|
|
Лидия СЫЧЕВА |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Лидия СЫЧЕВАМама, родина и любовь
Почти каждый из нас – вчера ещё деревенских людей – может дополнить эту книгу – «Хроника Погореловки» - своим рассказом. Про родной дом, про маму – дорогую и единственную на свете, про огород, который кормит весь год, про мокрые телячьи носы и пыльное овечье руно, про сладость яблока из своего сада и про то, как это здорово – жить на своей земле, делить с ближними горе и радость, и здесь же, когда настанет час, тихо и бесстрашно уйти в вечность. И вот Нина Стручкова написала эту книгу - трагически-воспоминательную, народную историю нашего бытия. Читается она с болью, приязнью и благодарностью. Да, наверное, подобную хронику мог бы создать почти каждый из нас (хотя бы в своём воображении!), но сделала эту работу она, Нина Стручкова, крестьянская дочь из тамбовской деревни Погореловка. В книге нет ничего личного, хотя автор пишет про родную деревню и земляков, посвящает повествование своей матери, русской крестьянке ХХ века Анне Николаевне, и рассказывает о промежуточных итогах собственной жизни. Эти печальные выводы известны всем нам, вчера ещё деревенским людям: мы почти наверняка знаем, что дома мы бы были счастливей. Да, конечно, наша жизнь сложилась бы тяжелей, мы бы меньше чего повидали на белом свете, но зато сердце наше было бы на месте, не рвалось на части («а как там мама?»), а душа не металась бы отчаянно по миру в поисках покоя и уюта. Всё это – правда. Как, впрочем, и то, что несмотря на учёбу в Литинституте, долгую столичную жизнь и звание поэта, автор «Хроники Погореловки» так и осталась крестьянской дочерью. (Вот и Есенин, уже всемирно известный, говорил с гордостью: «У меня отец - крестьянин, / Ну, а я - крестьянский сын».) Просто деревня «командировала» Нину Стручкову в город с вполне конкретным наказом: родным материнским языком, без пустой болтовни рассказать вчерашним сельским жителям о том, как живёт их прародина, как ждёт их внимания, любви и участия!.. Может быть, Нина Стручкова даже слишком конкретно восприняла этот наказ, работая редактором в самом что ни есть близком трудовому народу журнале – «Сельская новь». И всё равно мучаясь, что вот, понимаете ли, деревню свою бросила!.. Но мы, специально для её читателей-земляков, скажем: во-первых, ничего она не бросила, потому что написала несколько талантливых книг о Погореловке, в том числе и эту, а, во-вторых, никому не верьте, будто жизнь в городе – сахар, особенно для творческого человека, поэта. Да, бычка откормить – дело нелёгкое, особенно, если делать это без жульничества, без примеси «химии». Но и книжку написать – настоящую! – не подмешивая опасные «премиксы», тоже труда немало надо. Потому что подлинное слово рождается из большого переживания и часто – из большого горя. И потому, читая «Хронику Погореловки», мне, например, трудно было сдержать слёзы. Так ведь и автор не раз слезами умылся – и не над вымыслом (в книге его нет), а над жизнью. Можно ли без волнения читать главу «Четыре встречи с отцом» - о том, как осиротела и обезмужичела наша деревня после Великой Отечественной войны?! А «Историю нашей болезни» - об очередном разорении села уже в новейшую эпоху, о жалких деревенских больницах, где лежат «они, дорогие, драгоценные, слава и гордость России, многотерпеливые наши матери»?! Нет, это надо каменное сердце иметь, чтобы творить с нашей деревней то, что началось с 1991 года и продолжается – положа руку на сердце – по сей день. И потому «…Мужики ругают власть и, матерясь по-страшному, мечтают: «Повесить бы их всех!» Нина Стручкова не ударяется в «политику», никому не раздаёт оценок, а просто показывает – какой была Погореловка, и какой – стала. Полуубитой, в общем-то деревней. Со слабой надеждой на «Израиль» - новенький посёлок для переселенцев. А в коренной русской деревне – нужда беспросветная: «Мужики каждое утро приходят к конторе в надежде хоть на какую-никакую работу. Бабы встают в четыре утра и спешат в потемках к совхозному коровнику. Работают «за стаж», в доверчивой надежде дожить до пенсии. Ведь зарплату не выдают уже несколько лет». И это – опора России, кормильцы наши?! Как тут не вспомнить Некрасова: «Кушай тюрю, Яша, молочка-то нет. / - Где ж коровка наша? - Увели, мой свет. / - Где же наши куры? Девочки орут. / - Не орите, дуры! Съел их земский суд». Мать Нины Стручковой, поднимавшая в одиночку двух девчонок, читала эти народные стихи своим детям, а я помню сказ про тюрю от своей мамы. Не жировала наша деревня, если такие стихи в ходу были. Но сейчас, похоже, нечего сельчанам ждать народного заступника из верхов, каким был барин Некрасов. На себя нужно надеяться, на свои силы и на своих поэтов. Один из них – Нина Стручкова, которую, право, ни с кем не хочется сравнивать. Она одна такая – из Погореловки. Потому что у каждой деревни на Руси – свой характер. Заявляю это ответственно, потому что сама из села Скрипниково, что в Воронежской области. И деревенское наше многоцветье было подлинным богатством страны, великой её тайной, источником нашей богатырской силы не на годы – на столетия. Разве один из персонажей главы «Погореловка в лицах», дядя Володя, не настоящий герой нашего времени, а судьба его, так просто рассказанная автором, не заслуживает восхищения?! Прошел всю войну наводчиком артиллерийского орудия, вернулся домой, вместо трофеев привез награды и благодарности, в том числе от Сталина, Жукова и Рокоссовского, вырастил и воспитал пятеро детей. И вся его жизнь – в тяжелом труде, ратном и деревенском, но сохранил дядя Володя и душевную щедрость, и даже романтизм – ещё на фронте он писал стихи. А что сейчас? «На последнем издыхании всё, что объединяло семьи, улицы, деревни. Иду по Погореловке с фотоаппаратом, меня ругают: «Зачем пленку тратишь?» Говорю: «Хочу на память запечатлеть ваши лица». А мне отвечают: «Да какие теперь лица? Вот раньше были лица!» И называют по имени-отчеству давно ушедших стариков…» И всё-таки нужно – если Бог дал талант – запечатлеть эти лица, характеры, эту жизнь – уходящую, но всё-таки не сдающуюся, пытающуюся «барахтаться», сопротивляться. И потому эта скромная по объему книга, написанная предельно просто, «без выкрутасов», больше, чем литература; в ней есть что-то от незыблемых первооснов жизни, о которых сказано честно, без прикрас и сентиментальности. «Хроника Погореловки» - очень мужественная книга. Чтобы так написать, надо было жизнь пройти трудную и честную. Книгой этой надо автору гордиться, как заслуженно гордится крестьянин хорошим урожаем в плохой год. Труд может многое победить – например, заморозки или засуху. Вот и Нина Стручкова вопреки «литературной непогоде» написала то, о чём можно сказать: «Эта книга – настоящее, спасительное, молитвенное искусство. Эта книга – не погоня за модой, а поход за истиной. Эта книга – нравственное, здоровое, устойчивое слово, в котором нет лжи, а есть спокойствие и боль человека, живущего на своей земле». Честно говоря, в «Хронике Погореловки» читается даже что-то эпическое – без громких слов, очень экономными средствами здесь нарисован русский космос, русский характер, русская жизнь на протяжении нескольких поколений, и всё это венчается стихами – горькой песней тревожного сердца. «Родительский дом и ограда, / И пение звезд по ночам… / Я знаю, родня будет рада / Моим сладкозвучным речам». Деревенский человек, как правило, скромен – не любит бахвалиться, вот и Нина Стручкова, как мне кажется, относится к своему дару с излишним недоверием. А жаль! Со стороны иногда бывает виднее, и мы скажем прямо: не подвела Нина Николаевна свою маму и родную Погореловку, она – не просто мастер слова, мастер своего редакторского дела, она – настоящий поэт! Гармоничный, цельный, требовательный к себе и – по настоящему красивый!.. Не все ведь уезжают из деревни за длинным рублём и лёгкой жизнью, многие оставляют родной дом в поисках красоты – волшебной Жар-птицы, без которой жизнь кажется пресной и ненастоящей. Легко на этом пути увлечься ложной дорогой, но если путь поэта верный – он всегда приведет его к родному дому. (Вон, Есенин, родину даже на рай не променял: «Если крикнет рать святая: / «Кинь ты Русь, живи в раю!» / Я скажу: «Не надо рая, /Дайте родину мою».) И Нина Стручкова тоже родину свою никому не отдала. Ни в слове, ни в жизни. Ни в радости, ни в горе. Да, впрочем, сколько можно говорить о книге, если её давно уже пора читать!.. Читай, читатель! Тебя ждут высокие минуты, а их не так много в нашей жизни. Читай, и, пожалуйста, люби нашу землю, нашу Россию. Она у нас одна – как жизнь, другой – не будет.
|
