|
|
Геннадий ЛИТВИНЦЕВ |
|
2011 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Геннадий ЛИТВИНЦЕВPre-partyСцены из "Фауста" Красная площадь на исходе дня 24 мая 2003 года. Первый этаж ГУМа превращён в земляничную поляну. Корзинки с земляникой в руках встречающих вип-публику девушек. Столы заставлены коллекционными винами и коньяками, изысканными закусками. Ниши ГУМа, обращённые к Кремлю, заполняются сановниками, бизнесменами, поп-политиками и поп-звёздами. Они обмениваются репликами: - И у Маккартни костюм, скорее всего, такой же марки, как у меня! - Лучше поздно, чем никогда. Наконец-то, дожили! - Сегодня мы получаем сатисфакцию за наше прошлое. - Всё главное в нашей жизни исполнилось. Увидели Кубок Дэвиса, сегодня узрим Пола. Можно заказывать себе саван.
Журналист (ведёт репортаж») Москва замерла и не дышит. Красная площадь – главное лобное место и кладбище нашей страны – сегодня станет ареной ритуальных плясок и всеобщего поклонения самому великому человеку из оставшихся в живых. Это он изобрёл современную поп-музыку, воплотил великую мечту рок-н-ролла, женился на красавице с одной ногой, заработал миллиард долларов и сейчас борется за права ягнят и вегетарианцев. Он поставил условие: концерт может состояться только на Красной площади – в энергетическом и идеологическом сердце России. Возражения коммунистов, православных и фарисеев были элегантно проигнорированы. Этому человеку нельзя ни в чем отказать. Для людей сорока- и пятидесятилетних приехал бог их юности, чтобы принести им свет и освобождение. «Демократия в России не наступит, пока Пол Маккартни не выступит на Красной площади», – говорят банкиры и рок-музыканты с сединами в бороде. Это Нагорная проповедь. («Газета.ру»).
Именитая публика рассаживается на площади в огороженной вип-зоне. В поредевшей нише ГУМа являются Фауст и Мефистофель, оба в живописных нарядах европейского Возрождения. У входа их останавливают.
Мефистофель
Какой у беса может быть билет? Прошу быть к иностранцам благосклонным. Нас всюду принимает высший свет – Лишь стоит показать мой герб исконный.
Делает неприличный жест. Охранник старательно смеётся над шуткой. Фауст и Мефистофель усаживаются.
Перед тобой российская столица. Её когда-то звали «Третий Рим». Имперская на герб вернулась птица. Сама империя попала в третий мир.
Берёт со стола и рассматривает одну из бутылок.
Не пьёт никто! Ни в ком нет пыла. Пресытились, не лезет в рот. Ещё не старые, да всё нутро изгнило. Природа взяток не берёт.
Фауст
Тебе б всё ёрничать! Здесь чистые порывы: Вернуться в молодость и освежить свой дух.
Мефистофель
О, так порывисто, что в спешке задавили Пяток детей и семеро старух.
Всматривается в дамское общество.
Здесь каждая бы нагишом прошлась, Чтоб только не остаться без вниманья. Владеют душами несложные желанья, Но никогда не сотрясает страсть. Здесь всё наполовину, всё впопад, При всём учитывая и анфас, и зад. Здесь дамы любят хорошо поесть, Но со слабительным, чтоб не растолстеть.
Фауст
Разнежились, сластёны, вертопрахи. Чёрт среди них, а не чутья, ни страха!
Мефистофель
Что я пред ними? Ветхое преданье, Шут, лузер, несмышленое дитя. Они же потрясают мирозданье Величьем зла, творимого шутя. Всё сущее вложив в свою утробу, И в будущее забивают вход. Их только смерть ещё страшит и злобит, А жизнь вовсе не идёт в расчёт. Как говорил один из них пострел: Желали лучшего, да всё пришло к разрухе. Но отделить итог от славных дел Труднее, чем жужжание от мухи. И смех, и грех, когда идейный ком Запихивают в мелкую породу: В уме не помещаясь целиком, Идеи превращаются в уродов.
Фауст
Всех проклял, заклеймил, ославил. Прошу, на этот вечер поостынь!
Мефистофель
Ты видел детские бои без правил? А кладбища забитых секс-рабынь? В забавах здешний свет меня обставил.
В нише появляется модный романист, раскланивается, почему-то особенно любезно с Мефистофелем. Тот отвечает шутовским поклоном.
Мефистофель
В его писаньях разум не замечен, Любовь и страсть к позывам сведены. И потому естественно б при встрече Не шляпу снять, а опустить штаны.
Журналист (продолжает репортаж) Он приехал! Пол Маккартни – один из четырёх «кузнечиков», которые до сих пор определяют судьбу России. Капитаны политики и бизнеса сегодня вспомнят, как пацанами фанатели от ливерпульской четвёрки, в тексте и музыке которой был заключен код свободы и высшей правды. Благодаря им империя зла, стремившаяся дать миру универсальный рецепт счастья, превратилась в нормальную страну. Да, эти люди из партера взяли в свои руки власть над одной из самых больших и богатых стран планеты. Они смогли объездить весь мир, о чём их отцы боялись даже мечтать. У них самая дорогая одежда, самые крутые машины и самые просторные дома. Они сидят на финансовых потоках, им дано очень много, почти всё. Но они устали, они стали циниками. Сэр Пол приехал в Россию с политической ревизией. Как музыкальный Джеймс Бонд, как агент свободы. Он проверит, есть ли ещё в этих респектабельных господах азарт романтических хулиганов. Российская политическая элита, проклинаемая бедняками, всевластная, «страшно далёкая от народа», стоит сегодня вместе с этим самым народом на лобном месте, поёт и танцует, чего не делала уже давно, с момента обретения власти. Россия должна остаться свободной навсегда. Мы не имеем права предать Пола Маккартни. Спасибо вам, сэр Пол! («Известия»)
Фауст Бессмысленный угарный сон! Какая всех тут муха укусила? Послушать можно старый патефон - Зачем его записывать в мессию!
Мефистофель Так это здесь извечная беда! В развитии духовном недоноски Не чтят святынь, без всякого труда Им вместо вин сливают ополоски. Ах, развяжу по случаю язык! Ведь этот Пол давно не настоящий. Тот молодым сыграл случайно в ящик, Дурачит мир удачливый двойник.
Молодой человек за соседним столиком
Простите, что встреваю в разговор. Но отличить не трудно суррогаты. Не верю я! И на концерт пришёл, Хотя билет мне стоил ползарплаты.
Фауст Вы, верно, сами музыкант?
Молодой человек Влеченье есть, да не велик талант.
Мефистофель Так спели бы. В его руках появляется гитара, которую он и передаёт соседу.
Молодой человек На днях меня обозвали неудачником. Обидно слышать это от девушки, прекрасно знающей, что главная моя удача в ней самой. И вот сложилась такая песенка. (Поёт)
Ты говоришь: мы мало значим, могли бы жизнь прожить иначе и в чём-то больше преуспеть. Но вспомни, кто поднялся в гору, чтобы бежать за ними сворой и от стыда не умереть! Чем так витийствовать и княжить, уж лучше онеметь, бродяжить, запоем пить, сойти с ума. Как строить прочные хоромы, когда душа не знает дома? Нет, лучше посох и сума! Смотри, какие превращенья, какой идет круговорот: былой успех стал пораженьем, их возвышенье - униженьем, позором слава и почет. Мы ж не стремились в командиры, не обещали брать преград и презирали все мундиры - теперь уж поздно на парад!
Мефистофель
А что, совсем недурно он поёт! Мне, правда, смысл куда важнее тона. Так волк, когда зубами горло рвёт, Не отличает бас от баритона.
Мефистофель надевает маску Пола Маккартни и, прихрамывая, поднимается на сцену. В пути меняется его наряд: теперь он в джинсах и красном шелковом пиджаке. Площадь накрывает невообразимый гвалт. Наконец певец поднимает руку с гитарой. Всё смолкает.
Мефистофель (ломается, публика на каждый его возглас отвечает протяжным воем) Я вас лублу! Моска это здоров! А сейчас будэт приколная песня. Вы готови зажигат? Площадь ревёт «Йес!». Мефистофель начинает петь, пародируя манеру битлов.
В проулках тёмных, в светлом зале, В толпе друзей, когда одна, Являюсь ей, хвостом за талью, С парами серы и вина.
Клонюсь всё тягостней, всё ближе. Шепчу, терзаю, вот приник. И чувствует она, как лижет Ей щеки узкий огневой язык.
Как ни пугает дьявольская страсть, Теряет голову, нет силы отклониться. А ночью, встряхиваясь и смеясь, Я щекочу хвостом ей ягодицы.
Площадь неистовствует.
Журналист Улётная программа! Убойная публика!
Мефистофель (паясничает)
Будем зажигат! Я вас лублу! (поёт с дьявольскими подвываниями)
Люблю смотреть как умирают дети! Как сводит животы от нищеты. Но для чего им жить на свете, Когда живём и я, и ты?
Бери у них спокойно. Мы этого достойны! Мы достойны! Вау! Что руки тянешь? Да иди ты!
Мир этот создан для удачи. Он мне как раз по аппетиту. А проигравшие пусть плачут! Бери у них спокойно.
Мы этого достойны! Мы достойны! Вау! Не знаю я в желаньях края. Рвать жизни кус не перестану.
Я жив и смел, пока желаю. Всё остальное – по барабану! Бери у них спокойно. Мы этого достойны! Мы достойны! Вау!
Площадь безумствует: вытаращенные глаза, вывалившиеся языки, поднятые врастопырку пальцы. Виолетта Литвинова не выдерживает ритма и начинает подтанцовывать. Свисающими с ушей бриллиантами покачивает Ксюша Собчак. В первом ряду партера срываются с мест Ярмольник и Угольников. За ними дают жару Бледанс и Вера Глаголева. Альфред Кох не поддаётся и сидит смирно. Йордан улыбается в нос. Его спутница щурится и согласно мотает головой. Павел Буре, прикладываясь к виски со льдом, ёрзает на стуле. В конце песни вскакивают и каменные люди в первом ряду, вызвав замешательство ФСО. Лужков самозабвенно подпевает…(«Известия»)
Мефистофель. Отбрасывает гитару, снимает маску, в полной тишине внушительно декламирует
Не скоро ли день Страшного суда? Как Лоту, мне пора бежать отсюда. На празднике я с вами, господа, Но мне ли быть погонщиком верблюдов!
Раскланивается и исчезает вместе с Фаустом.
|
