Ситуация в России и Речи Посполитой была схожа не только династическим кризисом. Дворяне — основная вооруженная сила обоих государств, требовали увеличения жалования, наделения поместьями. Крестьяне попадали в еще большую кабалу к своим господам. Усиление крепостной зависимости привело к бунтам и бегству крестьян на окраины, где они пополняли ряды казаков. Бурное распространение казачества очень скоро стало государственной проблемой как в России, так и в Польско-Литовском государстве.

Время перемен вывело на историческую сцену огромное число безвестных прежде людей, которые в одночасье стали вершителями чужих судеб. К счастью, сегодня мы можем судить о тех смутных временах, не только исследуя грамоты и деловую переписку. Голоса современников донеслись до нас в разнообразных повествованиях как соотечественников, так и иноземцев: поляков, французов, голландцев, немцев.

И все же произведение, которое мы представляем на суд читателя, выделяется из их числа. Это мемуары польского ротмистра Николая (Миколая) Мархоцкого под названием «История Московской войны». О личности автора известно немногое. Родился он около 1570 г. , вероятно, в небогатой дворянской семье, проживавшей в Малой Польше, в родовом владении Мархочицы. С 1608 по 1610 г. Мархоцкий воевал в армии Лжедмитрия II, сначала под командованием князя Романа Рожинского, [7] затем служил в полку Александра Зборовского уже на стороне короля Сигизмунда III. Вернувшись на родину в 1612 г. , Мархоцкий получил должность цехавского старосты. Известия о его судьбе обрываются после 1625 г.

Хронологически записки охватывают период с 1602 по 1612 г. Однако основное повествование начинается лишь с 1607 г. , т. к. все, что происходило ранее, автор описывает кратко, возможно, с чужих слов, и только для того, чтобы ввести читателя в курс дела. Далее же Мархоцкий сознательно включил лишь те события, в которых он был либо участником, либо наблюдателем. Анализируя текст, можно высказать предположение, что в его основу легли какие-то дневниковые заметки и документы, сохраненные ротмистром несмотря на все превратности военной жизни. Часть этих документов он поместил в приложении к мемуарам как свидетельство своей добросовестности. Окончательный вид записки получили не ранее 1619 г.

В отличие от своих соотечественников, оставивших свои впечатления в форме необработанных дневниковых или путевых записей, ротмистр Миколай владел пером не менее искусно, чем саблей. Его произведение имеет законченную литературную форму, написано выразительно и живо, с яркими вкраплениями народной речи. Колоритный стиль Мархоцкого, возможно, был одной из причин недоверчивого отношения к нему историков (активно привлекал к работе «Историю Московской войны», пожалуй, только С. Ф. Платонов). Действительно, причины для скепсиса были: это и сравнительно небольшое количество точно указанных дат, и кажущаяся мозаичность повествования, смесь разновременных и разноплановых фактов. Однако, стоит чуть внимательнее вчитаться в текст и эти недостатки оборачиваются достоинствами: искусный рассказчик как бы переносит читателя в самую гущу событий — на крепостную стену, на поле битвы (лицом к лицу с неприятелем), ведет в хоромы самозванца или шатер коронного гетмана. К несомненным достоинствам записок следует отнести стремление Мархоцкого избежать малейших домыслов. Благодаря такому подходу его свидетельства почти во всех случаях поддаются [8] проверке или уточнению по другим источникам. Большая часть информации уникальна: это сведения о происхождении Лжедмитрия II, о начальном этапе формирования его войска и маршруте следования к Москве. Интересны факты, касающиеся взаимоотношений лидеров тушинского войска, характеристики Р. Рожинского, И. Заруцкого, С. Жолкевского и др. Еще более важны свидетельства Мархоцкого как военного человека о битвах с войсками царя Василия Шуйского у р. Ходынки (в 1608 и 1609 гг. ) и под с. Клушино (1610 г. ), сражениях за Иосифо-Волоколамский монастырь, занятии Москвы полками гетмана С. Жолкевского и сражениях с отрядами Первого ополчения в 1611 г. Интересна «История» и с другой стороны: пожалуй, ни один источник того времени не дает столь яркого представления о солдате-наемнике. Невольно ротмистр набросал и собственный портрет — человека, стремящегося к славе и обогащению, для которого война — это просто работа, а за «кровавое дело» платить следует щедро. И так ли уж важно, чье это будет золото — польского короля, московского царя или самозванца. У ротмистра и его «товарищей» есть и характерный для наемника кодекс «рыцарской чести», не чужды им понятия долга, славы, доблести и заслуг. При случае Мархоцкий не забывает отдать должное своему противнику (впрочем, скорее для украшения своих подвигов, ибо победа над слабым врагом не делает чести герою). Он восхищается военными хитростями москвитян, стойкостью крепостных сидельцев; с равным уважением говорит о Р. Рожинском, А. Голицыне, И. Заруцком, М. Скопине-Щуйском. С грустной иронией бывалого воина повествует о губительных последствиях алчности своих соотечественников, о склоках и зависти в тушинском войске, кремлевском гарнизоне Гонсевского и войске короля Сигизмунда III.

Знакомство с «Историей Московской войны» предоставляет редкую возможность вместо безликих «интервентов» увидеть реальных людей и их военные будни. И еще раз отдать должное мужеству защитников больших и малых русских крепостей, которые выстояли против сильного врага, отбросив «шатость» ради спасения своей земли. [9]

+ + +

Поскольку многие значительные события, происходившие в России и Речи Посполитой в начале XVII в. , освещены Мархоцким недостаточно или упоминаются вскользь, предлагаемый краткий очерк Смутного времени поможет читателю сориентироваться в сложной панораме прошлого (с этой же целью в приложении и комментариях помещен ряд документов, существенно дополняющих основной источник).

В 1584 г. в России умер царь Иван IV Грозный. Страна была разорена Ливонской войной, набегами крымских татар, произволом опричников. Слабоумный сын Грозного Федор не мог править самостоятельно. Еще один наследник — сын последней жены Ивана IV Марии Нагой, царевич Дмитрий был очень мал и находился в Угличе, пожалованном ему в удел. Борьба при дворе за влияние на немощного царя Федора завершилась победой царского шурина Бориса Годунова. «Большой боярин» Годунов много устроил в Русском государстве «достохвальных вещей»: прекратились массовые казни, с 1589 г. во главе русской православной церкви встал патриарх. Вскоре последовали успехи во внешней политике: были отвоеваны русские земли на Балтийском побережье, захваченные шведами во время Ливонской войны. Отражены набеги крымцев, укреплена безопасность южных рубежей, отстроены города и крепости на Нижней Волге и в Сибири. Но эти успехи народ оплатил не только серебром, но и собственной свободой. В 1592/93 г. был издан указ о запрещении крестьянам покидать своих хозяев в Юрьев день, а через пять лет увеличен срок сыска беглых. Возросли государственные подати.

Неясным казалось и будущее царского дома. Брак Федора Ивановича с Ириной Годуновой был бездетным, но наследник подрастал в Угличе. Гибель 15 мая 1591 г. царевича Дмитрия стала для царской династии роковой. Виновником трагедии в глазах всего народа стал Борис Годунов, сотворивший «убийственною рукою Ирода, неправедное заклание . . . незлобивого отрока царского племени». Расследовать обстоятельства гибели царевича отправилась специальная комиссия во главе с боярином [10] кн. В. И. Шуйским. Вскоре был составлен официальный отчет, в котором говорилось, что царевич «покололся ножом» в припадке падучей болезни. В том, что произошло тогда в Угличе, нет ясности до сих пор. Как бы то ни было, смерть Дмитрия действительно помогла Годунову занять трон. Борис имел титул конюшего, был ближайшим родственником царя, — обладая всей полнотой власти и огромным состоянием, после смерти Федора он стал главным претендентом на корону.

17 февраля 1598 г. Земский собор избрал Годунова царем. А по прошествии нескольких лет на государство посыпались беды. Два года подряд, — 1601 и 1602, выдались неурожайными. В 1603 г. в стране начался страшный голод. Бедствия, внезапно поразившие страну, привели людей к мысли о наказании за грехи — за то, что позволили пролиться невинной крови и доверили царство убийце. Слухи о чудесном спасении царевича Дмитрия кружили в народе давно, теперь же они стали шириться и обрастать новыми подробностями. Вскоре в образе «убиенного» царского сына объявился реальный человек — Григорий Отрепьев (в миру Юрий), беглый монах Чудовского кремлевского монастыря. Еще в начале 1602 г. Григорий отправился за литовскую границу, всюду рассказывая о своем «царском» происхождении. Однако встретил в Польше лишь насмешливое отношение. Заинтересовался монахом-расстригой лишь князь Адам Вишневецкий, он же и сообщил все подробности королю Сигизмунду III.

Известие о появлении «наследника» московского престола вызвало настороженное отношение сенаторов: многих беспокоила перспектива нарушения мирного договора, заключенного между Речью Посполитой и Россией в 1600 г. Тем не менее из появления самозванца король решил извлечь максимальную выгоду. Интересную версию относительно планов Сигизмунда III излагал австрийский посол Г. Логау в письме к императору Рудольфу II: «быть может, надеются при помощи и содействии днепровских казаков побудить московский народ к отпадению от Бориса и вызвать в стране против него восстание со знатнейшими боярами и дворянами во главе, с тем, [11] чтобы Дмитрий мог достичь власти, прогнать Бориса и подчинить Москву польской короне». Организацию похода король доверил сандомирскому воеводе Ю. Мнишку. С согласия же Сигизмунда III «царевича» обручили с дочерью воеводы Мариной. Мнишек набрал для самозванца три тысячи разношерстных ратников. Затем к ним примкнули отдельные казачьи отряды, возглавляемые своими атаманами.

В октябре 1604 г. Лжедмитрий I перешел границу Московского государства и двинулся в Черниговскую землю. Гарнизон небольшой крепости Моравска сдался без боя, присягнув «истинному царю Дмитрию Ивановичу». Армию самозванца пополнили 10 тысяч запорожских и донских казаков, и теперь можно было предпринять более крупную операцию. Для занятия Чернигова не понадобилось много усилий: местный воевода И. Татев был схвачен самими горожанами и выдан самозванцу. Шедшие на подмогу Татеву московские стрельцы во главе с князем Н. Трубецким и окольничим П. Басмановым, узнав о падении Чернигова, заперлись в Новгороде-Северском. В ноябре 1604 г. войско Лжедмитрия I осадило и эту крепость. Тем временем на сторону «царя» Дмитрия стали переходить другие северские города: Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Кромы. Лишь в середине декабря к осажденному Новгороду-Северскому подошла царская рать под командованием боярина кн. Ф. И. Мстиславского. Несколько сражений под стенами крепости показали войску самозванца, что легкой победы не будет. В начале января 1605 г. недовольные трудностями предприятия поляки и часть казаков отказались повиноваться Лжедмитрию I и ушли в Польшу. Потеряв самую боеспособную часть своего войска, самозванец бежал в Комарицкую волость. Войска кн. Мстиславского и кн. В. И. Шуйского (приведшего новые подкрепления) двинулись следом и 21 января наголову разгромили Лжедмитрия I под с. Добрыничи. Сам Отрепьев едва спасся и бежал в Путивль.

Однако военные действия в Северской земле затянулись. В тылу полков Мстиславского сторону самозванца держала крепость Кромы, а сам «Дмитрий» собирал войско в Путивле. Рать Годунова была лишена продовольствия, дворяне бросали свои полки и разъезжались по домам. Наконец, из Москвы последовал приказ: отступить к Кромам. А 13 апреля 1605 г. внезапно умер царь Борис. Говорили, будто он принял яд, страшась встречи с царевичем Дмитрием, но это были пустые слухи: смерть наступила, вероятно, от апоплексического удара. В Москве спешно была устроена присяга Федору Годунову, для поддержания авторитета которого были вызваны из-под Кром первейшие бояре — Ф. Мстиславский и В. Шуйский. 7 мая в войске под Кромами вспыхнул мятеж: часть воевод (И. Голицын, П. Басманов, М. Салтыков) перешли на сторону Лжедмитрия, остальные бежали в Москву или в свои поместья. Полки самозванца, не имея никаких препятствий, двинулись к Москве. А в самой столице произошел переворот: Годуновы были сперва взяты под стражу, а затем убиты. 20 июня Лжедмитрий I торжественно вступил в Москву. Однако правление нового государя оказалось недолгим. Непоследовательное поведение самозванца в отношении знати, православной церкви, увеличение податей, непомерные расходы на развлечения и подарки польскому королю и семейству Мнишеков стали вызывать раздражение не только бояр и духовенства. Разнузданность польских отрядов переполнила чашу терпения простых горожан, тем более что в мае 1606 г. в столицу прибыла невеста самозванца Марина Мнишек с огромной свитой. Гнев против поляков готов был в любую минуту прорваться наружу. Этими настроениями и воспользовался кн. Василий Шуйский, организовав заговор против самозванца. 17 мая заговорщики подняли город набатным звоном («поляки, де, бьют государя»), и пока толпа громила польские дворы, расправились с Отрепьевым. Через пару дней Василий Шуйский был избран на царство. [13]

Не успели улечься страсти после переворота, как снова возникла молва о спасении «Дмитрия», в городах невесть откуда стали появляться якобы подписанные им грамоты. Вскоре кн. Г. Шаховской, посланный царем Василием Шуйским на воеводство в Путивль, поднял город за «вора». Северские города вновь продемонстрировали свою враждебность Москве. В движении против «государева изменника Василия Шуйского» приняли участие самые разнородные слои общества: служилые люди Северской Украины и южных рубежей (Тулы и Рязани), казаки, посадские, крестьяне, холопы, дворяне. Во главе путивльского войска встал И. Пашков, рязанцев возглавил П. Ляпунов. Правительство В. Шуйского спешно собирало рати для подавления мятежей, охвативших весь юг страны.

После появления в Путивле другого «большого воеводы» — И. И. Болотникова, прибывшего с большим отрядом запорожских казаков, все войско двинулось на Москву. Отряды И. Пашкова выбрали иной путь — через Елец, Ряжск — в рязанские земли, где действовал П. Ляпунов. В августе 1606 г. войска В. Шуйского потерпели два крупных поражения под Кромами и Ельцом. На сторону Болотникова перешли Калуга и Серпухов, в конце октября войска повстанцев укрепились в пригороде Москвы с. Коломенском. Выступив под лозунгом возвращения престола законному царю Дмитрию Ивановичу, 6о-лотниковцы ожидали его со дня на день, но Дмитрий все не показывался. Зато из Нижнего Поволжья с небольшим отрядом казаков явился некто «царевич Петр».

К весне 1608 г. армию Лжедмитрия II пополнили значительные силы польской конницы и казаков. Гетманом войска был избран кн. Р. Рожинский. Казачьи полки возглавили И. Заруцкий и А. Лисовский. Против «вора» Василий Шуйский снарядил тридцатитысячную рать во главе со своим братом Дмитрием. 30 апреля 1608 г. противники сошлись в окрестностях Болхова. Первое же столкновение с войском Лжедмитрия II у д. Каменки едва не закончилось полным разгромом царского войска. На следующий день сражение состоялось уже под стенами города, но ни одна из сторон не могла похвалиться победой. Д. Шуйский решил не испытывать военное счастье и, оставив в Болхове пятитысячный гарнизон, приказал отступать к Москве. Через два дня гарнизон Болхова сложил оружие и присягнул самозванцу. Соединенное войско через Козельск, Калугу и Можайск двинулось к Москве, и в начале июня остановилось у д. Тушино. 25 июня Р. Рожинский внезапно ударил на царскую рать, стоявшую к северу от с. Хорошово за р. Ходынкой. На этот раз «воровские» полки были оттеснены, но Москва оказалась в осаде.

К зиме 1608/09 г. власть самозванца признали Псков, Астрахань, Ярославль, Переяславль-Залесский, Кострома, Вологда, Ростов, Владимир, Суздаль и др. Тушинский лагерь превратился в многолюдный город. Войско Лжедмитрия II, состоявшее прежде только из польского «рыцарства» и казаков, пополнили отряды из русских городов. Потянулись в Тушино дворяне и родовитые князья, недовольные правлением Василия Шуйского. Лжедмитрий II завел у себя штат придворных, вскоре в таборах появилось свое правительство — боярская дума, заработали приказы. Плененный тушинцами Ростовский митрополит Филарет (Ф. Н. Романов) был возведен в сан патриарха, «воровскую думу» возглавляли боярин М. Салтыков и кн. Д. Трубецкой. Здесь же заседали боярин кн. Г. Шаховской, дьяк Б. Сутупов, М. Молчанов, чин боярина был пожалован И. Заруцкому. Русским боярам и дворянам, польским шляхтичам от имени царя Дмитрия жаловали земли с крестьянами, выдавали грамоты на сбор податей.

В сентябре 1608 г. отряды тушинских полковников Я. Сапеги и А. Лисовского подступили к Троице-Сергиеву монастырю, представлявшему собой сильную крепость с огромными запасами оружия и припасов. Падение Троицы сделало бы положение Москвы почти безнадежным. Однако Сапега увяз под стенами монастыря на долгих шестнадцать месяцев, сняв безрезультатную осаду в январе 1610 г.

Зимой же 1608/09 г. тушинское воинство, опьяненное успехами и легкостью обогащения, вело себя все более бесцеремонно. Сбор средств на содержание рати уже давно принял форму открытого грабежа. По городам Севера и Верхнего Поволжья прокатилась волна возмущений, в Вологде, Галиче, Устюге, Костроме посад изгнал тушинских сборщиков и взял власть в свои руки. [16]

Правительство Шуйского пыталось расправиться с самозванцем при помощи иноземных войск, для чего 28 февраля 1609 г. в Новгороде М. Скопин-Шуйский подписал соглашение со Швецией. В обмен на присылку наемного войска Россия уступала шведам г. Корелу с уездом и отказывалась от притязаний на Ливонию. Наемное войско под командованием Я. Делагарди весной 1609 г. прибыло в Новгород. В мае Скопин-Шуйский вместе со шведским войском выступил на помощь Москве. В июле объединенная русская и иноземная рать освободила Тверь. Однако наемники оказались крайне ненадежной силой. Не получив от Скопина жалованья в срок, шведский корпус почти в полном составе ушел к границе. Я. Делагарди всего с тысячью иноземцев пошел вместе со Скопиным через Калязин, Переяславль и Дмитров к Троице-Сергиеву монастырю.

Польский король, внимательно следивший за обстановкой внутри Московского государства, решил, что настал удобный момент напасть на ослабленного врага. 19 сентября 1609 г. армия короля появилась в окрестностях Смоленска, а через неделю город уже отражал штурмы неприятеля. С появлением королевского войска в пределах московского государства Тушинский лагерь распался. Часть «воровской» думы вела тайные переговоры с Василием Шуйским, другая слала гонцов к королю. Польское рыцарство требовало от самозванца денег и размышляло — не переменить ли «царика» на более состоятельного хозяина.

В январе 1610 г. под ударами войска М. Скопина-Шуйского Я. Сапега снял осаду Троице-Сергиева монастыря и ушел в Дмитров. Москва наконец освободилась от осады. В марте 1610 г. жители столицы с ликованием встречали своего избавителя — князя Скопина-Шуйского. Но радость была недолгой: через несколько недель 23-летний полководец внезапно скончался. Никто в городе не сомневался, что это дело рук его дяди — Василия Шуйского.

Праздновать же победу было рано. Лжедмитрий II пытался собрать новое войско в Калуге, а Р. Рожинский, решив перейти на сторону короля, захватил Иосифо-Волоколамский монастырь. Коронная армия во главе с гетманом С. Жолкевским направилась из-под Смоленска к Москве. Против столь многочисленных врагов царю Василию Шуйскому удалось к лету 1610 г. собрать 30-тысячную рать, во главе которой был поставлен Д. И. Шуйский, уже стяжавший славу бесталанного воеводы. Затем к его полкам присоединились иноземный отряд Я. Делагарди и новые подкрепления из Швеции — около 10 тысяч человек во главе с П. Делавилем и Э. Горном. Однако все это войско, собранное с таким трудом, 24 июня в битве под с. Клушино было наголову разбито гетманом Жолкевским. Столица осталась без защиты. 17 июля Василий Шуйский, при участии московских дворян и посада, был сведен с престола и пострижен в монахи. Власть перешла в руки боярского правительства во главе с кн. Ф. И. Мстиславским.

Зимой 1611 г. в окрестностях Москвы появился отряд казаков во главе с А. Просовецким, в рязанских землях собирал против поляков войска П. Ляпунов. Затем к ним присоединились отряды из Тулы и Калуги во главе с Д. Трубецким и И. Заруцким — это были первые шаги патриотического движения. Постепенно налаживая взаимодействие с другими городами и друг с другом, ополчение продвигалось к Москве, в марте 1611 г. встав у самых стен города, где уже несколько месяцев москвичи тайно вооружались, готовились к сражениям на улицах. Ожидание неумолимой развязки было так тягостно, что любая уличная ссора могла привести к вооруженному столкновению. По одной из версий, восстание горожан началось 19 марта, после стычки с поляками в Кремле. Чтобы отбросить москвичей от стен Белого и Китай-города, поляки применили огонь. «Пожар был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день, — писал польский ротмистр С. Маскевич, — а горевшие дома имели такой страшный вид, и такое испускали зловоние, что Москву можно было уподобить аду, как его описывают».

3 июня пришла весть о падении после долгой осады Смоленска. Польский гарнизон Кремля рассчитывал на помощь коронной армии, но Сигизмунд III, выслав на помощь Гонсевскому гетмана Я. Ходкевича, вернулся в Польшу. Не смог пробиться к Кремлю и вернувшийся из Северской земли Я. Сапега. Положение иноземных полков в столице становилось все более тяжелым, а тем временем под стенами города складывалось земское правительство.

Власть в земском подмосковном ополчении осуществлял постоянно действующий орган власти — Совет всей земли. П. Ляпунов, Д. Трубецкой и И. Заруцкий образовали своеобразный триумвират — боярскую комиссию. 30 июня Совет всей земли утвердил приговор, регулирующий порядок управления земским ополчением. Были образованы органы приказного управления. И все же до необходимого порядка было далеко: войско нуждалось в продовольствии и вооружении, а денег в земской казне не было. Рассылаемые по городам и весям сборщики податей почти всегда переступали за рамки своих полномочий. Особенно трудно было обуздать казаков — не помогали самые строгие взыскания и казни. Казаки негодовали на строгости П. Ляпунова, в войске поселился разлад.

Неурядицы внутри ополчения ловко использовал в своих интересах Гонсевский, подбросив через пленного казака письма, составленные якобы Ляпуновым, в которых тот призывал местных урядников безжалостно расправляться с казаками. 22 июля Ляпунов был вызван для объяснений в казачий круг и после ссоры зарублен. Гибель Ляпунова привела к тяжелым переменам в земском ополчении: «отойдоша все от Москвы прочь койждо по своим градом».

Центр освободительного движения переместился в Нижний Новгород, где посадский староста Кузьма Минин начал сбор денег на содержание земской рати. Воеводой нижегородцы избрали князя Д. Пожарского — он имел опыт ратного дела и «во измене не явился». В начале марта 1612 г. основные силы Второго ополчения выступили в поход к Ярославлю, а в начале апреля этот город стал «столицей» войска. Вскоре на сторону ополчения и земского правительства перешли почти все территории к северо-востоку и востоку от Москвы.

Северные же земли российского государства были заняты шведами. Иноземные гарнизоны стояли в Новгороде и Тихвине, затем были захвачены Орешек и Ладога. Ради захвата русских земель Речь Посполитая и Швеция заключили между собой перемирие. Стараясь не допустить конфликта со Швецией, Д. Пожарский провел сложные дипломатические переговоры с новгородцами, а само ополчение в июле выступило из Ярославля на выручку Москве.

Польский гарнизон держался в Кремле из последних сил. «Рыцарство» считало, что король бросил их на произвол судьбы, и негодовали, узнав об отказе Сигизмунда III оплатить их труды. Чем дальше, тем более бессмысленным становилось «московское сидение». Еще в июле 1612 г. , сдав командование полковнику М. Струсю, ушел из Кремля с частью войска Гонсевский, увезя с собой царские регалии и сокровища московской казны. Спустя лишь три месяца, 26 октября, польское войско сдалось на милость победителя, а власть в Москве стал осуществлять «Совет всея земли».

В январе 1613 г. Земское правительство созвало Собор всей земли, который 21 февраля избрал на царство шестнадцатилетнего Михаила Романова. Земский собор же и начал восстановление системы государственной власти и возглавил борьбу с неприятелем. Весной 1613 г. шведы были изгнаны из Тихвина, затем освобождены Порхов и Гдов. Новое правительство попыталось вернуть Новгород, но войско Д. Трубецкого потерпело поражение от шведских войск во главе с Я. Делагарди. В июле 1615 г. серьезному испытанию подвергся Псков: осаду крепости возглавил сам шведский король Густав Адольф. Проведя серию штурмов, король простоял под Псковом до середины октября, а затем снял осаду.

Долго продолжались «нестроения» на южных и юго-восточных окраинах государства. И. Заруцкий сбежал из-под Москвы, узнав о приближении нижегородской рати и пытался поднять рязанские земли «за царевича Ивана Дмитриевича». Не получив поддержки, Заруцкий ушел в Астрахань, а затем, опасаясь подхода правительственного войска, бежал на р. Яик. Там же на Яике атаман был схвачен и казнен в Москве.

Осенью 1617 г. под стенами Москвы неожиданно появился королевич Владислав, желавший вернуть себе русскую корону. На этот раз полякам не удался ни один из предпринятых штурмов: Владислав не смог захватить ни Можайск, ни Троице-Сергиев монастырь, ни саму Москву. Передышка наступила лишь когда в декабре 1618 г. между Россией и Речью Посполитой было заключено перемирие на 14,5 лет.

+ + +

Текст воспроизведен по изданиям: Н. Мархоцкий. История московской войны. М. РОССПЭН. 2000

Оригинал текста находится в Библиотеке сайта XIII век - http://www.thietmar.narod.ru и на сайте Восточная литература - http://vostlit.narod.ru/