|
|
Наталья КОЛПАКОВА |
|
2011 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Наталья КОЛПАКОВАПарадокс Черчилля
Черчилль с автоматом в руках. На рубеже 20-30 гг. XX века, как известно из истории политики, существенно пошатнулась позиция прославленного Уинстона Черчилля. В то время рядовой член парламента от консерваторов, он лишился постов в правительстве и еще не приблизился к своему последнему звездному часу. Черчилль настроил против себя многих — и многими словами и поступками. Но, пожалуй, важнейшей причиной отчуждения стала в тот период его непримиримая позиция по индийскому вопросу. Индия долгое время являлась колонией Великобритании, ее сырьевым придатком и сферой эксклюзивных экономических (прежде всего, торговых) интересов, и слабеющая империя, конечно, не желала потерять все связанные с этим преимущества. Положение, однако, было таково, что многие заговорили о необходимости изменений, и вопрос о предоставлении Индии частичного самоуправления — скажем, в статусе доминиона — надолго оказался в центре парламентской борьбы. Черчилль навлек на себя гнев не только вигов, но и сопартийцев-тори своей непримиримостью и слишком уж воинственным консерватизмом в этом вопросе. Начать с того, что этот выходец из аристократической элиты английского общества всегда презирал местное население покоренных Англией территорий, в том числе индусов, считая их дикарями и нелюдями. Ни часто повторяющийся голод, спровоцированный разгулом в Индии пресловутого «саморегулирующегося свободного рынка» и уносящий миллионы жизней, ни жестоко подавляемые восстания его не волновали. Но для нас сейчас представляет интерес не равнодушие одного из сильных мира сего к «людской пыли», а то, что в действительности было в центре его внимания. И это интересы Британии. Черчилль был убежденным монархистом и империалистом. Но главное, он, внук герцога, являлся, тем не менее, столь же убежденным защитником капитализма и честно стоял на страже капиталистических интересов все время своей политической активности. Его понимание интересов Британии применительно к индийскому вопросу очень показательно именно для прояснения его представления о капитализме вообще и британском, в частности. В одном из полемических писем лорду Линлитгоу (будущему вице-королю Индии) он пишет: «Потеря наших внешних связей, сокращение внешней торговли и морских перевозок подводит избыточное население Британии к скорому полному разорению. Мы входим в период, когда борьба за выживание в перенаселенных индустриальных странах примет чрезвычайно острый характер. Поэтому несостоятельным выглядит предположение, что Англия одна среди наций захочет поделиться своим контролем над такой громадной зависимой территорией, как Индия. Голландцы такого не сделают, французы такого не сделают, итальянцы такого не сделают. Что до японцев, то они завоевывают себе новую империю. А вы и ваши друзья вновь и вновь изрекаете успокоительные банальности той ясной, безопасной триумфальной эпохи, которая ушла навсегда, тогда как течение сменило свое направление и скоро вас поглотит. На мой взгляд, Англия сейчас вступает в новый период борьбы и битвы за свою жизнь, и решающей задачей для нее станет не только удержание Индии, но и гораздо более надежное утверждение прав коммерческого присутствия. …Ваши схемы отстали от времени на двадцать лет». (Здесь и далее цит. по: Roy Jenkins. Churchill. Pan Books, 2002. Пер. мой.)
Неудивительно, что даже сторонники обрушивались на Черчилля с обвинениями в мракобесии, жестокости, архаичности взглядов и бог знает в чем еще! И обвинение в жестокости, в наглом нечеловеческом эгоизме «высшего» по отношению к «низшим», бесспорно, предъявим этому деятелю и мы.
Но давайте без эмоций взглянем на содержание его позиции. Что утверждает Черчилль? Фактически, что современный ему капитализм уже не способен выжить без ограбления колоний, что переход от империалистической фазы к какой-то другой невозможен, что это откат «на двадцать лет назад», представляющий собой разрушительную утопию. Поэтому он решительно против игр в демократию и за самые жесткие, даже жестокие меры по сохранению абсолютного господства Британии в порабощенных землях, и административного, и экономического. Как некрасиво! Зато честно — и гораздо более реалистично, чем оптимистические фантазии его адресата: «Вы пророчествуете … приближение эры окровавленных клыков и когтей, эры борьбы за средства к жизни. Я сомневаюсь в этом, Уинстон! Не знаю, имеете ли вы достаточно информации о двух базовых изменениях тенденции. Об (а) падении уровня рождаемости, (б) чрезвычайном росте производства, действительном и потенциальном, как сырья, так и промышленных товаров? Думаю, невозможно переоценить значение (б). … Так простите, если я скажу, что, на мой взгляд, не я снова и снова провозглашаю успокоительные банальности минувшей эпохи, отставшие от времени на двадцать лет, а скорее вы, обрастая мохом, все висите на старой ветке, повторяя устаревшие предрассудки эпохи, которой, по мнению некоторых, судьба кануть в небытие».
В 2003 г. приводящий эту переписку автор биографии Черчилля, видный тори Рой Дженкинс (успевший, к слову, посидеть в Черчиллем в палате общин), заключает: «В контексте не только двадцатого века в целом, но даже остававшихся тридцати двух лет жизни Черчилля трудно не признать, что в этом обмене мнениями Линлитгоу проявил больше мудрости». Как будто не знал в своем 2003-м, что было дальше, не знал о Второй Мировой, и Великой депрессии, и бесконечных кризисах, сотрясающих капиталистический мир на протяжении минувшего столетия. М-р Дженкинс не дожил до 2008 года, иначе он мог бы не заметить и нынешний глобальный кризис. А ведь Черчилль, равнодушный эгоист, принесший немало зла России и миру, был прав. Конечно, не в выводах о судьбе Индии, а в оценке текущей ситуации. Он слишком хорошо знал свой любимый капитализм, чтобы ошибиться, и был слишком умен, чтобы тешиться самообманом на его счет. Такой вот парадокс.
|
