|
|
|
|
Кирилл Рожков |
|
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
|
К читателю Редакционный советИрина АРЗАМАСЦЕВАЮрий КОЗЛОВВячеслав КУПРИЯНОВКонстантин МАМАЕВИрина МЕДВЕДЕВАВладимир МИКУШЕВИЧАлексей МОКРОУСОВТатьяна НАБАТНИКОВАВладислав ОТРОШЕНКОВиктор ПОСОШКОВМаргарита СОСНИЦКАЯЮрий СТЕПАНОВОлег ШИШКИНТатьяна ШИШОВАЛев ЯКОВЛЕВ"РУССКАЯ ЖИЗНЬ""МОЛОКО"СЛАВЯНСТВО"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"РОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАXPOHOCБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Кирилл РожковТОВАРИЩ НЕТНа одном из серверов в русском Интернете можно прочитать о ролевой игре… по фильму «Кин-дза-дза». Всё описано весьма толково и обстоятельно, в частности, значится такая ремарка: персонажи без опознавательных знаков – «основы жизни» чатланина (двух шариков на овальной проволоке на шее) или носового колокольчика пацака – в игре фигурировать не могут и автоматически в «ауте». Не знаю, играл ли кто-нибудь в реале именно в данную ролевую, но что касается последнего момента – то он очень точен, ежели помните одну из идей самого фильма. Невольно вспоминаю в связи с этим и другое. А именно – свою младшую школу и… нечто, встреченное в ней. Мы, советские ученики советской школы, еще не знавшие, что сие понятие доживает уже последние десятилетия (навроде того как древние греки не только не знали, что они древние, но даже не подозревали, что они, эллины, есть «греки»...), повстречали в ее стенах вот именно – персонажа без опознавательных знаков. Кто не жил в то время, а родился позднее, с трудом осознаёт всё это; в то время как моему поколению и более старшему даже не надо объяснять. В форменных курточках без опознавательного знака советские дети тогда ходили только первое полугодие самого первого класса. Затем становились октябрятами со звездочками. Через пару лет вступали постепенно в пионеры и носили красные галстуки вплоть до девятого класса, когда принимались в комсомол, и вместо галстука на шее на одежду тебе снова прикалывали… нет, не звездочку уже, а – комсомольский значок. Поверьте, представить тогда школьника любого класса без кумачового галстука, звездочки или значка – было в самом деле равносильно тому, чтобы представить… хирурга без маски, военного без фуражки, столяра без фартука или спортивного судью без свистка – не меньше! Конечно, в потасовке, там, можно было потерять октябрятскую звездочку или по какой-то причине лишиться красного «хомута». Но в этой ситуации ученик без оного выглядел бы как, скажем, автомобиль с разбитой фарой или согнутым бампером на улице города: да, он едет, но – едет вынужденно, исключительно домой – до первого же срочного ремонта. А тут… Тут я увидел его. С виду он смотрелся обыкновенным «дядькой» (ну, дядьками и тетками мы, малышня, звали между собой учеников классов девятого-десятого, они нам такими и казались, вестимо…). В форменном синем пиджаке старшеклассника (в отличие от кургузой куртёхи младшеклашек). Вроде ничего особенного… Разве только то, что этот парень производил впечатление более угрюмого, чем многие его ровесники… И вообще выглядел неприкаянным, диким каким-то, так скажем. Иногда я видел его на крыльце школы или около него, за уголком, где его сгорбленная фигура дымила сигаретой; руки в карманы, в расстегнутом «кителе»… Иногда пересекался с ним и в коридорах на перемене: бледным и – снова одиноким, без всякой компании… И чего я так обратил на него внимание? Всё вышеперечисленное было вовсе не главным. Главным нонсенсом было то – что у него, повторяю, не имелось в наличии никакого значка и – никакого галстука. Ни-ког-да! Как говорится, «по жизни». Первый раз это бросилось в глаза – характерно распахнутый воротник застиранной рубашки только еще более ненавязчиво подчеркивал сию одичалую «голость» по части «опознавательных знаков» советской школки. А когда бросилось уже и во второй, и в третий, и в четвертый, и в десятый разы – то… То я интуитивно понял, что просто не мог обратить на это уму непостижимое явление внимания в одиночку. И как потом выяснилось, не ошибся. Ведь это был единственный подобный «внекассовый» «экземпляр» на всю школу, теперь уже без всякого сомнения. Такова уж была та «ролёвка». Однако навстречу мимо шагал вполне реальный, скукоженный, молчаливый «дядька». Длинный и худой, обросший первой щетинкой… В конце концов мой кореш Аксён Гриньков не выдержал и прямо подошел к нему, когда мы в очередной раз гуляли на перемене вокруг школьного здания. И как я понимал Аксёнку! Эта сенсация притягивала нас к себе, давно… Почему он такой? По какому праву? Из какой реальности выпал? Только в бессознашке, пожалуй, крутилась мысль, что вроде, кажется, за какой-нибудь очень плохой поступок советского школьника могут так замысловато наказать – выгнать из пионерии или комсомола… Впрочем, вертелось сие лишь на бессознашке – мы не знали «живых» примеров… Ни в нашем классе, ни где-нибудь в его «окрестностях»… Так вот, Аксён подвалил к нему и спросил: – Мальчик, ты комсомолец? Тот даже, кажется, не очень на нас и взглянул. Он был совершенно прежний: одинокий возле крыльца, как косой осенний Аквилон, под коим он стоял и коий уносил дым его папироски. – Нет! – только и ответил он. Коротко, отрезав, небрежно бросив взгляд. Интонация и голос ничуть не удивляли – идеально вписывались в образ. – Пионер? – деловито и пока еще серьезно продолжил допрос Аксёнка, невольно глядя на субъекта много старше нас снизу вверх. – Нет! – ответил детина прежним голосом. Только еще чуть-чуть резче и чуток еще более дико. Аксён актерски почесал в затылке, подумал, а затем спросил в иной октаве, уже нарочито сдерживая невольный стёбный смех и не менее нарочито сохраняя прежнюю ну совершенно серьезную и деловитую интонацию: – Октябренок? – Не-ет!! – проорал тот. Еще громче, еще более по-дикому, но по сути – не меняя манеры. Воистину – не за что было «зацепиться», чтобы задать следующий вопрос, который, ясно-понятно, начинался бы в противном случае со слов «А где же…» Аксён, уже потихоньку повизгивая от рвущегося хохотка, изо всех сил напуская на себя серьезнейший и – деловитейший вид, спросил далее. Типа – ну как будто «осенило» самым последним, «резервным» вариантом: – Первоклассник?! – Не-е-ет!!! – внушительно рыкнул этот степной волк, откровенно уже дернувшись и психопатично бросая окурок. Мы легонько пожали плечами и отошли. Больше ничего спрашивать не имело смысла… «Выстрелило» только четыре механических коротких ответа – и более ничего… Нет; нет; нет… «Ноу», значит, «ноу», и на всё – на пионерию-комсомолию – «ноу»… Что, собственно, и требовалось, как говорится, доказать… Больше мы никогда ни о чем не говорили с этим Товарищем Нет; да и слуга ваш покорный вскоре сам перешел в другую школу… Только потом я узнал, что, оказывается, мой собственный дедушка не вступал в свое время в комсомол. Да, эта была совершенная сенсация, но он каким-то образом умудрился… При этом умудрившись же всю жизнь потом проработать в закрытых учреждениях. Мир оказывался полон парадоксов. И одним из первых оных в постижении действительности для меня был тот – «степной волк» советской школы без красного галстука и без значка. Один на всю округу. Точно пришедший из другого мира. И – так же как будто отбывший в него обратно… Моя бабушка, помнится, потом, когда я просто не смог не рассказать ей всю историю, заметила: у «Товарища»-то этого вашего «Нет» чего действительно уж совсем нет – так это чувства юмора… И – умения не лезть за словом в карман. – Иначе, – срезюмировала она, – в ответ на ваши приставания он должен был сказать: «А я – учитель!!» Или что-нибудь в подобном роде… Да, на лице его не наблюдалось улыбки… Вот только что было суть ее отсутствие? Печать наказанного изгоя, байроновского корсара? В том случае, ежели он снял галстук или значок отнюдь не по доброй воле… Или – нечто иное – в ином случае?.. Сознание роли первого воина, перешедшего Рубикон эпох, перепрыгнувшего на берег Трои? Причем – без брошенного заранее под ноги щита, как иной хитроумный «Одиссей», возможно, рядом же с ним… Того «воина», который – застрельщик и всегда жертва… Осознание своей юродской роли и – судьбы исповедника-мученика? Может, я усложняю? Поэтому поспешу на этой фразе окончить свой скромный рассказ.
|
|
РУССКАЯ ЖИЗНЬ |
|
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
