|
|
Всеволод ТРОИЦКИЙ |
|
2011 г. |
ЖУРНАЛ ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ |
|
О проекте Редсовет:Вячеслав Лютый, "ПАРУС""МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАXPOHOCФОРУМ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Всеволод ТРОИЦКИЙНаследие русского слова и судьба народа [1]Люди добрые! Русское слово, в широком научном его разумении, – это трезвучие наречий великого триединого русского народа. Он возрос в лоне православной веры, имеет общие корни, одну судьбу. Он претерпел немало бед и испытаний, достиг великих свершений и побед, наконец обрел в горниле славного и трагического прошлого (оставляю без внимания старые и новые фальсификации истории), в нынешних блужданиях, противоречиях и в стоянии в разуме – драгоценный опыт, смысл которого выразительно запечатлен в речи гоголевского Тараса Бульбы: «Знаю подло завелось теперь на земле нашей…Перенимают чёрт знает какие басурманские обычаи: гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продаёт, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который жёлтым чёботом своим бьёт их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, частица русского чувства. И проснётся оно когда-нибудь и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело…» Откуда же сегодня есть пошла зараза разъединения, распада и измены, которой в современном мире нет возмещения? Тому три причины: свобода, невежество и предательство. Тут вспоминается мне карикатура из сатирического журнале «Искра» 1860-х годов. Разговор крестьянина с сыном. «Батька, эвона народу собралось у кабака! Ждуть какую-то Свободу. Батька, кто вона така?» «Цыц, нишкни! Пускай гуторять. Наше дело – сторона. Как возьмуть тебя да вспорють… Ты узнаешь, кто вона!». Свобода слова в нашей жизни стала по преимуществу приспособлением ко лжи и свободой лжи. Современная наука свидетельствует, что свобода лжи, проистекающая из «информационной вседозволенности», создаёт опасные помехи нормальной жизнедеятельности людей, вызывает распространение ложного общественного мнения, дезориентирует систему образования, расстраивает механизмы общественного и государственного сознания и управления[2]. Это болезнь поражает сегодня и Россию и Украину. Мы тонем в полуправдивых речах своих малых и больших «вождей». Полуправда – это особо опасная ложь. Постараемся же избегнуть её в разговоре о русском слове, нашем общем важнейшем наследии, завещанном нам вседостойными и славными предками. Невежество возникает как следствие полузнания, то есть знания неотчётливого, приблизительного. Можно ли говорить о языке, не имея верного представления о той области знаний, к которой он относится? Сегодня случается, что многие не могут вразумительно объяснить, какие науки относится к гуманитарным. Гуманитарные знания[3] рассматривают человека как явление, меняющее смысл всего бытия. Их содержание, определяется свойствами, присущими только человеку. Это – духовность, словомыслие, историческое бытие, вера и культура. Всё это необходимо в серьёзном разговоре о слове, ибо оно духовно; оно возникает, развивается, обретает смысл и полноценно выявляется в историческом контексте; слово высвечивает свой характер в энергетическом поле веры и обретает целостный смысл в контексте национальной культуры. Духовность – коренная составляющая человеческой природы, непременное свойство нормального человека. Это – способность понимать или убеждённо ощущать, что кроме вещественных, прагматических ценностей, в мире есть ценности – духовные, более значительные и значимые. Эти реальные ценности нельзя определить в категориях вещественного мира. Духовность присуща только человеку, ибо он: 1) обладает, говоря словами акад. И.П.Павлова, «рефлексом идеала», то есть способен совершенно бескорыстно стремиться к Истине. добру и красоте, к Богу; 2) имеет дар сознавать свою земную жизнь как временную и переходящую в Вечность. Духовность – не общественная категория; она – свойство личности отражать и выражать отношение человека к Абсолюту. Основами светлой духовности (духовность бывает и тёмная, «нечистая») являются опора на вечное в потоке временного, на Абсолют – в окружении относительного, природная способность осознавать идеал, стремиться к нему; наконец – чувство святости (священного). Идеал – есть мыслимое, ощущаемое и творимое совершенство, обладающее безусловным внутренним достоинством, имеющим, говоря словами В.С.Соловьёва, «всеобщее значение» и способное «всё в себе совместить и всё объединить»[4]. Идеал при общечеловеческой значимости имеет непременные черты самобытности. «Каждый народ, –писал К.Д.Ушинский, – имеет свой особенный идеал человека…и выяснение его составляет главнейшую задачу каждой народной литературы…» Этот идеал «всегда выражает собою степень самосознания народа…народную совесть»[5]. (выделено мной – В.Т.). Идеал более всего отражается в религии, в вере, которую народ исповедует, в возникшей на её почве – культуре народа, в коренных её свойствах. Кстати, в сложившихся формулах народно-государственных характеристик можно обнаружить основы таких идеальных представлений. Например, у англичан: «старая весёлая Англия»; у немцев – «Deuchland, Deuchlend uber alles» (Германия превыше всего); у французов – «Прекрасная Франция»; у русских – «Святая Русь». Чувству идеала соприродно чувство святости (священного), то есть абсолютной преданности несомненным святыням. Святыня – предметное воплощение высших духовных ценностей, нерушимое духовное достояние, без которого человек (и народ) теряет своё лицо, при поругании которого народ испытывает ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, притесняется, оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Историческое бытие проявляется в принадлежности человека к истории, в том, что он всегда историческая личность, которой присущи черты, порождённые историческим временем. Человек наследует исторические традиции, причастен к историческим событиям, исполненным в сознании людей духовно-нравственного, общественно-политического и предметно-практического смысла. Человеку свойственны исторически определённые черты и место в историческом движении. Он живёт историей и в истории, вольно или невольно относясь к событиям и обретая в той или иной степени верную историческую картину, вырисовывающуюся через туман повседневности. Право на человеческое бытие неразрывно с правом (и обязанностью) каждого человека знать неискажённую и не подогнанную под политические интересы партий и мнений историю своего народа и быть сопричастными ей. Вера (религия) как всеобъемлющая апология и личное переживание божественного мироустроения, как поле духовного служения и святости в сущности – высокая область духовной жизни. Религиозное сознание неразрывно связано со стремлением к идеалам, обретаемым в целостности и чистоте духовных стремлений. Вера – безусловное убеждение, твёрдое сознание и целостное принятие определённых исторически воспринятых миропредставлений о всеобъемлющих (таинственных) законах Бытия, определяющих место в мире и жизненное поведение человека, ориентированное на Истину. Вера – «истинное познание, имеющее недоказываемые начала, будучи удостоверением в вещах, превышающих ум и слово» (св. Максим Исповедник). Она переживается и воспринимается «глубиной нашей души» и всегда устанавливается как «самое главное в жизни» (И.А. Ильин). Исторически обретённая вера-религия органически связана с традиционной жизненной ориентацией и бытийным миропредставлением целого народа. Она составляет его национальное духовное достояние, является основанием его культуры и духовной жизни. Культура, ещё одно коренное свойство человека, имеет первым признаком – духовно ориентированное сознание, бытие, творчество и результаты творчества, воплощающие и утверждающие духовно-человеческое в человеке. Второй признак истинной культуры – устойчивая иерархия ценностей в отношении к действительности: святое, доброе (прекрасное), обыденное, пошлое, низменное. Третий непременный признак культуры – наследование плодотворных культурных традиций и уважительно-бережное отношение к ним. Наконец, всякая истинная культура национальна. У народа может быть либо своя культура, либо никакой, ибо чужая культура ему не принадлежит. Итак, подлинная культура: 1) духовно-созидательна; 2) системно-иерархична; 3) воспитательно-значима; 4) бережно-памятлива; 5) национально-самобытна. Отсутствие хотя бы одного из этих коренных признаков указывает, что мы имеем дело либо с субкультурой, либо с псевдокультурой или антикультурой, или даже с пародией на культуру. Всё это имеет прямое отношение к нашему разговору.
Невежество ярко проявляется в политическом помрачении. Политика – сосредоточенное выражение и защита интересов. Каковы наши общие интересы? Упомяну только один факт. Современный военный бюджет США составляет 530 миллиардов долларов и, согласно заявлению в Конгрессе министра обороны Роберта Гейтса, будет ориентирован «не на войну против регулярной армии, а на подготовку к крупномасштабной антипартизанской войне с иррегулярными силами».[6] Неужели не ясно, что единственное место развёртывания столь крупномасштабной антипартизанской войны – это мы с вами, это Россия и Украина, русские в целом? Нужно обладать великим, говоря словами Ф.И.Тютчева, политическим дебилизмом, чтобы не понять этого. Или «закулиса» намеревается уничтожить Россию и будет создавать цветущую «незалэжну» Украину? Не исключено, что нам вместе придётся выбирать, кого защищать: тех, кто изменяет народу и государству, или – народ, ставший жертвой тех, кто его предал. Триединый русский народ, имеющий одни корни, нераздельную историю, единую судьбу, побеждал в тяжёлых исторических схватках. Побеждал, превозмогая подначиваемую недругами болезнь измены русской и славянской общности. Побеждал, потому что торжествовал здравый смысл общерусского единства. ХХ век вопреки вымыслам и домыслам врагов русского и славянского единства связал наш великий народ непревзойдённым военным подвигом победы над фашизмом и освобождением Европы. И ещё – такими значительными успехами в развитии образования, науки и культуры, до которых долго не дотянуться нашему веку, заражённому исторической беспамятностью и зловредными местечковыми амбициями, старательно подогреваемыми нашими недругами. *** В преддверии будущего, в котором славянам может угрожать полное уничтожение, наше спасение только в единстве. Это единство имеет в начале и основе – русское слово. Итак, наследие русского слова и судьба народа. Русское слово – не только великорусское наречие, но и два другие, наиболее распространённые – малороссийское и белорусское. Каждое из них своеобразно, обладает сокровенными смысловыми оттенками в отражении Божьего мира, каждое имеет свои достоинства, которые входят в нашу общую сокровищницу русского слова. Возможно ли мне, великороссу, не чувствовать удивительной музыкальности и изящества иных сфер малороссийского наречия? Удивительны и неповторимо своеобычны её слова «сердэнько». «мисяченько», «людонькы». А малороссийски писни! Неужто я буду спиваты их на своём наречии? Зачем, коли я понимаю и чувствую вполне их первозданную прелесть?.. Державное единство трезвучия языка нашего скреплено церковнославянским богоданным его источником. Язык этот – духовная стихия русского слова, утвердился с помощью Божией в славянских православных странах вопреки латино-немецкому противодействию. Достаточно вспомнить, что папа Стефан УI запретил богослужение на церковнославянском языке и предал его проклятию. А Велеградское торжество 1885 года, на котором католики громогласно почтили «тысячелетие деятельности и память святого Мефодия», было в сущности фарисейским актом.
Буду говорить прежде всего о великорусском наречии (русском языке), как основе нашего общего литературного языка, незаменимого для связи славянства не только в силу своей распространённости, но вследствие исторических обстоятельств, которые утвердили его, связавшего триединый русский народ в культурно-историческое целое. Общерусский литературный язык служит органом богатой научной и художественной литературы, снискавшей себе всемирную известность и уважение. Будем помнить, что «язык русский литературный – не язык одной великорусской ветви, – писал в 1917 году проф.И.А.Линниченко, – а результат вековой работы всех её ветвей»[7]. Ту же мысль находим и у проф. В.И.Ламанского в замечательной работе «Национальности итальянская и славянская в политическом и и литературном отношениях», где безусловно ложной признаётся, «мысль о нашем литературном языке, как будто он есть чисто великорусский. По своему происхождению и образованию он есть общее достояние Великой, Малой и Белой Руси»[8] Продолжением этих выводов служит суждение проф.Т.Д. Флоринского: «…Народ, уже имеющий выработанный богатый научный и образованный язык, без сомнения не имеет никакой надобности создавать другой подобный же язык…Подобное стремление, несомненно принесло бы и всему русскому народу, и в частности малорусам, скорее вред, чем пользу»[9]. Труды И.А. Линниченко, А.В. Стороженко, А.И. Савенко, Т.Д.Флоринского, Б.М.Ляпунова и др. вполне убедительно показали это. Всё сказанное не отрицает ни трезвучия русских наречий, ни возможности их использования в местах их бытования, среди земляков и людей, связанных близостью к тому или иному наречию и в обыденном общении и в созидательно-культурном, творческом.. Речь идёт только о невежестве отрицания общерусского литературного языка, о том, что «русский литературный язык никоим образом не может считаться исключительно великорусским; не может считаться вполне великорусским и общерусский разговорный язык. Ясно, что русский литературный язык есть общерусское достояние».[10] Признание факта существования общерусского литературного языка, равно как и признание существования наречий русского языка дело исторически давнее. Не случайно собравшийся в апреле 1913 года I Всероссийский Съезд по народному образованию признал, в частности, необходимым «введение преподавания на родном (материнском) языке учащихся, а также свободное пользование родною (материнскою) речью и родной литературой…а также…обязательное изучение русского языка с третьего года обучения…»[11] Я сообщу, что происходит сегодня с нашим общим литературным языком и буду просить вашей помощи, как родных по судьбе и имеющих, как все мы, в самом ближайшем будущем единый и единственный путь к спасению. Ибо речь идёт не об амбициях, не о первенстве или первородстве, а о самом нашем существовании. Сплочённость и только она - может защитить и прошлое, и настоящее, и будущее наше. Поэтому разговор о судьбе общего нашего литературного языка столь важен сегодня. Прежде всего потому, что слово – не только «средство общения».Оно большее: оно живое средоточие и наследие опыта поколений, отражение умственного, чувственного, вещественного и духовного, практического и умозрительного содержания всей жизни народа. Поэтому наследие русского слова справедливо понималось как основа нашего общего опыта. Оно лежит и в основе образования всей нации. Без слова человеческий опыт, то есть обретение умений, навыков, способность осваивать, систематизировать явления, воссоздавая предметно-наглядный образ воспринятого, в основном ограничен телесным бытием, существованием и выживанием плоти. Накапливая опыт, слово наследует чувствования и знания, приобретает жизненные впечатления и ориентирует сознание на смыслы надобыденного уровня, ибо впитывает человеческие представления и оценки. Со слова начинается «очеловечивание» бытия, гуманитаризация окружающего мира. В нём запечатлены особенности видения окружающей действительности, определяемые свойствами и качествами, присущими только и исключительно человеку. Мир расцветает словом, как до некоторых пор не выявившийся росток вдруг оказывается цветком, приобретающим красоту по мере того, как он распускается. Источниками родного языка была некогда для русского человека богатая наречиями и говорами стихия народной речи и церковнославянский язык. «Русский ребёнок, – пишет проф. В.К.Журавлёв, – едва научившись говорить на родном языке, окончательно овладевал навыками народно-разговорной речи и церковнославянского языка»[12]. И всё это соединялось с тем духовно-нравственным отношением к слову, которое было присуще русскому национальному самосознанию, воспитанному веками русской истории и церковной жизни. Третьим источником родного слова для его наследников всегда была наша словесность, сопутствующая развитию отечественной культуры.
ХХ век обеднил и опустошил первые два источника. Средства массовой информации частично подавили богатые народные говоры. Эпоха государственного насилия над церковью значительно ограничила влияние церковнославянского языка как вечно живого источника современной литературной речи. При этом концептосфере языка был нанесён трудно восполнимый урон, на что обратил внимание акад. Д.С.Лихачёв.[13] Осталась ещё наша великая литература, её духовное содержание, – арсенал памяти русского слова, его предметное наследие. Ведь «русский язык, как и любой литературный язык, представляет собой определённую совокупность текстов и предполагает наличие определённого коллектива активных его носителей…»[14] По мере овладения этими текстами мы входим в права наследования родным словом. Это происходит, когда слова, её составляющие, во - первых, поняты в целом, в ореоле их значений, смыслов и оттенков; во - вторых, когда одно из этих значений, определяемое контекстом, входит в сознание, как опыт точного содержания одной из граней слова; в - третьих, когда наследие слова-понятия обогащается прояснением какой-то стороны смысла. Слово обретает полноту бытия в сознании, по мере того как наполняется смыслами. «Смысл есть сама по себе реальность, предметная, не очерченная вполне и до конца не оформленная, но ожидающая, готовая к иному состоянию, динамическая, меняющаяся…Смысл устанавливает связь с миром и при этом, «прилепляясь» к внешнему, отчуждается от себя…»[15] «Связь с миром» теряется, если слово не освоено в смысловом отношении. Поэтому овладение его ясным и точным смыслом – это первая коренная задача сохранения наследия русского слова. Освоение живого, осмысленного слова разрушается ныне современными стандартами образования, формализацией изучения языка, новыми тестовыми методиками. Одной из основных задач возвращения в школу наследия русского слова становится осмысленное его изучение. В связи с этим возникает проблема точности и ясности смысла слова в школьном изучении. Это ключевая проблема сохранения наследия русского слова на уроках словесности. Именно эта задача фактически выведена за скобки современного изучения родного языка в России. Оно в сущности сведено к обучению орфографии и пунктуации. А это, можно сказать, обездушенное изучение, ибо смысл – душа слова. В дореволюционной школе «основные цели и задачи обучения русскому языку, русской словесности понимали как «усвоение учащимися правильного и свободного употребления языковых средств в разговоре и на письме»[16]. В школе уже давно изучают орфографию через посредство орфограмм, а пунктуацию всё более отлучают от логико-смыслового анализа предложений, до предела формализуя задачу. Осознание отношений и смыслов, определяющих систему русского правописания набором стандартных орфограмм, которые в сущности нужно запомнить – дело ещё «доперестроечное». Опытные педагоги-словесники уже тогда справедливо видели здесь ложное начало, ибо из правил уходил смысл того или другого правила правописания. Последние десятилетия резко ухудшили состояние языковой среды, Иноязычной, жаргонной и деграмматизированной речью. Наши руководители ( я имею в виду иных имеющих власть) «с лёгкостью отдали телевидение и другие СМИ в руки антинациональных сил и нарекли это «свободой слова, хотя на самом деле это есть не что иное, как подавление слова патриотического.»[17]; изменилось и содержание лексики, которой насыщаются наши учебники.Речь идёт не о том, что изменилась политическая ориентация авторов: главное из лексики исчезли многие основополагающие слова, дающие возможность осмыслить картину мира, сформировать мировоззрение (Народ, Родина, Бог, Святыня, а также – служение, гражданственность, ответственность, национальное самосознание, самобытность и др.). В ХХ веке эти слова осваивались при изучении русской классики. Теперь при злонамеренном сокращении литературных текстов и при катастрофическом снижении уровня изучения литературы в школе, учащимся просто неоткуда заимствовать понятия, необходимые при формировании любого мировоззрения. Тем самым подорвана языковая основа мировоззренческой составляющей школьного образования. Обучение родному слову будет правильным, если круг слов-понятий , вводимых в тексты или имеющихся в приводимых текстах, обеспечивает возможность верно отразить неущербную, неодностороннюю целостную картину мира, по уровню содержания доступную и необходимую учащемуся средней школы. Этот круг слов составляет основополагающий и необходимый для общего развития материал и включает основные понятия, без которых нельзя сложить первоначальное мировоззрение, то есть целостный образ мира и систему стратегических к нему отношений (повторю ещё раз: в объёме и на уровне, необходимом для нормального развития современного человека). Такой минимальной для школы лексикой современная школа не обеспечена. Между тем речь идёт о свойствах личности, а личность, говоря словами проф. В.К.Журавлёва, «есть продукт речевого общения». Личность, скажем мы, – это человек, полноценно сформировавшийся в лоне культуры своего народа, имеющий необходимый потенциал духовно-нравственного, национальнло-государственного и патриотического самосознания. Сейчас это прежде всего сознание того, что все мы – малороссы, великороссы, белорусы – русские. «…Хозяин земли русской – есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус – это всё одно) – и так будет навсегда…»[18]. И не только в силу нашего органического родства, но и в силу того, что история поставила уже вопрос так: будем вместе – можем надеяться на будущее, предадим нашу общность – неизбежно погибнем. В этом нет преувеличения. Только невежда или безумец не может понять этого. Поэтому одной из категорий нравственности для нас и наших детей становится – национальное единение. Это далеко не всегда понимает сегодняшняя молодёжь. Ибо они глухи и к другим, казалось бы основополагающим понятиям. Языковая неразвитость – одна из причин этого несчастья. Учащимся (бывает и учащим) иногда неясно (даже в первом приближении) содержание понятий, без которых невозможно полноценное духовно-нравственное воспитание. Положим – слов: духовность, нравственность, совесть, стыд, честь, ответственность, святыня. Эти слова в свою очередь требуют представлений о феномене человека с научной, так сказать, «общечеловеческой» точки зрения. Под нравственностью (в первом приближении) можно понимать образ мыслей и поведение, опирающиеся на любовь и уважение к ближним, на следование тому, что считается благом (добром), на утверждение в себе основных свойств человека (нравственность – это «заземлённая» духовность), на стремлении добровольно и естественно поступать в соответствии с принятыми в обществе идеальными этическими понятиями, относясь к ближним с вниманием, пониманием и сочувствием. Совесть (в первом приближении) – естественное состояние человеческого духа, препятствующее независимо от страстей, выгод и эгоистических желаний, помыслить или поступить греховно по отношению к Богу, к ближнему, к самому себе, к природе (или Божьему миру), способность человека проявлять чувство внутреннего смущения, самоукорения, самообличения и раскаяния, возникающее при нарушении нравственных устоев, принятых в том или ином обществе. Стыд – острое чувство или сознание сильного внутреннего смущения, раскаяния (в случае, если совестью пренебрегают), если совесть оскорбляется. уничижается или повреждается каким-либо намерением или поступком, противоречащим ей. Честь – качество высоконравственной личности, заключающееся в самоценном, последовательном, принципиальном и самоотверженном утверждении в своих мыслях, чувствах и поступках высоких человеческих качеств, соответствующих идеальным представлениям или идеальному образу. Приведу небезынтересный пример чести, рассказанный всемирно известным хирургом Н.Н.Бурденко. Он кончал Дерптский университет с отличием и мечтал продолжить учение при кафедре (сегодняшняя аспирантура, ранее называвшаяся местом для приготовления к профессорскому званию). На кафедру было выделено одно место, Однако одновременно с Николаем Ниловичем также с отличием окончил университет по той же кафедре племянник ректора, барона Цёге фон Мантёйфеля. «Я понял, что надеяться не на что, и стал собирать вещи»,– рассказывал Н.Н.Бурденко. Вдруг к нему прибегают друзья, сообщают: «Коля, тебя оставили при кафедре». Тот не верит ушам своим, бежит в университет. На доске объявлений приказ: «Оставить для приготовления к профессорскому званию лекаря Н.Н.Бурденко». Далее события развивались бурно. К ректору с возмущённой петицией и требованием отменить решение в пользу своего – пришла делегация остзейских дворян. Приёмная ректора гудела от возмущённых голосов. Ректор не пригласил делегацию в кабинет, а вышел в приёмную…Хор негодований встретил его. Ректор поднял руку. Воцарилось молчание. «Господа, – произнёс он, – у вас есть честь? Тут уж возник не шум, а шквал возмущённых восклицаний,.. «Сам вопрос – кощунство!» – закричал кто-то…Ректор снова поднял руку, дождался тишины. «Господа, – сказал он, –у меня тоже есть честь. Семинарист (Бурденко окончил семинарию – В.Т.) вот на столько (он показал расстояние двумя пальцами), но выше племянника и я (он сделал паузу) – ничего не могу сделать. Честь имею…» И все молча покинули приёмную. Ответственность – чувство безусловной личной обязанности отвечать в полной мере и любым образом за слова, поступки, принятые на себя обязательства, вне зависимости от способа их оформления или общественной «закреплённости». Позволю себе ещё один пример. Моя родная тётушка, окончив медицинский институт по кафедре хирургии, пошла устраиваться на работу в Институт Склифосовского. Дошла до главного хирурга. Им был известнейший врач С.С.Юдин. Состоялся недлинный разговор. «Какой у Вас стаж?» – спросил Сергей Сергеевич. «Я окончила институт в этом году…» – ответила она. «И Вы хотите работать у нас, в таком…(он замялся) ответственном месте?». «Но я кончила с отличием…», – произнесла она. Юдин окинул её взглядом и вдруг решительно произнёс: «Ладно. Приступайте сейчас к дежурству. Выдержите одну смену – возьму. А я – пошёл… Он позвонил по телефону дежурной сестре, отрекомендовал посетительницу, надел висевшее в кабинете пальто и стал спускаться по лестнице вниз… Испытуемая заступила на дежурство. Первая тяжелейшая операция – ножевое ранение брюшины, затем – ещё три и среди них одна не меньше сложности, чем первая. Оставалось полтора часа до конца дежурства, но она поняла, что сил больше нет. Почти со слезами на глазах она сказала старшей сестре: «Кажется я не выдержала… У меня нет больше сил…Вызывайте дежурного хирурга…». И тогда из-за занавески вышел в халате и медицинских перчатках хирург Юдин. Он положил ей руку на плечо. Посмотрел в глаза и сказал: «Молодец. Я Вас беру…». Он никуда не уходил и не мог уйти, ибо отвечал за всех больных. Он следил за каждым движением молодой коллеги, готовый в любую минуту взять ответственность на себя… Святыня – это предметное воплощение высших духовных ценностей, безусловное духовное достояние, без которого человек (и народ!) теряет своё лицо, при поругании которого народ испытывает ущерб своего достоинства и духовной самостоятельности, притесняется и оттесняется, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Примеры можно увеличить. Следует обратить внимание на продуктивный способ изучения слов-понятий, определяемых концептами слов. Слово можно понять и освоить только в потоке коренного образа мыслей свойственного народу. Этот образ мыслей может быть освоен только как поток, как достаточное количество текстов. Этой достаточности школа сегодня лишена. Так или иначе «концептуальное» изучение слова в лоне связанных с ним духовных смыслов и традиций – дело необходимое. Но такое направление несовместимо с насаждаемой формализацией в изучении языка.
2
Вторая задача – овладение изящной словесностью. В школьном деле русская словесность, наследие русского слова, не только инструмент педагогического (и идеологического) воздействия, но необходимое условие здорового духовного бытия человека, обеспечивающее развитие его духовных и умственных сил, формирования гражданского, национально-государственного самосознания, патриотического долга, возникающего на основе приобщения к родному языку, родной природе и отечественной истории, исполненной национального духа. Наследие русского слова – незаменимый духовный источник жизни народа, корневая система формирования его национального сознания и самосознания, самоценное сосредоточенное выражение в художественном слове духовно-нравственного, идейного, эстетического и языкового опыта, не сводимого к формуле «учебник жизни», к освоению исторических понятий и представлений, тем более к утилитарно-прагматическому познанию действительности и даже воспитательно-образовательному значению. Русская словесность – это запечатлённая народная память, средоточие в миру наших духовных святынь, национальных идеалов, без которых немыслимо самосознание, самостоятельность и свобода человека. Духовное наследие русской классической литературы, русского слова, признанное всем культурным миром, служило и служит питательной средой многочисленных литератур и культур народов России.
В 30-е годы прошлого века после преобразований отечественной школы на основе отечественной культуры и национальных традиций русского просвещения – русская словесность, основная часть арсенала русского слова, была восстановлена в правах при обучении подрастающих поколений русскому слову. Русская литература постепенно возвратила себе должное место в школьных программах. Слово как источник народного многовекового опыта, как основа духовного наследия, было востребовано и получило статус фундаментальной дисциплины при овладении знаниями и научению мысли, в приобщении к многовековому исторически обретённому знанию. Это определило фантастический рывок нашего образования, который позволил после ориентированных на западные образцы разрушительных «экспериментов» 20-х годов – в кратчайший срок вывести отечественную школу на одно из первых мест в мире и выиграть Великую отечественную войну (ведь её, как справедливо говорят, выиграл русский учитель словесности). Просветители тех лет, обладая высокой образованностью и ответственным отношением к задачам государственной школы, отлично понимали первенствующую роль в образовании наследия русского слова, осознавали важность широкого приобщения масс к знанию основных источников родного языка и словесных основ здоровой духовной жизнедеятельности молодого поколения. «Не должна ли школа готовить прежде всего граждан, не только любящих свою родину, но и знающих за что её нужно любить, какие накопленные в ней долгими веками ценности нужно охранять и отстаивать?» – писал академик А.Белецкий[19]. Он ратовал за широкое ознакомление в школе с наследием русского слова, в том числе и с древней русской словесностью, областью особенно важной для становления культуры, духовно- исторической преемственности в формировании национально-государственного самосознания школьников. Наследие русского слова справедливо считается основой школьного дела, залогом успеха школьного строительства.
3
Сегодня доступ к этому богатому арсеналу преступно ограничен и деформирован информационной стратегией глобализма и колониализма в нашем образовании. Это особенно опасно при повреждённой языковой среде, при том уровне массового владения родным русским языком, который никак нельзя назвать культурообеспечивающим. Ибо основной путь к снижению конкурентоспособности образования – это ограничение полноценного усвоения наследия русского слова в пределах, обеспечивающих нормальное развитие современной личности. Снижение конкурентоспособности нашего образования особенно активно проходило с начала 1990-х годов. Отечественная школа становится школой колониального уровня и типа не только в силу низкого уровня владения родным языком, что неизбежно при внедрённых программах и ничтожном количестве часов на родную речь, но и потому, что лишь наследие русской словесности может сформировать здоровую и жизнеспособную личность гражданина в России и в Украине.
Выступая не так давно на конференции «Филология и школа» проф. А.Н.Ужанков обратил внимание на «зияющие пустоты» в содержании школьных программ, из которых в последние годы изъята значительная часть наследия древнерусской словесности, ранее изучавшаяся в школе. Например, «Слово о Законе и Благодати» митрополита Иллариона, в котором утверждаются человеческие добродетели, – честность, доброта, отзывчивость, милосердие, и высокое значение разума в познании Истины, то есть всё то, в чём ныне так нуждается воспитательная ипостась современной школы. Изъятие «Повести временных лет», как показал А.Н.Ужанков, лишило возможности почувствовать и уразуметь целый этап в становлении национального самосознания, связавший земное с историческими и сакральными (со – Бытие) событиями, то есть образовало ущербность исторического миропредставления школьников, связанного с освоением этапа «лето – писания». Нечего и говорить о важности присутствия в школьной программе «Поучения Владимира Мономаха», создающего образ древнерусского православного миросозерцания и «Жития Бориса и Глеба» учащего, что жизнь подобает «не для славы мира сего», а во исполнение созидательных и жизнеутверждающих божественных заповедей…Это лишь немногие из приведённых примеров. Их можно в десятки раз увеличить, если говорить о преступном обеднении содержательности школьных программ по русской литературе нового времени. Сокращение наследия русской словесности в программах школ предопределяет снижение общего уровня сознания и мышления, а также заметную деградацию основ миропонимания и мировоззрения учащихся. Ибо овладение наследием отечественной словесности неразрывно связано с формированием языковой личности, то есть основной, общей для всех дисциплин способности мыслить и владеть словом.
Примерам подобных вредительских сокращений в стандартах несть числа. Но всё это тема особого доклада. В заключении повторю: от владения наследием родного слова зависит состояние всего школьного образования: без этого человек не способен к нормальной жизнедеятельности, к духовному самоутверждению, к семейному и государственному созиданию. Уничтожив определяющее значение словесности в современной школе, неправомерно лишив литературу должной значимости, недруги нашей школы снизили общий умственный уровень школьников и направили школу по пути деградации мыслительных способностей, творческого воображения, логического мышления, а также нравственного отношения к миру, к человеку, экологического мировоззрения, психологического мышления и т.д. Ибо литература как самоценное, концентрированное выражение в художественном слове духовно-нравственного, эстетического и прочего опыта не сводится к формуле «учебник жизни», к освоению исторических понятий и представлений, к утилитарно-практическому осознанию действительности, не ограничивается воспитательно-назидательным значением, как толкуют её иные «образованцы». В классических литературно-художественных произведениях гармонически сливаются духовно- эстетические, рационально-познавательные, идейные и нравственные начала освоения жизни. Литература не только инструмент педагогического (и идеологического) воздействия, но необходимое условие духовного бытия человека, обепечивающее развитие его духовных и умственных сил. Путь к формированию «через литературу» гражданского, национально-государственного самосознания, патриотического долга, возникающего на основе чувства родного языка, родной природы и отечественной истории, обеспечивает духовный потенциал всего народа. Принижение изучения русского языка и литературы в русской школе путём примитивизации, формализации методов её освоения и варварского сокращения количества изучаемых классических произведений – это политика её глобального разрушения. Умаление роли словесности в школе есть акция антигосударственная, есть сознательное или бессознательное движение к разрушению культурных и духовных внутригосударственных связей. Такое разрушение образования направлено против человеческой личности, ибо «инноваторы» вывели за скобки основную цель школы: воспитание полноценного, хорошо информированного, творчески активного, высокодуховного нравственного человека. Это плоды политики глобализма, имеющего целью «привести российских детей в соответствие с западными стандартами «человека массы»»,[20] разрушить единое образовательное пространство России (это уже в сущности достигнуто) и довести страну до интеллектуального коллапса, предвестия которого уже имеются. Единственное средство преодолеть трагедию – резко и твёрдо повернуть дело образования на путь созидания: вернуть школу к всеобщему, фундаментальному, научному, системному образованию, доведя его до того высшего уровня, какое оно имело в лучшие для школы годы ХХ века, а затем – превзойти этот уровень. Первое, что необходимо (повторим ещё раз!) – это спасти наследие русского слова от уничтожения и поругания: вернуть русский язык и литературу в программы средних школ в объёме, не меньшем, а то и превышающем тот, что был в ХХ веке в период расцвета школы. Это сегодня непременное условие созидательного направления в образовании. В этом наша общая задача, не только великорусская, но общерусская, общеславянская. [1] Полный текст доклада на конференции в Луганске (2010 г.). [2] См.: Люксембург А.В., Симкин В.С.. Что дальше… М. 2005. С.89 – 91; 105 – 106. [3] Знания этого рода: 1) обладают многими неформализуемыми, вариативными, но значимыми признаками, обретёнными в живой непосредственной последовательности со-чувствия, сопереживания, духовного со-освоения, и о-со-знания гуманитарной действительности; 2) не могут иметь окончательного смысла («нестрогий смысл»); 3) требуют особых принципов объективизации – через: а) духовность осознания; б) глубину проникновения в объект; в) целостность анализа; г) контекстуальность осмысления; д) историзм понимания.
[4] Соловьёв В.С. Идолы и идеалы // Соловьёв В.С. Философская публицистика. М. 1998. Т.1. С326, 610. [6] Грачёва Татьяна. Когда власть не от Бога. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы. Зёрна. Рязань. 2010 г. С.112. [7] Линниченко И.А.Малорусская культура. // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. М.1998. С.319. [8] См. : Отечественные записки, 1864, ноябрь. С.187. 1 Флоринский Т.Д. Малорусский язык и «украинсько-руський» литературный сепаратизм.// Указ изд. С.358
[10] Ляпунов Б. Единство русского языка в его наркечиях. // Указ. изд. С.398. [11] Северные записки. Литературно-политический еженедельник. Январь. 1914. С.171. [12] Журавлёв В.К. Русский язык и русский характер. М. 2002. С. 10. [13] Лихачёв Д.С. Концептосфера русского языка // Освобождение от догм. История русской литературы : состояние и пути изучения. «Наследие».М.1997. С.33 – 42. [14] Журавлёв В.К. Русский язык и русский характер. М. 2002. С. 28. [15] Карташов П. Человек – общение: традиции слова и глубины смысла (размышление в свете православных представлений) // Филология и школа. Труды Всероссийских научно-практических конференций «Филология и школа». М. ИМЛИ РАН. 2008. С.340 – 341. [16] Звёздова Г.В. Преподавание словесности в русской школе: традиции и новаторство / Филология и школа. Труды Всероссийских научно-практических конференций «Филология и школа». Выпуск П. М.2008. ИМЛИ РАН. С. 380. [17] Морозова Т.Л. О национальном достоинстве великороссов / Филология и школа. Труды Всероссийских научно-практических конференций. Выпуск П. М. ИМЛИ РАН 2008. С.14о. [18] Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч. В тридцати томах. М. Т.23.С.127. [19] Олександр Бiлецький. Зiбрання праць у пяти томах . Том 1. Киiв – 1965. С.80. [20] Кара-Мурза С. Унижение интеллекта // Знание – власть. № 41 (208). Октябрь. 2004. С.1.
|
