Юрий Поляков

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ 

О проекте
Проза
Поэзия
Очерк
Эссе
Беседы
Критика
Литературоведение
Naif
Редакция
Авторы
Галерея
Архив 2008 г.

XPOHOC

Русское поле

МОЛОКО

РуЖи

БЕЛЬСК

ПОДЪЕМ

ЖУРНАЛ СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

"ПОДВИГ"

СИБИРСКИЕ ОГНИ

РОМАН-ГАЗЕТА

ГАЗДАНОВ

ПЛАТОНОВ

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

ГЕОСИНХРОНИЯ

Юрий Поляков:

Клановость - гибель для культуры

Пожалуй, одним из самых авторитетных изданий, освещающим состояние нашей культуры, является «Литературная газета», интересная не только неравнодушным отношением к проблемам современного общества, но и полифонией мнений. Газета предоставляет трибуну для высказываний людям с разными политическими и эстетическими взглядами. С главным редактором издания, писателем Юрием Поляковым мы беседуем о его видении нынешнего состояния культуры.

- Юрий Михайлович, как Вы бы оценили состояние культуры в современной России? Кто-то считает, что она развивается, а кто-то, что деградирует.

- Это процесс мозаичный. Нельзя сказать, что вся культура развивается, находится в застое или деградирует. Есть разные сферы культуры и искусства.

На мой взгляд, у нас за последние 15 лет деградировало кино. Достаточно посмотреть рядовой фильм 60-70 годов, чтобы увидеть гораздо более высокий уровень работы актерской, режиссерской, сценария, что очень важно. Мой учитель сценарный Евгений Иосифович Габрилович говорил, что с плохим сценарием не может быть хорошего фильма. И уровень даже слабого советского фильма несопоставим с современными.

А есть области, которые развиваются. Например, реалистические направления в изобразительном искусстве, серьезные прорывы есть в современной прозе.

 Если брать театр, то, на мой взгляд, тут даже речь не о деградации, а об отказе от своей миссии в нашей национальной социокультурной парадигме. У нас театр традиционно был чувствилищем социальных, нравственных, политических проблем. Он всегда был политизирован в хорошем смысле, откликался на злобу дня даже быстрее, чем проза. Он стоял за «маленького человека», который страдает от социальной несправедливости, от чрезмерных государственных тягот, которые в российской государственности традиционно налагались именно на маленького человека.

А в 90-е годы мы получили театр, который вообще прошел, не заметив колоссальной национальной трагедии. Это поразительно.

- Театрам не приносят актуальные пьесы или те их не берут?

- Это обоюдный процесс. Появился страх перед острой социальной пьесой. Например, по прямому заказу Михаила Ульянова была написана наша совместная со Станиславом Говорухиным пьеса «Контрольный выстрел». Но когда мы ее принесли, Ульянов сказал: «Она слишком жестко говорит о действительности. Меня не поймут».

 Мы обошли полдюжины театров, и везде нам говорили то же самое.

А поскольку складывается такое отношение к социально острым пьесам, то они не востребованы. Драматурги, как люди предприимчивые и зависимые, не пишут таких произведений. А пьеса существует только на сцене: написанная, но не поставленная, она - полуфабрикат.

Думаю, так традиционно сложилось, что у нас сообщество руководителей театров, особенно центральных - Москва, Петербург, задающих общий тон, сформировалось при советской власти как сообщество либералов: и по политической взглядам, и по эстетике. Острые социальные пьесы их отпугивают ныне, прежде всего, как признак крушения либерального проекта реформирования России. Они смотрят на это не как художники, а как члены либерального сообщества, которые не могут предать идеологию своего консорциума. Не случайно прорыв мы совершили только у Татьяны Дорониной, человека с другими взглядами.

Развитие культуры идет дискретно: где-то застой, а где-то прорыв.

- А зависит ли от развития русской культуры будущее страны?

- Безусловно. Причем, не только нашей, но любой страны. Культура любого народа - это сформулированное в художественных образах целеполагание, смысл его национальной жизни.

Если он не сформулирован или его формулируют, как бессмысленность и бесперспективность, то и будущего не может быть.

 Сначала появляется декаданс в культуре, потом в политике, потом вершится революция.

- Могут ли отдельные личности повлиять на что-то в России?

- Несомненно. Достаточно серьезное и осознанное сопротивление этому псевдолиберальному проекту реформирования России, подчеркиваю - псевдолиберальному, - возникло благодаря во многом нашим мыслителям. Назову имена людей, чьи идеи организовали деморализованный народ, который был сдан тогдашней властью. Это Вадим Кожинов, Александр Панарин, Татьяна Доронина, Станислав Говорухин - без его картин была бы другая ситуация, многие деятели губернской культуры. Мы не знаем в Москве провинциальных деятелей культуры, но они уважаемы у себя дома и оказывают огромное влияние на общество, формирование взглядов. Я бы, конечно, назвал здесь и Александра Проханова, как человека, эмоционально формулирующего дух сопротивления деструкции.

 Путин опирался во многом на подготовленную именно ими идею национального возрождения, идею самостояния России, а не следования хромым верблюдом в караване западной цивилизации. Я убежден, что культура в осмысления путей развития нации и государственности всегда опережает политику. Всегда!

 И тот политик, который умеет правильно читать литературу, ходит на хорошие спектакли, слушает хорошую музыку, читает серьезных философов, поймет, куда несет нас рок событий, и не допустит роковой ошибки.

- Что на сегодняшнем этапе требуется верховной власти России: мораль, вера, идеология или технологичность, прагматизм, эффективность?

- Утверждения, что для политического деятеля качества, связанные с нравственностью, не имеют значения - это вранье. А то, что у нас сейчас технологичные и грамотные менеджеры у власти - это еще большее вранье.

Я начинал свою карьеру, в том числе административную, в советское время, и самый отсталый, замшелый руководитель отрасли и региона разбирался в том, что ему положено, гораздо лучше, чем самый продвинутый сегодня. Качество управленческого материала снизилось.

 Больше десяти лет назад я сказал, что у нас под видом десоветизации произошла десовестизация власти, когда нравственные нормы были абсолютно отброшены, потому мы сегодня имеем чудовищную коррупцию, кумовство.

- Какой должна быть, на Ваш взгляд, политико-культурная стратегия управления государством, чтобы Россия могла оптимально сочетать верность ценностным историческим традициям и способность к модернизации?

- Это сложный вопрос. Но ничего нового здесь нет, мы это проходили. Мы имели императора Александра III, при котором возрос пиетет перед традиционными ценностями, и в то же время именно при этом царе, который считается почему-то оплотом реакции, шла бурная модернизация.

Так было и в 30-годы при Сталине, когда он окончательно сосредоточил власть в своих руках, и спокойно сочетал действительно тогда популярную во всем мире марсксисткую идеологию и возвращение к нашим дореволюционным ценностям.

 - Это можно сочетать?

- А как же? Таким же путем идут французы. Они штрафуют за избыток зарубежных песен на каналах, иноязычных слов в речи дикторов, но это им не мешает развиваться. Это две стороны медали.

- В своей газете вы много пишете о национальной элите. А что Вы думаете по поводу собирания национальной элиты?

- К сожалению, часть национальной элиты, которая формировалась в последние двадцать лет, рекрутировалась из людей, не очень симпатизирующих проекту «Россия». Но поскольку это сложный процесс и его нельзя взять под контроль  (хотя попытки были), то пришли талантливые, совестливые, работающие не только на себя, но и на страну, люди. Они есть. И иногда попадают на ответственные посты, но не всегда могут реализовать свои идеи.

Непременно должен быть приток людей снизу, из губерний. Надвигается кризис культурной элиты. Это глубокое заблуждение, что у писателя рождается сын - писатель, у актера - актер. Это бывает. Но это не правило, а исключение. Вот цвет волос и глаз могут передаться половым путем, а талант совсем нет.

Сейчас культивируется клановость. Но клановость - гибель для культуры. Настоящие таланты приходят из народной толщи. Это так, как бы ни звучало банально.

 Была дворянская культура, но тогда не было доступа к культуре мещан и крестьян. Как только они получили доступ, в нашем искусстве появились крупнейшие фигуры из разночинцев, крестьян. Сейчас мы, декларируя демократическое общество, фактически возвращаемся в сословно-кастовое дореволюционное общество.

 Меня тревожит падение уровня отпрысков людей известных. Это человек совершенно случайный, по факту рождения попавший в тот или иной «пул»: потому, что он сидел на коленях у Розова, Михалкова. Но от сидения на коленях талант не появляется. В советское время положение преодолевалась за счет льготных поступлений в институт. Многие состоялись в искусстве потому, что отслужили в армии и шли вне конкурса в вуз. Были и льготы, для людей из глубинки, например.

 - Ныне в культуре всем заправляют деньги. А какие критерии успеха культурных проектов вы могли бы предложить?

- Во-первых, это не так. Да, в какой-то степени заправляют деньги. Но что это за деньги?

Спонсорских вливаний в тех деньгах, которые крутятся в культуре - маленькая часть, а основные - это государственные деньги. На какие средства снимаются чудовищные сериалы на центральных каналах? На государственные. На какие устраиваются совершенно неприличные биеналле? На государственные. На какие деньги ездят по загранкомандировкам писатели, чтобы лишний раз облить грязью собственную страну? Опять на государственные.

 Сейчас проблема не в том, что деньги заставляют делать человека не то, что он хочет. А в том, что деньги выделяются тем людям, которые скептически относятся к проекту под названием «Россия». Ну и они нам выдают: «Штрафбат», «Сволочей» - абсолютную антиисторическую и антихудожественную чепуху.

Проблема в том, чтобы государственная власть, опираясь на общественное большинство, определило, чего мы хотим. Чего нашему народу, нашей цивилизации сейчас больше всего нужно от искусства.

 Искусство - многоуровневая сложная система, в которой есть и структуры чисто эстетические, подчиняющиеся своим законам развития, и воспитательные. Есть пропагандистские, субкультурные.

 Но социум устроен так, что активизируются те направления, которые наиболее важны на данном историческом отрезке развития. Например, была литература серебряного века, достаточно декадансная, скептическая к государственным проблемам, но началась война, и на передний план вышла другая литература. Именно традиции этой литературы продолжала фронтовая литература Великой Отечественной войны.

На мой взгляд, сейчас важнее не эстетические поиски, потому что в эстетическом плане столько наворочено, что дай Бог разобраться: что хорошо, что плохо. Сейчас гораздо важнее воспитательные функции, и связанные, прежде всего, с формированием позитивного мировидения.

Беседу вела Екатерина Глушик.

Здесь читайте:

Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа

РУССКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЖУРНАЛ