|
О проекте
Редакция
Авторы
Галерея
Книжн. шкаф
Архив 2001 г.
Архив 2002 г.
Архив 2003 г.
Архив 2004 г.
Архив 2005 г.
Архив 2006 г.
Архив 2007 г.
Архив 2008 г.
Архив 2009 г.
Архив 2010 г.
Архив 2011 г.
Архив 2012 г.
Архив 2013 г.
|
"Труд русского писателя - исполнение Девятой заповеди"
Писатель Василий Дворцов в общении человек весьма обаятельный. И мужчина
фактурный – тут вам и борода, и осанка, и улыбка хитрая… И к тому же
народный целитель – одной моей знакомой за пять минут «поправил» спину,
недуг отступил… Несколько лет назад он ворвался в литературу, ошеломив
читателей «крупной формой» (романами) и высоким качеством письма (первая его
вещь — роман «Аз буки ведал» сразу была удостоена премии журнала «Москва»).
С тех пор премий у него накопилось немало, а новосибирское издательство
«Сова» выпустило сразу три его книги. Мы встретились с Василием
Владимировичем, чтобы потолковать о минувшем и настоящем.
- Василий, вы человек с достаточно сложносоставной судьбой – немало
освоенных в разное время профессий, богатая география. А как вы
самоопределяетсь?
- Я – сибиряк. Это не простая констатация факта, что, мол, человек родился в
Томске и провёл детство на берегу Оби. Это означает, что в него изначально
были заложены, а затем развиты и закреплены некие особенные, невозможные в
иных краях качества характера, особые восприимчивость и реакции на внешние
жизненные раздражители. Отсюда забайкалец мышлением, чувствованием и
поведением совершенно не схож с кавказцем, а поморец с курганцем. Это вне
национального. Это именно земляческое.
- И что же особенного в вас было «изначально заложено»?
- С третьего класса я рос в селе Молчаново Томской области. Мы держали
достаточно большое хозяйство, а что такое деревенский труд – кто знает, тот
знает. После школы приехал в Новосибирск, в шестнадцать лет поступив в
медицинский. И сразу ощутил свою инородность: город для меня, с момента
первой встречи и навсегда, этакая добровольная скученность людей, где
активно и азартно наказуется откровенность, доверчивость, правда. Пришлось
учиться не выделяться из толпы, не подставляться, а позже сумел и
организовать свою «территорию», отстоять право на собственную
индивидуальность. И, всё равно, город и я – было и есть противоборство, хотя
теперь и не активное. Надеюсь, что смогу дотянуть жизнь, не сдав своего
деревенского наива – без него краски не воспринимаются чистыми, а звуки
ясными.
- Чистота красок для вас не просто образ. Вы же профессиональный художник?
- Когда медика из меня не получилось, то пришлось пойти в художники. Как
сценограф поработал по театрам в различных городах великого СССР – оформлено
50 спектаклей, от кукол до классического балета. И именно оттолкнувшись от
театра, от его слишком «пыльного» закулисья, начал воцерковляться. Вначале
работал только реставратором, специализировался на стенных росписях. Потом
начал и своё. За 20 с лишним лет более 400 икон и картин разошлось по
церквям Сибири, России и православного зарубежья. Кроме бригадного участия,
два храма расписал лично. Один, правда, сгорел.
- А когда и как решились на литераторство?
- Кое-что – стихи, пьесы, статьи, неактивно писал давно. Но к сорокалетию
почувствовал просто неодолимую тягу к составлению текстов. Ибо понял: книга
– есть самый прямой и доверительный разговор между людьми, самый неспешный,
задушевный. Для живописи нужны залы, собрания, а тут всё с глазу на глаз,
предельно лично. С 2000 года стали печатать профессиональные журналы, и
первый же роман «Аз буки ведал…» отметил Леонид Иванович Бородин, дав премию
«Москвы». На сегодня опубликованы три романа, две повести, сборник
рассказов, дюжина пьес, книжка стихов. И злобная публицистика в нескольких
десятках периодических изданий.
- В сорок лет заложить столь крутой поворот, скажем, непросто. Есть
уверенность в правильности того шага?
- Член Союза писателей России, лауреат различных литературных премий.
Перевожусь. А главное, писательство-то и оправдало мои затянувшиеся
жизненные метания со всем множеством перепробованных профессий – от токаря,
пожарного и преподавателя до механика кукол, тренера и дизайнера. Случайный
и неслучайный опыт, наблюдение удивительных по красоте или трагичности
судеб, фантастические, казалось бы, ситуации – всё оказалось вдруг
востребованным, уместным. Необходимым.
- Литература в России никогда не была просто профессией. У нас уже привычно
от писателя требовать некоего абсолютно верного виденья мира, абсолютной
правоты суждений.
- Развиваясь, из века в век русская литература вбирала в себе эпосы и
предания северных, восточных и южных славян, тюрок, угров, монголов,
балтийских, каспийских, амурских, кавказских и карпатских этносов. Но
величайшим мировым явлением она стала потому, что изначально ставила перед
собой главную задачу христианской цивилизации: осмысление жизни человеческой
души, правдивое отражение всех её взлётов и падений, мучений и радостей, с
призывом сострадания всех ко всем. Всегда труд русского писателя был
исполнением Девятой заповеди: «Не лжесвидетельствуй», ибо настоящая русская
литература – это всегда литература психологического реализма.
- Полгода назад вас пригласили в Москву на должность заместителя главного
редактора «Общенационального Русского Журнала». Как вы осваиваетесь в
столице?
- С Москвой и москвичами я знакомился и заводил дружбы только через тексты.
Честно, как натуральный провинциал, рассылал рукописи по разным изданиям и
издательствам и бессонно ждал их реакции, даже не догадываясь о существующих
противостояниях бесчисленных группировок. Но так как в профессию я вошёл в
достаточно зрелом возрасте и со сложившимися убеждениями, то своих нашёл в
столице дольно скоро. Своих по вере и верности. Причем в самых различных
«лагерях» и «тусовках».
- Как ваше творчество оценивают коллеги? Вы довольны критикой и отзывами на
свои произведения?
- Что значит быть довольным или недовольным? В основном-то хвалят, а
ласковое слово и кошке приятно. Если и была пара попыток куснуть, но это от
советскости, от недостатка образованности. В изначальном понимании этого
слова. Однако есть для меня некая загадка: почему различные по
мировоззренческой принадлежности критики и филологи равно хвалят мои
произведения не столько за поднятие темы и раскрытие её через
соответствующую композицию, сколько за речевую стилистику и прочую
лексографию, её оформляющие? Это же, как бы хвалить солдата за чистоту
дыхания или цвет загара. Я-то для себя наибольший интерес нахожу в
композиции. Но готов повторять всем и всегда: изначальным толчком и главным
побуждением для создания произведения является только тема. Если тема
идейно, энергетически и, соответственно, ритмически овладела художником,
тогда, действительно, далее всё дело за материалами и технологиями, за
ремеслом. Что за тема? Всё зависит от внутреннего объёма души, величины
таланта – может ли художник вместить в себя восторг жертвенной любви, боль и
гнев за невинно льющуюся кровь, или же его хватает на одну морковь.
- К сожалению, излишняя социальность вытесняет из патриотической литературы
лирическую составляющую. Как избежать плакатизма, чрезмерной мажорности?
- Состраданием. Со-чувствием. Естественно, что для меня главной темой
является судьба моего поколения. Родившиеся, взросшие, получившие
образование и начавшие обустраивать свой мир в одной стране, мы, полные сил
и жизненного желания, внезапно оказались в совершенно иной, в нас не
нуждающейся. Помните: 90-е годы ранними инфарктами и инсультами просто
косили сорокалетних мужиков – тех, на ком должна была бы лежать
ответственность за Отечество, за Империю. Сколько же характеров, сколько
мужества и предательства, гордой несгибаемости и тихого подвижничества
открылось свету на изломе эпох! В меру сил запечатлеть, зафиксировать,
успеть записать увиденное, осмысленное и прочувствованное – долг. Отдавать
который придётся не на земле.
Беседу вела Оксана Корчина
|
