Сечь Запорожская

XV в.

СТРАНЫ, ГОСУДАРСТВА, ГОРОДА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Сечь Запорожская

Сечь Запорожская - область за днепровскими порогами, места обитания всякого рода вольницы, куда бежали от панов их холопы. Под 1304 впервые появляется известие о вольных казаках в Запорожье и их атамане Критики; в этих разбойничьих ватажках в ту пору явно преобладал тюрк., а не слав. элемент. Лишь к сер. XV в. славяне возобладали в степной вольнице, превратившейся в достаточно заметную военную силу, необузданную и никому не подчинявшуюся. В то время вольные люди за порогами номинально зависели от лит. князей, занявших опустевшие после тат. погрома земли бывших Киевского, Черниговского, Переяславского и др. др.-рус. княжеств. Первой С. З., т. е. местом более или менее постоянной дислокации казацкой вольницы, стал о. Хортица (напротив совр. г. Александрия в Днепропетровской обл. Украины) и область в устье р. Бузулук. В кон. XV в. находившееся в порубежных областях Польши и Вел. кн-ва Литовского малорус. казачество постоянно обращало свои взоры в сторону Запорожья по 2 осн. причинам: во-первых, казаки ходили, по выражению совр. грамот, «на Низ» ради охоты и рыболовства, дававших им обильные средства для пропитания в ненаселённых местах; во-вторых, они ходили туда против татар и турок, то понуждаемые к этому кор. старостами, то по собств. инициативе - «для добывания зипунов», т. е. грабежей. Благородным прикрытием этих набегов служило попутное освобождение из тур. и тат. рабства христ. невольников. «Ни светская, ни церковная власть, ни общественный почин не причастны к образованию таких колоний, как Запорожье. Всякая попытка приписать им миссию защитников православия против ислама и католичества разбивается об исторические источники. Наличие в Сечи большого количества поляков, татар, туpoк, армян, черкесов, мадьяр и прочих выходцев из неправославных стран не свидетельствует о запорожцах как ревнителях православия». По мере роста казачества всё чаще осуществлялись самостоятельные походы казаков на тат. и тур. владения, то сухим путём, то по Днепру на чайках (лодках). Когда в XVI в. большая часть Малороссия оказалась под властью Речи Посполитой, запорожцы стали составлять регулярное войско в составе коронного войска. Первым их общим атаманом стал Е. Дашкович, оказавший Польше большие услуги (прежде всего в войнах против Рус. гос-ва), за что кор. Сигизмунд I Старый отдал запорожцам гг. Черкассы, Канев, Переволочну и крепость Чигирин. В 70-х гг. XVI в. казаки уже имели постоянную стражу на днепр. о-вах за порогами, но гл. масса казаков появлялась в низовьях Днепра только летом, а зимой расходилась в украинные города, г. о. в Киев и Черкассы. Если Сечь и существовала в это время, то лишь в качестве передового сторожевого поста малорус. казачества, а не самостоятельной общины. Решительным толчком к её образованию стали меры польск. пр-ва как по отношению к юж.-рус. землям вообще, в особенности же к казац. вольнице. Люблинская уния 1569, соединившая Польшу и Литву в одно гос-во - Речь Посполитую, активизировала распространение польск. обществ. порядков, шляхетского землевладения и закрепощения крестьян на малорус. территориях. Население, стремясь избавиться от грозившей ему неволи, стало массами бежать в низовья Днепра, находя здесь средства к существованию в промыслах и в войнах с татарами, к-рые стали неизбежными, т. к. польск. пр-во не имело достаточных сил для охраны Малороссии от тат. набегов. Усиление казачества вызвало у поляков желание подчинить себе эту силу, причинявшую им немало хлопот несанкционированными набегами на соседей, с к-рыми Польша имела мирные соглашения, и противодействием внутр. политич., соц. и экономич. устр-ву, вводившемуся в Малороссии. По словам Н. И. Ульянова, «до учреждения оседлого реестрового казачества в середине ХVI века, термином “казак” определялся особый образ жизни. “Ходить в казаки” означало удаляться в степь за линию пограничной охраны и жить там на подобие татарских казаков, т. е. в зависимости от обстоятельств ловить рыбу, пасти овец или грабить. Фигура запорожца не тождественна с типом коренного малороссиянина, они представляют два разных мира. Один - оседлый, земледельческий, с культурой, бытом, навыками и традициями, унаследованными от киевских времен. Другой - гулящий, нетрудовой, ведущий разбойную жизнь, выработавший совершенно иной темперамент и характер под влиянием образа жизни и смешения со степными выходцами. Казачество порождено не южно-русской культурой, а стихией враждебной, пребывавшей столетиями в состоянии войны с нею. Высказанная многими русскими историками, мысль эта поддержана ныне немецким исследователем Гюнтером Штеклем, полагающим, что первыми русскими казаками были руссифицировавшиеся крещеные татары. В них он видит отцов восточнославянского казачества. Что касается легенды, приписывающей запорожцам миссию защиты славянского востока Европы от татар и турок, то она ныне достаточно развенчана накопившимся документальным материалом и трудами исследователей. Казацкая служба на краю Дикого поля создана инициативой и усилиями Польского государства, а не самого казачества. Вопрос этот давно ясен для исторической науки». Так, кор. Стефан Баторий, желая укрепить юж. границы гос-ва от татар, ок. 1576 даровал казакам полное войсковое устройство, а их атаману - гетманские клейноды (регалии), отдал им город (Терехтемиров) и позволил селиться до самого Киева. Эта реформа выделяла из малорус. населения 6 тыс. семей в свободное казачье сословие (записывало их в спец. списки - реестр) и, позволяя им выбирать своих полковников и старшого, ставила их в непосредственную зависимость от коронного гетмана. Если бы эта реформа была доведена до конца, то реестровое казачество составило бы обычную милицию, незначительную по числу, а остальное население было бы обращено в крепостное состояние. Однако этого не случилось: наряду с реестровиками немедленно появились т. н. самовольные казаки, к-рые, не находя себе более безопасного пристанища в Малороссии, избрали местом своего нахождения труднодоступные о-ва, находившиеся за днепр. порогами. В 90-х гг. XVI в. запорож. община выглядела уже вполне сложившимся организмом, слишком хорошо известным соседям. В 1594 1800 запорожцев во главе с Б. Минкошинским на 50 чайках предприняли поход на тур. владения; в том же году к ним прибыл посланник имп. Рудольфа II Э. Лассота с предложением совместных действий против турок. 

Малорус. слово «січь», видимо, имеет тот же смысл, что и рус. «засека», т. е. оборонит. укрепление, построенное с помощью лесных завалов, в к-рых деревья срубались не полностью, а подсекались примерно на высоте 1,5-2 м и валились верхушками в сторону потенциального противника. В описываемый период у запорожцев таких Сечей насчитывалось несколько: Хортицкая, Базавлуцкая, Томаковская, Никитинская и Чертомлыцкая. Вся казацкая община, как, впрочем, и их старшина, назывались кошем (от тюрк. kos - стан). Доступ в ряды сечевого товарищества был совершенно свободный: от вновь вступавшего требовалось лишь признание православ. веры, обязательство защищать её и подчинение общим для всего войска правилам. В Сечь принимались люди всех национальностей, но большинство её составляли малорусы. Вся жизнь сечевого товарищества была построена на формальном равенстве его членов и самоуправлении. 

Войско делилось на курени, возникшие первоначально, вероятно, из групп земляков; каждый курень выбирал себе куренного атамана, ведавшего его хозяйством и всеми его внутр. делами, а начальником над всем войском был избираемый им на общем собрании (рада, или коло) кошевой атаман с его помощниками - войсковыми судьёй, писарем и есаулом. Все эти должностные лица избирались на один год, но могли заменяться и раньше этого срока, если войско было ими недовольно. Кошевой пользовался почти неограниченной властью в походе, но в мирное время он ничего не мог предпринять без совета с радой и без её согласия. В тех случаях, когда поход предпринимался лишь частью общины, и кошевой оставался дома, для командования отрядом избирался особый полковник, власть к-рого распространялась лишь на время похода. 

Каждый казак имел право участия в раде, любой мог быть избран на любую должность. Жизнь запорожцев отличалась чрезвычайной простотой. Самой выдающейся её чертой было безбрачие. Запорожцы смотрели на семью, как на прямую помеху их деятельности; за введение женщины в Сечь и блуд грозила смертная казнь. Войско состояло из холостых, вдовых или бросивших своих жён казаков. Та же причина, к-рая заставила запорожцев признать безбрачие одним из осн. принципов своей жизни, определила и характер их мирных занятий. Земледелие им было не нужно, да и не возможно, во-первых, из-за соседства кочевников, а во-вторых, по самой своей природе, как уже отмечалось выше, имевшей противоположный устремлениям оседлого селянина характер. Поэтому гл. занятиями сечевиков, помимо войны, стали охота и рыбная ловля, для к-рых степи и Днепр представляли чрезвычайно благоприятные условия. Жили запорожцы первое время все вместе в Сечи, каждый курень - в отдельном помещении, носившем то же название и представлявшем собой сплетённый из ивняка шалаш, покрытый сверху конскими шкурами; в каждом курене велось своё хоз-во и на общие средства содержался стол для всех его членов. Обычной пищей были соломаха (ржаное квашеное тесто), тетеря (похлёбка из ржаной муки) и щерба (рыбная похлёбка). Порядок внутри запорож. общины поддерживался строгой дисциплиной: жившие грабительскими набегами, запорожцы строго наказывали воровство в собственной среде, казня за него смертью; так же карался и всякий разбой и насилие в мирных христианских селениях; ссора между товарищами запрещалась. С течением времени первоначальные примитивные формы общежития значительно усложнились, но их осн. принципы оставались в Запорожье неизменными в течение 2 столетий. «Школа Запорожья была не рыцарская и не трудовая крестьянская. Правда, много крепостных мужиков бежало туда и много было поборников идеи освобождения селянства от крепостного права. Но принесенные извне, эти идеи замирали в Запорожье и подменялись другими. Не они определяли образ Сечи и общий тонус ее жизни. Здесь существовали свои вековечные традиции, нравы и свой взгляд на миp. Попадавший сюда человек переваривался и перетапливался, как в котле, из малоросса становился казаком, менял этнографию, менял душу. В глазах современников, как отдельные казаки, так и целые их объединения, носили характер “добычников”. “Жен не держат, землю не пашут, питаются от скотоводства, звериной ловли и рыбнаго промысла, а в старину больше в добычах, от соседственных народов получаемых, упражнялись”. Казакование было особым методом добывания средств к жизни, и тот же Папроцкий, воспевавший казаков, как рыцарей, признается в одном месте, что в низовьях Днепра “сабля приносила больше барышей, чем хозяйство”. Именно поэтому в казачество шли не одни простолюдины, но и шляхта, подчас из очень знатных родов. Насколько возвышенными были их цели и устремления, видно из случая с знаменитым Самуилом Заборовским. Отправляясь в Запорожье, он мечтал о походе с казаками на московские пределы, но явившись в Сечь и ознакомившись с обстановкой, меняет намерение и предлагает поход в Молдавию. Когда же татары приходят с дружеским предложением итти совместно грабить Персию, он охотно соглашается и на это. Запорожские мораль и нравы хорошо были известны в Польше: коронный гетман Ян Замойский, обращаясь к провинившимся шляхтичам, выставлявшим в оправдание прежних проступков свои заслуги в запорожском войске, говорил: “Не на Низу ищут славной смерти, не там возвращаются утраченныя права. Каждому рассудительному человеку понятно, что туда идут не из любви к отчеству, а для добычи”». С 1589 начинаются расп­ри между Польшей и казаками. Поляки стали теснить казаков за на­падения на татар и турок, к-рые имели к тому времени мирный до­говор с Польшей, ввели унию католич. церкви с православной. Первые попытки протеста против панского гнёта, появившиеся в Малороссии выразились в мятежах малорус. казачества во главе с Косинским и Наливайко, к-рые поддержали запорож. казаки: в отряде Косинского были и запорожцы, а к Наливайко они примкнули в значит. кол-ве под командой Лободы. Но тогда они выступили лишь как подкрепление, гл. же их силы, опустошая Крым и спускаясь на своих чайках по Днепру в Чёрное море, свирепствовали в тур. владениях. Так, в 1605 их отряд сжёг г. Варна на зап. побережье и, разбив тур. флот, взял в плен несколько галер; в 1607 казаки разорили гг. Очаков и Перекоп; в 1612 П. Caгaйдачный во главе запорожцев взял г. Кафа и, освободив христ. невольников, разорил густонаселённые берега Крыма до Гёзлева; в следующем году он пересёк Чёрное море, взял г. Синоп и сжёг его, в 1616 ограбил г. Трапезунт и разбил высланный против него тур. флот. Благодаря этим громким победам и богатой добыче Запорожье привлекало к себе всё новые силы, частью остававшиеся в нём на постоянное проживание, частью приходившие туда лишь для участия в 1 или 2 походах. Нападения казаков на Крым и Турцию вызывали ответные набеги татар на Малороссию и содействовали постоянной угрозе развязывания османами войны с Польшей, опасаясь к-рой польск. сейм начал принимать меры против запорожцев. Уже в 1607 он предписал препятствовать уходу крестьян и казаков в Запорожье; подобные предписания повторялись много раз и иногда подкреплялись силой оружия (коронный гетман С. Жолкевский в 1616, коронный гетман С. Конецпольский в 1625). По мере того как польск. пр-во пыталось затруднить запорожцам выход в море, казацкая вольница выпускала пар, поддерживая малорус. население в его выступлениях против польск. владычества. Усиливавшееся в Малороссии крепостное право и настырное введение поляками yнии вызывали массовое бегство населения в низовья Днепра, где оно пополняло ряды запорож. войска и делало его заклятым врагом Речи Посполитой. Гетману Сагайдачному удалось восстановить в Малороссии православ. иерархию, и православие (своеобразно трактуемое этими иерархами, кормившимися с руки запорож. и малорус. казацк. старши?ны) превратилось в мощное идеологич. оружие в противостоянии между поляками и малорусами, хотя «современники отзывались о религиозной жизни днепровского казачества с отвращением, усматривая в ней

больше безбожия, чем веры. Адам Кисель, православный шляхтич, писал, что у запорожских казаков “нет никакой веры”, и то же повторял униатский митрополит Рутский. Православный митрополит и основатель киевской духовной академии - Петр Могила - относился к казакам с нескрываемой враждой и презрением, называя их в печати “ребелизантами”», т. е. бунтовщиками. Недосягаемая по своей отдалённости и недоступности для польск. войск Сечь служила идейным центром и надёжной опорой для малорус. казачества в его борьбе против шляхетско-польск. порядков. Со 2-й четв. XVII в. в Запорожье планируются и организуются восстания; отсюда выступают первые отряды восставших казаков и выходят их предводители; сюда спасаются оставшиеся в живых после поражений. Восстания Жмайло (1625), Т. Трясилы (1630), Сулимы (1635), Павлюка (1637), Остряницы и Гуни (1637) были начаты в Запорожье, и если все они закончились неудачей, то сама Сечь осталась несломленной, несмотря на все победы поляков. Напрасны были и попытки поляков отгородить Запорожье от Малороссии; построенная ими с этой целью (1636) в низовьях Днепра крепость Кодак была в том же году paзрушенa Сулимой, и хотя через 3 года она была восстановлена, но это лишь на короткое время помогло полякам. Период борьбы Запорожья с Польшей за собств. существование и свободу малорус. народа закончился грандиозным народным восстанием во главе с Б. Хмъльницким, следствием чего явилась присяга на верность населения Левобереж. Малороссии, малорус. и запорож. казаков моск. царю, хотя по отношению к Сечи власть рус. государя долгое время носила скорее характер протектората. Гетману (к-рого утверждал царь) Запорожье не подчинялось, хотя он и носил теперь (как и при поляках) титул «гетмана войска запорожского», а находилось в непосредственной зависимости от Москвы, от к-рой запорожцы получали жалованье и с к-рой они сносились через особых посланцев. Продолжая свою деятельность по защите Малороссии от тат. набегов, запорожцы в это время сыграли видную роль и во внутр. истории страны. В период смут (т. н. гетманщины), последовавших после смерти Б. Хмельницкого, они старались показать себя (в противоположность продажной городовой старши?ны) выразителями желаний массы простого народа, с ненавистью относившейся к полякам, тянувшей к Москве и стремившейся построить свой внутр. быт на началах полного равенства. Запорож. войско заявляло претензии не только на участие в выборах гетманов, но и на поставление их одной Сечью. В гетманство И. Выговского Сечь объявила себя его решительным врагом: запорожцы во главе с Барабашем примкнули к противнику гетмана полтав. пол-ку Пушкарю, и вместе с ним потерпели поражение от Выговского. Тем не менее, как только Ю. Хмельницкий выступил против Выговского, запорожцы со своим кошевым И. Сирко (к-рый начинал тогда свою знаменитую карьеру выдающегося воина) стали на его сторону и помогли ему одержать верх. Когда Юрий перешёл на сторону поляков, Запорожье уже от себя выставило кандидатом в гетманы И. Брюховецкого и отдало ему гетманскую булаву на т. н. «чёрной раде» в Нежине (1668 ). Первые годы этого гетманства были вместе с тем и годами наибольшего влияния Запорожья на дела Малороссии: Брюховецкий окружил себя запорожцами и раздавал по преимуществу им полковничьи и др. должности. Вместе с тем запорожцы во главе с Сирко вели упорную борьбу с Польшей за Правобереж. Малороссию. Когда Брюховецкий решил ввести моск. воевод в малорус. города и подчинить их управлению всё неказачье население страны, запорожцы перешли на сторону его противника, правобереж. гетмана П. Дорошенко. После гибели Брюховецкого запорожцы выставили в качестве претедентов на гетманство Суховенко, Ханенко и Ю. Хмельницкого; но их сил, хотя и подкреплённых татарами, оказалось недостаточно, чтобы справиться с Дорошенко, нашедшим себе поддержку у Турции, и с левобереж. старши?ной, к-рую возглавлял Д. Многогрешный, примирившийся с Москвой. Запорожцы остались в подчинении Моск. гос-ву, но в последующей борьбе левобереж. гетмана И. Самойловича и Дорошенко почти не принимали участия; незадолго до окончательного падения последнего Сирко попытался было устроить, минуя Самойловича, его договор с Москвой, но неудачно. Гл. свои взоры теперь запорожцы обратили на Крым, куда совершили ряд опустошительных набегов под руководством Сирко; в отместку тат. хан, подкреплённый сильным отрядом тур. янычар, в 1678 напал на самоё Сечь, но был отражён с большими потерями. После падения Дорошенко и занятия Правобережья турками и поляками Запорожье выставляло из своей среды борцов за свободу и независимость этой части Малороссии, из к-рых самым видным стал Палий. В последнее десятилетие XVII в. отношения Сечи к гетманщине и к рус. пр-ву значительно ухудшились. С одной стороны обществ. строй Левобереж. Малороссии всё больше склонявшийся в сторону строгого разделения сословий и господства старши?ны над массой народа, вызывал приток недовольных в Сечь; с другой стороны - усиление значения России на юге во время её войн с Турцией и постройка крепостей в низовьях Днепра вызывали у сечевиков опасения за их вольности. В 1692 беглый войсковой канцелярист Петрик взволновал запорожцев, предлагая им заменить обществ. порядки, установившиеся в Малороссии и поменять ориентацию с России на Турцию и Крым. 4 года прошли в безуспешных походах части запорожцев вместе с крымцами на гетманщину. В 1701 в Сечи было решено заключить союз с Крымом и объявить войну Москве. Однако этот план расстроился, но лишь из-за отказа хана. Всё это стало известно в Москве, и Пётр I спустя нек-рое время жестоко отомстил Сечи за её измену. Сохранилось любопытное описание нач. XVIII в. одного из казачьих кошей, «своего рода филиала Сечи, составленное московским попом Лукьяновым. Ему пришлось посетить Фастов - стан знаменитого С. Палея и его вольницы: “Вал земляной, по виду не крепок добре, да сидельцами крепок, а люди в нем что звери. По земляному валу ворота частые, а во всяких воротах копаны ямы, да солома постлана в ямы. Там палеевшина лежит человек по двадцати, по тридцати; голы что бубны без рубах нагие, страшны зело. А когда мы приехали и стали на площади, а того дня у них случилося многo свадеб, так нас обступили, как есть около медведя; все казаки палеевшина, и свадьбы покинули; а все голудьба безпорточная, а на ином и клочка рубахи нет; страшны зело, черны, что арапы и лихи, что собаки: из рук рвут. Они на нас стоя дивятся, а мы им и втрое, что таких уродов мы отроду не видали. У нас на Москве и в Петровском кружале не скоро сыщешь такого хочь одного”. Сохранился отзыв о палеевцах и самого гетмана Мазепы. По его словам, Палей “не только сам повседневным пьянством помрачаясь, без страха Божия и без разума живет, но и гультяйство также единонравное себе держит, которое ни о чем больше не мыслит, только о грабительстве и о крови невинной”. Запорожская Сечь, по всем дошедшим до нас сведениям, не далеко ушла от палеевского табора - этого подобия “лицарских орденив, що иснували в захидной Европии…”». Не-рые рус.-малорус. поэты, публицисты и историки прошлых веков (Рылеев, Герцен, Драгоманов, Чернышевский, Шевченко, Костомаров, Антонович, Мордовцев и др.), воспитанные на зап.-европ. демократич. идеалах, «хотели видеть в казачестве простой народ, ушедший на “низ” от панской неволи и унесший туда свои вековечные начала и традиции. Не случайно, что такой взгляд определился в эпоху народничества и наиболее яркое выражение получил в статье “О казачестве” (Современник, 1860), где автор ее, Костомаров, восставал против распространенного взгляда на казаков, как на разбойников, и объяснял казачье явление “последствием идей чисто демократических”». Однако «демократия в наш век расценивается не по формальным признакам, а по ее общественно-культурной и моральной ценности. Равенство и выборность должностей в общине, живущей грабежом и разбоем, никого не восхищают. Не считаем мы также достаточным для демократического строя одного только участия народа в решении общих дел и выборности должностей. Ни древняя, античная, ни новейшая демократия не мыслили этих начал вне строгой государственной организации и твердой власти. Господства толпы никто сейчас с понятием народовластия не сближает. А запорожским казакам именно государственного начала и недоставало. Они воспитаны были в духе отрицания государства. К своему собственному войсковому устройству, которое могло бы рассматриваться как прообраз государства, у них существовало малопочтительное отношение, вызывавшее всеобщее удивление иностранцев. Популярнейший и сильнейший из казачьих гетманов - Богдан Хмельницкий - немало терпел от своевольства и необузданности казаков. Все, кто бывал при дворе Хмельницкого, поражались грубому и панибратскому обхождению полковников со своим гетманом. По словам одного польского дворянина, московский посол, человек почтенный и обходительный, часто принужден был опускать в землю глаза. Еще большее возмущение вызвало это у венгерского посла. Тот, несмотря на радушный прием, оказанный ему, не мог не вымолвить по-латыни: “Занесло меня к этим диким зверям!”. Казаки не только гетманский престиж ни во что не ставили, но и самих гетманов убивали с легким сердцем. В 1668 г. под Диканькой они убили левобережного гетмана Брюховецкого. Правда, это убийство было совершено по приказу его соперника Дорошенка, но, когда тот выкатил несколько бочек горелки, казаки, подвыпив, надумали убить к вечеру и самого Дорошенка».

Автор статьи для книги "Славянская энцкиклопедия. Киевская Русь - Московия" (изд. ОЛМА-ПРЕСС. 1201). Владимир Богуславский, vlbohuslavski@tula.net 

О ее приобретении (в "бумажном виде") обращайтесь в издательство ОЛМА-ПРЕСС olma-msk@mtu-net.ru 

ЗАПОРОЖСКАЯ СЕЧЬ, организация малороссийского казачества за Днепровскими порогами. Возникла в результате оккупации малороссийских земель польскими и литовскими захватчиками. Отступая под натиском оккупантов в юго-восточном направлении, казаки колонизовали степные пространства к югу от Днепровских порогов, создавая здесь “городки” (укрепления) или “сечи” (засеки), объединенные в 1540-х в Запорожскую Сечь. Название центрального укрепления — Запорожская Сечь — перешло на всю организацию запорожского казачества. Первоначально Запорожская Сечь возникла, видимо, на о. Токмаковка (около современного г. Марганец Днепропетровской обл.), позднее она неоднократно переносилась, просуществовав наиболее продолжительное время на острове Базавлук (Старая Сечь, около современного села Капуловки Днепропетровской обл.) и на реке Подпольной (Новая Сечь).

Характерными чертами социальной организации Запорожской Сечи было отсутствие крепостничества и признание формального равенства за всеми казаками в праве на пользование землей и др. угодьями, а также на участие в радах, где решались все общественные дела и выбиралась старшина. Социальная организация казачества была одновременно и военной: каждый казак был обязан за свой счет отправлять военную службу. Как политическая организация Запорожская Сечь представляла собой образование государственного типа — своеобразную казацкую республику. Верховным органом была войсковая рада, решавшая все важнейшие вопросы. Главой Запорожской Сечи был кошевой атаман. В административно-территориальном отношении Запорожская Сечь в позднейший период разделялась на паланки (округа), во главе которых стояли полковники с соответствующей старшиной, назначавшейся Кошем (гл. управление Запорожской Сечи). В военно-административном отношении запорожское войско делилось на курени, которых в концу существования Запорожской Сечи было 38. Каждый казак, независимо от места жительства, приписывался к одному из куреней. Главой куреня был выборный куренной атаман, являвшийся одновременно строевым начальником, распорядителем куренного имущества и судьей.

Основой хозяйства казачества были скотоводство и промыслы (гл. обр. рыболовство). Заметное развитие земледелия наблюдается лишь в период Новой Сечи. Как социальный орган Запорожская Сечь никогда не была обществом равных. Наоборот, даже в ранний период в Запорожской Сечи существовали острые социальные противоречия, которые по мере развития хозяйственной жизни приобрели очень резкие формы. Богатые казаки — владельцы зимовников (хуторов), стад крупного и мелкого рогатого скота, табунов, рыбных промыслов, чумацких обозов, корчем и др. — использовали в своем хозяйстве труд неимущих казаков и беглых крепостных. Казачьи верхи захватили в свои руки и все управление в войске, установив для себя разные привилегии и совершая всевозможные злоупотребления. Одной из таких привилегий в позднейший период было право богачей посылать вместо себя на военную службу наемников. С этой же целью в Запорожской Сечи был учрежден постоянный гарнизон, который содержался за счет войсковой казны и в котором служили добровольцы, являвшиеся, за исключением старшин, неимущими людьми.

Запорожская Сечь сыграла выдающуюся роль в национально-освободительной борьбе малороссов. С ней связаны все крупнейшие восстания в Малороссии: Косинского 1591—93, Наливайко 1594 — 96, восстание 1637 — 38; восстанием в Запорожской Сечи в январе 1648 началась и освободительная война под руководством Богдана Хмельницкого. Велика роль Запорожской Сечи и в борьбе против агрессии со стороны Крыма и Турции. В походах запорожцев на Крым, побережье Малой Азии и Фракии нередко принимали участие и донские казаки. В 1589 запорожцы совершили нападение на Газлеви (Евпаторию), в 1604 — на Варну, в 1614 — на Синоп. В 1615 запорожцы на 80 судах (чайках) появились у Стамбула и сожгли портовые сооружения. Кроме ответных ударов по врагу и добычи, походы имели целью освобождение пленников. Запорожская Сечь создала высокое военное искусство. Мужество и бесстрашие казаков вызывали удивление современников (в т. ч. турок).

После воссоединения Малороссии с Россией (1654) за Запорожской Сечью были признаны те же права, которыми пользовались др. казачьи области; важнейшими из них были права на самоуправление и на прием (хотя и неофициальный) беглых крестьян.

В. Голобуцкий

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС