|
|
Вадим ДЕМЕНТЬЕВ |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Вадим ДЕМЕНТЬЕВРусский Кавказ
Вадим Дементьев. НА ХОЛМАХ ГРУЗИИА что же Закавказье? Братское для нас по единоверцам из Грузии и Армении? С этими народами мы, действительно, сроднились, многое у них переняли, всегда им помогали. Москвичи любят в столице старинные Грузинские улицы и Армянские переулки, где в древности жили колонии закавказских друзей. Но при всем историческом оптимизме, увы, запомнилась недавняя телевизионная картинка: встреча президента США в Тбилиси. Да не будет обидным сказать (далее я поясню, почему), что этот прием напоминал не строгий государственный визит, тем более для такого ранга в Грузию первый, а встречу в колонии туземцами своего белого господина. Стыдно было смотреть на уличные танцы джигитов без кинжалов, кои были изъяты у гордых грузин службой безопасности американского президента (хорошо, что еще не спороли на черкесках газыри, ведь, и в них мог по традиции храниться порох), на комикование самого заморского посланника, нелепо пародирующего «варварскую» для него лезгинку, на восторженный рев толпы, на угодливое раболепство руководства Грузии перед долгожданным хозяином… На площади в Тбилиси из уст первого кавалера ордена Святого Георгия Джорджа Буша прозвучали слова, которые являются ближайшей программой экспансии США в этот регион: «Свобода продвигается от Черного моря к Каспийскому морю, к Персидскому заливу и за его пределы». Смотря на эти тбилисские пляски, я поймал себя на грустной мысли, что и у нас в новейшей истории России такое случалось. Вспомнил, как встречали другого президента США в перестроечной Москве. Как сотни тысяч москвичей, в том числе и я с малолетним сыном, вышли на улицы и проспекты города, чтобы увидеть в бешено промчавшемся кортеже «гонца свободы», брезгливо до этого назвавшего великую страну-соперницу «империей зла». Не забыл я и как бывшие «властители дум» – советские писатели, осчастливленные приемом четы Рейганов в Дубовом зале ЦДЛ, буквально бились между собой, чтобы попасть в список приглашенных и лицезреть сам «исторический момент», а не то и приблизиться к руке чужеземного властителя. Как они с холуйскими подробностями рассказывали об увиденном, и еще несколько лет с благоговением показывали на запертую дверь роскошного туалета, срочно воздвигнутого на случай непредвиденной президентской нужды. Тбилисская встреча явилась лишь продолжением той, московской, и нечего нам здесь на грузинское зеркало пенять… На каких же исторических весах взвешивать обоюдные обиды, вдруг выявившиеся между двумя, казалось, на века соединившимися народами? Какими критериями их мерить? Они – нам истерику вокруг честного (сейчас-то уж точно!) рассказа Виктора Астафьева «Ловля пескарей в Грузии», тыканье за «саперные лопатки» в Тбилиси, вопли об «отторжение» Абхазии и Южной Осетии, а Россия им в декабре 1991 года – моментальный развод без алиментов и компенсаций. Это раскормленной-то республике, богатому не по чину младшему брату, привыкшему к тому, что 80 процентов энергоносителей поставлялось извне и 90 процентов продовольствия (в том числе и хлеб) завозилось из той же России?! Грузия задолжала уже в наши дни по внешним займам 2 млрд. долларов – два бюджета страны. Будешь от отчаяния плясать перед заморским дядей!.. Трагедия нынешних русско-грузинских отношений налицо, хотя она «микшируется» всё той же бескорыстной помощью старшего брата, нигде, правда, не афишируемой. Еще со времен свой работы в министерстве по делам СНГ (была такая «пожарная» контора) я примерно представляю объем российской закачки финансов и ресурсов в «ближнюю заграницу», и напомню о, так называемых, «технических кредитах», которые даже без мысли об их отдаче ежегодно, а то и по квартально передавались новым «независимым» странам. В архивах эти данные, надеюсь, хранятся, хотя бы для будущих историков. Исследователи же новейшего времени, оперируя фактами прошлого, до сих пор весьма избирательно к ним относятся. В том числе и в России, о чем я скажу далее. Вот такой-то подход, считаю, весьма прискорбен и уж объективностью здесь и не пахнет. Умолчание о реальной помощи, рождающее массовое незнание, позволяет проводить в отношении России агрессивную политику теми политическими кругами «ближнего зарубежья», которые ради своих интересов готовы заложить в ломбард того же богатого заокеанского дядюшки всю свою гордую независимость вкупе с нищим суверенитетом. А это уже настоящая драма народа, который нам не просто близок, а родственен и по соседству, и по исторической судьбе, и по культуре, и по вере. Здесь, в случае с Грузией, даже нельзя оперировать, вернее, выпячивать этнический фактор, безусловно, имеющий в наших отношениях свое особое, но не главное значение. Как и всё, что делала Россия в своем прошлом, и что с упорством и без особой благодарности продолжает проводить в жизнь сегодня, связано не только с великодержавными интересами (у кого из крупных стран их нет – национальных интересов?), а тем более с имперскими, но являлось и является жертвенным подвигом, не видеть который в истории может только политически ангажированный и тенденциозно настроенный слепец. Почему бы нам в своей странной и глухой обороне не напомнить сегодня очевидное?.. Хотя бы заглянуть в те времена, когда униженная, бедная, раздробленная Грузия запросилась под крыло России, что и было тут же исполнено, согласно манифесту императора Павла I от 18 января 1801 года, двухсотлетний юбилей которого был напрочь забыт несколько лет назад братьями грузинами да и нашим, к сожалению, народом. Там сказаны, между прочим, такие неплохие слова: «Грузинский народ желает теперь же и навсегда вступить в подданство Российской империи…». Навсегда, как мы видим, в истории не получилось, но будем терпеливыми. Преемник Павла I на троне Александр I, в свою очередь, сразу же после коронации обратился к грузинскому народу: «Объявляем всем обитателям царства Грузинского, кому о том ведать надлежит». Объявлялось то, что было у всех тогда на памяти: «Покровительство и верховная власть Российской империи над царством Грузинским всегда налагали на монархов Российских и долг защиты». «Всегда!» – и это правда, как и дружественное не по крови, а по вере и исторической судьбе особое покровительство, насчет которого Александр I приводит самый близкий для того времени пример: «В 1796 году против сильного впадения к вам (нападения. – В.Д.) Аги-Магмед-хана, в бозе почившая, великая государыня императрица Екатерина Алексеевна послала часть войск своих. Столь успешное не только тогда спасение царства Грузинского, но и счастливое покорение всех областей и народов от берегов Каспийского моря до рек Куры и Аракса ограждали вас от всяких опасностей; оставалось только внутренним благоучреждением благоденствие ваше утвердить навеки. Но внезапное и скоропостижное отступление войск российских из Персии, Армении и из пределов ваших испровергли ожидание ваше. Все потом претерпленные вами бедствия – нашествие неверных и иноплеменных народов, разорение городов и селений, порабощение и увлечение в плен отцов, матерей, жен и детей ваших, наконец, раздор царской фамилии и разделение народа между разными искателями царского достоинства – влекли вас в междоусобные брани. Окружающие вас хищные народы готовы были напасть на царство ваше и ненаказанно растерзать его остатки». Тяжелый, конечно, язык государственного рескрипта, но картина рисуется точная и правдивая: жизнь народа висела на волоске. Конфликты сегодняшнего времени – пустяк по сравнению с тем, что происходило в «солнечной Грузии» в те десятилетия. «Само имя народа грузинского», пишет далее русский император, могло быть стерто с лица земли, и заключает: «Стоя в бездне сей, неоднократно призывали вы покровительство российское». И вот оно пришло, чтобы дать Грузии независимость, восстановить ее государственность. Наша власть сама искала возможности своего малого присутствия в более благоприятных обстоятельствах, но реалии той эпохи требовали от нее утвердиться здесь основательнее. Этот процесс весьма живо обрисовывает Александр I: «Вникая в положение ваше, и видя, что посредство и присутствие войск российских в Грузии и доныне одно удерживает пролитие крови нам единоверных и конечную гибель, уготованную вам от хищных и неверных сопредельных вам народов, желали мы испытать еще, нет ли возможности восстановить первое правление под покровительством нашим и сохранить вас в спокойствии и безопасности. Но ближайшие по сему исследования наконец убедили нас, что разные части народа грузинского, равно драгоценные нам по человечеству, праведно страшатся гонения и мести того, кто из искателей достоинства царского мог бы достигнуть его власти, поелику против всех их большая часть в народе столь явно себя обнаружила. Одно сомнение и страх сих последствий, возродив беспокойства, неминуемо были бы источником междоусобий и кровопролития». Зеркальная ситуация возникла и после 1991 года, когда грузины схватились с абхазами и осетинами, «равно нам драгоценными», а в те времена вся Грузия представляла собой конгломерат мелких удельных княжеств, явно не поделивших бы власть между собой, о чем резонно говорит русский император. Присутствие войск российских в Грузии и тогда, и сейчас спасло и спасает эти кавказские народы от взаимоистребления. Требовать их выведения, о чем мечтает нынешняя администрация в Тбилиси, с надеждой на каких-то новых арбитров, прежде всего американских, самоубийственна и в силу обозначенных еще Александром I причин. Только «общее посему чувство ваше и глас грузинского народа, – продолжает император, – преклонили нас не оставить и не предать на жертву бедствия язык единоверный, вручивший жребий свой великодушной защите России» и дает твердую гарантию: «Возбужденная надежда ваша сей раз обманута не будет». Наш современник, приученный не особо-то доверять заверениям и обязательствам власть предержащих, столь же критически может воспринять и вышеприведенные строки, опубликованные лишь в «Юбилейном сборнике к столетию присоединения Грузии к России», вышедшем в Тифлисе в 1901 году. Но кроме объяснений этно- и геополитической ситуации, кроме словесных гарантий, царь-освободитель Грузии (почему бы Александра I нам так по праву не величать?) прямым своим действием устанавливал небывалые для своего времени льготы и привилегии грузинам: «Все подати с земли вашей повелели мы обращать в пользу вашу и, что за содержанием правления оставаться будет, употреблять на восстановление разоренных городов и селений. Каждый пребудет при преимуществах состояния своего, при свободном отправлении своей веры и при собственности своей неприкосновенно. Царевичи сохранят уделы свои, кроме отсутствующих, а сим годовой доход с уделов их ежегодно производим будет деньгами, где бы они ни обретались, лишь бы сохранили долг присяги. Во взаимность сих великодушных попечений наших о благе всех и каждого из вас мы требуем, чтобы вы для утверждения поставленной над вами власти дали присягу верности по форме, при сем приложенной (доверяй, но все-таки с «клятвой» оно вернее. – В.Д.). Духовенство, яко пастыри душевные, первые должны дать пример». Ну, и под конец послания почти кавказский тост: «Да познаете и вы цену доброго правления, да водворится между вами мир, правосудие, уверенность как личная, так и имущественная, да пресекутся самоуправство и лютые истязания, да обратится каждый к лучшим пользам своим и общественным, свободно и невозбранно упражняясь в земледелии, промыслах, торговле, рукоделиях под сенью законов, всех равно покровительствующих. Избытки и благоденствие ваше будет приятнейшую и единою для нас наградою. Александр». На примере Грузии можно наглядно проследить ту цивилизаторскую роль, которую мы играли на окраинах и в советское время. Верить или не верить этому – сам вопрос при таком общегосударственном деле, которым Россия была занята все прошедшие столетия, звучит, по меньшей мере, абсурдно. Не колониальная, не конкистадорская, не захватническая стезя были уготованы уникальной в мировой истории общности народов, а терпеливо цивилизаторская, кропотливо бескорыстная, активно взаимовыгодная и взаимообогащающая. Российская цивилизация в силу этого является образцом для подражания для других стран, а не «тюрьмой народов» или «империей зла». В 1844 году наместничество на Кавказе переходит к генерал-фельдмаршалу князю М.С.Воронцову, который буквально преобразил Грузию. Это его наградил необъективной эпиграммой Пушкин, но мы должны помнить другое: М.С.Воронцов был выдающимся государственным деятелем. Один из его современников так писал о его подвижничестве в сравнении с другим великим человеком – имамом Шамилем: «Кавказ того времени дал двух великанов. Дикая мощь и неустрашимая отвага горных племен выдвинули имама Чечни и Дагестана – Шамиля; Россия поставила сюда еще более величавую фигуру цивилизатора и устроителя края М.С.Воронцова. Между ними двумя была целая бездна, но на рубежах ее они пристально всматривались друг в друга, изучали взаимно один другого и если боролись неравными средствами, то обладали почти одинаковым гением. Неизвестно, что бы один, если бы обстоятельства ему благоприятствовали, сделал из разрозненных кланов, развеянных по горным углам, но мы хорошо знаем, что создал другой из царства руин, пожарищ, опустелых деревень, одичавших полей, куда он явился могучим волшебником, чтобы передать преемнику цветущие города, край, закипевший благородною работою, пышно поднявшуюся производительность». При М.С.Воронцове в Тифлисе открываются первый театр, женское училище и публичная библиотека, учреждаются школы и гимназии, развиваются и упорядочиваются торговля и промышленность, вводятся новые дешевые тарифы для черноморских портов, начинает выходить одна из лучших газет, издаются многочисленные книги, посвященные кавказским народам. По инициативе генерал-фельдмаршала даются первые театральные представления на грузинском языке, в Тифлис выписывается итальянская оперная труппа. «М.С.Воронцов для Тифлиса, – писал В.Немирович-Данченко, – был в одно и то же время и межевщик, и архитектор, и чуть ли не каменщик: город рос не по дням, а по часам. Он расширялся, устраивался и застраивался. Всюду прокладывались новые улицы, пустыри покрывались общественными сооружениями, через Куру перекидывался Михайловский мост, подобно которому еще не было и в старых русских городах. Мост вызвал к жизни пустынные берега. За ними протянулись Куки с широкими улицами и площадями вплоть до цветущих и благоуханных садов немецкой колонии. С другой стороны – на гору Святого Давида и на скалистый Сололакский гребень всползли новые дома. Точно от старого зачумленного, еще сохраняющего исключительно азиатский характер города – всё бежало на его окраины, в поисках простора, чистого воздуха и более человеческих условий. Сололаки, покрытые садами, чудом превращаются в лучшую часть Тифлиса… Персидское нашествие и ужасы недавнего прошлого отошли назад. Предки говорили: когда смеется грузин – чертям в аду делается тошно, а когда запоет грузинка – ангелы в раю радуются. И смех, и песни вернулись в сердца народа, и теперь в прохладные вечера на плоских кровлях города тысячи женщин и девушек плясали под пение и хлопанье в ладоши своих подруг, а с улиц доносились громкие и бесшабашные, хотя для европейского уха и нестройные звуки зурны, веселой зурны!.. Тифлис, как Лазарь из гроба, вышел под Божье солнце на простор и на волю…». Действительно, очень красив этот древний город. За каждым поворотом открываются столь живописные виды, какие вряд ли найдешь в других кавказских городах. С горы Мтацминды вечером, когда Тбилиси зажигает огни, город представляется фантастической жаровней с углями. Вся жизнь города протекает на улицах, и постоянно кажется, что в любом дворе за накрытым столом ждут гостей. В каждом маленьком духане писал в восторге Осип Мандельштам. Из других моих грузинских впечатлений поразил юбилей народного поэта Важи Пшавелы. Высоко в горах примостился его родной дом, который, наверно, у всех великих поэтов чем-то похож – такой же скромный, деревенский… Пять часов грузинские поэты на площади под раскаленным солнцем читали стихи. Они-то сидели под полотняным тентом, но меня удивили грузинские крестьяне, которые всё это время стояли и слушали их. Политика только одного из цивилизаторов края М.С.Воронцова опиралась на стратегию России на Кавказе в целом. Своей задачей она ставила укрепление государственности крупных народов и развитие культурных основ жизни горских племен. Российские наместники постепенно, начиная с 20-х годов XIX века, отменили на Кавказе крепостничество, дали полную свободу зависимым сословиям. А в самой России еще тридцать лет помещики продавали соседям своих крестьян. Рукопись для публикации предоставлена автором. Далее читайте:Вадим ДЕМЕНТЬЕВ (авторская страница).
|
