|
|
Андрей БЕЗРУКОВ |
|
2011 г. |
ЖУРНАЛ ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ |
|
О проекте Редсовет:Вячеслав Лютый, "ПАРУС""МОЛОКО""РУССКАЯ ЖИЗНЬ"СЛАВЯНСТВОРОМАН-ГАЗЕТА"ПОЛДЕНЬ""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"ГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАXPOHOCФОРУМ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСА |
Андрей БЕЗРУКОВСкандал? Сенсация? Нет — событие!(по поводу переиздания одной сказки) Начну с историко-литературной справки. В начале Михайловской ссылки, в ноябре — декабре 1824 года, Пушкин делает конспективные записи сказок, услышанных им от няни, Арины Родионовны Яковлевой. (Помните известную фразу из его письма брату «Что за прелесть эти сказки»?) Болдинской осенью, в сентябре 1830 года, он, просмотрев эти записи, напишет «Сказку о попе и о работнике его Балде». Позднее она станет известна узкому кругу друзей поэта, и, если верить воспоминаниям А.О. Смирновой, по прочтении сказки Пушкин скажет: «Это дома можно, а ведь цензура не пропустит». Однако цензура пропустила, благодаря В.А. Жуковскому, который уже после гибели поэта заменит по всему тексту сказки «попа» на «купца», «попадью» на «хозяйку» и «жену», «поповну» на «дочку», «попенка» на «сынка» и даст ей новое название «Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде». В таком виде, со времени первой публикации в 1840 году и до 1917 года, она неоднократно переиздавалась (даже после 1880-х годов, когда оригинальный пушкинский текст уже стал известен и доступен читателю). После революции и вплоть до настоящего времени текст сказки печатался только по пушкинскому оригиналу и с привычным для нас названием. О редакции В.А. Жуковского, казалось бы, напрочь забыли. И вот почти сто лет спустя — благодаря прежде всего усилиям священника армавирского Свято-Троицкого собора иерея Павла (Калинина) — пушкинская сказка в редакции В.А. Жуковского была переиздана. В конце февраля — начале марта текущего года об этом факте сообщил ряд центральных и региональных телеканалов, откликнулись на него и другие средства массовой информации. Анонсы телерепортажей и реплики ведущих, заголовки статей придали данному факту характер скандальной сенсации: «Армавирские священники заменили в сказке Пушкина попа на купца», «На Кубани издали политкорректного Пушкина», «Во дают!», «Нашли лазейку», «Священники из Армавира пытаются возродить царскую цензуру» и пр. Не подвели и комментаторы-пушкинисты, которые выразили глубокое научное сомнение в целесообразности такого переиздания, указали на недопустимость искажения пушкинского Слова в угоду «церковникам», проведя показательную историческую параллель: если, например, митрополиту Филарету не понравилась строка «и стаи галок на крестах», отсюда не следует, что её должно изъять из текста «Евгения Онегина». Такая вот случилась презентация! Как автору предисловия к «Сказке о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде» мне довелось четырежды давать интервью. Я, конечно, искренне благодарен телевидению за предоставленную моим родственникам возможность увидеть меня на голубом экране. Однако желание быть услышанным (не скажу даже — понятым, тем паче — принятым) осталось неудовлетворенным в силу значимости для современной культурной и — шире — духовной жизни освещаемого события — возвращения сказки к читателю. Я говорил о том, что, во-первых, восстановлена ещё одна разорванная нить, связывающая нас с прошлым. Теперь мы можем прочитать сказку Пушкина в том виде, в каком её читали в детстве Л. Толстой и Лесков, Гаршин и Мамин-Сибиряк, Чехов и Шмелёв и конечно же наши с вами прадеды. На протяжении восьмидесяти лет пушкинское Слово, почти ничего не потеряв в красоте и художественной силе, давало юным читателям урок житейской мудрости, отвечающий народной правде, то есть представлению народа о добре и зле: не своди смысл жизни к поиску материальной выгоды, не ищи себе благ за счёт другого, ответственно относись к своим намерениям, умей отвечать за свои поступки. Во-вторых, время первой публикации пушкинской сказки в редакции В.А. Жуковского совпало с началом эпохи сороковых годов — периода формирования так называемого отрицательного (обличительного) направления в русской литературе, плоды которого — плоды безверия и «русского бунта, бессмысленного и беспощадного» — созреют в последующие десятилетия. Тогда нападки на отдельных недостойных представителей духовенства обернутся тотальной критикой Православия как цивилизационной основы национального бытия. Уже в 1847 году появится знаменитое письмо В.Г. Белинского к Гоголю, в котором «неистовый Виссарион» безапелляционно утверждает: «поп на Руси, для всех (? — А.Б.) русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства». И тут же резюмирует: в русском народе нет и следа религиозности, это глубоко атеистический народ. В.А. Жуковский прекрасно понимал: отлучи православную нравственность от веры, и она долго не продержится, сперва станет частным делом отдельного человека, а затем будет погублена корыстью и другими страстями. (Желая быть кратким, я не сказал о том, что понимание В.А. Жуковским сути происходящего мною сознательно передано словами, близкими точной формуле А.С. Хомякова: «Не должно себя обманывать; христианская нравственность не может пережить учения, служащего ей источником. Лишенная своего родника, она, естественно, иссякает. Нравственные требования, не оправданные доктриною, скоро теряют свою обязательную силу и превращаются в глазах людей в выражения непоследовательного произвола; правда, привычка некоторое время ещё с ними уживается, но затем корысть и страсть отбрасывают их окончательно». Любой человек, болевший за Россию, это остро осознавал. Всё это прекрасно понимали и «неистовые Виссарионы».) Поэтому не только как один из литературных учителей и друг Пушкина, не только как воспитатель наследника царского престола, но прежде всего как воспитатель русского юношества В.А. Жуковский, исходя из новых реалий и тенденций русской общественной и литературной жизни, решительно заменяет попа на купца. (Если бы В.А. Жуковский провидел специфическую «презентацию» переизданной сказки, думаю, он бы сделал это ещё решительнее). По большому счёту литературоведение — наука о жизни, о жизни человеческой души, запечатлённой в художественном слове, о движении этой жизни в историческом времени и духовном пространстве. Сегодня «Сказка о купце Кузьме Остолопе и работнике его Балде» не просто экспонат отдела редкой книги, отголосок ушедшей эпохи, но прежде всего свидетельство непрекращающихся и по сей день споров «об истине, о русском обществе, о России» (В.Г. Белинский). Не В.А. Жуковский, «ангел-хранитель поэта» (И.М. Андреев), не армавирские священники «со подельниками», а «святыня» свободы без креста и «святыня учёных чернил» затемняют святыню Пушкина. Именно В.А. Жуковский и показал, что суть пушкинской литературной сказки не в обличении, а в адекватных ответах на запросы русской православной души. Сегодня оригинальная пушкинская сказка и пушкинская сказка в редакции В.А. Жуковского стоят и должны стоять рядом. Приоритет первой несомненен. Однако отнюдь не помешает почитать и вторую. P.S. Как знать, может быть, скоро будущий бизнесмен или финансист (не всем же быть юристами) вдруг скажет: «Не хочу быть Кузьмой Остолопом!» Но это уже другая сказка… P.P.S. Данная статья была написана для «Литературной России». Казалось, все, что считал нужным, сказал. Но вот прочитал заметку Романа Сенчина «Церковь правит Пушкина» («Литературная Россия», 2011, № 10) — сразу и новые слова нашлись, и новые «горизонты» открылись. Фанатичный герой нашумевшего в свое время романа намазывал ядом страницы богомерзкой книги, дабы нечестивцам и любопытным неповадно было. Но на то оно и «темное средневековье». Современным поборникам «просвещенности» в борьбе со «свободомерзкой» книгой достаточно лишь настроить читателя на волну демократических ценностей в диапазоне «литературный казус» — «захваченная территория светской жизни». Что и делает грустный и интеллигентный Роман Сенчин. Автор заметки, по всей видимости, мыслит территорию современной светской жизни вне русской национальной православной духовности, в защиту которой еще в 40-е годы ХIХ века как редактор пушкинской сказки выступил В.А. Жуковский. На захваченных РПЦ участках светской жизни, считает Р. Сенчин, «создается новая культура, новая мифология, новая классика русской литературы». Но как же мне не поучаствовать в этом процессе! Поэтому, взяв в соавторы Достоевского (то-то еще мифотворец был!), я предлагаю новый вариант окончания своей статьи. Итак… Как знать, может быть, совсем скоро будущий бизнесмен или финансист (не всем же быть юристами) вдруг скажет: «Не хочу быть Кузьмой Остолопом!» И тогда: «О, господа министры финансов, не такие бы годовые бюджеты составляли вы тогда, какие составляете ныне! Молочные реки потекли бы в царстве…» (Ф.М. Достоевский). Но это уже другая сказка…
|
