|
|
Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯН |
||
2011 г. |
МОЛОКО |
|
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Аршак ТЕР-МАРКАРЬЯНЛегенды и были о Шолохове
Пионеры вручают писателю букет ландышей. В природе существует некая закономерность и не удивительно, что подлинным творцам — Михаилу Шолохову, Вильяму Шекспиру, безымянному автору «Слова о полку Игореве», можно сказать, «повезло». Чем дальше уходит время, тем больше слагается небылиц и даже злой молвы по по-поводу их произведений. Пишу о Шолохове, о котором мне доверительно рассказывал в станице Вёшенской, к сожалению, ныне покойный секретарь Шолохова Пётр Елизарович Чукарин. Тогда только был выбран в генсеки Леонид Брежнев. — Знаешь, Аршак, — оглядываясь на дверь, говорил Чукарин. — Шолохов вчера прилетел из Москвы и поведал, что к нему после утверждения в должности подошёл сам Леонид Ильич и радостно сообщил: «Михаил Александрович, помните «Малую землю», где мы познакомились в 1943 году? И то, что вы мне напророчили, — свершилось!» Улыбнулся, потирая руки, верный ленинец и, довольный, прошёл дальше, окружённый свитой кремлёвских чиновников... Шолохов опешил. И не сразу понял, о чём шла речь. Уже в поезде Шолохова осенило. Как корреспондента «Правды» (господи, сколько военачальников пришлось «пролистать» в памяти за четыре года войны?) фронтовые пути-дороги занесли его в Керчь, где зимней полночью в землянке Михаил Александрович познакомился с Брежневым. Как истинно русские люди в час затишья перед боем за бутылочкой беленькой под сало и солёный огурец, два бывалых воина вели неторопливую беседу. Леонид Брежнев разомлел и исповедался великому писателю: мол, не так воюем, надо было бы иначе... Шолохов внимательно слушал. Он обладал этой прекрасной чертой характера и в конце, перед рассветом, обронил: «Быть тебе, Лёня, генеральным секретарём!..» Выходит, сколько лет носил пророчество Шолохова «отец застоя». И оно всё-таки сбылось!..
Писательский билет На встречу с Михаилом Шолоховым мы небольшой группой литераторов прилетели самолетом именно в тот день, когда ростовский поэт Виктор Стрелков наконец-то получил долгожданный писательский билет, которым явно дорожил и гордился. Это было заметно, потому что во время полета он бережно доставал из кармана пиджака новенькую красную книжечку и тайком любовался на нее, поглаживая льнущий к рукам коленкор… В застолье он по праву новоиспеченного писателя сел по левую руку классика. И, выпив рюмку-другую, разомлел и расхрабрился – то ли от жары, то ли от близости к хрестоматийному автору. Я сидел напротив, не прикасаясь к горячительным напиткам. Кто-то из местных властей обратился ко мне с вопросом. Отвлекся. И надо же – в эту минуту. Виктор, хитро скривив губы, громко произнес: - Миша, а вот молодой Аршак не слушает нас – членов Союза писателей! - Повтори, что ты сказал? – приглушенным голосом переспросил Михаил Александрович, чуть наклонив убеленную сединами голову в сторону поэта. И, уже не слушая, добавил: - Виктор, а у тебя есть писательский билет? - Конечно, - с радостью вымолвил Стрелков, торопливо доставая завернутое в огромный носовой платок «свидетельство». - Посмотри, пожалуйста, что там написано. И Виктор Стрелков буквально по слогам прочел казенный текст. Михаил Александрович посуровел, нахмурился и резко бросил: - У меня, наверное, записано «великий». – И грустно улыбнулся. Какие-то неприметные люди догадались и вежливо освободили Шолохова от навязчивого пиита. Через полгода я сам стану обладателем писательского билета, вспомню вёшенский ужин с Михаилом Шолоховым и подумаю, что автор «Тихого Дона» никогда не раскрывал своего билета…
Последний автограф Шолохова Чем дальше удаляются годы, тем отчётливее, как через увеличительное стекло воссоздаётся то ослепительное, мягкое сентябрьское утро, когда я в последний раз побывал в гостях у Михаила Александровича Шолохова. Телефонный звонок застал меня врасплох. Я поднял трубку. - Аршак, - сказал деликатно секретарь писателя Пётр Чукарин, - Скажите как-то не обидно своим ростовским коллегам, что встреча с Михаилом Александровичем отменяется. А вы подойдите сейчас к Шолохову и возьмите книги, которые он подпишет… Ну и задачку задали юному в ту пору поэту – автору единственного, тоненького сборника стихов. Когда мои, умудрённые сединами, литературные начальники, надушенные резким «Шипром», в старомодных костюмах с красными райкомовскими, уже напившись, чаю, громко бродили по коридорам, нетерпеливо поглядывали на часы, и, увидев меня, прошмыгнувшего из гостиничного номера, придирчиво успели осмотреть с ног до головы: - Ты чего так оделся? Почему помят воротничок рубашки? Ты что не знаешь, куда пойдём? К ШО-ЛО-ХО-ВУ! - в голосах звучали металлические нотки, - Иначе… Моя душа точно ушла в пятки. Кажется, подошвы туфель приросли к свежеокрашенным, малиновым полам. Ведь я не догадывался, что надо вести в станицу Вёшенскую целый чемодан праздничной одежды. Да и сознаюсь честно, не было в те времена в моём студенческом гардеробе таковой.… И тут-то я смущённо пролепетал о телефонном разговоре, который состоялся минуту назад. - Почему тебе позвонил Чукарин? Ты кто такой, наглец! Ты ещё не член Союза… Зловещая тирада горькой обидой звучала в речах в ушах, и я со стыдливым румянцем, стремительно обогнув старинный церковный собор с облупленным фасадом, шёл к дому Шолохова. Где-то справа, словно новенький офицерский ремень, поскрипывал пузатый понтонный мост, туго подпоясавший, отутюженную полуночью голубую гимнастёрку Дона-батюшки. Вдали, за вершинами молодого леска, уже пробовали встать на крыло журавлиные стаи. В пожухлой траве бодро стрекотали кузнечики… Душа моя была в смятении… Распахнув зелёную калитку, я по стёртым ступенькам крыльца поднялся на веранду, где сразу же выхватил знакомый со школьных лет, орлиный профиль великого земляка, сидящего на плетёном стульчике за таким же небольшим овальным столике, где лежала стопка недавно вышедшего двухтомника «Тихий Дон»… - Что-то, не припомню эту фамилию? – наморщив, в мучительном раздумии огромный лоб, спросил то ли меня, то ли самого себя Михаил Александрович. - Вот этот – ответственный секретарь писательской организации. Баснописец. Бывший заведующий отделом культуры Обкома, - подсказывал я, - Этот фантаст, - продолжил, увидев фамилии на бумажке, которая закладкой выглядывала из-под книг… Шолохов без традиционных пышных фраз красивым почерком писал: «Такому-то… М. Шолохов». - Ну что, казак, пригорюнился? Иди. Передай своим – много работы. Не могу побеседовать с товарищами. Может быть, потом, когда поездите по району, и у меня появится свободный часок. Оговорюсь сразу, что встретиться нам уже больше не довелось… …Три года назад в медовые майские дни я снова побывал в Вёшках. В крохотной гостиной дома Шолохова, в день его рождения собрались все его близкие и друзья. До сих пор жалею, что не записывал на диктофон прекрасные слова вдовы Марии Петровны, сыновей, дочери, внуков Михаила Алексанодровича. Печальной мелодией нет-нет, да и оживает в моём сердце этот удивительный вечер воспоминаний! Я вышел на подворье уже музейной усадьбы. В буйных кустах сирени прозаично чирикали воробьи. Жизнь шла своим чередом. Я подошёл к литому карельскому валуну, на котором начертано: «ШОЛОХОВ». Именно на том месте, на яру, где на расстоянии протянутой руки по казачьи лихо бегут воды Дона, а у векового дуба так же в тенистой прохладе бьётся зябкий родничок… На том месте, где двадцать лет тому назад сфотографировались, и я получил последний автограф Михаила Александровича Шолохова.
Пророчество Шолохова В белой нейлоновой рубашке и чёрном строгом костюме ко мне в номер старой гостиницы зашёл секретарь Шолохова Пётр Елизарович Чукарин. Он положил пухлую кожаную папку на круглый стол. Осторожно присел на стул и без всякой подготовки, краем глаза посмотрев, заперта ли дверь, разоткровенничался: - Эх, Аршак, Аршак! Понимаешь, я веду дневник о Михаиле Александровиче. Он после публикации в липецкой газете запретил мне, сказав: «Не время! Только после моей смерти можешь печатать мемуары». Что делать, не знаю? - с досадой говорил он, поправляя галстук. – Хочу поделиться с тобой такой интересной новостью. Вера приехал Михаил Александрович из Москвы. Был на сессии Верховного Совета. Так вот – (разговор с Чукариным состоялся, кажется, через три дня, когда Л.И. Брежнев стал генсеком) после заседания к нему подошёл радостный Брежнев: «Михаил Александрович, ваше пророчество сбылось! Помните, в 1943 году на Малой Земле мы с вами встречались». Какое пророчество, Шолохов сразу не мог вспомнить. Но в поезде, под мерный стук колёс, его осенило: корреспондентом «Правды» в разгар боёв он побывал в землянке полкового комиссара Брежнева. Всю ночь Брежнев критически оценивал сражение на Малой Земле: «Не так воюем, не так надо держать оборону…» Михаил Александрович внимательно слушал и напоследок с улыбкой сказал: «Быть тебе, Леонид, секретарём ЦК!» Выходит, Брежнев с подачи Шолохова много лет вынашивал эту идею. И она исполнилась! – заключил Чукарин, прощаясь со мной.
Смерть Шолохова Крупный снег медленно, словно на парашютах опускал на землю прохладное утро пятого декабря тысяча девятьсот семьдесят второго года. В легкой студенческой курточке я занял заранее позицию на Казанском вокзале у входа на перрон, на который должен прибыть фирменный поезд «Ростов-Москва». Боясь пропустить красавицу-землячку, забывшую указать в телеграмме номер вагона. До прибытия оставалось минут тридцать. И я, чтобы не замерзнуть то отходил, то снова возвращался на облюбованное место. Неожиданно обратил внимание на подъехавшие две машины скорой помощи. Возле них стояли врачи в белых халатах и озабоченные мужчины в серых одинаковых пальто и фетровых шляпах. Еще до объявления по радио о прибытии «Тихого Дона» внезапно появившиеся милиционеры образовали живую стенку и не подпускали встречающих. Что-то случилось!.. Из-за спин увидел санитаров бегущих от вагона с телом на носилках, укрытым одеялом… Первым, кого я сразу узнал, был известный донской писатель Виталий Закруткин. - Аршак, - с грустью поведал он, - произошла трагедия. В соседнем вагоне ехал Михаил Александрович. Мы с ним час назад общались. Он болеет…. Решил выпить лекарство. И вместо одной таблетки по рассеянности проглотил целую горсть, что высыпал на ладошку…. Наступила клиническая смерть!.. Из поезда сообщили по рации в ЦК… Господи, что же будет? – озабоченно твердил уже в дороге Виталий Александрович, прихватив меня и гостью до гостиницы «Москва»… Вечером узнали, что Шолохова вернули к жизни в Кремлевке. И та болезнь, от которой лечился классик, навсегда отступила! Так случается, когда человек находится на границе встречи с Всевышним. И развилась другая болезнь, которая увела его в мир иной, но уже через двенадцать лет…
Хрущев и Шолохов Когда Никита Хрущёв нанёс визит в США, то в состав делегации, помимо «семейного» летописца Аджубея, был приглашен и М. А. Шолохов. На встрече с президентом Кеннеди Хрущев якобы хвастливо сказал (естественно через переводчика!): «Мы с тобой – лидеры двух великих Держав. С нами находится выдающийся писатель Михаил Шолохов. Хотелось, чтобы поближе познакомились два писателя. Ваш Эрнест Хемингуэй и наш Шолохов…» «Это было бы прекрасно, - ответил Кеннеди, - но, извините, моя власть не распространяется на творцов…» Хрущев, имея, по сложившейся традиции в стране, неограниченную власть, не понял и обиженно произнес: «Пусть твои «шнурки» найдут его!..» Через некоторое время сообщили из Белого Дома, что писатель, живущий на Кубе, ответил на приглашение примерно так: «Если мне будет надо, то я и без президента США выпью виски с русским! А пока занят работой за письменным столом!» Финал этой истории таков. После возвращения на родину все одиннадцать журналистов, включая Шолохова, были удостоены Ленинской премии. Шолохов не поехал в Кремль на награждение. Образно обмолвился: «Футбольной команде дали!..» Пришлось Никите Сергеевичу, скрепя сердце, наступить «на горло собственной песне» – совершать вояж в далекую станицу Вешенскую самому…
|
