|
|
Евгений МАЛКОВ |
|
2009 г. |
МОЛОКО |
|
О проекте "МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПАРУС""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКА |
Евгений МАЛКОВ«Непростительная школа»Существуют непростительные За двести метров до большого серого здания у Марка вдруг потяжелели ноги, а мысли стали наоборот невесомее, бестолково сталкиваясь друг с другом в черепной коробке как броуновские обреченцы. За сто метров Марк начал подумывать о том, что он, видимо, идёт слишком рано и, наверное, можно ещё погулять, купить мороженное в киоске, или газету «Футбол», или что-нибудь неважно что. За десять метров до каменного крыльца, одиноким эшафотом возвышавшимся в абсолютно пустом дворе, у Марка началась паника и он … успокоился. – Всё! Хуже уже не будет. Пустой вестибюль мрачно приветствовал гостя гулким эхом его собственных шагов. Куда теперь? Он пошёл к серой лестнице, винтообразно поднимающейся к верху. А где, собственно школьники? – недоумённо подумал Марк. Ведь он шёл в школу, на свой первый рабочий день в качестве учителя-практиканта. Адрес перепутать не мог. Время уроков. Странно. Может, занятия отменили? – робкая радостная мысль несознательно мелькнула в голове в общем-то сознательного студента. Чуть постояв и собравшись с духом, он открыл первую попавшуюся дверь. И замер!.. ... Кабинет был полон детей. Все старательно склонились над развёрнутыми тетрадями. И у всех рот был заклеен бесцветным скотчем! Кроме того, скотчем были приклеены веки учеников! Таким образом, что они не могли закрыть глаза. Невероятно! Страх сковал студента. Вдали, за массивным учительским столом восседал с невозмутимым видом сухонький старичок, похожий на Будду. Но что-то ещё было ненормальное в этом классе. Что? Через секунду Марк понял. Не было звука! Ни малейшего! То есть вообще никакого. Не шаркали ноги под стульями, не скрипели перья по бумаге, не жужжали мухи под потолком, не фыркали машины за окном. Школьники сидели абсолютно беззвучно с рыбьими выпученными глазами, не проявив ни малейшего интереса к вошедшему. - Извините, я ищу администратора? Марк вжал голову от грохота собственного голоса в этом царстве тишины. Дети разом оторвались от своих тетрадей, оторопело уставившись на возмутителя спокойствия, напоминая стаю рыб, выброшенную на берег. Марк пожалел, что вошёл в этот кабинет, поступил в педагогический, не заболел вчера свиным гриппом, и вообще родился. Будда вмиг обернулся в злого джина, выпущенного из бутылки ржавым штопором. Затрясшимися руками он размашисто нацарапал что-то на бумажке и, взлетев над классом, очутился лицом к лицу с Марком, почти тыча его своей острой бородёнкой. Всучил листок и бесцеремонно развернул к выходу. ***
Оказавшись за дверью, Марк прочитал: «Найдёте в коридоре». - Вы опоздали, Марк Николаевич. Он вздрогнул, но облегчённо отметил – звуки вернулись, значит в остальной школе действовали общие со всем миром законы физики. Перед ним стояла женщина среднего возраста в строгом синем костюме и суровой кучкой волос на голове. Какая-то холодная волна шла от неё. Студент-практикант поёжился. - Идите за мной.- сказала она голосом, таким же, как её костюм и волосы. – Меня зовут Ирина Петровна. Я ответственна за вашу практику. - Извините, Ирина Петровна, я долго искал школу, - залепетал Марк в спину своего нового начальника. И, покосившись на удаляющуюся дверь загадочного кабинета, робко спросил: - Им нельзя говорить? Проследив за его взглядом, голова со строгой причёской ответила: - Молчание – основа порядка. Поэтому Африкан Модестович любит тишину. - А веки зачем приклеены? - Что б не заснули. Сражённый таким объяснением, Марк поднял плечи: - Но как же это можно? - Это учитель-мастер. Его инновационная авторская программа прошла аккредитацию. - Тогда понятно, - сказал Марк, добавив, - ничего не понимаю. Тем временем, Ирина Петровна подошла к массивной двери, напоминающей вход в хранилище банка, сорвала металлическую пломбу, и набрав шифр, потянула за длинную ручку. Они вошли в просторное помещение размером с хороший спортзал. Посредине стоял одинокий стол, за которым сидел мальчик лет семи в костюме на вырост и сосредоточено грыз деревянный карандаш. - А где дети? – растерянно спросил Марк. - А это кто перед вами? - Но он же один! - Обучение – дело сугубо индивидуальное. - Но у Африкана Мо…де…? - Вы ещё не Африкан Модестович. Приступайте. Начинающий учитель потёр нос и подошёл к своему начинающему ученику. - Здравствуй, как тебя зовут? - Вова. Вы разделяете мнение Эйнштейна о пространственно-временной девиации геодезических линий гравитационного поля? – бесстрастно проговорил мальчик, не поднимая головы, с еле заметной вопросительной интонацией. - Нет, - честно признался Марк. Других вопросов не последовало. Пауза затянулась. - Пойдёмте, Марк Николаевич, нам здесь больше нечего делать, - Ирина Петровна раскрыла дверь в ожидании своего студента. - Но позвольте, я ведь только начал…. - Бесполезно. Он вас не принял. - Ну и что? - Ну и что?! – цвет лица Ирины Петровны стал похож на тон её костюма. Невидимая волна подхватила Марка и вынесла в коридор, шмякнув о бетонную стенку. Стена, как ни странно, выдержала. - Вы пришли неподготовленным на урок! – синий демон возмущённо захлопнул сейф-кабинет. - И урок вас не принял. - Вы так говорите, будто это живое существо. - Но он дышит, радуется, негодует, мстит, рождается и умирает! «Она ненормальная», - догадался Марк, перестав спорить.
- Для работы с гениальными детьми вы не годитесь, попробуем девианов. Не отставайте. - Кого попробуем? – переспросил Марк, догоняя уходящую синюю спину, скорее из страха потеряться в этом ужасном здании, а не из желания познакомиться с какими-то павианами. - Трудные подростки, страдающие девиантным поведением, - не оборачиваясь, уточнила Ирина Петровна. Ах трудные? Значит, всё предыдущее было лёгким? Оптимистично. - А нормальных у вас нет? - А вы таких знаете? - М-м … - Прошу! Дверь распахнулась, и Марка оглушил дикий визг, звук разбитого стекла, исступленный вопль, затихший где-то внизу, и чья-то нецензурная формулировка происходящего. В кабинете, куда он вошёл, был полный кавардак, погром и дерущаяся толпа великовозрастных школьников и школьниц, размалёванных жуткой косметикой, с ирокезами на головах и бегающими глазами. - Здравия желаю! – брякнул Марк первое, что пришло ему в голову. Не помогло. Посмотрев на него, как на собаку, помочившуюся на бульварный столб, свора девианов тут же вернулась к прерванной деятельности, состоящей из хватательных движений и ругательных выражений. Оглушительный выстрел хлопнувшей за спиной Марка дверью, произвёл эффект стоп-кадра. Стадо замерло в неестественных позах, уставившись на Ирину Петровну, медленно выходившую из-за стоявшего столбом практиканта. Пока она шла походкой усталой манекенщицы к доске, косо висевшей на одном крюке, бесформенная масса трудных учащихся, неспешно, почти изящно превратилась в стройные колонны, застывшие вдоль двух проходов, загаженных выплюнутыми жвачками, разорванными презервативами и разлитой пепси-колой. Бросив оценивающий взгляд на свежий пролом в окне («Так. – Упадышев отсутствует»), и презрительно оглядев разномастную армию («Сухоруков, вынь руки из карманов!»), железная леди в синем показала пальцем на Марка и, ни сколь не прибавив уважения во взоре, процедила: «Ваш новый учитель». Хлопок закрывшейся за Маргарет Тетчер дверью прозвучал стартовым выстрелом. Девианы ринулись друг на друга со своих мест как команда регбистов после ввода мяча. - Сядьте! – рявкнул Марк. Ноль эмоций. - Сядьте, я сказал! – повысил он голос, но осёкся, получив болезненный удар в слабозащищённое место ножкой перевёрнутого кем-то стулом. - Сядьте сукины дети!! – взревел Марк с какой-то новой, непонятной для себя злобой. - Что-о? – обиженно пробасил в наступившей паузе один из девианов, на первый взгляд лет шестнадцати-восемнадцати, а на второй – этак под сорок, с пирсингом в губе, щеке, ухе и языке. – Папа, тебя тут сукой назвали, - отрапортовал он в мобильник довольно внятно, учитывая полкилограмма железа на лице. – Кто-кто? Учитель. Марк, онемевший от такой наглости, выхватил телефон из рук негодяя и швырнул его за спину. - Частная собственность, - вздёрнув голову, гордо продекламировала девушка эмо с глазами гиены. - Насилие над детьми, - добавила её подруга с маской двухнедельного трупа на лице. - Психологический террор, - поддакнул долговязый детина в рваных джинсах, из-под которых были видны тоже рваные трусы. Марк не нашёл ни единого слова. – Сражённый метаморфозой превращения кучки дебилов в коллегию адвокатов-обвинителей. Тем временем, белки глаз бывшего обладателя телефона, налились кровью, а его «коллеги» плотным кольцом окружили «обвиняемого». В мыслях, Марк посоветовал Упадышеву благоразумно подвинуться. Фас! – рявкнула команда из толпы. Сидеть! – цыкнул синий силуэт в проломе открывшейся двери. Бах! – Упала доска со своего последнего крюка. Шмяк! – вся свора плюхнулась с досады на перевёрнутые стулья. Вжик! – студент-практикант сполз по стенке вниз. Ноги вдруг отказали его держать. - За мной, - бросила Марку через плечо Ирина Петровна, выходя из класса. Повторять не было никакой необходимости. ***
- А ведь я просила прислать самого способного на курсе. - Вам надо было дать заявку на Николая Валуева. Хотя я бы не поручился за его здоровье. В прохладе коридора к начинающему педагогу возвращались обломки самообладания. - Но почему они такие? - Над ними висит заклятие. - Кто же их проклял? - Мы. Марк оторопел. Не обратив на это никакого внимания, Ирина Петровна продолжила цокать каблучками по полу, пока не остановилась перед дверью очередного кабинета. - Вы, кажется, хотели поработать с обыкновенным классом? - Что? Да-да! С самым что ни есть, заурядным. С типовым, так сказать. Я человек скромный. - Вот вам обычный класс, обычные дети, у которых вполне обычные потребности ... - Знаем мы их потребности, - встрянул Марк. - Осторожно: в мире образования желание ученика – единственный закон. С этими словами синяя леди толкнула дверь. Осмотревшись, как сапёр в коровнике, Марк ступил через порог. - Здравствуйте, - раздалось вежливое приветствие детских голосов, и молодой учитель облегчённо вздохнул. Класс был заполнен опрятно одетыми школьниками, чинно вставшими при появлении взрослых. Здравствуйте, - проявил инициативу внезапно осмелевший студент и твёрдым шагом промаршировал на учительское место. – Садитесь. Но дети почему-то остались стоять, всё так же приветливо и чуть игриво улыбаясь своему новому наставнику. Казалось, они чего-то ждут. Слегка растерявшись, Марк посмотрел на Ирину Петровну. Та, зайдя ему за спину, шёпотом произнесла: - Я же говорила, это обычные дети с обычными желаниями. - Какие же у них желания? – прошипел юный педагог уголком рта. - А вы не догадываетесь? Чёрт знает что! Опять ребусы. Какие могут быть у них желания? По виду все отличники. Пятёрок им надо. Да чтобы хвалили побольше…. А может и правда? - Здравствуйте, - снова повторил Марк, - какие вы сегодня красивые! Садитесь. Школьный кабинет на мгновение превратился в стоматологический, озарившись десятком белозубых улыбок от уха до уха. С лёгким шорохом класс опустился на сиденья. За спиной хмыкнули, и бывший студент понял, что одержал сегодня свою первую победу. - Ну что, начнём урок? – жизнерадостно приступил Марк. И осёкся. – Лица тут же насупились. Класс снова встал. За спиной опять хмыкнули. Дьявол! Что теперь-то не так? «Желание ученика …»? Неужели они хотят, чтобы абсолютно все их прихоти исполнялись? - …хотя, пожалуй, для первого раза достаточно, - почти искренне закончил Марк, выдавив из себя подобие улыбки. Дюжина ребят торжествующе подбежала к учителю с раскрытыми дневниками. - Вам что, оценки? Но мы же … - Да-а! – экзальтированно прервали его. «Обычные дети»? Те же девианы, только окультуренные! Хрен с ними, в душе выругался опустошённый педагог и начал лепить пятёрки всем подряд, единственно, что позволяя себе – вместо подписи черкая «Дедмороз», но этого, кажется, никто не замечал. Когда очередь рассосалась, он увидел на первой парте очень красивую девочку, каменно сидевшую с поджатыми губами. Возможно, если бы девочка была менее красива, он бы пропустил её мимо своего внимания. Но учитывая это обстоятельство, молодой человек сам взял дневник с её стола и рыцарски поставил отличную отметку. Юная дама посмотрела на оценку, на учителя, встала и со всех своих девичьих сил влепила ему оглушительную пощёчину. После чего снова села и поджала губы. Марк тоже сел. С широко открытыми глазами. - Лиза – первая ученица класса. – Голос Ирины Петровны звучал откуда-то издалека. - Она не терпит, когда её ставят в общий ряд с остальными. Здесь нужен индивидуальный подход. - Спасибо за разъяснение, мадам, - сакральным голосом поблагодарил ушибленный педагог, и с красной горящей щекой выскочил из класса.
Всё! С меня хватит! Завтра скажу в деканате: посылайте на практику хоть за Полярный круг, хоть на Марс, к чёрту на рога, в женскую баню, но моей ноги здесь больше не будет! Марк промчался по лестнице вниз, широким шагом прорезал вестибюль и … недоумённо замер. Дверей не было! Кирпичная стенка преградила путь к свободе. Не может быть! Он сегодня утром вошёл в этот вражий вестибюль! Куда делись двери? - Марк Николаевич, вы что-то ищите? Холодный пот прошиб неудачливого беглеца. Застукала синяя ведьма! Плевать! - Я ухожу, Ирина Петровна. - Ваша практика ещё не закончилась. - Я не могу здесь больше, - Марк попытался не выдать себя голосом, но не выдержал и взорвался: - Что это за школа такая?! Что это такое, я вас спрашиваю?! - Это непростительная школа. - Непростительная? - Именно так. Она не прощает ошибок. Она не прощает ничего. Все ваши огрехи мгновенно переходят в наказания. У Марка отвисла челюсть. - Но почему? - Это лучший способ воспитания, - вздохнула Ирина Петровна, - собственно, других просто не существует. Другие способы – иллюзия. - Так значит, я ошибаться не должен, а школьники – сколько угодно? – с мрачной иронией уточнил Марк. - В этом суть нашей профессии. - А хоть на что-то у меня есть права? - Только если вы – учитель-мастер. - Это тот, кто делает что хочет? - Судя по вашему сарказму, вы сомневаетесь? На самом деле, Марк уже устал сомневаться и удивляться чему-либо в этом странном заведении, но признаваться в этом не хотел. - Ну что ж, – синий рукав махнул в даль коридора. – Раз мы на первом этаже, зайдём в спортзал, к Заиру Рудольфовичу.
Физрук оказался настоящим атлетом азиатской наружности неопределённого возраста, с копной чёрных волос, перевязанных лентой с надписью «самурай». Похоже, он не заметил прихода гостей, так как был полностью поглощён судейством волейбольной партии. Играли ребята классно. Марк, выступавший за университетскую сборную, то есть понимавший толк в игре, даже забыл на какое-то время все перипетии сегодняшнего дня, восхищённо засмотревшись на умопомрачительные прыжки, удары, комбинации, а самое удивительное – какой-то ненормальный азарт игроков. И это школьная команда? Да их хоть сейчас в сборную страны выставляй! Концовка партии затянулась до счёта 37:35. Всё! Победители воздели руки вверх. Побеждённые упали в бессилии на пол. Заир Рудольфович спустился с судейской вышки, построил команды, зычным баритоном огласил результат, затем пересёк зал и подошёл к странному сооружению, стоящему на столе и напоминающему миниатюрный макет гильотины времён французской революции. Любитель истории, решил Марк. «Первый!» - объявил физрук, и от группы проигравших к нему подошёл паренёк с таким несчастным видом, будто минуту назад похоронил всю свою семью, включая собаку и любимый фикус. - Как на казнь идёт. – Поделился Марк своим наблюдением с Ириной Петровной. - Угадали. - Что угадал? – не понял Марк. Но его заглушил голос Самурая: «Руки!» То, что увидел дальше студент педагогического вуза, заставило его усомниться в своём душевном здоровье. Это не могло быть явью! «Руки, я сказал!!» - взревел Заир Рудольфович, и школьник с белым, как полотно лицом, обречённо просунул кисти под нож гильотины. Металл сверкнул, и кончики пальцев как стручковая фасоль посыпались на дощатый пол, где минуту назад прыгал весёлый волейбольный мяч. - Зачем тебе пальцы, если в волейбол играть не умеешь? – осведомился Самурай у несчастного и тут же гаркнул: «Следующий!» Судя по всему, вопросы он задавал сугубо риторические. «Мне нужно в туалет», - Марк почти выбежал из спортзала. Вернувшись через четверть часа с зелёным лицом, он готовился увидеть всё что угодно: лужи крови, скорую помощь, милицию, родителей, пытающихся засунуть голову Заира Рудольфовича под его собственное изобретение…. Вместо этого он узрел новых детей, как ни в чём не бывало, игравших в волейбол с таким же воодушевлением, как и те, кто были до них. Присмотревшись, Марк обнаружил, что у некоторых школьников отсутствовали первые фаланги пальцев. Удивительно, но это вроде не доставляло им особого неудобства. - Вам понравился урок, Марк Николаевич? Медленно обернувшись, и посмотрев в синие глаза, Марк отчётливо проговорил: - Очень. Индивидуальный подход наличествует. И не говоря боле ни слова, повернулся и покинул зал, некультурно засунув руки в карманы, проходя мимо судейской вышки.
- Вижу, вас терзают сомнения? – участливо поинтересовалась Ирина Петровна, поравнявшись с ним в коридоре. - Ради чего? – вопросом на вопрос ответил Марк. - Понимаю ваши чувства, - толерантно вздохнула его собеседница, - но настоящее обучение не обходится без жертв. - А этот поклонник Робеспьера, - Марк кивнул в сторону спортзала, - не боится последствий? И как насчёт «желания ученика»? - Усердный ученик ради своего блага охотно подвергается влиянию опытного наставника. - Это вы называете благом? Знаете, что я вам скажу? – В педагогических чудесах ужасно то, что их последствия невидимы в тумане будущего. И чем «опытнее» наставник, тем меньше у него желания вглядываться в эту мглу. В синих глазах впервые за день мелькнуло что-то похожее на заинтересованность, но тут их диалог прервала полная женщина в расстёгнутом плаще и розовых тональных очках, радостно бросившаяся им на встречу: - Ирина Петровна! - Познакомьтесь Эльза Борисовна, это ваш новый классный руководитель. Брови Марка вопросительно изогнулись. - А это – председатель родительского комитета класса. - Очень приятно. Марк Николаевич. – С лёгким сарказмом представился новоиспечённый классный руководитель. - Как я рада, что нашла вас! – чуть не подпрыгивая, затараторила толстушка. – Вы знаете, моего Серёжу нельзя садить с Нелей Кристоглазовой! Это абсолютно невозможно! Я вас очень прошу… - Просить вы меня можете, - беспардонно оборвал её Марк, - но я не знаю ни Серёжу, ни Нелю вашу косоглазую, поэтому извините. - Но вы обязаны! – изумилась родительница. – Бог знает, что с ними может случиться без нашего контроля! Марк прищурился и, смотря в собственное отражение на розовых стёклах, вкрадчиво справился: - А вы знаете, что вашему Серёже пальцы на уроках отрезают? Застеклённый ужас мелькнул в глазах Эльзы Борисовны: - Как на уроках? Когда? Кто? Где?! Глядя на расширяющиеся зрачки ошарашенной мамаши, Марк с тайным злорадством махнул рукой за спину, чуть не влепив сгоряча в лоб стоящей рядом Ирине Петровне: - Вон там! На физкультуре. Заир Рудольфович Самурайлович! Услышав имя, Эльза Борисовна, на секунду задумавшись, вдруг вернулась в свой прежний добродушный розовый образ: - Ах, Заир Рудольфович … да, надо бы их … укоротить … распустились, знаете ли … И уже более напористо, схватив Марка за рукав: - Но проблему Нели Кристоглазовой нужно решать самым категорическим образом!
С радикальным учителем физкультуры они встретились ещё раз, пока шли долгим коридором. Очаровательно улыбнувшись спутнице Марка и быстро пожав ему руку, он устремился дальше, насвистывая «Марсельезу». Рукопожатие оказалось неожиданно слабым и необычным. Марк тотчас осознал причину этого. Когда-то и Заир Рудольфович учился играть в волейбол….
Несколько раз он порывался спросить – зачем замуровали парадный вход школы? Но что-то его удерживало, и вместо этого он просто полюбопытствовал: - Куда мы направляемся? - В сердце школы. Студента-практиканта охватили нехорошие предчувствия. Эта школа и так была каким-то почти живым чудовищем. Ничего хорошего в его сердце быть не могло. - А что мы там будем делать? - Работать с документацией. - Всего лишь, - облегчённо выдохнул Марк. - Ничего более ответственного в школе не существует, - отчеканила Ирина Петровна, открывая массивную деревянную дверь с надписью «Учительская». Довольно просторное помещение было заставлено десятком письменных столов, за которыми сидели самые разные учителя, молодые и не очень, и все как один, не поднимая головы, бережно водили ручками в школьных журналах. - Здравствуйте, - поприветствовал всех Марк, но был сразу одёрнут, вошедшим следом наставником: - Тише. Не мешайте им. Они очень сосредоточены. Как в палате с тяжёлобольными, они на цыпочках подошли к свободному столу и шёпотом продолжили свой диалог: - Запомните: журнал – это священная книга учителя, рукотворная библия. Если вы при его заполнении совершите ошибку, самую малую погрешность, или хотя бы помарку, вам придётся объясняться с высшим руководством, - синие глаза округлились и показали куда-то в потолок. Марк невольно поднял голову, но вместо высшего руководства обнаружил только старомодную люстру. - Что значит «объясняться»? – шепнул заинтригованный студент то ли собеседнице, то ли люстре, всё ещё приклеенный к ней взглядом. Ответить не успела ни которая. - О боже!! – один из учителей, лысоватый мужчина, неожиданно вскочил со своего места и закрыл в отчаянии лицо руками. Мгновенно его окружили коллеги. Правда, сам он их, похоже, не интересовал. Все склонились над его раскрытым журналом. - Нашла! – почти радостно воскликнула одна из склонённых голов. - Да. Вижу. – Флегматично отозвался другой голос. – Перед четвертной отметкой пропущено две клеточки. Толпа исчезла также быстро, как и образовалась. Все разошлись по своим местам, стараясь не глядеть на неудачника, продолжавшего стоять как восковая фигура в музее мадам Тюссо. Марк наклонил голову к уху с синей серёжкой: - А сколько надо пропускать клеточек перед четвертной? - Одну. Только одну. Запомните это на всю жизнь. И повторяйте каждый день. Сказав это, Ирина Петровна взяла трубку телефона. Через минуту в учительскую вошли двое мужчин крепкого телосложения в синих рабочих комбинезонах, и надели на штрафника, всё ещё стоявшего над своей поруганной «библией», полосатую смирительную рубашку, туго затянув шнуровку на спине бедолаги. В рот ему сунули кляп-мячик с резинками на затылок. У Марка родилось сомнение, в том, что высшее руководство склонно к диалогу во время «объяснения». Когда вся процессия направилась к выходу, взгляд Марка встретился с полными скорби глазами замотанного арестанта. Связанный учитель с забитым ртом слегка помотал головой студенту, словно хотел о чём-то предупредить. Подскочив к двери, Марк услужливо открыл её, выйдя в коридор. Обратно он не вернулся.
За решётками окон сгустились сумерки. Марк сидел на полу в пустой рекреации, отрешённо откинув голову. Ворот рубашки был распахнут, на лбу ещё блестели невысохшие капельки пота. Он обежал всю школу сверху вниз, вдоль и поперёк, везде натыкаясь на глухую стену вместо выхода. В то же время школа постепенно опустела, время уроков давно закончилось, учащиеся куда-то исчезли, а значит, выход существовал, да и сам Марк вошёл утром в здание самым тривиальным образом – через дверь! И теперь, сидя на полу в одиноком коридоре, как в гигантском гробу, и оценивая события этого немыслимого дня, он с ползущим по позвоночнику страхом, неотвратимо приходил к убийственному для себя выводу - …. - Школа не отпустит вас. Он не оглянулся на синий голос, зловещим раскатистым колоколом, ударившим по пустым стенам. Лишь простонал: - За что? Что я вам сделал? - Такова ваша судьба. – Отчеканился гулкий ответ. – Двадцать пять лет вы не покинете этих стен. Могильное безмолвие заполнило коридорное пространство. Двадцать пять лет?! Женщина в синем костюме подошла ближе. - Ваша жилая комната на втором этаже, рядом с туалетом мальчиков. - Спасибо, хоть не девочек, - механически прошептали губы убитого Марка. Он вспомнил, что забрёл в ту комнату в ходе своих безуспешных поисков выхода. Она была размером с купе поезда, куда втиснули железную ржавую кровать и старую парту с облупившейся краской. До пяти звёзд немного не дотягивало. Будто заглянув в его мысли, Ирина Петровна иронически улыбнулась: - Уверяю вас, это будет ваше любимое место в школе. Любимое? Перед глазами промелькнуло: девиан с пирсингом, Хоттабыч, выкачавший звуки из класса, волейбольный палач, красивая отличница с хорошо поставленным ударом справа, неотвязные родители в розовых очках, журнальные клеточки, от которых небо в клеточку…. Пожалуй, права синяя стерва. - Но ведь меня хватятся дома. Родители заявят в милицию. В университете найдут направление на практику! – узник образования со слабой надеждой поднял голову. - Успокойтесь, мой бедный коллега. Ничего этого не будет. Время остановилось для вас. - ?! - Вы будете меняться только внешне. Внутри вы навсегда останетесь пленником школы. Ваша жизнь, ваши желания, ваши мысли будут вращаться как стрелки часов циферблата: согласно школьным звонкам и порядкам, без влияния внешнего мира, от урока к уроку, по вечному кругу. - По вечному? - Почти. Через двадцать пять лет дверь откроется. И тогда у вас будет выбор: либо уйти, либо стать мастером, желания которого в этих стенах… - … исполняются. И я убью вас. Женщина в костюме цвета ультрамарин чуть улыбнулась: - Так уж сильно мы отличаемся друг от друга? – Ирина Петровна мягко положила ладонь на плечо сидящего на полу юноши. - И так ли уж сильно отличается наша школа от всех других?
Пустой вестибюль приветствовал гостью гулким эхом её собственных шагов. Куда теперь? Она пошла к серой лестнице, винтообразно поднимающейся к верху. - Вы опоздали, Мария Ивановна. Вздрогнув, девушка обернулась и увидела мужчину среднего возраста в строгом синем костюме. - Идите за мной. Меня зовут Марк Николаевич. Я ответственный за вашу практику. ***
Май 2009
|
