|
|
Дмитрий АРБУЗОВ |
|
2010 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Дмитрий АРБУЗОВВстречаРассказ - Ты это зря, я не собираюсь никуда бежать. И мне совсем не страшно. Медведь остановился, перестал угрожающе пыхтеть и искоса глянул на человека, сидящего со скрещенными ногами в позе аскета на бугре, и приветливо улыбающегося. В глазах свирепого зверя мелькнуло удивление. - Мы же с тобой одной крови, - продолжил человек. - Аль позабыл? Только не делай вид, что не понимаешь. - Когда это было, - нехотя отозвался косолапый, нервно облизнув широкие ноздри. - Я только смутно помню об этом. Вообще-то я знаю, конечно, что люди способны к некоторому взаимопониманию, но делать вид мне не к лицу. С младенчества только и наблюдаю, что ваши глупости. О чем нам вообще разговаривать? - Как это... Ты старший из животного рода, я верю тебе. Но, ты также и знаешь, что когда-то человек был другим. Зачем всех подгребать под одну лапу? - Может быть, другим он и остался, - проворчал медведь, - охотно верю. Но итог вашей деятельности во все времена был один. - Значит, ты все-таки помнишь. - Думаешь, сделал открытие? - и звериные глаза улыбнулись, как способна быть приветливой только сама природа. - Кто поверит твоим россказням? - А еще осталось кому? Медведь оскалился улыбкой: - Прости, но, не взирая на твою находчивость, я узнаю в тебе только лишь человека. Обыкновенного человека, - И зверь повернулся, чтобы уйти. - Постой! - звонким голосом догнал человек. - Всему есть объяснение! Мы все совершаем ошибки. У вас, зверей, в уме не роится туча бестолковых дел, которая нас, людей, поглощает без остатка в стремлении заполучить хлеб насущный. Ваша память, не сцементированная стереотипами, долговечна и свежа. Я понял это - и вот, явился на встречу, с желанием познать. За ответом, который мучает и толкает вперёд, как родник, в поисках нового пути. А ты поворачиваешься спиной, когда мы вновь, наконец, обрели общий язык. - Ты и в самом деле так думаешь? - проворчал медведь. - Пустые слова! Те объяснения, которые вы ищете и находите, не приносят природе добра. Сколько раз мир, человек, уже умирал от твоих рук? - Да, возможно… Но подожди же! Было время, люди и звери… дружили! Говорили на одном языке, жили сообща, вместе. В это трудно поверить, но я поверил, и вот - результат! Что плохого? Разве всё хорошее не имеет права на существование? Его можно вернуть! И ты можешь сделать ради него не меньше, чем я! Медведь остановился. Он обернулся, и внимательно посмотрел на человека. - Добро, зло... Снова эта игра. Какая? Вот видишь, ты даже не помнишь... А рассуждаешь так здраво. И теперь вновь хочешь сделать вояж по прежнему кругу, чтобы мир снова чуть не сошел с оси. - Неправда! Я другой! У меня нет желания завоевывать мир, или изменять его. Я стремлюсь сохранить настоящее, а для этого узнать о том, что было прежде, в надежде избежать повторения ошибок. - Другой? Ты думаешь, первым говоришь эти слова? Несешь свет? Открываешь истину? Я остановился только лишь потому, чтобы сказать: человек, иди прочь! Уходи! Я хочу забыть окончательно, а ты мне напоминаешь. Говоришь, пришел за ответом в порыве души? Твоя душа блуждает во тьме. Нам не о чем говорить. - А свет и тьма - не добро ли и зло? Но только эхо, шелест кустов и треск сучьев прозвучали в ответ.
2. - Жаль. Даже не предполагал, что встречу медведя, способного к мысленному обмену. Только верил! И уж не догадывался, что сам медведь откажется вступать в контакт. Зверь, выйдя из леса, не обратил на человека внимания. Он молча ступил в реку и стал рыбачить. Поймал горбушу и съел её. -Почему ты считаешь, - что человек несет только зло? - выкрикнул человек. - Ты же говорил, добра и зла не бывает. А сам мыслишь этими категориями. Объяснись! Тем временем медведь поймал еще одну рыбу и искоса посмотрел так, как будто только заметил. -Ты мокрый, замерзший, - подумал зверь. - Что хочешь? Чего ждешь? Явился вновь отвлекать меня от основного, - молвил он. - Внедряешь свою, наращенную кратковременным жизненным опытом, систему ценностей. Я не хочу ни помнить, ни знать, шагая по дороге вечности, а ты отвлекаешь меня. Ни думать, предпочитая следовать инстинкту. Придерживаюсь правил, одно из которых - держаться от человека подальше. Потому как вы, люди, всегда были нетерпеливы, и нарушали изначальный порядок вещей. Конечно, вам сложнее выживать - ни когтей, ни зубов, ни шерсти. Но это не причина действовать иначе, чем завещано. Поэтому, я повторяюсь: уходи. И медведь, выйдя на берег, бросил только что выловленную рыбу к ногам человека. -Ты голоден. Съешь это и возвращайся в свое племя. К своим женщинам. В следующий раз я не пощажу тебя. -Я не уйду! - отозвался человек. - Буду сидеть еще не одну неделю, целый месяц! Понадобится - провалюсь на месте. Всё человеческое стало чуждо, я изжил его, как одежду, и не вижу дальнейшего существования среди людей. Я хочу быть таким, как ты! Свободным, уверенным в себе. И помнить о начале времен и о тех, кем завещано. Знать правду! Но снова только ветки прозвучали в ответ.
3. Холод, но тепло на душе. Ночь такая восторженная, звездная - темнота не страшна. Тишина величественна, ласкова, одиночество не пугает. Горькие корни вкусны, а твердость стеблей сделала зубы острее. Это затем, чтобы намертво вцепиться в загривок смерти, как только она попытает своего счастья. Но что происходит? Что развеивает привычные сны? Это шаркающая поступь по камням, тяжелое дыхание - что-то теплое, родное, на смерть совсем непохожее. При контакте с реальностью чувства становятся ярче, а представления развеиваются. Ну, здравствуй, смерть! Такая лохматая, теплая. И я тяну руки, и обнимаю её, и целую, и погружаюсь в ласковый океан шерсти. Как хорошо. Так, что хочется быть поглощенным без остатка… -Съешь меня. -Парадокс в том, что я следую своим чувствам, возникающим инстинктивно, - раздался знакомый голос, - и не могу противоречить им, как умеете вы, люди. Способные выдавать чёрное за белое. Я понимаю всю серьезность ситуации, но не в силе её изменить, находясь «в своей шкуре». Не смотря на укоренившееся непонимание, на то, что некогда только благодаря вам звери потеряли разумный облик и забыли язык, я всё же признаю, что между людьми и зверьми по-прежнему много общего. Увы! Я не способен ко лжи, поэтому не могу оставаться равнодушным к тебе. -Мишка, - я зарывался в его шерсть носом все глубже, охватив руками огромную голову, трогая уши, чувствуя мокрый нос и горячее дыхание на шее. Это было потрясающее, вызывающее нестерпимую дрожь чувство, настолько сильное и древнее, что организм тут же откликнулся на его зов и затрепетал. Как будто тискаешь любимого кота - но много, много сильней. Это была сказка, оживающая на глазах. -Мишка-а... -Ты меня удивил, что не испугался. Что заговорил, напомнил. Признаюсь, иногда я иду к людям, поглядываю на желтизну окон вечерней порой. Вы думаете, это из-за малины, на самом деле нет. Малина, конечно, всегда к месту, но она – всего лишь предлог. Почувствовалась слабость. Эмоции придали сил, которые в одной мгновенной вспышке тут же иссякли. Медведь понял это: -Съешь кусок рыбы, - и я услышал, как движением лапы он подшвырнул горбушу ко мне. Я тут же впился в рыбу зубами. Раньше, привыкнув к другой, нежно приготовленной пище, мой организм не смог бы принять рыбу сырой, тем более с чешуей и костями, но теперь, спустя три недели голодовки, он стал на это способен. Я почувствовал, как оторванные зубами, даже не пережеванные куски, уютно залегли в голодное нутро. И звезды, эти хитро прищуренные ледышки, вдруг стали близкими и приветливо заулыбались. -Так хорошо, - выдохнул я, буквально чувствуя слова на вкус. - Люди и звери должны быть вместе! Твоя ностальгия мне так близка! Я тоже не раз бессонно смотрел в ночь за окно, с желанием выскочить на улицу и бежать в темный лес, подальше от четырех стен. Убедившись, что это сильнейшее чувство, противоречащее самому инстинкту самосохранения, я стал искать ответ. Начал спрашивать людей о лесе, но они лишь смеялись, считая мои слова романтическим бредом и оправданием собственной лени. Я продолжал выделяться, жить не как все, говорить о природе вещей, рассуждать философски, но лишь осуждение встречал на пути. И превратился в затравленного изгоя. Издевательства вынудили меня возненавидеть обыденность и людей, презреть все человечество! До крайности осудить себя за неспособность противостоять злу. И я безвозвратно ушел в любимый лес. Который всегда меня понимал и слышал. Звери - лучше людей. -Ненависть пополам с желанием познать истину привели тебя в лес? -Да! На этот прекрасный зеленый бугорок, где я нахожусь. Край мира моей души. -Что ж... Этот бугор покрывает древние кости человека, который понимал язык птиц. Знаешь ли ты об этом? -Нет. -Мои предки пытались заговорить с ним. Он не шел на контакт, чего-то боялся. Однажды появился и прожил несколько лет, затем вернулся к людям, и долго мы его не видели. А потом пришёл во второй раз – умирать, но уже не помнил язык. -Не помнил язык? -Да. Продолжительная жизнь с людьми лишает этого языка, только в юном возрасте человек способен говорить с природой на «ты». В таком, как ты. Я бы хотел узнать больше, но силы окончательно покинули меня. Глаза слипались, ночные холода и нескончаемые комариные покусы окончательно смешали картины реальности. Медведь схватил меня зубами за шиворот и прочь поволок от реки. Очнулся я в тени гигантской пихты, на волосатой звериной груди, согретый силой медвежьих лап. Когда солнце уже давно плескалось в безмятежной синеве. И почувствовал волшебство. Медведь зашевелился, поднял угрюмую морду. -Миша! Я заново родился! Зверь одобрительно фыркнул - видимо, это была медвежья улыбка. Такой пушистый, красивый, сильный. Я вдруг представил, каким мир открыт для него. Наполненный тысячами запахов. Удобный. Родной! Тот самый, который для нас опасен в каждом шаге. Медведь никогда не заблудится, не замерзнет, не потеряет необходимую вещь и не промокнет. С большой завистью я представил, что лес для него - и вправду дом. Даже деньги ему не нужны… -Ты сказал, человек ограничен в восприятии, - с горечью добавил я. - Глубокая правда! Ограниченность взяла начало с притупления органов чувств. Люди отдалились от природы, и вот - результат! Притупление высвободило участок информационного поля, и у человека возникла потребность голода - мыслить. Эта потребность переросла в прерогативу, приобрела циклическое замкнутое состояние (обустройство жизни в четырех стенах), и привела, наоборот, к бездействию. Сегодня человеческое существование проходит в ограниченном рамками представлении о жизни, что усугубляет наше положение относительно представлений о душе, истине, свободе. Ограниченность лишила механизм восприятия реалистичности, в итоге чего оживление несуществующего, и даже не имеющего аналогов с картиной природы, редуцировала нас. Считается, что мир, дарующий тебе право жить, опасен. А случай - не проявление судьбы (всегда нацеливающей на лучшее и являющейся ключевым моментом), а больше нежелательное, второстепенное явление... Я принимаю, что мыслить «в рамках» есть стабилизирующее свойство нашей психики, защитный механизм. Но посмотри, до какого абсурда - крайности это стремление к постоянству временами доходит! У нас всё меньше остается выбора перед натиском реальности, которую мы исказили своим больным воображением. Ядерное оружие, экологические катастрофы, геноцид, экономические кризисы, - и все эти явления только малая доля большого кошмара, на который мы так слепо сориентированы, в который окунаемся по дороге на работу ежедневно. Я выпалил это на одном дыхании, и не был уверен, понял ли медведь слова до конца. Словесность в итоге только запутывает и искажает информацию, в то время как чувства, медведь прав, способны в едином моменте сразу перейти к действиям. Взять, да и украсть девушку, исчезнув с нею в горах. -Что же тогда наш разум? - спросил я. - Чужеродный элемент? Имплантат? Встроенный, проэпелировавший организм ген? Так вот, что ты называешь злом! Линию, которым сознание в масштабах порядка разграничивает реальность? Медведь молча зевнул. Внешне он казался совершенно безразличным ко всему вокруг. -Откуда берется эта недальновидность? - продолжил я. - Эпоха бетона и стали, затмившая небоскребами небеса, наглядно утвердила нас в собственном превосходстве над всем, и мы делаем все более широкие предполагающие шаги по непрерывно располагающему нами миру. Здесь мы подобны завоевателям, не встречающим организованного сопротивления на пути. Спрашивается, зачем человеку такие возможности? И что способствовало их появлению? -Желание познать, - отозвался медведь. - Как знакомо! Сюжет былого расплывчат в моей памяти до неузнаваемости, но я знаю, о чем говорю. Инстинкты впереди, поэтому, не взирая на отсутствие фактов, я уверен в своей правоте - это ориентир. И заявляю: люди уже действовали так. И наш с тобой разговор это начало ещё одной катастрофы. Мне стало больно. Очередной катастрофы? Каждое благое начинание – начало катастрофы? И правда, история вершилась именно так. За подъёмом следовал очередной упадок, а зародыш цивилизаций поднимался, следуя на свет. Нет-нет, в природе иначе: падение дерева несет в себе продолжение жизни. Может быть, я неправильно его услышал? Я не понимал, как медведь подбирал слова для разговора. Он не открывал пасти, даже не смотрел в мою сторону. Слова появлялись в моей голове, как буквы на экране. В то время как я говорил именно языком. -Ты правильно меня понял, - тут пояснил медведь. – На этом древнем языке не говорят иначе. Только человек смог сказать так, что появился двойной смысл. Вы думали, это принесёт только пользу, а в результате потеряли все. И вы – больше других. Для меня это означало, что однажды я вернусь к людям, в их злой, беспощадный, унизительный мирок, полный пьяных улыбок, дурного глаза, суетливого шума, лицемерия и прокуренных вещей. Вернусь страдать душой, трепыхаться, как огонь на фитиле. Холод, голод и комариные укусы злят до слёз, но переживаешь их во много раз терпимее, потому что шагаешь по царственному миру природы, навстречу незримому светочу её, а не прочь от себя. Я представил, как забуду язык, как буду оторван от медвежьей морды, вырван из его когтей, и слёзы полились из моих глаз. -Это закономерно, - сказал медведь. – Как ты говорил, людям дана некая власть. Зачем – загадка. Наверное, если бы такая власть была дана мне, то мы бы поменялись ролями, только и всего. Кто знает? Ты пришёл за ответом, вот он. Я лежал на медвежьем животе и страдал от несправедливости. Всё снова умрёт, мир погибнет. Но оплакивать до факта смерти – неблагодарное занятие. Только чувства, они, увы, слабо поддаются голосу разума. Особенно – когда это настоящие чувства. -Я остаюсь. -Что ж, - и медведь зашевелился, - тогда идём на рыбалку. Не пристало вести разговор на голодный желудок. Мы спустились с холма к реке. Величественная пихта осталась позади, на холме. Ёлки расступились, как тернии, и навстречу, с шумом реки, плесканул солнечный свет, весело кружащийся на перекатах. На душе сразу полегчало. Медведь неторопливо прошелся вдоль берега, ловко взобрался на видный камень и задумчиво заглянул в зеленоватую глубь. Прыжок – и серебристый хвост затрепыхался в зубах. Наверное, со стороны это была идиллия, граничащая с невозможностью. Свирепый зверь, совсем как человек, ловит рыбу и кормит добычей человека. А человек, сидя на корточках, грязный, взлохмаченный, пожирает рыбу сырой, совсем как зверь. -Давным-давно, - традиционно начал медведь, удобно расположившись на берегу, - мир был иным. Сегодня трудно представить, каким. Но не только положение человека в колесе мироздания, но и само колесо имело другое значение, чем сейчас. То, что мы называем «начало», или «конец», обладало другим смыслом. Затем реальность ограничилась, появилась меньшая свобода действий и больше страдания. Ещё несколько веков назад вы могли летать. А сегодня мучаетесь от обычных комаров. Человек деградирует, все это понимают. -Кто все? -Да вы сами. Я уже говорил, человечество идёт не тем путём, который был завещан. Это единственное, что я знаю. Внезапно многое встало на свои места. «Не тем путём…» - колоколом отозвалось в голове. Я хотел возразить, но чувства окаменили. Перед глазами предстал верх Исаакиевского собора, когда ты будто паришь над величественными фигурами святых, венчающими балюстраду по кругу. Над плечом одной из фигур замер ангел, как только сходящий с небес. Он простирает перст в символическом жесте - знаке, требующим внимания. Ангел смотрит на сидящего подле него человека, держащего книгу и внемлющего пристальным взором в ответ, готовым тут же записать все услышанное. Положение фигур можно было бы трактовать как угодно, если бы не показавшиеся в тот момент черточки людей далеко внизу, вдруг зачерневшие на фоне уже прошлогоднего снега. Эта группка как прояснила всё, и меня охватило сильное памятное чувство... озарение. Фигуры по балюстраде, они же праотцы, пророки - это просветители, которых было 12. Они, как самые прилежные ученики, были избраны (они и в самом деле избранные!) зафиксировать знания богов и разнести их по свету. Это потом соционика смешалась с историей, и просветителей традиционно приписали как апостолов к отличившемуся как бог человеку. А до этого момента была иная история. Боги, прежде, чем сгинуть, завещали знания, показав пример жизнестойкости, и долго люди чтили эти заветы, пока время не исказило их смысл до ныне существующих религиозных догматов. Боги завещали: воспевайте красоту мира, совершенство форм, лучшее в человеке - вот вам пример, как надо... В качестве примера они оставили необычные технологические постройки по всему миру, отличающиеся высоким уровнем искусности и лаконичным способом производства. Ведь, не смотря на гигантские блоки Баальбека, уникальную обработку камня в Египте, или невероятную трудоемкость в Мачу-Пикчу, мы не находим таких следов «высокоразвитости», какие обычны для неё: пластик, стекло, арматура, провода, конструкционная сталь. Где тот шлейф из мусора, неизбежно преследующий любое производство? Не может быть, чтобы ничего не сохранилось - ни шлака, ни коммуникаций. Должны же были остаться хоть какие-то техногенные следы! В местах обрушений. Обломок сверла в породе. Но их нет - даже в тех местах, где сохранилась обычная ткань. Нет и в захоронениях, которым свойственна сакральная атрибутика «божественных вещей». Только натуральный камень! Долгое время люди старались следовать завету. Мы строили подобно богам, явно подражая им, что хорошо видно по конструктивным особенностям Персеполеса, всё же, увы, явно уступающего по качеству обработки камня колоссам с их резьбой в Египте. Мы подчеркнули божественное в человеке эллинской культурой, перфекционизмом, вытесав неисчислимое множество прекрасных статуй из белого и розового мрамора, выражающих самые сокровенные чувства. Так наша память отразилась не только в искусстве и литературе («Завет» не без причины назван «Заветом»), а даже в быту. Ибо мы бережно укладывали обратно разбитые камни, стараясь придать обителям богов первозданный вид, и чтили до последней крохи, возводя на руинах свои жалкие постройки, а впоследствии и современные храмы. Зачем? Для кого? Потому что боги завещали что-то большее, чем знания. Они обещали вернуться... Медведь слышал эти мысли. Он смотрел долго, неотрывно, в глаза. -Да, и вот он итог. Прошлое забыто, и настоящее лишилось будущего. О каком развитии может идти речь, когда происходит планомерное уничтожение среды обитания и вырождение остатков духовного наследия. Знаешь, какие раньше мы были? Настоящие исполины, гордые за себя и род. А сейчас? Друг друга боимся. Помнят язык единицы, но и они, отвергаемые, обречены на гибель. Совсем как ты, изгой, хоть и человек. Всё так, как я уже говорил. Но мысль моя не пререклась, она развивалась. Вот почему всегда так сладко засыпалось над учебниками истории, а красивые теории не укладывались в голове. Не раз сверстники коллективно присуждали мне статус умственной ограниченности, но я никогда не страдал чувством неполноценности. Что-то твердо влекло меня сквозь пространство и время. Делая рассеянным там, где, казалось бы, надо быть собранным. Устремляя взгляд между строк, когда это было не к месту. Что-то во мне противоречиво требовало самостоятельности, внимания и уважения к себе, даровать свободу действий, и я позволил этому «что-то» существовать, отправляясь в путешествия за ним, продолжая следовать зову души. Школа, родные лица - всё, как только я оказывался на дороге, сжималось до крохотных фигур игрушечного мира, и ценности менялись глобально. Дорога вставала, как рыжая волна, способная захлестнуть и смыть наносное. С каждым решением и шагом внутренняя сила крепла, как древняя ветвь, расширяя горизонты восприятия и воспоминаний. И вот, теперь стало ясно, что это за борьба. Где-то в глубинах нас мы прекрасно осведомлены обо всем, что происходит в мире на самом деле. Вот откуда такая реакция. Не было никакого рабовладельческого строя! Его выдумали, чтобы создать сдерживающий человеческую природу фактор, который только уводит от божественного предназначения и погружает душу во мрак в погоне за хлебом насущным. Да, тенденции, располагающие к искажению реальности, отнюдь не стихийны. Кто же способен планировать на века? Один из богов остался, и до сих пор на Земле. Глаза медведя расширились. Никогда бы не подумал, что они могут быть столь широки. –А ведь правда, – сказал зверь. – Эта война, как вы её всегда и называли - «добра и зла», что-то уж сильно затянулась. И люди, веками провозглашающие торжество разума, каждый раз неуклонно возвращались к тому, с чего начинали. –Как же исторически это сложилось, - сказал я. – Давай вспомним! Кто эти боги? Но медведь фыркнул: –Нет! Это заблуждение. Снова вы, люди, жонглируете мыслями, вовлекая других больным воображением в жестокую игру. С идеологии начиналась каждая война, и в результате – мир только страдал. –С идеологии? С неё начинается и торжество разума! То благое зерно, из которого вырастает лес! Люди и звери, видимо, никогда не имели общего языка, ты ошибся! Иначе бы равновесие сохранялось, и ни ты, ни я не находились бы сейчас здесь. –Своим нахождением и тем, что я ответил тебе взаимностью, – сказал тогда медведь. – Мы уже нарушили равновесие! –Это нарушение – допущение, необходимое для прояснения ситуации и разработки новых стратегий. –Да ну? Веками люди выясняют отношения и строят стратегии. Миру от этого с каждым разом становится только хуже. –Ты старший из животного рода, ты ближе к природе, – признал я, чувствуя в животе приятное тепло. – Спасибо за рыбу! Солнце продолжало искрить, разбрызгивая блики по перекату, словно живой огонь. Это были прекрасные моменты, стремящиеся в выражении к идеальности форм, невообразимо сочетающиеся до общего состояния совершенства, которое всё продолжалось и поэтому представлялось не иначе, чем чудом. Поразительно, но только благодаря хаосу выстраивалась такая живая, непередаваемая картина. Да, стоит задуматься, в каком удивительном мире мы живем. Чем больше хаос, чем скоротечней движение его частиц, тем непоколебимей равновесие, устойчивей система, прекрасней пейзаж. И в самом деле – чудо! Как может такое свершаться, понять невозможно... Можно только восторгаться этими бликами, притенившимися скалами, задумчивым лесом – деталями, создающими пейзаж. –Ты чувствуешь, что и я? Видишь мир таким же? Мне всегда было интересно, каким животные видят мир. –Да. Я вижу мир таким же, как ты. Эти же блики. Правда, они немного расплывчаты. Мы сидели, созерцая, уже продолжительное время. –Рана затягивается, красота излечивает, в этом главное свойство природы, - подумалось в тот момент мне. – Она образует новые леса, стирает острые грани карьеров, вылечивает и человеческую душу. Вот почему после прогулки в лес, картина природы так и стоит перед глазами… Душа знает, помнит, чувствует. Только другого рода её знания, они бездетальны – и поэтому более глубоки. Совсем как эта безмятежная глубина синевы после переката, – кивнул я головой в сторону рыбной ямы. – Да-да, очень похоже. Медведь тоже посмотрел в глубину и облизнулся. –Самое время перекусить. Поймать еще одну рыбку? –Я сыт. –А я поймаю! И зверь снова шагнул на скалу. Я наблюдал за его действиями, и не верил глазам своим. Человек и медведь рядом, вместе, и отлично понимают друг друга! Солнце пошло на закат, похолодало. –Можно разжечь костёр? –Ты хочешь лишить меня обоняния? –А, прости! Вспомнил, у меня нет даже спичек. –Разумно. –Ну да, а то не сможешь себя сдержать. –Тогда, может быть, и не надо сдерживаться? –Я и не сдерживаюсь. Ставлю себя в естественные условия выживания, вот и всё. –Вдвойне разумно. Научишься согреваться без огня. –А боги, кто они? Инопланетяне? –Я не знаю. Наверное, тоже люди. Другие люди. Кто такие инопланетяне? –Инопланетяне – с другой планеты. Другие люди, это как? В чём же отличие? –Нет уж, скорее тогда вы инопланетяне. Отличие в заветах. –А что они завещали? –Жить. –Как? –Как они. –Расскажи же мне! –Знать – не моя прерогатива, не нам завещали. –Понятно. А язык? Откуда он? Как мы понимаем друг друга? –Ты уже слышал ответ. Происхождение языка его от богов. Это боги научили нас понимать друг друга. –Экспериментировали с приматами? Лоботомия? –Чего? –Хорошо, тогда что ты думаешь вот об этом. В Египте, в древних каменоломнях Асуана, я видел заготовку под статую, которую извлекали странным, не поддающимся логике способом. В твердых гранитных породах её не высекали, выпиливали, а будто… подкапывали. На месте древних работ мы видим дугообразные следы, напоминающие движение совковой лопаты. Как древним удалось оставить такие следы? Гранит – твердый материал, не песок и не глина, его невозможно копать. На что-то подобное намекают и многочисленные факты «египетской резьбы» по камню, идеальные геометрические формы в других частях света, гигантские блоки, идеально подогнанные друг под друга (лезвие не проходит), полигональная кладка, микрополировка. Порой, рассматривая всё это, складывается впечатление, что с камнем высокой твердости обращались, как с маслом. Странно, что эти многочисленные (!) факты наука смело игнорирует, оставляет без внимания. Ещё бы, потому что следы совковой лопаты по граниту требуют самых невероятных предположений. Если это подкоп, значит, на гранит (и базальт – в других случаях) воздействовали так, чтобы связь между молекулами ослабевала. Как небезызвестный Ури Геллер, способный изменять молекулярный состав металла, воздействуя на него неизвестным энергетическим полем, превращающим небольшие объёмы стали в пластилин. Получается, древние зодчие могли коренным способом влиять на законы физики, а это, следственно, использовать силу притяжения, работать с пространством, и т. д. В таком случае, они использовали отнюдь не примитивные, а высокоразвитые технологии. Но, увы, мы не находим последствий этих технологий в виде мусора, как я уже говорил. А они должны быть, если камень пилили, полировали. Даже в случае высокотехнологичной утилизации. Иногда можно встретить смычки блоков, - и те тоже сделаны из камня! При чем подогнаны миллиметр к миллиметру. Попадаются и медные, но уже позднее, например в Персеполисе, в роли повторения известного приёма. Как же так? Если древние «боги» не использовали изменённый материал (железо, пластик) по причине его «ненатуральности», то чем они пилили гранит? И на чём прилетели? А если использовали, то где мусор? Следы фрез, кстати, сохранились. Но не их стальные обломки. –Как я тоже уже говорил: мир был другим еще несколько веков назад, - ответил медведь, повернувшись спиной к реке. - Когда-то вы сами поднимали камни в воздух, лечили руками, общались с духами, использовали живительную силу воды, земли, солнца, растений. Со временем многое стало для людей недоступно. Почему? Знания дались от богов, и были основаны на представлениях о душе. Люди стали это забывать, трактовать заветы по-новому. В итоге передрались между собой за лучшее место под солнцем, и способности окончательно иссякли, понятие о душе потеряло главенствующее значение. Мир, как саморегулирующаяся система, пресёк многие возможности, дарованные человеку богами. Все, что стало использоваться вами в нарушение существующих законов, однажды прекратило существовать. И люди стали такими, как сегодня: беспомощными и амбициозными. -Магия, источник которой иссяк, - вспомнилось мне. - Древняя сила, майя. -Преумножение этих законов считалось предназначением человека на земле, а смерть – выполнение этого предназначения. Увы! Сегодня под смертью и жизнью подразумеваются совсем иные понятия. И только человечество ответственно за это. Если бы один из богов остался, мы бы узнали об этом. -А если нет? Только на секунду предположи! -Что? Боги завещали вам жить в мире с душой. Вдумайся, что это значит: в мире, во-первых, это не противореча её требованиям (мирясь с ними), а во-вторых, строя бытие по ее усмотрению (смотреть в мир глазами души). Твое появление и поведение заслуживает, чтобы я открыл тебе известные истины, только и всего. Можно сказать, это мой завет. Долг – поделиться с достойным адептом тем, что знаю. -Хорошо. Тогда объясни мне, как человек отстранился от завета богов. Как ему удалось достичь этого самостоятельно. -Чем выше становилась организованность людей, тем интенсивнее шло отделение от природы. Произошла смена ценностей - того, что считается лучшим. Раньше жрецы, последователи пророков, поддерживали приоритет лучшего, ставя акцент на душе. Организованность породила новых людей, и акценты сменились. Сегодня важнее быть не сильным, а хитрым. Не умным, а угодливым. Не открытым, а богатым. –Откуда же взялись новые люди? Кто их научил? –Никто, - медведь стал подниматься обратно в сопку. - Общественный строй жизни создал предпосылки законодательства. Эта новая форма взаимоотношений и выдвинула людей, алчущих власти и быстрой наживы. Только на первый взгляд законы государства и законы природы равнозначны. Они в корне отличаются, потому как ведут к разным результатам. –Спорно. Выживание в природе это непрерывное убийство. Мы едим рыбу, черви – нас. –Отнюдь! Так не было до поры, пока мир не изменился. Раньше у вас не было необходимости в регулярном приеме пищи. Мало того, вы, как и наш род, могли погружаться в летаргический сон, благодаря чему доживали до 150 лет. Этих лет вам хватало, чтобы успеть переосмыслить своё существование и накопить достаточный опыт для полноценной трансформации в иную форму реальности. Утеря традиций и корней превратила вас в слепых, бессмысленно живущих существ. И обвинять, что это выгодно «кому-то» - не признавать собственных ошибок. –Противоречие. Мир разрушает себя самого. Не может такой порядок складываться естественным путём, как говорится - эволюционно. Мы искусственизированы с головы до ног. Дарвинисты «говорят», что люди – только механизмы материи, производить и потреблять у которых, соответственно, это главная цель в жизни. Это пагубное «социальное последствие» грозит катастрофой мирового масштаба! Откуда пришло это проклятие? И почему так активно поддерживается до сих пор? Вдумайся! –Это все человеческие категории. Они не имеют для меня смысла. Ты или принимаешь, что я говорю, или нет. Мне нет разницы. –Да ты послушай! Реки отравлены! Леса порублены! Дикую природу загнали в угол! Мир скатывается к своей гибели, а ты всё думаешь, что люди… –А кто? Не звери же! К тому времени я устал. В этот момент мы вошли в тень гигантской лиственницы, где медведь предпочитал отдыхать. –Ещё скажи боги! – крикнул я. –Что ты кричишь на весь лес? – проворчал медведь. И тут мы услышали: –Ни то, ни другое, ни третье, – вмешалась в диалог лиственница так, что даже медведь подпрыгнул, как ужаленный, и попятился, озираясь, толкаясь лапами. – Я живу больше 800 лет, и говорю, что мир ещё старее и интересней, чем вы думаете. Не верите - спросите у гор! Если, конечно, они захотят вас услышать…
17 ноября 1999 года
|
