|
О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.
|
Александр ЩЕРБАКОВ
«Дела в державе пахнут керосином…»
Иронические стихи
ТИШИНА
Нет в голове заветных слов,
И лишних денег нет в кармане…
Ленив, как дедушка Крылов,
Лежу часами на диване.
И кот – отнюдь не «в сапогах», –
Мне подражая, не иначе,
Лежмя лежит в моих ногах,
О чём-то грезя о кошачьем.
Кругом такая тишина,
Что возникает мысль простая:
Вот так лежит и вся страна,
О рае рыночном мечтая.
ДОСТАЛИ…
Достали меня современные тексты.
От них даже в лес я намедни удрал.
В лесу раздавался топор дровосекса,
Как ныне сказал бы поэт-либерал.
Визжала пила вдалеке сексапильно.
И дятел стучал, как последний сексот.
Земля наша впрямь велика и обильна,
Но кто-то богато нам жить не дает.
Да ясно же кто – дураки и дороги,
Дороги, которые выбрали мы…
Все чаще поют погребальные дроги,
Все больше клиентов тюрьмы и сумы.
И каждый из нас, россиян, ну не раб ли?
Отменно ленив и весьма косорук.
Мы всё наступаем на старые грабли,
А новые выстругать нам недосуг.
И тянем мы все на себя одеяло,
Наш менталитет однозначно плохой.
До русской идеи – как до идеала,
Закон бы принять... Ну, хотя бы сухой.
* * *
Боже, как многообразно
Было творчество моё!
Я писал о самом разном,
Отражая бытиё.
И о шумном стольном граде,
И о сельских чудесах,
О мальчишке, что в ограде
Запрягал в салазки пса.
О дворцах и о лачугах,
О крестьянах и купцах,
О друзьях и о подругах –
Переменчивых сердцах.
О пастушке на опушке,
О морозном блеске дня…
Но о всём об этом Пушкин
Написал складней меня.
СОБРАТЬЯМ ПО ПЕРУ
«Что ты ржёшь, мой конь ретивый?
Что ты шею опустил?»
Все мы, братцы, примитивы,
Лишь признаться нету сил.
«Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя…»
Нас в земельку всех зароют,
Не услышав, не прочтя.
«По дороге зимней, скучной
Тройка борзая бежит…»
К нам читатель равнодушен,
Нами он не дорожит.
«Выпьем с горя, где же кружка? –
Сердцу будет веселей…»
Слава Богу, что хоть Пушкин
Нужен Родине своей.
ПРИ СЛУЖБЕ
Фёдор Иванович Тютчев –
Дар у кого о-го-го! –
Больше писал бы и лучше,
Если б не служба его.
Скажем, про майские грозы
Или Российскую стать
Дал бы нам ясную прозу,
Чтобы умом понимать.
Но средь германцев, германок,
Маясь годами в послах
И погрязая в романах,
Мог он творить лишь в стихах.
Походя и впопыхах.
В общем, обычное дело –
Все мы подвластны судьбе –
Гения служба заела…
Знаю и сам по себе.
НА ПОКАЯНИЕ
Хоть знаешь, не первым
прольёшь крокодиловы слёзы,
Но всё же идёшь ты
прощенья просить у берёзы.
Идёшь, чтоб покаяться,
перед осиной и елью
За то, что сестёр их тягают
на бумагодельню.
Придётся, ты знаешь,
услышать вздыхание пихты:
«Опять напечатал пустой,
недоношенный стих ты…»
И встретят в распадке
суровые кедры с ворчаньем:
«Последним рассказом своим
ты нас вновь опечалил…»
У речки хрустальной
прошепчет сочувственно ива:
«Да, снова обложка у книжки
тускла, некрасива…»
И, уши заткнув,
побежишь ты из леса скорее,
Вдогонку сосна тебя
лапой по шее огреет –
И, может, тогда ты
прольёшь настоящие слёзы,
И, может, простят тебя
ели, осины, берёзы…
СМИРЕНИЕ
Меня манила странствий муза
На юг, на север и восток.
Но от асфальта после вуза
Я оторваться все ж не смог.
Отяжелел, с текучкой свыкся.
Имею дачу и подвал.
Забыл про Тикси и про Диксон,
На юге, правда, побывал.
Друзья зовут меня поэтом.
И может, впрямь талантец есть,
Да на заметки для газеты,
Как говорят, выходит весь.
Я сам себе подрезал крылья.
Увы, подняться нету сил.
Ну что ж, Америк не открыл я,
Зато гнездо уютно свил.
И в кресле этаким Вольтером
Люблю сидеть по вечерам
Перед буфетом, где фужеры
Подобны мыльным пузырям.
ПЕРО
Бродил во мне «стихов российских жар»,
И голову мечтами распирало.
Я в город из деревни убежал,
Перо поспешно предпочтя оралу.
«Солидней как-то ручкой, чем сохой,
И вообще – занятно и приятно», –
Так думал я. Но мне теперь понятно,
Что лучше камни бить на мостовой.
Да-да, кувалдой проще, чем пером.
Её, по крайней мере, можно бросить.
А ведь перо преследует, как рок:
Убьёт иль обессмертит – вас не спросит.
РАССТАВАНИЕ
Без особого желания,
Но, законы чтя подлунные,
Подошел к размежеванию
С вами я, земляне юные.
Время, как стеною каменной,
Разделяет поколения.
С миром вашим приснопамятным
Расстаюсь без сожаления.
Там у вас порывы страстные,
Да греховные деяния,
Да охота к дальним странствиям
И крикливым одеяниям...
А мне жизнь осталась дачная,
Трудовая, непорочная,
Независимость - табачная,
Алкогольная и прочая...
***
Отпел я, видно, пасторали.
Даю всё чаще петуха.
Мои пастушки постарели,
Меня забыли, пастуха.
Ещё играю на свирели,
Да больно музыка тиха.
Мои пастушки постарели,
Ушли подальше от греха.
Был трубадуром, менестрелем,
Знал тайну песни и стиха,
Но вот пришла беда лиха –
Мои пастушки постарели.
Отпел я, видно, пасторали…
* * *
Старею.
Тихим стал и хмурым.
Пью чай с женой наедине.
И уж давно не строят куры
Красотки трепетные мне.
Старею.
Тянет не в танцзалы,
А в краеведческий музей.
Карманных денег больше стало,
Но меньше истинных друзей.
Старею.
Думаю о прошлом.
Сосу свистящее дупло.
И вроде ушлым стал и дошлым,
Но всё ж на сердце тяжело.
Старею…
ЗАВИДНАЯ СУДЬБА
Великие… Завидуем мы им.
Но чаще они зависть нашу будят
Не внутренним достоинством своим,
А видимой удачливостью судеб.
Но вовсе не завидны судьбы их.
Все эти ссылки, тюрьмы и дуэли,
И вечная работа за троих,
И вечный бег к недостижимой цели...
Вон тот, бронзовотел и яснолик,
Что с девушкой целуется на пляже,
Пожалуй, не особенно велик,
Зато он занят делом самым важным.
У девушки прикушена губа,
А у него в глазах сиянье радуг.
Вот у кого завидная судьба
И с внутренним достоинством порядок.
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Ты рос в столице, на Трубе,
А я в глубинке, на Тубе,
И потому ни «а» ни «бе»
Не понимаю я в тебе.
Ты поклонялся сатане,
Я – православной старине,
И потому ни «бе» ни «ме»
Не понимаешь ты во мне.
Ты не свернёшь – я не сверну,
Как говорят, ни тпру ни ну…
И оба мы идём ко дну
И тянем за собой страну.
ПОДЗОРНАЯ ТРУБА
Вы бы только поглядели,
До чего похож собой
Я на Жака Паганеля
Был с подзорною трубой.
Длинный, тощий и нелепый,
От земных забот далёк,
Шутовского цвета кепи
И прозрачный козырёк.
Рядом с озером Тагарским
Встану и гляжу окрест.
Лета впитываю краски,
Зрю, пока не надоест.
Справа – бор, а слева – поле,
Позади – гряда холмов.
По зелёному раздолью –
Пятна яркие цветов.
Небосвод над головою
Непомерной глубины,
И такой уж голубой он –
Яростной голубизны!
Ну, а то, что предо мною,
Стих мой выразит едва ль:
Вроде озеро стальное,
Если смотришь прямо вдаль,
Но вблизи какого цвета?
С синя, с бела, с зелена…
Здесь бедно перо поэта,
Кисть художника нужна.
И по бликам той водицы,
Вдоль рогозных берегов,
Ходят выводками птицы –
От турпанов до чирков.
За подковою озёрной –
Лес, как кружево резьбы.
Зорче нет моей подзорной
Ясновидящей трубы.
Хорошо, что подарили
Мне её на юбилей.
Что бы там ни говорили,
Дальновидней стал я с ней.
ЦАРЮ ПРИРОДЫ
Опомнись и раскрой глаза,
Разумный человече.
Какой дурак тебе сказал,
Что мир подлунный вечен?
Тут превратилась в пыль гора,
Там испарилось море,
Вверху озонная дыра
Зияет всем на горе.
Не стоит выть по волосам,
Когда башки лишишься,
Но виноват во всём ты сам –
И в синяках, и в шишках.
Зачем был так жестокосерд:
Лес изрубил в капусту,
И нефть всю высосал из недр,
И уголь выгреб – пусто?
Перестрелял зверьё и птиц,
Поотравил все воды…
Не от стыда ль раскрыть зениц
Боишься, «царь природы»?
Бог дал тебе одни права –
Сберечь и приумножить.
Твоя ж недаром голова
На шар земной похожа.
МОЛЧУ…
Дела в державе пахнут керосином,
Но транспорт встал… Иду я и ворчу:
Ну, до чего же довели Россию!
А впрочем, воля ваша, я молчу.
Стоят заводы, фабрики и шахты.
Гниёт в складах отечественный хлеб.
Все нищие – жнецы и космонавты,
Учителя, врачи и прочий плебс.
Хвала и слава рыночной стихии.
Оплеван труд и посрамлён талант.
Героем стал в сегодняшней России
Не пахарь, не поэт, а спекулянт.
Не надобно ни мастерства, ни знаний,
Торгуйте водкой, жвачкой и тряпьём.
Миллиардер «проходит как хозяин»
И продаёт страну, как дом на слом.
Всё – на продажу! Нынче не зазорно
Спустить уже достоинство само.
В родильных отделениях просторно,
Зато в борделях конкурс, как в МГИМО.
О сколько глаз, печальнее коровьих,
И сколько испитых и бледных лиц!
Не по карману землякам здоровье –
Не до курортов и не до больниц.
Все бросились в уринотерапию,
А говоря по-русски, пить мочу…
Ну, до чего же довели Россию!
А впрочем, дело ваше. Я молчу.
ЩЕРБИНКИ
*
Кто б этой власти ни лягал,
Он ей подняться помогал,
Поскольку где тот нелегал,
Что на «Боржоми» налегал?
И мне кривляться не с руки,
Мол, я любил «Ессентуки».
Пока мы пили, мужики,
Власть захватили…чудаки.
*
Илларионыч был Кутузов,
Как я. Но есть иная связь:
Кутузов сдал Москву французам,
Я – либералам Красноярск.
Смоленский князь прогнал французов,
Очистил родину свою.
Илларионыч был Кутузов…
А я в раздумии стою
И этим тёзку предаю.
*
Когда коснётся редкая победа
Твоих залысин царственным перстом,
Уйди в сторонку, славы вкус изведав,
Не умаляй победы щегольством.
Не помышляй о вечности пока.
Пиши на злобу дня – она живуча.
Лишь только то, что создано на случай,
Непреходяще. И живёт века.
*
Не служишь ты лукавой моде.
Ты самобытен. Ты погиб…
Тебя издатели обходят,
Как несъедобный, странный гриб.
И на безвестность обречённый,
Давно ты истину извлёк
О том, что душам утончённым
Положен тонкий кошелёк.
*
Шарахаюсь, когда среди прохожих
Мелькнёт знакомый «пишущий» пижон.
Мне стыдно и неловко, что я тоже
Писательской чесоткой заражён...
Наверное, при встречах горбуны
Подобное испытывать должны.
*
Зазря топор не мает дроворуб,
И на глазах растут его поленницы.
Не торопись и ты в работе, друг.
Спешит обычно тот, кто часто ленится.
Клади за ношей ношу в штабеля,
Не думая о славе и о чине.
Подхватывай бревно всегда с комля –
Со временем приблизишься к вершине.
*
Не горячись, имея намеренье
Достичь, чего другой не достигал.
Смиреньем, друг, смиреньем и терпеньем
Христос когда-то мир завоевал.
*
Впадать в отчаянье – какая привилегия!
И действовать – нужды при этом нет.
Страдай себе, пописывай элегии
И дуйся всласть на целый белый свет.
*
Когда, писатель, ты трусишь к трибуне,
С дежурной речью свиток теребя,
Представь себе, что слушают тебя
Толстой,
Тургенев,
Гоголь,
Чехов,
Бунин...
Красноярск
|
