на смысловые абзацы разной величины (от 10 до 20 строк). Ритм белых стихов, близкий к размеру подлинника, часто прерывается ступенчатыми стихами типа стихов Маяковского".

Особое внимание уделял я сохранению звукописи, эйфонии, внутреннего благозвучия, или "оркестровки", так сказать, каждой отдельной строки. Внимательный читатель это, конечно, заметит. Но если при переводе приходилось неотвратимо жертвовать в какой-либо строке определяющими ее звуковой "хребет" гласными или согласными, то я в таком случае старался в той же строфе восполнить потерю, используя бездонные глубины русской синонимики. Таким образом, совокупность ближайших, соседствующих строк сохраняла тот же звуковой рисунок.

Не знаю, стоит ли всерьез оговаривать, что сохранение в переводе на современный язык словопорядка древнего текста во что бы то ни стало есть стремление тщетное да и губительное! Перестановки, инверсии - неотъемлемое право и средство в переводческом искусстве: лишь бы - законно, обоснованно и - на пользу!

Изредка вводил я и пояснительно-ритмизирующие слова, опять-таки осторожно и памятуя о целом...

...Вот, пожалуй, и все, о чем необходимым считал я предуведомить читателя касательно установок, принципов моего перевода.

А теперь перейдем к пояснению некоторых отдельных мест.

| 01 | 02 | 03 | 04 | 05 | 06 | 07 | 08 | 09 | 10 |

Далее читайте:

Югов Алексей Кузьмич (1902-1979), писатель.

Слово о полку Игореве.

Слово о полку Игореве Древнерусский текст;

Слово о полку Игореве Современный текст (с комментариями);

Слово о полку Игореве Стихотворный вариант.

Лихачев Д.С. Великое наследие (Классические произведения литературы Древней Руси) М., Современник, 1980.

Никитин  А.Л. Слово о полку Игореве. Тексты. События. Люди. М., 1998.

Югов А.К. О "Золотом слове".

Решилов Леонид. Перечитаем «Слово» (или еще раз о том, «откуда пошла есть Руская земля»)

Ткаченко Петр. В поисках града Тмутаракани

Рыжов Валерий Князь Игорь и Кончак. Происхождение и судьба героев "Слова о полку Игореве"

Рыжов Валерий Географические объекты былин и "Слова..."

Валерий Темнухин. Проблема стихотворного переложения и современного издания «Слова о полку Игореве».

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС