|
|
Владимир Гусев |
|
2011 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Владимир Гусев:«От Буслаева до Кузнецова. И Пелевина»
Владимир Иванович Гусев – доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теории литературы и литературной критики, Председатель Президиума МГО Союза писателей России размышляет в беседе с корреспондентом о современной литературе – о тенденциях развития, о новых именах и проблемах.
Исторические реалииРуслана Ляшева: Мы живем в эпоху настоящего переселения народов. Из Средней Азии едут в Россию, а из России двинулись на все континенты. Прочитала я недавно книгу Елены Пустовойтовой «Эвкалипты под снегом», в сборнике две повести посвящены жизни русской диаспоры в Австралии. Традиционное расселение народов словно сдвинулось с привычной оси; произошел геополитический тектонический сдвиг, так сказать. Владимир Гусев: Да, переселение идет. Недаром вспоминают Римскую империю. Многие ведь считают, что тогда пришли варвары и Римская империя пала под их натиском. Но варвары приходили на ее территорию несколько раз. И не только, приходили, других привозили – рабов. Спартак показал римлянам, что такое «рабы». Диффузия шла постепенно, империя менялась изнутри. Ближе ко 2-му десятилетию Новой Эры императорами стали бывшие варвары – Хлодвиг и прочие. Сейчас отчасти можно наблюдать те же процессы. «Третий мир» хлынул в Европу. Я, выпуская книгу «Огненный ветер Юга», в предисловии писал, что это предстоит. Лет 10 тому назад. Р.Л.: Даже больше. В.Г.: Ну да, даже больше, конечно. Да! Уже тогда было очевидно, что «третий мир» себя покажет как активная действующая сила. И вот в Европе – Швеции, Германии и т.д. – турецкий элемент очень силен. Во Франции 40 процентов населения исповедуют ислам. Во Франции принцип гражданства простой – надо знать язык и платить налоги. Налоги они платят, французский язык знают так же, как французы, потому что приезжие – жители бывших французских колоний. У нас этот процесс еще не в полной мере, но идет. Р.Л.: А к нам едут из Средней Азии? Да? В.Г.: У нас – Средняя Азия и Кавказ, конечно. В Москве на многих службах, где мало платят, русские не желают работать, там трудятся узбеки и таджики. Они согласны за любую плату. Видите, какая ситуация? Я побывал когда-то в Швеции, это была очень закрытая страна. Там женились на кузинах, нация вырождалась. Теперь шведы открыли границу, потому что работать некому. Шведских рабочих, во-первых, мало, и квалифицированные рабочие дорого стоят. Хлынули турки, которые стоят очень мало и работают на всех черных работах. Вот так решена проблема в Швеции. И у нас следовало ожидать каких-то событий. После митингов на Манежной площади 11 декабря и возле Киевского вокзала 15 декабря милиция задержала 1300 человек. Р.Л.: На радио «РСН» сообщили, что митинговали школьники, молодежь. Среди арестованных оказалось 200 уклоняющихся от армии, из них 120 человек отправили прямым ходом служить в армию. Кто-то из радиослушателей позвонил и пошутил, что парочка таких митингов, и наша армия будет укомплектована. В.Г.: Дошло уже до столкновений. Кто тут прав, кто виноват? Судить трудно. Без этих гастербайтеров Москве, похоже, не обойтись. Р.Л.: Переключимся на литературу. С Кавказа же приезжают не только гастербайтеры. На XIII Московской книжной ярмарке осенью 2010 года прошла презентация двухтомника повестей писателей Северного Кавказа «Цели снеговых гор» и «Лес одиночества», составитель и редактор прозаик Гарий Немченко. В этом издании авторы выступили за дружбу с Россией, за мир и стабильность. В.Г.: Деятели культуры – разные. Те, которые участвовали в сборнике, за Россию. А за кого же им еще быть! (Улыбается.) А есть другой тип деятелей культуры. Великолепный танцор Махмуд Исанбаев, но он держится как националист. Или писатель, автор сценария знаменитого фильма «Белое солнце пустыни» Рустам Ибрагимбеков. Он тоже сторонник азербайджанских национальных традиций в искусстве. С другой стороны, есть и мой приятель лезгин Гаджи Гашаров, с которым я учился в аспирантуре; он нынче доктор филологических наук в университете в Махачкале. Я бывал у него в гостях, у нас прекрасные отношения. Сейчас я писал отзыв на докторскую другого диссертанта (Кавказская литература и тоже лезгинский язык в подстрочнике стихов) и передал с ним привет Гашарову. Р.Л.: Они же за контакты в культуре с Россией? В.Г.: Ну, конечно! Диссертации они защищают на русском языке. Новый диссертант будет защищать докторскую, возможно, у нас в Литературном институте. Р.Л.: Вы знаете, культурная программа года «Россия – Франция» завершилась блестящим концертом французской музыки в Зале им. И.И. Чайковского в декабре 2010 года. Я слушала в записи на радио «Орфей». Оркестр «Радио Франции» представил произведения классиков и новых композиторов. Молодой композитор в интервью корреспонденту сказал о новейшей европейской музыке, что взаимодействуют две тенденции – общечеловеческая и национальная. Как видим, в литературе России и ее регионов, и автономных республик идет точно такой же процесс. Глобализм и национальная традиция – везде. В.Г.: Ну да, ну да, в русскоязычной, а точнее в русской литературе тот же самый процесс наблюдается. Язык – русский, а фактура национальная, местная, как у казахского поэта Олжаса Сулейменова и у других писателей.
По большому масштабуР.Л.: Вы несколько лет назад утверждали, что иерархия жанров классики нынче претерпевает изменения; роман оттесняют, выходят более мобильные жанры. В самом деле, художественные тексты публицистика отпихивает. Порой радио слушать интереснее, чем читать книгу. Что скажете? В.Г.: Я много об этом говорил. Вот в «Московском литераторе» (№ 24, декабрь 2010 г.) перепечатано предисловие из моей книги «97. Конец эпохи. Дневник метрический». Для краткости процитируем: «Сведущие понимают, что в художестве все концепции в абстрактном виде ничего не стоят. Поэтому предлагается конкретная тема… – это соотношение Разумной Природы, символизируемой в Садах, и нынешнего Города. Конец ХХ века ознаменовался именно этой проблемой (впрочем, ее, конечно, можно конкретно-то формулировать по-разному), – которая внутренне стоит за всеми политическими, социальными, культурологическими и т.д. контроверзами и турбуленциями этого конца прошедшего века». Конечно, «наше время – не время длинное». Роман устарел не потому, что он роман, а потому что он ДЛИННЫЙ, если даже и короткий… Говоря «роман», я, разумеется, имею в виду не только роман как таковой, но и некую символику, нечто расходящееся концентрическими кругами… Искусство слова должно работать на уровне плазмы, а не электрона, – сказали бы физики. Плазма, само исходное вещество. Не надо ему спутников в виде разных там «частиц». Архетипы, сказал бы Юнг, экзистенция, сказали бы экзистенциалисты, истинный наумен-феномен, сказали бы… ну и так далее. Все ищут терминов. Деррида, тот даже отчаялся в этом поиске… Но СУТЬ одна: обратиться именно к СУТИ, отнести «лишнее». Точнее, не лишнее, а то, что само собой разумеется, для нынешнего развитого сознания и подсознания; что взяли на себя другие средства информации, как бы специально для того, что ОЧИСТИТЬ исходное Искусство Слова». Р.Л.: Вы только оттеснили роман, а французы, как мы помним, обошлись с ним куда радикальнее. В.Г.: Да, школа «нового романа» — Натали Саррот, А, Роб-Грийе, М. Бютор и другие – заявила о смерти романа. Латиноамериканские писатели спорить не стали, а положили на стол роман Льоса, Маркес, Карпентьер и другие. Как говорил Пушкин, «движения нет, сказал мудрец брадатый, другой смолчал, но стал пред ним ходить». Р.Л.: Спор французов и латиноамериканцев о романе разрешил комитет по Нобелевским премиям, да? В.Г.: Да-а, наконец-то Нобелевскую премию присудили, исходя не из политической конъюнктуры, а за талант. Аргентинский писатель Варгес Льоса стал Нобелевским лауреатом. Спор о романе, таким образом, выиграли не французы («новый роман»), а латиноамериканцы. Р.Л.: Мифологический реализм. Так, кажется, Маркес определил новую прозу Латинской Америки. Габриэль Гарсия Маркес еще в 1982 году был удостоен звания нобелевского лауреата. Так что, нынешний аргумент в пользу романа – уже второй. А что же в нашей литературе? В.Г.: Мы сейчас издаем сборник «Проблемы стиля современной русской литературы». Самые современные авторы – наши и зарубежные – у Ж.А. Голенко. У нее была диссертация «Проблемы молодежного сознания в современной прозе». Там весь набор самых-самых молодых, начиная с Геласимова. Берет она и западных, они посильнее наших. Немецко-швейцарская литература сейчас идет впереди. Мураками, Павич, Кастанела – они уже не молодые, а новые западные имена еще не на слуху. Если же говорить о нашей, то для меня Леонид Леонов – современная литература. Юрий Кузнецов – современная литература. Р.Л.: У вас масштаб «современности» широкий.
Литературные стили в переходную эпохуР.Л.: Много лет назад выходила книжная серия «Пламенные революционеры», после реформ Владимир Бондаренко перефразировал слоган и назвал одну из своих книг «Пламенные реакционеры». Успехи латиноамериканского романа подсказывают назвать его в соответствии с вашим термином «плазма» «плазменным романом». А что? Впечатляет! Жаль, что свеженький нобелевский лауреат не догадывается о возвеличивании его на русском языке. В.Г.: Толстой в дневнике записал в 1910 году, дескать, думал об искусстве – это игра. У Канта, правда, сказано: игра духовных сил. Толстой, конечно, знал Канта, просто в дневнике для себя не входил в подробности. Что ж, латиноамериканский роман по содержательности соответствует эстетике Толстого и Канта, судьбы их персонажей духовно целеустремленны, хотя каждый вроде ловит свое. Р.Л.: А мне приглянулся термин «полистилистика». На радио «Орфей» музыковед применил его к творчеству Бартока в самый раз для литературы, где царит разнобой: у реалистов – один стиль, у постмодернистов – другой, у метафизиков – третий, и т.д. Если к Пелевину полистилистку приложить? «Чапаев и Пустота», например. В.Г.: Ну, какая там полистилистика! Я считаю, что Пелевин вообще-то талантлив, но раздут критикой. Они все «играют» в постмодерн и в бытовую такую мистику. Я уже как-то говорил, что первым постмодернистом у нас был Пушкин: мог стилизовать под Державина, а сам писал еще лучше. А Пелевин пишет, как Набоков, только хуже. Мне-то ближе типология Ницше – Жирмунского. Ницше в основу типологии положил античных богов – Аполлона (классика) и Диониса (стихия, романтизм), это подхватили русские символисты, развил Жирмунский: классический тип творчества, романтический тип творчества. Р.Л.: И кто есть кто? В.Г.: По терминам Ницше и Жирмунского (классика и романтизм) Юрий Кузнецов, конечно, романтический тип творчества. Николай Рубцов, кстати, классический тип творчества. У кого полистилистика, так это у Владимира Ивановича Гусева (шутливо!). Я работаю в разных жанрах, а разные жанры требуют разных стилей: полистилистика! Дело очевидное. К Андрею Белому, впрочем, полистилистику можно применить. Он – разностильный. Но вообще-то символисты знали наизусть Ницше. Блок стал применять термин Ницше – Дионис – к романтизму; Пушкина, Ахматову отнес к классической поэзии. Р.Л.: А сейчас что? В.Г.: Сейчас все разбились на «кучки», и каждый талдычит свое. В каждой «кучке» – свой гений, свой критик, свои дамы и т.д. Если же говорить о тех, чьи имена на слуху – Денежкина и др. – то надо признать, что тиражи их книг огромные, а содержания в книгах нет. Другое заслуживает внимания. У нас вскоре будет защита докторской диссертации о Федоре Ивановиче Буслаеве. Его считали фольклористом и лингвистом, а Надежда Федоровна Злобина влезла в архивы (49 архивов перелопатила). Оказалось, Буслаев был огромный теоретик литературы и мыслитель. Злобина так его и представила в своей диссертации, но фольклористы и лингвисты отстаивают прежний взгляд (это университет, бывший пединститут им. Ленина). Я – консультант, она прикреплена к нашей кафедре. Злобина права, мы переживаем переходную эпоху, о которой – выходит! – еще Буслаев писал. Как это нынче актуально! Ведь есть еще советские писатели в полном смысле этого слова, а есть другого типа писатели, особенно среди молодых поэтов и прозаиков, но они пока что никакие. Новые писатели знают себе писать чернуху и больше ничего, они еще не определились. В литературе как бы двоеверие. В малом масштабе, но напоминает двоеверие Древней Руси после принятия христианства. И Буслаев-мыслитель нам нужен! Беседу записала Руслана Ляшева.
|
