Трепов Дмитрий Федорович

1855-1906

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Дмитрий Федорович Трепов

Трепов Д.Ф. (1855–1906) – в 1896–1905 гг. московский обер-полицмейстер; с 1900 г. генерал-майор. 9 февраля 1902 г. на него было совершено неудачное покушение Е. Аллартом. 22 января 1905 г. уволен от должности с откомандированием на Дальний Восток в действующую армию, однако в тот же день на него было совершено еще одно неудавшееся покушение Полторацким, в ответ на репрессии против демонстрантов. 11 январе 1905 г. был назначен петербургским генерал-губернатором, 24 мая занял также специально учрежденную должность товарища министра внутренних дел, заведовал полицией и был командующим отдельным корпусом жандармов. С 26 октября 1905 г. петергофский дворцовый комендант.

Использованы материалы кн.: Тайна убийства Столыпина, М., "Российская политическая энциклопедия". 2003.

Трепов Дмитрий Федорович (2.XII.1855 - 2.IX.1906), генерал-майор (1900), «... Один из наиболее ненавидимых всей Россией слуг царизма, прославившийся в Москве своей свирепостью, грубостью и участием в зубатовских попытках развращения рабочих» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 9, с. 238 (т. 8, с. 111)). Окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии. С 1896 года - московский обер-полищмейстер. Был одним из активных проводников идей «полицейского социализма» С. В. Зубатова (см. Зубатовщина). С 11 января 1905 года - петербургский генерал-губернатор, с апреля 1905 года - товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией и командующий отдельным корпусом жандармов, с 26 октября - петергофский дворцовый комендант.

К. Ф. Шацилло. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 14. ТААНАХ - ФЕЛЕО. 1971.

Трепов Дмитрий Федорович (2.12.1855—2.09.1906), государственный деятель, генерал-майор (1900). Окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии. С 1896 года занимал пост московского обер-полицмейстера. Был одним из активных борцов с революционным движением и социализмом. С 11 января 1905 года являлся петербургским генерал-губернатором, с апреля 1905 года — товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельным корпусом жандармов, с 26 октября  — петергофским дворцовым комендантом.

Во время смуты 1905 года проявлял твердость и последовательность в разгроме революционных банд.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.

Трепов Дмитрий Федорович (1855, Петербург - 1906, там же) после окончания Пажеского корпуса служил в лейб-гвардии. С 1896 года был московским обер-полицмейстером. Активный сторонник С.В. Зубатова, человек недалекий и либерально настроенный, один из сторонников создания Гос. думы, автономии высших учебных заведений, рабочего законодательства. В 1900 году был произведен в генерал-майоры. С 11 января 1905 года назначен Петербург, генерал-губернатором с диктаторскими полномочиями. С апреля 1905 года стал товарищем (заместителем) министра внутренних дел. Подавляя Октябрьскую всероссийскую политическую стачку, Трепов отдал знаменитый приказ: "Холостых залпов не давать, патронов не жалеть!" До конца жизни служил дворцовым комендантом.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.

Всякая мысль Государя была для Трепова законом

В моих петербургских воспоминаниях, относящихся к 1905 году, я не могу не остановиться на той роли в государственной жизни России, которую играл в этот и в ближайший затем период времени — и еще гораздо более пытался играть — близко знакомый мне по Москве Дмитрий Федорович Трепов.

В одном из опубликованных большевиками писем покойного Императора Николая Александровича, написанном им вскоре после 17 октября 1905 года Императрице Марии Федоровне, находившейся тогда в Дании, Государь жалуется на то, что он ни на кого из окружающих не может положиться, за исключением «честного» Трепова.

Этот эпитет, данный Трепову Государем в откровенном письме к матери, как нельзя более подходит к характеру той действительной преданности, которую Д.Ф. Трепов питал к Государю.

Будучи почти неожиданно для него самого призван к охране жизни и спокойствия Государя, Д.Ф. Трепов, ни минуты не задумываясь, пожертвовал бы для него своей жизнью, но при этом в качестве верного и подданного слуги своего монарха он брал его таким, каким он был в действительности, и всякое желание или даже мысль Государя, которые Трепов угадывал, были для него законом.

После назначения вслед за событиями 9 января 1905 года на пост не только товарища министра внутренних дел, но и петербургского генерал-губернатора с исключительными полномочиями, ознакомившись в силу необходимости с делами Департамента полиции, Трепов убедился в полной бездеятельности директора этого департамента Лопухина, который систематически оставлял без всякого внимания имевшиеся в департаменте донесения его заграничных агентов о явно революционном направлении деятельности, принятом представителями нашей передовой общественности, открыто объединившимися через Союз освобождения с террористическими партиями. Наиболее подробные и обстоятельные данные в этом отношении исходили от переведенного уже к этому времени в Петербург на службу в Департамент полиции бывшего фактического руководителя нашей секретной политической агентурой в Париже чиновника особых поручений П.И. Рачковского.

С увольнением Лопухина и назначением на его место сперва не ужившегося с Треповым прокурора Тифлисской судебной палаты Коваленского, а затем Гарина, по своему характеру и почти болезненным странностям большого оригинала и в то же время идеального канцелярского исполнителя, но человека без всякой самостоятельной инициативы, все ближайшее руководство русской политической полицией перешло всецело в руки Рачковского, который в то время занимал в Департаменте полиции должность заведующего так называемым Особым отделом…

…Сохранившиеся у Рачковского связи с Парижем и предъявленный им Трепову обширный агентурный материал, который он своевременно представлял Лопухину, о явно революционных планах Союза освобождения, сразу же завоевали Рачковскому полное доверие Трепова. Не обладая достаточной подготовкой и опытом в делах государственного управления, Д.Ф. Трепов, при несомненно присущем ему здравом смысле и несколько примитивном природном уме, очень скоро почти всецело подпал под влияние Рачковского.

Между тем Рачковский на основании обширных данных Департамента полиции не мог, конечно, не видеть того заколдованного порочного круга, в котором находилась в то время Россия, и в особенности русское правительство….

…Может быть, под влиянием Рачковского, а может быть, и со слов кого- либо другого Трепов в интимной беседе любил повторять, что революция не страшна, когда ее делают революционеры, потому что по самой природе своей они должны к ней стремиться, но революция становится опасной, когда к ней примыкают умеренные элементы, которые всем существом своим должны стоять за ограждение порядка и неприкосновенности охраняющей их власти.

Поэтому самой первой задачей, по мнению Рачковского, а за ним и Трепова, правительство должно было поставить себе во что бы то ни стало расколоть создавшийся против него общий революционный фронт, грозивший захватить на свою сторону самые широкие слои населения.

Сообразно этому, в программу Трепова входило прежде всего немедленное заключение мира с Японией. В этом отношении он натолкнулся, однако же, на непреодолимое противодействие со стороны военных кругов, а под их влиянием — на упорное нежелание самого Государя признать Россию побежденной, в то время как он до самой последней минуты не переставал надеяться на перемену военного счастья и на конечную победу русского оружия.

Не обладая необходимой настойчивостью, чтобы преодолеть встреченные затруднения, и прежде всего не считая себя морально вправе не подчиняться ясно определившемуся настроению Государя, Трепов, однако же, не оставлял своей мысли, и даже в преддверии несчастного для нас Цусимского боя, в то время, когда наш флот находился уже на его последней стоянке в нейтральном порту, задавая как бы самому себе вопрос, который он, вне всякого сомнения, возбуждал ранее перед Государем, говорил мне: «Уж не знаю, но, может быть, нам действительно правильнее было бы именно теперь, после блестящего перехода нашего флота из Балтийского моря, приостановить военные действия и начать мирные переговоры с Японией».

Второе требование в неудачно проводившейся программе Трепова было объявление с высоты Престола коренной аграрной реформы с принудительным отчуждением значительной части помещичьих земель при условии соответственного вознаграждения их владельцев.

Этот вопрос особенно занимал Трепова, но в этом отношении он встретил самое упорное сопротивление со стороны как раз всего того поместного и служилого дворянства, которое было наиболее близко к правящим сферам и к самому Государю. Противники Трепова заподозрили в этом его плане чуть ли не явное предательство и, как зловещие вороны, пророчили от такой реформы неминуемую гибель России. В глазах Государя Трепову тут не помогло даже, в качестве самого сильного аргумента, указание его на необходимость в связи с предстоящим заключением мира с Японией вознаградить в первую очередь демобилизуемых после войны низших чинов крестьянского сословия наделением их землей за их верную боевую службу и этим путем привлечь их, а за ними и все русское крестьянство на сторону правительства.

Третьей, и вместе с тем наиболее важной, задачей правительственной политики Трепов считал настоятельную необходимость пробить брешь в образовавшемся едином противоправительственном фронте русской интеллигенции, принимавшем все более и более угрожающий характер. Единственным для этого средством он считал создание раскола в русских интеллигентных кругах путем привлечения в состав правительства умеренных либеральных элементов русской общественности.

Попытки эти ни с чьей стороны не встретили, однако же, большого сочувствия. Сам Трепов действовал в этом отношении, по характеру его отношений к Государю, крайне нерешительно, а в своих попытках подготовить более благоприятную почву для привлечения общественных сил на сторону правительства крайне неумело, как он это доказал в проведенной под его непосредственным влиянием автономии университетов и других высших учебных заведений.

Почти в отчаянии Трепов попробовал ухватиться за отжившее уже в то время свой золотой век русское славянофильство, но из этого начинания тоже ничего не вышло, прежде всего уже потому, что выдвинувшийся при этом на первый план граф Алексей Павлович Игнатьев, при бесспорной преданности его Царю и Родине и доверии к нему Государя, ни в каком отношении не соответствовал роли народного вождя, которая от него требовалась.

Трепов, по своему характеру и по своим убеждениям, не был никогда антисемитом. Поэтому вынужденные, благодаря пассивному отношению правительства, приемы борьбы с революцией Союза русского народа и окрепший под влиянием последнего антисемитизм не встречали в Трепове особого сочувствия, а даже скорее наоборот. В видах необходимого ослабления революционного фронта он был скорее сторонником возможного по инициативе правительства улучшения действительно тяжелого положения еврейской бедноты, тем более что, как ему было известно, это совпадало с личными взглядами на еврейский вопрос самого Государя.

Даже в Москве, где Трепову вместе с Великим князем Сергеем Александровичем приписывалась суровая борьба с еврейством, ему не приходилось бороться с еврейской беднотой по той простой причине, что такой еврейской бедноты в Москве просто не было…

[ Опущенный фрагмент про понимание Треповым еврейского вопроса читайте здесь: «Трепов и еврейский вопрос» ]

…Специфический характер русского революционного движения, казалось бы, должен был совершенно исключать возможность одновременного участия в нем тех русских людей, которые, принадлежа даже к либеральным партиям, не могли сознательно стремиться к разрушению русской государственности.

Трепову казалось, что достаточно было открыть им глаза на действительный характер тайных целей и неминуемые последствия революции.

Тем более было необходимо, с его точки зрения, повлиять на те русские общественные круги, которые, не принимая участия в революционном движении, под влиянием неудачной Японской войны и полной инертности правительственной власти все более и более охватывались противоправительственным настроением и сочувствием революции.

Вот тут-то якобы «на помощь» Трепову явились так нашумевшие еще недавно благодаря Бернскому процессу «Протоколы сионских мудрецов»...

…Очевидно, со слов Рачковского Трепов придавал этим «Протоколам» огромное значение и, еще не будучи даже знаком с их содержанием, сильно преувеличивал ожидаемое от них влияние на русское общество, значительно переоценивая их в качестве необходимого агитационного материала. Сообщив мне об этих «Протоколах» именно как о находке, сделанной Рачковским в архивах Департамента полиции, Трепов тут же предложил мне приехать к нему вечером после окончания служебных занятий с тем, чтобы он мог прочесть мне вслух содержание найденной рукописи.

Такое наше ознакомление с содержанием «Сионских протоколов» продолжалось два или три вечера…

…В связи с изданием Высочайшего Манифеста 17 октября и образованием министерства графа Витте Д.Ф. Трепов покинул пост товарища министра внутренних дел и уже 26 октября 1905 года был назначен дворцовым комендантом.

С этих пор мне приходилось встречаться с Треповым очень редко. Он продолжал еще по-прежнему пользоваться доверием Государя и пытался по-прежнему прилагать свои старания к умиротворению нашей интеллигенции, явившись даже во время открыто революционной сессии Первой Государственной думы сторонником соглашения с кадетской партией и образования кадетского министерства, причем ему же принадлежала неудачная мысль о непосредственном обращении Государя к народным представителям, но после состоявшегося роспуска Думы и Выборгского воззвания для него наступил период полного разочарования в своих силах.

Вместе с тем он ясно почувствовал резкое охлаждение к нему Государя. Пережить это ему было, конечно, очень трудно. Он уже ранее страдал сердечной болезнью и в связи с переживаемыми огорчениями во время одного из припадков своей болезни внезапно скончался, по-видимому, без особых страданий, так как его утром нашли без признаков жизни спокойно лежащим в своей кровати.

Бельгард А.В. Воспоминания. М., 2009, с. 225-234.

Далее читайте:

Трепов Александр Федорович (1862-1928), член Государственного совета.

Трепов Владимир Федорович (1860-1918), государственный деятель.

Трепов Федор Федорович (1812-1889), генерал-адъютант.

Трепов Федор Федорович (1854–1938), киевский, волынский и подольский генерал-губернатор.

Овченко Ю.Ф. Московская "охранка" на рубеже веков.

Царские жандармы (сотрудники III отделения, Департамента полиции и др.)

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС