|
|
Вадим ДЕМЕНТЬЕВ |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Вадим ДЕМЕНТЬЕВВологда разгульнаяГлавы из книги "Вологда и вологжане" Вологда во все времена любила погулять, повеселиться. Взять те же ярмарки, с которых и Вологда началась, когда преподобный Герасим пришел сюда из Киева на «малый торжок». Разве на них только торговали, деньги считали? Это же праздник труда, урожая, значит, здесь и мед с бражкой, и пляска, и песни… Широкие натуры в узких берегах Вологды-реки никак не могли уместиться. Площади были тесны, не то, что дома и квартиры. «Улица, улица, ты, брат, пьяна… Правая-левая, где сторона?» – нет, не зря такая песня сочинена в Вологде. А нынче, какие названия, какая красота: "Вологодская марка", "Регион 35", "Родные озера", очищенные сухим молоком, легендарное, с семидесятилетней традицией, брусничное, клюквенное, рябиновое винцо из Кадуя от "Арсенала вин", "Зимний сон на кедровых орешках", "Северная легенда", "Спотыкач", "Лесная брусника" из Череповца от местного ЛВЗ, "Родина Деда Мороза", "Федеральная хлебная", "Сухонская кристальная" из Великого Устюга, "Северная крепость", "Застолье Золотой Лимончик", "Северный город" из областной столицы от Завода Сортовых Водок!.. Так и вижу вологодскую картину: впереди вышагивает, разводя кирилловские меха, Константин Валентинович Пирожков. Взгляд хитроватый, гармонный перебор богатый. За ним степенно шествует, будто он здесь не при чем, Анатолий Константинович Ехалов. Главный здешний заводила. Атаман. Чуть в отдалении от них, чтобы дать простору музыке, пляшет и поет разноцветная толпа голосящих городских баб и мужиков. Шире, ребята, круг! В песнях радость, в песнях – горе, В песнях и весельице. Только в песнях мы находим Сердцу утешеньице.
Расступаются горожане, смеются, сами не прочь спеть частушку, топнуть в лад гармони раз-другой. Это про нас сочинили: «Пропили воеводы Вологду» (полная цитата из грамоты епископа Сильвестра в Москву гласит: «А всё, господа, делалось хмелем: пропили город Вологду воеводы»). Ну, во-первых, не воеводы, а один воевода Иван Одоевский. Во-вторых, город остался без ратных людей, посланных в Москву по призыву Пожарского и Минина. В-третьих, никто не ожидал нападения, оно произошло глубокой ночью, защищать город было некому. Фразу насчет пропоя города знают многие, а забыли, что Вологда в годы Смуты являлась центром сопротивления литовцам и полякам. Против ставленников Самозванца в городе вспыхнуло героическое восстание, их перебили. Вологда стала сборным пунктом воинских отрядов, когда другие города пребывали в нерешительности. Царь Василий Шуйский даже прислал вологжанам похвальную грамоту с обещанием «любити свыше прежнего» за их мужество и храбрость. Причем здесь "пропили"?! Вспоминают вологжане байки, смеются, пристроились вслед за веселой компанией, гурьбой идут на праздник.
Вот она и заиграла – Девятиладовая. Вот она и загуляла – Голова садовая.
– Сколько там, говоришь, наши предки пили? – переспрашивает один другого. – Ну, день-два... А погуляй-ка несколько лет! В 1917 году в Вологде вышла книга под названием «Лежский фронт», как веселился три года подряд Грязовецкий уезд. Столько в драках ребят перебили, на войне таких потерь у лежских не было.
Атаман зелену кепочку На землю положил, Вынул ножик из кармана И сказал: «Не побежим!»
Не жила Вологда без винца, всегда имелось, по погребам и кладовкам хранилось-пряталось. Архимандрит Пимен (Мясников) вспоминал: «Варили у нас брагу, пиво и меда. В праздники храмовые созывали всю родню и пировали по нескольку дней, в именины два дни, на помин родителей по одному дню. Виноградных вин, кроме свадеб, за столом не употребляли, а знали только романейку, то есть простое вино, чем-нибудь настоянное». Настойки и сегодня в цене. По недавнему социологическому опросу вологжане предпочитают черную смородину, череповчане – анисовый, устюжане – лимонный и перцовый вкусы. У каждой вологодской бабушки в углу шкапчика стояла бутылка беленькой или красненькой, если початая, то газетной пробкой заткнутая. Для гостей или кого отблагодарить. Мало или много пили горожане? Что и с кем сравнивать? Еще один вологодский священник отец Сергий (Непеин) изучил весь производственный процесс приготовления водки из готового спирта на новом тогда ЛВЗ, со знанием дела его описал, как одну из вологодских достопримечательностей. Также подсчитал священник-краевед и выпитое: «Казенных винных лавок в Вологде одиннадцать и пять частных. Годовой расход вина по городу равняется 40-50 тысяч ведер». Попробуйте сами выпить ведро! А богатыри-вологжане не в один дых, но за год все-таки его опорожняли (водка тогда выпускалась 50-градусной). В городе как раз насчитывалось 50 тысяч жителей. Еще один краевед, уже в советское время, воспел тот же ЛВЗ (кто не знает, а таких, надеюсь, среди читателей нет – это нынешний "Вагрон" на улице Авксентьевского, теперь к нему поближе переехала редакция газеты «Красный Север»), который вырос из Казенного винного склада на Зеленом Лугу. Запущен он был в 1901 году одновременно с Великоустюжским ЛВЗ. Мощность первого – 360 000 декалитров, второго – 160 000 декалитров. Декалитр – это десять литров. Считайте! Краевед, бывший на вологодском ЛВЗ секретарем парторганизации, восстановил его историю, показал рекордные темпы производства: от 383 162 декалитров в 1927 году до 2-х миллионов декалитров в 1967 году (40 миллионов поллитровок, не шутка!). В 5 раз возросла и производительность труда, в 57 раз расширился ассортимент. Стахановскими темпами работали. Впрочем, вместе со всей вологодской промышленностью. А как насчет питейных заведений? С ними то боролись, то бессильно вожжи отпускали. Архимандрит Пимен насчитал в городе всего один трактир Архарова (откуда вышли наши родные «архаровцы»). Внизу была харчевня, а вверху трактир о трех окнах. Ходить туда, как и в советский ресторан «Север», почиталось зазорным, и человека, побывавшего там, называли потерянным. Не знаю, о каком десятилетии в XIX веке вспоминал архимандрит, но по официальной статистике в 1836 году в городе было две ресторации, две харчевни, один питейный ведерный дом, зато распивочных лавочек (там же и на «вынос») – 20, а винных рейнских погребов – 14. На 16 тысяч населения.. Советская власть с винопитием не раз пыталась бороться, но, как и любая власть в России, безуспешно. В самые строгие годы город держал два ресторана – центральный «Север» и вокзальный. Существовало несколько пивных, в том числе у Каменного моста, где сегодня находится знаменитая «Пирожковая». Отсутствие злачных мест возмещалось розничной продажей. Водку после войны продавали даже в киосках с мороженым. Эти два продукта можно было купить без карточек. Но постепенно жизнь налаживалась. И вот уже по Сухоне-реке в областную столицу самоходными баржами стали завозить тотемские вермуты – вишневые, грушевые, даже банановые. По небу летели, помахивая в знак приветствия крыльями, грузовые самолеты, в которых плескались в бутылках настойки на клюкве и рябине из Великого Устюга. С ними соревновались пылящие по дорогам грузовики из Кадуя с плодовыми винами, воспетыми Николаем Рубцовым. Братья грузины посылали нам свой привет вместе с «Цинандали» и «Гурджаани». Латыши дарили нам целебный рижский бальзам. Благодарные армяне угощали своими коньяками. Из Средней Азии спешили составы с дешевыми портвейнами и кагорами. Россия радовалась солнцу, вину и дружбе народов. Даже вологодский ресторан «Север», и тот стал знаменитым: Сергей Никоненко снимал в нем сцену для фильма «Целуются зори» по сценарию Василия Ивановича Белова. Жизнь била ключом, неважно каким. Вениамин Иванович Шмаков рассказывал: "Чтобы наш Ильюшин без машины водки приезжал, такого никогда не бывало. Праздник тогда начинался, все работы кончались. Помню, машина-то раз сломалась, не доехав до Перхурьева. Позвали нас вытягивать, а мы-то знаем, что там внутри. Ну, до начала спасательных работ попробовали с разрешения, потом еще. Приезжает сердитый земляк: что такое? А вокруг-то машины лежат помощники, как пострелянные из его самолета-штурмовика, всё поле усеяно. Посмеялся он, но в обиду никого не дал. Или случай с Подгорновым-то слышал? Он, прежде чем стать губернатором, капитаном плавал на самоходке. Один раз доверили ему груз стратегический – из Устюга на Волго-Балт переправить баржу с водкой. Загрузились, поплыли. Опоки миновали хорошо, Нюксеницу тоже прошли без приключений, а в Тотьме крепко ударили. Выплыли в Кубенское озеро – не знают, куда и править: темно, берегов не видно, да и волна большая. Поплыли, куда глаза глядят. Ну, и конечно, доплыли – утопили баржу-то, сами еле спаслись. Сколько лет уж прошло, а всё нырям, достаем, даже качественнее стала". Из всех любителей выпить в Вологде в те годы особенно славились писатели и художники. Первые пили шумно, грубо, зримо. Вторые молча и тихо по мастерским. Героем застольных лет стал Николай Рубцов. Он делил здесь славу с Расулом Гамзатовым. Не отставали, а иногда и перевыполняли планы Виктор Коротаев и Александр Романов. Любил шаркнуть рюмку-другую Василий Александрович Оботуров. Вдохновенно пригублял Володя Шириков. Со следующим руководителем писательской организации Александром Грязевым мы будто на себе испытывали вологодскую ехидную присказку: «Были в Маскве, шли па даске и упали в грезь». Василий Иванович Белов, то немного попивал, то надолго впадал в антиалкогольную агрессию. Эта последняя провалившаяся компания, как и поворот северных рек, составили у народа о нем впечатление, как о непримиримом бойце. Исторически неверно. Василий Иванович любил в молодости и позже кутнуть. Какой же вологжанин не любит быстрых загулов! Сам хозяин области Анатолий Семенович Дрыгин сиживал за рюмкой с поэтами и прозаиками. Регулярно их зазывал к себе, расспрашивал о творчестве, о житье-бытье, а потом переходил к столу, наливая всем по полной. Ольга Александровна Фокина описала один из таких банкетов, но, как женщина, не вспомнила, что на них употребляли. Тогда появились замечательные водки «Посольская» и «Пшеничная». Мы на них росли. Никакими премиум сортами еще не увлекались, их и не существовало, ибо ГОСТы были строги, как партбилеты. Брали бутылки с разливочных линий и прямо на ковер – в обком. Василий Иванович играл тогда еще на гармошке, Александр Грязев мастерски плясал, Романов с Коротаевым стихи читали, а пели с Дрыгиным хором, все вместе. Никто не напивался, всё проходило по-семейному. Мир и покой воцарялись на время в вологодской прозе и поэзии. С художниками Анатолий Семенович так хорошо не сиживал. Но те и сами больше жались к писателям, веселым краснобаям. Творческих границ не существовало, переходы из одного лагеря в другой только приветствовались, особенно, когда переходили не с пустыми руками. Сколько счастливых воспоминаний оставили те годы! Жаль, что сегодня больше пишется, о чем говорили-спорили, а лучше бы вспомнить, что пили. Весь мир тогда подражал героям Э.-М.Ремарка, которые любили дрянной кальвадос, самое дешевое французское вино из яблок. Наше кадуйское не в пример было качественнее и вкуснее, но пили его только вологжане. Герои другого популярного писателя американца Эрнста Хемингуэя вливали в себя виски галлонами. Вологодские ЛВЗ наладили в конце 70-х годов производство доморощенного виски, но вскоре выяснили, что с родной водкой этот ячменный самогон не сравнить, и быстро свернули убыточное производство. И хотя цены на спиртное повышали («передайте Ильичу, нам и десять по плечу!»), но бутылка вытесняла в расчетах рубль, как сейчас его теснят доллар и евро. Что лучше?.. Вологодское пьянство, надо прямо сказать, – злой вымысел. Как и вологодский конвой. В южной Европе пьют по стакану вина в день все – от детей до мамаш – и никто не считает это алкоголизмом. Вино укрепляет сосуды, разгоняет кровь, способствует хорошему настроению, повышает работоспособность (страны-то жаркие). Вино там дешевле воды. У нас пьют, что покрепче. И тоже правильно делают: шесть месяцев зима. Пьют, чтобы согреться, отойти душой, оттаять, с огненным выдохом закусить соленьями, копченостями (не сладкое же винцо ими заедать), чтобы проверить себя на прочность, испытать свои силы. Пьют под настроение, с чувством, с расстановкой. Некоторые, правда, не знают меры. Но вологжан в миру и во хмелю всегда тянет на добровольные испытания. К вину у нас в народе относятся с добрым юмором, с веселыми подначками. Ни в одной, кстати, вологодской народной песне нет его осуждения. Наоборот, то и дело с радостью подносят заздравную чашу. Не верят в песнях и злым наветам:
Мне сказали: милый пьет винцо, Часто ходит на мое крыльцо. Мне сказали про милого, Что худой да маленькой. Посмотрела я в окошко – Как цветочек аленькой.
Застольные два десятилетия, которые мы пережили при Брежневе, стали единственной народной отрадой за весь ХХ век – времени бесконечных войн, революций, голода, репрессий, тяжелейшего труда. На вологодских предприятиях, в каждой уважающей себя конторе завелись в те годы комнаты отдыха, зальцы для приемов. Из них регулярно неслись тосты и здравицы в честь индустрии и сельского хозяйства, расцвета культуры и науки. В одном порыве раздавался грохот отставляемых стульев и звон рюмок и бокалов. Страна гордилась собой, своим могуществом, ВПК и дружбой народов. А помолодевшая румяная Вологда широко отмечала юбилеи, памятные даты, чествовала знатных горожан, радушно принимала гостей. За Лобытова! Слава! За Беляева! До дна! За Ильюшина! Два коротких, с переливами и подголосками, третье протяжное – у-р-ра! Контрольный тост! Только добром вспоминается это застольное время. Гуляли в поездах и на теплоходах, на речных берегах и на дачах, в новых благоустроенных квартирах и в дешевых ресторанах, в газетных редакциях и в мартеновских цехах, в профкомах и парткомах… Кругом лилось и пенилось, цвело и пахло. А сколько талантов вдруг объявилось! Как плясалось, смеялось и танцевалось!.. Если не было гитар или баянов, играли на граненых стаканах. Солировал Александр Алексеевич Грязев. Не успевали подпеть одной песне, переходили на другую, третью, десятую… Так, казалось, будет вечно. И вдруг всё оборвалось. Водка по талонам?.. По бутылке в одни руки?.. За всю 840-летнюю историю Вологды такого горя не случалось. Были и эпидемии, и пожары, и наводнения, но чтобы так?! Значит, надо срочно менять общественно-политический строй. И вновь полетели к нам самолеты, на сей раз со спиртом «Рояль», поплыли теплоходы с пивом «Монарх», загудели поезда с водкой «Финляндия». Все флаги в гости к нам! Теперь мы народ свободный. Только попробовали диковинных напитков, как потекли родные реки с «Вагрона», подтопило город пивом "Первушин". Не успели ими вдоволь напиться, как уже во всю мощность заработал новый с иголочки с итальянским оборудованием Завод Сортовых Водок, да и шесть других областных ликёрок не отставали. Пришло, наконец, в дома и во дворы, в деревни и села изобилие и счастье. Идет-гудет по Вологде праздничная процессия. Гремят ярмарки, ширятся праздники, славные юбилеи. И впервые почему-то не гуляется. Впервые не поется.
|
