|
О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.
|
Александр ЗАКОВРЯШИН
Храм на границе
Стихотворения
Друзьям по несчастью
Сепаратистов шквал неистов,
Перевернул всю жизнь вокруг…
Нас вынудили экстремисты
Покинуть милый сердцу юг.
Те, на кого мы спину гнули,
Награду выдали нам в миг -
Взашей с вокзала нас турнули,
Лишив квартир и даже книг.
Не подлежат вовек забвенью,
Те годы - беженцам страшны:
Грознее, чем землетрясенье,
Произошел раскол страны.
Кто в тех краях вражду посеял,
Дракона зубы разметал?..
И приключилась Одиссея,
Какой Гомер не представлял!
Не каждый оказался в силах
Пройти сквозь череду преград…
Нас приютила мать Россия
Зеленый град Калининград.
Не знали мы, что в новом веке
(На гнев Аллаха здесь пеняй!)
Вдруг обнищавшие узбеки
Толпой попрут в Янтарный край!
Мигрантов не завидна доля,
Смирив амбиции свои,
Спасенья ищут на Преголе
Аборигены Сырдарьи!
А где-то в мареве далеком
Звучат карнаи над водой,
Шумит Ташкент – звезда Востока,
Зовет гостей на новый той.
Краса и щедрость достархана,
Увы! Осталась там вдали,
Лишь пыль песков Узбекистана
Мы на подошвах унесли...
Застывшая музыка
Прекрасный город есть у моря,
Где чайки в синеве кружат
И Кафедрального собора
Пленяет каменный наряд.
Загадочный и многоликий
В себя он столько воплотил!..
Им восхищался Петр Великий
И Кант его боготворил.
Твоя судьба, любимый город –
Ряд превращений и чудес.
Прошел сквозь ад войны, но вскоре
Из пепла Фениксом воскрес.
Ты возродил в своих пределах,
Что жизнь в наследство нам дала,
Сроднив немецкой кирхи стрелы
И русской церкви купола.
В тебя сумели воплотиться,
Застыв мелодией в веках,
Быки из бронзы, твердь Крон-принца,
Озера, парки и река.
Как гроты, темные аллеи,
Каштанов свечи с двух сторон.
Здесь предназначен под музеи
Почти что каждый бастион!
И в этой городской стихии,
Звучна и прочна, как гранит,
Скульптура Матери-России,
С надеждой на Москву глядит.
Проспекты вдаль бегут, как годы,
И в сердце музыкой звучат…
Архитектурой и природой
Чаруешь ты, Калининград.
Защита
Команде российского сухогруза,
сумевшей отбиться от пиратов.
Не ради праздных интересов
Плыл, на Восток сверяя курс,
Загруженный российским лесом,
Ныряя в водяных навесах,
С командой малой сухогруз.
Матросы вглядывались в дали
И никого не мучил страх,
Хотя, конечно, все слыхали,
Как буйно здесь озоровали
Пираты в скорых катерах.
Согласно принятым законам,
Какая б не стряслась беда,
Не могут пушки и патроны
Для вынужденной обороны
Иметь торговые суда.
Тому, кто сочинил такую,
Законов ангельскую блажь,
Попасть бы в водяные струи,
Когда пираты атакуют,
Беря корабль на абордаж!
Когда разбойников лавина
Суда торговые брала,
Согнулась Франция повинно
И даже «ридна Украина»
Пред ними руки подняла.
Но наши парни супостата
Встречали в образе ином,
Коль их лишили автоматов
Они на головы пиратов
Бревно валили за бревном.
Раздался клич: «Смелей, ребята!
Парад последний настает,
Прогоним недругов проклятых,
Иначе будем без зарплаты,
Нас всех позор и рабство ждет!»
Крушила удаль злую силу
И разбивала катера,
Летели бревна, как с обрыва,
И прокатилось над заливом
Родное русское: «Ура!».
И как же нам не восхититься,
Что земляки, назло врагам,
Смогли достойно защититься
И образумить сомалийцев
Вот так – бревном по черепам!
Зачем, как жаба на болоте,
Трусливо жалобы поет,
Морским разбойникам Европа…
Не по плечу ей русский опыт?..
Так пусть им выкупы дает!
Корочка хлеба
На огромных просторах завьюженных,
Я в Сибири с отроческих лет
Обретал и познанья и мужество
И еще оптимизма секрет.
Хороша глухомань заповедная
В белом кружеве зимних берез!
Но в районе одна школа средняя,
До нее по снегам - тридцать верст.
Две недели порою не выдюжив,
Попрощавшись со съемным углом,
Я – школяр - становился на лыжи,
Чтоб проведать родительский дом.
Любовался чудесной природой,
Словно с горки скользили шаги.
Но однажды сменилась погода
Так, что стало не видно ни зги.
Хоть я ведал подвохи Сибири,
Но начавшийся мокрый буран
Сделал лыжи мои, словно гири…
Силой бешенной обуян,
Вихрь метался весь белый от злобы
Словно коршун крылом ударял.
Я проваливался в сугробы,
Если лыжи, усталый, снимал.
Душу мне угнетала досада,
Понял я: очень близко беда,
Если я под сугробом присяду,
То не встану уже никогда.
И тогда я обшарил карманы,
Вспомнил то, что сказали мне встарь:
Ты пожуй , если сильно устанешь
Кубик сахара или сухарь.
И как будто прояснилось небо
И второе дыханье пришло,
Припасенная корочка хлеба
Дала силу, вернула тепло.
Я поверил, что скоро увижу
Отчий дом и деревни огни,
И опять заскользившие лыжи
Привели меня к дому родни.
Лазарет на дому
Е. М. Голубевой,
удостоеной знака «Почетному железнодорожнику» в 79 лет
после трагедии с «Невским экспрессом»
Беда, как на голову снег, упала,
Эхо от взрыва скатилось в лес.
Страшная сила вагоны помяла
И превратила в груду металла
Часть состава «Невский экспресс».
И бедолаги трагической ночи
В тусклых проблесках звездных лучей,
Шли к разбитым вагонам на ощупь,
Старались, насколько хватало мочи,
Высвобождать и спасать людей.
Здесь она ангелом с неба спустилась,
Кромешная тьма витала кругом,
И сразу к спасателям обратилась,
Тихо и ласково попросила,
Чтоб пострадавших несли к ней в дом.
Был обветшалым ее домишко,
На километры один окрест.
Но сохранил он тепло под крышей,
Многих из тех, кто уже еле дышит,
Спас ее благородный жест.
Она от души, чем могла, помогала,
В роли простой медицинской сестры,
Кровь, казалось, ее не пугала.
В багровых пятнах цвели одеяла,
В красных подтеках - постель и ковры.
Она в безнадежных вселяла надежду,
Глотком, поднесенной в кружке воды,
Словом своим, ободряюще нежным…
Как фронтовичка, белье и одежду
Все в эту ночь раздала на бинты.
С такими людьми экстремистские силы
Будут на нашем пути сметены.
Она - собирательный образ России,
Таких на иконы встарь возносили,
Духом былинным они сильны!
Ничем, кроме заповедей нетленных.
Движим порыв бескорыстной души.
Ну, что из того, что в беде бизнесмены,
Ну что из того, что сказать откровенно,
Платили ей пенсию – просто гроши?..
Вот это поступок в преклонные годы!
Конечно, она не мечтала о том,
Что, пережив эту злую невзгоду,
Коллеги оценят ее за подвиг,
Повысят пенсию, выстроят дом!
Мчатся опять поезда из-за леса,
Словно на бреющим - над землей:
Как и положено мчаться экспрессам,
Силам враждебным противовесом…
В окнах у них – отраженье святой.
Признание фронтовика
Посвящается дяде Ивану
- Считаешь: дремуч я безмерно:
Но выслушай деда, сынок,
Позыв приобщения к вере
На фронте впервые, наверно,
В бою испытал новичок.
Рубеж был снарядами вскопан,
За свистом вновь слышался свист…
Сидел я с бойцами в окопе,
Зависим всецело от рока,
А был до войны атеист.
Когда среди вздыбленных рытвин
Просел от фугаса блиндаж,
Прочел я средь грохота битвы
Единственную молитву,
Что в детстве узнал - «Отче наш».
Свистели снаряды и пули,
Земля сотрясалась кругом…
Хоть пальцы мои еле гнулись, -
Ведь страхи еще не минули, -
Себя осенил я крестом.
Не стыдно, что так испугался…
Случайно!.. - Пусть так говорят…
Но Бог всемогущ оказался!
По воле Его не взорвался
Упавший мне в ноги снаряд!..
Русский десант
По шоссе, в окруженье снегов,
Где метелица русская злится,
Выезжала колонна врагов
Напрямки к беззащитной столице.
И насколько охватывал взгляд,
Ничего их сдержать не могло бы.
Обелисками вместо солдат
На пути возвышались сугробы.
Кто позиции здесь защищал
Все погибли в сраженье вчерашнем.
И фашистский взирал генерал
С высоты на кремлевские башни.
Подступала к столице беда,
Набирала она обороты,
Хоть десяток бы танков сюда,
Хоть бы полк,
хоть бы роту пехоты!
Только как перебросить бойцов,
Если дело решают минуты?
До шоссе по развалам снегов
Помощь сможет добраться за сутки.
Но не вздрогнул от ужаса мир,
Что сдались мы врагу на потребу.
Наш отважный, лихой командир
Обратился за выручкой к небу.
Здесь действительно лишь самолет
Мог доставить десант по маршруту,
Только кто совершает полет.
Если нет у бойцов парашютов?
Подполковник, как будто сержант,
Перед строем встает у солдатов.
- Кто согласен включиться в десант,
Пусть берет автомат и гранаты!
Знаю, каждому жизнь дорога,
Падать камнем – рисковая штука…
Если кто уцелеет в снегах
Пусть расскажет о подвиге внукам!
Полетел за отрядом отряд
Прыгать в снег не похожий на вату,
Бить врага, как разящий булат…
(Где еще есть такие солдаты?)
Старый, тихий аэроплан
Обеспечил столицу заслоном.
И фашистский разрушился план
И сгорела в сугробах колонна.
Опустил генерал свой бинокль,-
На парад у Кремля - не надейся!
С треском изгнан тогда был фон Бок…
Застрелись! Или шнапсом упейся!
Устояла в ту зиму Москва,
Только жаль, что в святые минуты,
Быль разносит все реже молва
Про десантников без парашютов.
Когда смолкнул войны ураган,
Эпизод этот не без таланта.
Рассказал мне мой дядя Иван
Сам участник лихого десанта.
Храм на границе
Здесь в облаках кружатся птицы,
Сияют церкви купола,
На обе стороны границы
Разносят звон колокола.
Когда-то здесь в бою азартном
Чиня врагу большой урон,
Едва не кончил Бонапарта
Российский князь Багратион.
Где пролилось немало крови,
Спустя века построен храм
Надежды, Веры и Любови,
Как память доблестным сынам.
Звучат под куполом молитвы,
И, обращаясь к образам,
Поет их так отец Димитрий,
Что слезы тают на глазах!
Однажды звонами влекомый
На приграничной полосе,
Поляк залез на крышу дома
И храм узрел во всей красе.
Он восхитился, даже с лишком,
Российских зодчих красотой…
Затем, смекнув, построил вышку
И приобрел бинокль простой.
Вот так, в истории впервые,
Поляк создал аттракцион:
Полюбоваться на Россию
Любезно приглашает он.
За взгляд на чудо-панораму
Поляк валютою берет!
Он создает рекламу храму,
Преумножая свой доход.
На храм, стоящий у границы,
Приехав с дальней стороны,
С тех пор не могут надивиться
Ясновельможные паны.
Все превратиться может в бизнес.
Мы видим ценности в ином,
Молитву павшим за Отчизну
Не оскверняем кошельком.
Не замутить корыстью, право,
Твоей духовной чистоты,
Стой, великан златоглавый,
До солнца, возноси кресты!
И нам не надо хмурить брови,
Паны не сглазят светлый храм
Надежды, Веры и Любови.
Он вечно дорог будет нам!
Калининград
|
