Толстой Лев Николаевич

1828-1910

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Лев Толстой. Фрагмент фотографии из музея писателя в Ясной Поляне.

Толстой Лев Николаевич (28.08[9.09].1828—7[20].11. 1910), писатель, критик, общественный деятель. Родился в усадьбе Ясная Поляна Тульской обл. Среди предков писателя по отцовской линии — сподвижник имп. Петра I — П. А. Толстой, одним из первых в России получивший графский титул. Участником Отечественной войны 1812 был отец писателя гр. Н. И. Толстой. По материнской линии Толстой принадлежал к старинному роду кн. Волконских, связанных родством с кн. Трубецкими, Голицыными, Одоевскими, Лыковыми и др. знатными семьями. По матери Толстой был родственником А. С. Пушкина. Их общий предок — видный соратник имп. Петра I боярин И. М. Головин. Одна из его дочерей — прабабка поэта, а др. — прабабка матери Толстого. Писатель находился также в родстве с некоторыми из декабристов, в т. ч. — кн. С. П. Трубецким и кн. С. Г. Волконским.

Живя в старинной родовой усадьбе, Толстой еще в детстве услышал семейные были и предания о «грозе двенадцатого года». Уже в детские и отроческие годы зарождался у Толстого глубокий интерес к отечественной истории. «Без своей Ясной Поляны, — признавался он позднее,— я трудно могу себе представить Россию и свое отношение к ней».

В Ясной Поляне Толстой близко увидел, как протекала жизнь простого русского народа, ставшего его «самой юной любовью». Здесь еще до того, как он познакомился со стихами Пушкина, Толстой услышал много народных сказок, песен, былин. Когда Толстому шел 9-й год, отец впервые повез его в Москву, впечатления от встречи с которой живо переданы будущим писателем в детском сочинении «Кремль». Москва здесь названа «величайшим и многолюднейшим городом Европы», стены которого «видели стыд и поражение непобедимых полков Наполеоновых». Первый период московской жизни юного Толстого продолжался менее 4 лет. Он рано осиротел, потерял сначала мать, а затем и отца. С сестрой и тремя братьями юный Толстой переезжает в Казань. Здесь жила одна из отцовских сестер, ставшая их опекуншей.

Живя в Казани, Толстой 2,5 года готовился к поступлению в университет, где учился с 1844 сначала на восточном, а затем на юридическом факультете. Готовивший его к экзаменам по турецкому и татарскому языкам известный тюрколог проф. Казембек был удивлен лингвистическими способностями юного Толстого. В зрелую пору жизни Толстой свободно владел английским, французским и немецким языками; читал на итальянском, польском, чешском и сербском; знал греческий, латинский, украинский, татарский, церковнославянский; изучал древнееврейский, турецкий, голландский, болгарский и др. языки. Не считая себя полиглотом, Толстой, тем не менее, имел возможность знакомиться с произведениями многих зарубежных писателей в подлинниках.

Толстому шел 19-й год, когда он начал вести дневник, который продолжал до конца дней (в полном собрании сочинений дневник занимает 13 томов).

Занятия по казенным программам и учебникам тяготили Толстого-студента. Он увлекся самостоятельной работой над исторической темой и, оставив университет, уехал из Казани в Ясную Поляну, полученную им по разделу отцовского наследства. Затем он отправился в Москву, где в к. 1850 началась его писательская деятельность: незаконченная повесть из цыганского быта (рукопись не сохранилась) и описание одного прожитого дня. Тогда же была начата повесть «Детство». Толстой решил поехать на Кавказ, где его старший брат, Николай Николаевич, офицер-артиллерист, служил в действующей армии. Молодому Толстому хотелось увидеть войну своими глазами и проверить, храбрый ли он человек. Поступив в армию юнкером, он потом сдал экзамен на младший офицерский чин. Эпизоды Кавказской войны Толстой описал в рассказах «Набег» (1853), «Рубка леса» (1855), «Разжалованный» (1856), в повести «Казаки» (1852—63). На Кавказе была завершена повесть «Детство», в 1852 напечатанная в журнале «Современник».

Когда началась Крымская война, Толстой перевелся с Кавказа в Дунайскую армию, действовавшую против турок, а затем в Севастополь, осажденный объединенными силами Англии, Франции и Турции. Командуя батареей на 4-м бастионе, Толстой проявил редкое бесстрашие. Был награжден орденом Анны с надписью «За храбрость» и медалями «За защиту Севастополя» и «В память войны 1853—56 гг.». Не раз Толстого представляли к награде боевым Георгиевским крестом, но у высшего начальства он находился на плохом счету и «Георгия» не получил. Военное ведомство отвергло разработанные им проекты (о переформировании артиллерийских батарей и создании штуцерных (штуцера — нарезные ружья) батальонов). Кроме того, Толстой пишет проект о переформировании всей русской армии (остался незаконченным), где подчеркивает тяжелые условия солдатской службы. Вместе с группой передовых офицеров Крымской армии Толстой намеревался выпускать журнал «Солдатский вестник» («Военный листок»), но его издание не было разрешено имп. Николаем I.

Осенью 1856 вышел в отставку («Военная карьера — не моя…», — пишет он в дневнике в марте 1855) и вскоре отправился в полугодичное заграничное путешествие, посетив Францию, Швейцарию, Италию и Германию. В 1859 Толстой открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей, а затем помог открыть более 20 школ в окрестных деревнях. Чтобы направить их деятельность по верному, с его точки зрения, пути, он издавал педагогический журнал «Ясная Поляна» (1862). С целью изучить постановку школьного дела в зарубежных странах писатель в 1860 вторично отправился за границу.

Когда был объявлен царский манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости, Толстой вошел в число мировых посредников первого призыва, стремившихся помочь крестьянам решать их споры с помещиками о земле. Дворяне Крапивенского у., где Толстой был мировым посредником, посылали на него жалобы начальству, обвиняя его в том, что все спорные дела о земле он решал в пользу крестьян, — и ему пришлось уйти в отставку.

Вскоре в Ясной Поляне, когда Толстой находился в отъезде, жандармы произвели обыск, уверенные в том, что найдут тайную типографию, которую писатель якобы завел после того, как много дней общался в Лондоне с А. И. Герценом. Толстому пришлось закрыть школу и прекратить издание педагогического журнала. Перу Толстого принадлежат 11 статей о школе и педагогике («О народном образовании», «Воспитание и образование», «Об общественной деятельности на поприще народного образования» и др.). В них он подробно описал опыт своей работы с учениками («Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы», «О методах обучения грамоте», «Кому у кого учиться писать, крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят» и др.). Педагогические идеи Толстого вызывали долгие и острые споры. Толстой-педагог требовал сближения школы с жизнью, стремился поставить ее на службу запросам народа, а для этого активизировать процессы обучения и воспитания, развивать творческие способности детей. Глубоко любя родину, Толстой заботился о патриотическом воспитании школьников — знакомил их с историей Отечественной войны 1812, с событиями Кавказской и Крымской войн. Общаясь с «маленькими людьми», как он называл школьников, писатель следовал принципу, заявленному им в рассказе «Севастополь в мае»: «Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его и который всегда был, есть и будет прекрасен, — правда».

По поводу рукописи этого рассказа Некрасов писал Тургеневу: «…Эта статья исполнена такой трезвой и глубокой правды, что нечего и думать ее печатать». Однако со многими цензурными изъятиями, с искажениями в тексте «Севастополь в мае» все же появился в журнале «Современник» (1855. № 9), правда — с измененным заглавием и без указания имени автора. Увидев, как цензура изуродовала его рассказ, Толстой понял, что он «сильно на примете у жандармов». «Желаю, — записал Толстой в дневнике, — …чтобы всегда Россия имела таких нравственных писателей; но сладеньким уж я никак не могу быть, и тоже писать из пустого в порожнее — без мысли и, главное, без цели». Первые произведения Толстого — повести «Детство» и «Отрочество», кавказские и севастопольские военные рассказы, «Утро помещика» — свидетельствовали, что в русскую литературу пришел новый большой художник. Читатели и критики поверили в это раньше, чем сам Толстой, подписывавшийся Л. Н. и Л. Н. Т.

По замыслу автора, «Детство», «Отрочество» и «Юность», а также повесть «Молодость», которая, однако, не была написана, должны были составить роман «Четыре эпохи развития». Показывая ступень за ступенью становление характера Николая Иртеньева, писатель тщательно исследует, как воздействовала на его героя среда — сначала узкий семейный круг, а затем все более широкий круг его новых знакомых, сверстников, друзей, соперников. В первом же завершенном произведении, посвященном ранней и, как утверждал Толстой, лучшей, самой поэтической поре человеческой жизни — детству, он с глубокой грустью пишет о том, что между людьми воздвигнуты жесткие преграды, разъединяющие их на множество групп, разрядов, кругов и кружков. У читателя не остается сомнений, что юному герою Толстого будет не легко найти место и дело в мире, живущем по законам отчуждения. Дальнейший ход повествования подтверждает это предположение. Особенно трудной порой для Иртеньева оказалось отрочество. Рисуя эту «эпоху» в жизни героя, писатель решил «показать дурное влияние» на Иртеньева «тщеславия воспитателей и столкновения интересов семейства». В сценах университетской жизни Иртеньева из повести «Юность» с симпатией обрисованы его новые знакомые и друзья — студенты-разночинцы, подчеркнуто их умственное и нравственное превосходство над героем-аристократом, исповедовавшим кодекс светского человека.

Искреннее стремление молодого Нехлюдова, выступающего главным героем в рассказе «Утро помещика», облагодетельствовать своих крепостных крестьян выглядит наивной мечтой недоучившегося студента, который впервые в жизни увидел, как тяжко живет его «крещеная собственность».

В самом начале писательского пути Толстого в его творчество властно вторгается тема разобщения людей. В трилогии «Детство», «Отрочество», «Юность» отчетливо выявлена этическая несостоятельность идеалов светского человека, аристократа «по наследству». Кавказские военные рассказы писателя («Набег», «Рубка леса», «Разжалованный») и рассказы о Севастопольской обороне поразили читателей не только суровой правдой о войне, но и смелым обличением офицеров-аристократов, явившихся в действующую армию за чинами, рублями и наградами. В «Утре помещика» и «Поликушке» трагедия русской дореформенной деревни показана с такой силой, что для честных людей становилась еще более очевидной безнравственность крепостничества.

Севастопольские рассказы утверждают в толстовском творчестве народно-героическую тему. В них Толстой выступил глубоким психологом, тонким мастером изображения «диалектики души» человека. Изображая душевные переживания своих героев в трудные или даже опасные моменты их жизни, писатель раскрывал весь психологический процесс, с переходами одного чувства в др., с быстрой и порою бессвязной переменой и путаницей мыслей. Так построены, напр., внутренние монологи офицера Праскухина в рассказе «Севастополь в мае».

Оценивая раннее творчество Толстого, нередко приходится прибегать к слову «впервые». Так, в повести «Два гусара» писатель впервые в своей литературной деятельности дал чудесно написанный женский портрет. Героиня повести, юная Лиза, привлекает своей способностью «радоваться жизни», чистой совестью, деятельным характером. В «Двух гусарах» речь идет о той поре, «когда не было еще ни железных дорог, ни газового, ни стеаринового света», о «времени 1800-х годов». Работая над этой повестью, писатель впервые обратился к эпохе «Войны и мира».

Повесть «Казаки» (1863), завершившая первое десятилетие литературной деятельности Толстого, обратила на себя внимание свежестью и яркостью красок, особой приподнятостью и звучностью тона. Картины жизни ее героев, их цельные характеры писатель связал с особенностями истории гребенского казачества, не знавшего тягот крепостного строя. «Казаки» воспринимаются как эпическое повествование о трудной, но вольной народной жизни. В этом произведении писатель сделал попытку соединить форму романа с эпопеей, поместив типичного толстовского героя, рефлектирующего, недовольного собой молодого дворянина Оленина, в народную среду, жившую полнокровной, самобытной, близкой к природе жизнью. Казачья станица отвергает Оленина как чужого и чуждого ей человека. Его роман с молодой казачкой — красавицей Марьяной — оборвался в самом начале. Сложным является отношение к казацкой жизни и у Оленина.

Критики недооценили повесть «Казаки», увидев в ней лишь повторение сюжетных мотивов поэмы Пушкина «Цыганы» и романа Лермонтова «Герой нашего времени». Но «Казаки» явились для автора этапным произведением, вплотную приведшим его к созданию большого эпического полотна о судьбах родины и народа в эпоху наполеоновских войн.

К этому времени на долгие годы устанавливается порядок жизни Толстого, его быт. В 1862 он женился на дочери московского врача С. А. Берс.

В одном из незавершенных предисловий к «Войне и миру» (1863—69) Толстой говорит: «Мы, русские, вообще не умеем писать романов в том смысле, в котором понимается этот род сочинений в (Англии) Европе. Я не знаю ни одного художественного русского романа, ежели не называть такими подражания иностранным. Русская (литература) художественная мысль не укладывается в эту рамку и ищет для себя новой. Предлагаемое сочинение, ежели имеет какие-нибудь достоинства, то так же, как и др. подобные русские сочинения, не подходит по своему содержанию ни под понятие повести, ни еще менее под понятие романа». Мысль о жанровой новизне своего произведения Толстой подробно обосновал в статье «Несколько слов по поводу книги “Война и мир”» (1868). Он говорит здесь: «История русской литературы со времени Пушкина не только представляет много примеров такого отступления от европейской формы, но не дает даже ни одного примера противного. Начиная от “Мертвых душ” Гоголя и до “Мертвого дома” Достоевского, в новом периоде русской литературы нет ни одного художественного прозаического произведения, немного выходящего из посредственности, которое бы вполне укладывалось в форму романа, поэмы или повести». Среди современников Толстого одним из первых, кто смог верно оценить значение «Войны и мира» и определить ее художественное своеобразие, был Тургенев. Рекомендуя «Войну и мир» зарубежным читателям, Тургенев писал: «…Это — великое произведение великого писателя, — и это подлинная Россия». В предисловии к переводу раннего толстовского рассказа «Два гусара» на французский язык Тургенев назвал «Войну и мир» «произведением и оригинальным и обширным, соединяющим в себе вместе эпопею, исторический роман и очерк нравов». На страницах «Войны и мира» объединяется громадный и разноликий материал. Здесь сопрягаются, образуя органическое единство, картины исторической и семейно-бытовой, общей и частной жизни. Перед глазами читателя проходят, не заслоняя друг друга, более шестисот персонажей. Действие романа длится свыше 15 лет. Для успеха работы над произведением, подчеркивал Толстой, необходимо, чтобы художник любил в нем главную мысль. В «Войне и мире», по признанию писателя, он «любил мысль народную». А в ранних рукописях эпилога романа есть такое признание автора: «Я старался писать историю народа». «Мысль народная» положена Толстым в основу характеристики и оценки героев произведения, исторических событий и исторических деятелей. Выражая мнение народное, писатель страстно осуждает несправедливые, захватнические войны и славит героев священной, освободительной войны, ведя которую народ отстаивает национальную независимость своей родины.

Отвергая трактовку Отечественной войны 1812 как войны Наполеона I и Александра I, Толстой указывал, что, кроме уязвленных самолюбий двух императоров, были «миллионы миллионов других причин». Среди них были большие и мелкие, общие и частные, государственные и личные. И только по неизвестному людям закону совпадения причин происходят великие события, связанные «со всем ходом истории». Эти утверждения о некоем фатальном «законе», определяющем судьбы отдельных людей и народов, автор в сущности сводит на нет, показывая, как «дубина народной войны», действовавшая с «простотой и целесообразностью», привела к победе над наполеоновским нашествием. Против фаталистического объяснения хода событий направлены сцены, где показаны героизм и мужество Кутузова и его соратников, ясно осознавших цели борьбы с полчищами Наполеона и твердо добивавшихся их полного осуществления.

Главное, что противостоит в романе некоторым суждениям Толстого о предопределенности исторических событий, — это утверждение писателем народа как творца истории. В одном из писем поры завершения «Войны и мира» Толстой говорит о главных героях романа: «Я бы хотел, чтобы вы полюбили моих этих детей. Там есть славные люди. Я их очень люблю».

Однако отечески любя Андрея Болконского, Пьера Безухова, Наташу Ростову, писатель их не идеализировал. Достаточно напомнить о сословных предрассудках кн. Андрея, которых он так и не смог преодолеть до конца. Герои толстовского романа привлекательны прежде всего тем, что устремлены к деятельному участию в общей жизни, смело идут навстречу тяжелым испытаниям, пытаются ставить и решать вопросы, касающиеся не только их личной жизни и жизни своего народа, но и всего человечества.

И полковой командир Андрей Болконский, и капитаны Тушин и Тимохин, и фельдмаршал Кутузов смотрят на войну как «на страшную необходимость». Они принимают в ней участие, зная, что от ее исхода зависел «вопрос жизни и смерти отечества». «Для русских людей, — говорит автор “Войны и мира”, — не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего». Глубокий патриотизм русских людей Толстой показывает как черту, соприродную русскому национальному характеру. «Сознание того, что это так будет и всегда так будет, — утверждает автор “Войны и мира”, — лежало и лежит в душе русского человека».

Прославляя подвиг народа в войне справедливой, оборонительной, Толстой резко осуждает войны захватнические, грабительские. Агрессивная, несправедливая война осуждается писателем как «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие». Воодушевляя народы на священную освободительную борьбу, книга Толстого зовет к борьбе за сохранение мира. Она проникнута надеждой на то, что «придет время, когда не будет больше войны».

В романе Толстого царит атмосфера высокой нравственной требовательности. Со страниц «Войны и мира» звучит страстный призыв к единению всех людей доброй воли: «…Все мысли, которые имеют огромные последствия — всегда просты, — говорит один из главных героев романа. — Вся моя мысль в том, что ежели люди порочные связаны между собой и составляют силу, то людям честным надо сделать только то же самое. Ведь как просто».

Возвысившись до постановки проблем общечеловеческого значения, главные герои «Войны и мира» остаются людьми своего времени, своей среды, ищут и находят конкретные пути служения деятельному добру. В этом их коренное отличие от предшествовавших им героев русской литературы, известных под именем «лишних людей».

В отличие от героинь Пушкина, Тургенева, идущих по пути самоотречения (Татьяна Ларина, Лиза Калитина), Наташа Ростова живет деятельной и счастливой жизнью. Толстой поставил эту героиню в центр важнейших сюжетно-фабульных «узлов» романа.

На страницах «Войны и мира» живут, вступая между собой в сложные взаимоотношения, лица «совершенно вымышленные», как их называл сам Толстой, а также лица исторические. И каждого из них автор проверяет эпохой 1812, выясняя их отношение к общенародному, общенациональному делу спасения родины от иноземных захватчиков. Кроме этого — главного — критерия оценки персонажей, здесь проступает сложная шкала нравственных ценностей, в соответствии с которой Наполеон вызывает к себе отрицательное отношение. В критической литературе о романе до сих пор бытует мнение, что его образ «не соответствует» историческому Наполеону. Напр., Э. Хемингуэй и М. Дрюон полагали, что образ французского императора на страницах «Войны и мира» написан не Толстым-художником, а Толстым — офицером русской армии. Однако освещение Наполеона у Толстого опирается на традицию, сложившуюся в русской литературе задолго до «Войны и мира». К наполеоновской теме обращались Пушкин и Гоголь, Лермонтов и Герцен. «Системы у него не было никакой, — писал о Наполеоне Герцен, — добра людям он не желал и не обещал, он добра желал себе одному, а под добром разумел власть». В этой характеристике легко увидеть черты толстовского образа Наполеона. Интересно, что в Германе из «Пиковой дамы» Пушкина и в Чичикове из «Мертвых душ» Гоголя отмечено своеобразное сходство с Бонапартом.

Недовольство толстовским «разоблачением» Наполеона в «Войне и мире» было высказано не только критиками и писателями, но и историками. Но Толстой убежденно и смело шел в открытое наступление против того раболепного отношения к Наполеону, с которым он встретился в книгах французских историков-бонапартистов и некоторых русских историков, писавших сочинения об Отечественной войне 1812.

Характеризуя свою работу над «Войной и миром», Толстой указывал, что он собирал и изучал исторические материалы «с рвением ученого», подчеркивая при этом, что историк и художник используют эти материалы по-разному. Он утверждал, что существуют «история-наука» и «история-искусство» и что они имеют свои четко различающиеся задачи. История-наука, как полагал Толстой, уделяет главное внимание частностям, подробностям событий и ограничивается их внешним описанием, в то время как история-искусство схватывает общий ход событий, проникая в глубины их внутреннего смысла. В свете Отечественной войны 1812, которую русский народ вел как войну освободительную, контрастные характеристики Наполеона как агрессора и «палача народов» и Кутузова как «представителя народной войны», «представителя русского народа» не выглядят неожиданными. Лишь в Кутузове видит Толстой истинное величие: «…он один, в противность мнению всех, мог угадать так верно значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему». Сила Кутузова заключалась «в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его». Положенная в основу «Войны и мира» «мысль народная» дала Толстому ключ для верной оценки великого русского полководца и его соратников.

Завершив «Войну и мир», Толстой еще несколько лет изучал материалы об имп. Петре I и его времени. Петровская эпоха, как он думал, заключала в себе «узел» всей дальнейшей русской жизни с ее противоречиями. Написав несколько глав «петровского» романа, Толстой отказался от своего замысла. В н. 70-х писателя вновь увлекла педагогика. Много труда вложил он в создание «Азбуки», а затем и «Новой азбуки». Тогда же он составил «Книги для чтения», включив в них много своих рассказов.

Весной 1873 Толстой начал и через 4 года закончил работу над большим романом о современности, назвав его по имени главной героини — «Анна Каренина». В этом произведении, как вспоминала жена писателя, он любил «мысль семейную». Драматически складывающейся семейной жизни Анны Карениной противопоставлено в романе супружеское счастье Константина Левина. Однако история счастливой семьи Левина не идиллична: чувство тревоги за будущее не только своей семьи, а и всей страны не покидает Левина, не раз доходившего до полного отчаяния. Левин несет в себе черты типичного толстовского героя-правдоискателя, человека совестливого, честного, не боящегося ставить самые больные вопросы времени. Он мучительно ищет выход из тупика, в какой зашла русская пореформенная жизнь.

Толстовский герой мечтает о «бескровной революции», которая, как он предполагает, произойдет сначала у него в имении, затем в его уезде, потом в губернии и, наконец, во всей России и далеко за ее пределами. Эта революция, по мысли Левина, не «обидит» ни мужика, ни барина. Но еще молодой князь Нехлюдов из рассказа Толстого «Утро помещика» столкнулся с непреодолимым недоверием крепостных крестьян к его проектам об улучшении их положения. С еще большим недоверием отнеслись крестьяне к планам Левина о совместном с ними владении землей, об «артельном» хозяйстве.

Видя, что его интересы помещика «не только чужды и непонятны, но фатально противоположны их самым справедливым интересам», Левин в то же время признает «простоту, чистоту и законность этой жизни» людей труда. Он полагает, что найдет утешение для себя и оправдание многовековой вины дворянства перед народом, если будет жить, как старый крестьянин Фоканыч, о котором мужики говорят, что он «для души живет, Бога помнит». Подобный финал исканий свидетельствовал о глубоком кризисе в мировоззрении не только героя романа, но и самого писателя. Левин один из самых близких ему героев. Левин испытывает искреннее сочувствие к Анне Карениной, видя в ней глубоко оскорбленного и страдающего человека, посмевшего не посчитаться с правилами «светского этикета», заменяющими в ее среде общечеловеческие нормы морали. Если отношения Левина с его окружением складываются порой драматично, то для Анны Карениной они — трагичны. Брак Анны с Карениным был «устроен» ее теткой и был браком по расчету. Анна стала женой человека, который «всю жизнь свою… прожил и проработал в сферах служебных, имеющих дело с отражением жизни». Решающая черта характера Каренина заключалась в том, что «каждый раз, когда он сталкивался с самою жизнью, он отстранялся от нее». Далек от интересов подлинной жизни и Вронский с его искусственным «сводом правил» светского человека. Не напрасно Левин испытывает тревогу за Анну, боясь, что «Вронский не вполне понимает ее». И уже первые встречи Анны и Вронского полны предчувствия неминуемой для них беды. Чуткая ко всякой фальши Долли называет семью Анны и Вронского «неправильной», возникшей ценой разрушения каренинской семьи. Пострадал не только Каренин, но и сын Сережа, о сиротстве которого не может забыть Анна. После тайного свидания с Сережей, жившим в доме отца, Анна поняла, что «в нем уже боролись мысли, чувства: он понимал, он любил, он судил ее, думала она, вспоминая его слова и взгляды. И она навсегда не только физически, но духовно была разъединена с ним, и поправить этого нельзя было». В одной из глав пятой части романа есть поразительная сцена: фотографией Вронского Анна выталкивает из альбома фотографию сына. Анна любит и Сережу и Вронского, но соединить их в одну семью она не может — это не в ее силах. И в этом — главный источник ее страданий.

Потрясающая сцена встречи Анны с Сережей в день его рождения несет в себе общечеловеческий смысл, ставит «вечный» вопрос об ответственности родителей за счастье детей, о нравственных обязанностях взрослых перед теми, кто только начинает жить.

Критика 70-х не увидела глубочайших связей нового романа Толстого с современностью. Это побудило Ф. М. Достоевского посвятить «Анне Карениной» цикл статей в «Дневнике писателя». «Книга эта, — писал он, — прямо приняла в глазах моих размер того факта, который мы могли бы указать Европе. <…> “Анна Каренина” есть совершенство как художественное произведение <…>, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться…». Отвергая домыслы критиков о несовременности содержания «Анны Карениной», Достоевский утверждал, что роман Толстого отвечает самой острой «злобе дня». Защищая роман от нападок критиков, Достоевский близко подошел к той характеристике типа толстовского романа, которая много лет спустя прозвучала в предисловии Т. Манна к американскому изданию «Анны Карениной»: «Я без колебания назвал “Анну Каренину” величайшим социальным романом во всей мировой литературе». Вслед за Достоевским Т. Манн отвел попытки критиков отнести произведение Толстого к типу «великосветского романа»: «…Этот роман из жизни светского общества направлен против него, — об этом читателя предупреждает уже библейский эпиграф: “Мне отмщение и Аз воздам”. Моральным побуждением, заставившим Толстого взяться за перо, было, несомненно, желание обличить общество, которое с холодной жестокостью изгоняет из своей среды гордую и благородную по натуре женщину, не сумевшую совладать со своей страстью…». В том же предисловии Т. Манн, назвав «Анну Каренину» «великой книгой», отнес ее к эпосу, к той разновидности эпоса, которая нашла выражение в «гомеровской стихии», имеющей «непроходящее здоровое начало, непреходящий реализм».

В н. 80-х Толстой переехал с семьей из Ясной Поляны в Москву, заботясь о том, чтобы дать образование своим подраставшим детям. В 1882 проходила перепись московского населения, в которой Толстой принял участие. Он близко увидел обитателей городских трущоб и описал их страшную жизнь в статье о переписи и в трактате «Так что же нам делать?» (1882—86). В них писатель подверг анализу экономическое и политическое устройство буржуазного общества, его мораль и нравственность и сделал вывод: «Так нельзя жить, нельзя так жить, нельзя!». «Исповедь» и «Так что же нам делать?» представляли собой произведения, в которых Толстой выступал одновременно и как художник и как публицист, как глубокий психолог и смелый социолог-аналитик. Позднее этот род произведений — по жанру публицистических, но включающих в себя художественные сцены и картины, насыщенные элементами образности, — займет большое место в его творчестве.

В н. 1880-х происходит разрыв Толстого с той средой, к которой он принадлежал по своему рождению и воспитанию, отказ от прежнего образа жизни. Он теоретически обосновывает свое миропонимание в «Исповеди», «Исследовании догматического богословия», «Соединении и переводе четырех Евангелий» и особенно в трактате «В чем же моя вера», создает свою религиозно-философскую систему. Толстой призывал к преобразованию общества путем морально-религиозного самоусовершенствования, отказа от всякого насилия (проповедовал тезис «непротивления злу насилием»).

В сер. 80-х Толстой и его единомышленники создали в Москве издательство «Посредник», печатавшее для народа книги и картины, вытеснившие с книжного рынка примитивные лубочные издания. Первым из произведений Толстого, напечатанным для «простого» народа, был рассказ «Чем люди живы». В нем, как и во многих др. произведениях этого цикла, писатель широко воспользовался не только фольклорными сюжетами, но и выразительными средствами устного творчества.

С народными рассказами Толстого тематически и стилистически связаны его пьесы для народных театров и, более всего, драма «Власть тьмы», написанная в 1886. «Я раньше объявил, что буду писать для народа, — заявил Толстой, — “Власть тьмы” я писал для народа». Во «Власти тьмы» запечатлена трагедия пореформенной деревни, где под «властью денег» рушились вековые патриархальные порядки.

Толстой добивался, чтобы его народные рассказы и пьесы были не только общедоступными по форме, но и заключали в себе доброе содержание, соответствовавшее вероучению писателя. Суровое обличение насилия, общественной лжи и фальши соединяется в них с призывами к незлобию, всепрощению. Правдивые обличения неправедности сочетаются с проповедью покорности судьбе и христианской любви.

В 80-е появились повести Толстого «Смерть Ивана Ильича» и «Холстомер» («История лошади»). Они поразили читателей соединением глубочайшего психологизма с обличительным пафосом, направленным против мира имущих. «Смерть Ивана Ильича» потрясла читателей изображением внутреннего мира ничем не примечательного человека, средней руки чиновника, полагавшего, что он устроил свою жизнь «приятно и прилично», что она «одобряема обществом» и начальством. Неизлечимая болезнь и страх перед близким концом заставляют его прозреть и понять, что «приличная, веселая, приятная жизнь», которую он вел, ужасна своей пустотой, фальшью, полной бездуховностью. В «Холстомере», «Смерти Ивана Ильича» Толстой употребил художественный прием своеобразной ретроспекции: сначала в них рассказывается о финале жизненной судьбы главных героев, а уже затем, в свете конца изображается вся их предшествующая жизнь. Этот прием используется писателем и в повести «Крейцерова соната» (1887—89). В ней, а также в рассказе «Дьявол» (1889—90) и повести «Отец Сергий» (1890—98) остро ставятся проблемы любви и брака, чистоты семейных отношений.

На основе социального и психологического контраста строится повесть Толстого «Хозяин и работник» (1895), связанная стилистически с циклом его народных рассказов, написанных в 80-е. Пятью годами ранее Толстой написал для «домашнего спектакля» комедию «Плоды просвещения». В ней также показаны «хозяева» и «работники»: живущие в городе дворяне-землевладельцы и приехавшие из голодной деревни, лишенные земли крестьяне. Образы первых даны сатирически, вторых автор изображает как людей разумных и положительных, но в некоторых сценах и их «подает» в ироническом свете.

Комедия «Плоды просвещения», остропроблемные повести и рассказы 80—90-х, а также статьи и трактаты «позднего» Толстого, посвященные самым больным вопросам современности, объединены мыслью о неминуемой и близкой по времени «развязке» социальных противоречий, о замене изжившего себя общественного «порядка». «Какая будет развязка, не знаю, — писал Толстой в 1892, — но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, — я уверен». Этой идеей одухотворено крупнейшее произведение всего творчества «позднего» Толстого — роман «Воскресение» (1889—99).

Менее десяти лет отделяют «Анну Каренину» от «Войны и мира». «Воскресение» отделено от «Анны Карениной» двумя десятилетиями. И хотя многое отличает третий роман Толстого от двух предыдущих, их объединяет истинно эпический размах в изображении жизни, редкое умение «сопрягать» в повествовании отдельные человеческие судьбы с судьбой народной. Толстой сам указывал на единство, существующее между его романами: он говорил, что «Воскресение» написано в «старой манере», имея, прежде всего, в виду эпическую «манеру», в которой были написаны «Война и мир» и «Анна Каренина».

Эпичность «Войны и мира» (судьба народа и родины как главный предмет изображения) и романная форма «Анны Карениной» (судьба главной героини в основе сюжета произведения) соединились в «Воскресении», образовав оригинальную художественную форму романа «большого захвата», «большого дыхания», как называет ее Толстой в письмах и дневниковых записях. Сближает эти произведения и сходство их главных героев. Пьер Безухов и Андрей Болконский, Константин Левин и Дмитрий Нехлюдов — главный герой «Воскресения» — наиболее близки автору из всех действующих в его романах лиц. Толстой нередко «поручает» им высказать свои взгляды на те или иные события, оценить мысли и чувства, слова и поступки современников. Каждому из них присущи важнейшие качества толстовского положительного героя: богатство внутреннего мира, высокий уровень нравственных требований к себе и др., стремление на деле осуществить принципы деятельного добра, поиски путей к сближению с народом, в ком они видят решающую силу исторического развития и перед кем считают себя в неоплатном долгу за привилегии, которыми пользовался их дворянский класс в течение многих столетий. Сохраняя в себе эти черты, кн. Дмитрий Иванович Нехлюдов в то же время выступает как типичный герой «позднего» творчества Толстого с присущими ему особенно резкими, глубокими колебаниями во взглядах и поступках. Долго работая над архитектурой «Воскресения», писатель создал панорамную композицию, позволившую ему показать все «этажи» пореформенного русского общества, ввести своего наблюдательного героя в разные сферы бюрократического аппарата. Встречаясь с высокими особами из чиновничьей касты, Нехлюдов приходит к выводу, что они составляют единую корпорацию «людоедов», совершенно глухих, «непромокаемых», бесчувственных по отношению к бедам и нуждам людей из народа. Таковы все «хозяева жизни», начиная от царских сановников, обер-прокурора Синода, сенаторов, министров, губернаторов и кончая тюремными начальниками. Считая себя «слугами закона», они в каждом «простом» человеке видят потенциального закононарушителя.

Многолик и красочен показанный в «Воскресении» народный мир. Каменщики, плотники, строители, рабочие на торфяных разработках, поденщики, мастеровые, прачки, прислуга обрисованы Толстым как оторванный от земли и вынужденный искать работу в городе крестьянский люд. Картины нищеты и разорения, голодовок пореформенной деревни поражают в «Воскресении» своим суровым реализмом, бесстрашием правдивого художника. «— Какая наша жизнь! Самая плохая наша жизнь», — говорит старик крестьянин из деревни Паново, отвечая на вопрос Нехлюдова. Подобно тому как в 90-е Толстой, помогая голодавшим крестьянам, делал подворные обходы в деревнях, пострадавших от неурожая, Нехлюдов идет из одной избы в др. и убеждается в том, что бедствия народа стали непереносимыми.

Если Константин Левин только пытается понять, откуда возникло враждебное отношение крестьян к помещикам, то Нехлюдов ясно видит его причины. Левин искал и не нашел путей примирения интересов землевладельца и крестьянина. Нехлюдов решает передать свою «родовую» землю крестьянам на таких выгодных для них условиях, чтобы они получили «возможность быть независимыми от землевладельцев вообще». Левин только мечтал о женитьбе на крестьянке и о переселении из усадьбы в крестьянскую общину. Нехлюдов отказывается жениться на девушке из аристократического общества и хочет связать свою судьбу с Катюшей Масловой.

Однако автор романа ни в малейшей степени не идеализирует своего героя. Более десяти лет какая-то «страшная завеса» скрывала от сознания Нехлюдова и преступность совершенного им обмана Катюши, и преступность всего его образа жизни. Он «в глубине своей души… чувствовал всю жестокость, подлость, низость не только этого своего поступка, но всей своей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни…» Пройдет немало времени, прежде чем он, все более убеждаясь в безнравственности своего образа жизни, решится на полный разрыв отношений с людьми, которых считал близкими и равными себе по положению в обществе. Размышляя над противоположными натурами своего героя, Толстой записал в дневнике 1895: «…Думал о двойственности Нехлюдова. Надо это яснее выразить». В романе это выражено с полной ясностью не только в рассуждениях о том, что в душе Нехлюдова жили два человека — духовный и животный, но и в глубоком анализе борьбы между ними. В нем, «как и во всех людях, было два человека», — утверждает Толстой. «Люди как реки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то теплая. Так и люди». Однако из суждений писателя о «текучести» человека вовсе не следует, что он отказывался от четкой нравственной оценки изображаемых людей. Пафос этих суждений направлен против теории прирожденной преступности, которая в то время, когда развертывается действие романа, принималась «за последнее слово научной мудрости». Рассказывая историю жизни главной героини романа, писатель говорит, что это была самая обыкновенная история. Точно так же, как Катюша Маслова, гибли сотни др. девушек, принадлежавших к «низам» общества. Судьбу Катюши определили два пережитых ею «душевных переворота»: один был вызван подлым поступком Нехлюдова, отбросившим ее на самое «дно» жизни, а др. произойдет с нею тогда, когда по дороге на каторгу она встретит людей, которым поверит и которые помогут ее духовному возрождению. В тюрьме и по дороге в Сибирь Катюша с глубокой болью и горечью воспринимала жестокое отношение начальства к арестантам. На вопрос Нехлюдова — что она думает о положении народа? — Катюша отвечает: «Я думаю, обижен простой народ… очень уж обижен простой народ». «Она очень легко и без усилий поняла мотивы, руководившие этими людьми, и, как человек из народа, вполне сочувствовала им. Она поняла, что люди эти шли за народ против господ…» Общение с ними «открыло ей такие интересы в жизни, о которых она не имела никакого представления». Под благотворным влиянием этих, по ее словам, «чудесных людей» Катюша вновь обретает веру в жизнь и добро, в возможность счастья.

К к. XIX в. Толстой становится признанным главой русской литературы. Великие литературные заслуги пробудили в нем горделивое стремление стать религиозным реформатором, поставить себя не только над литературой, но и над Православной церковью, поучая ее служителей, что им надо делать. Выпады Толстого против Православия переходят все границы. В февр. 1901 определением Св. Синода Толстой был отлучен от Церкви. «Известный всему миру писатель, — говорилось в этом определении, — русский по рождению, православный по крещению и воспитанию своему, граф Толстой, в прельщении гордого ума своего, дерзко восстал на Господа и на Христа Его и на святое Его достояние, явно перед всеми отрекшись от вскормившей и воспитавшей его матери, Церкви Православной, и посвятил свою литературную деятельность и данный ему от Бога талант на распространение в народе учений, противных Христу и Церкви, и на истребление в умах и сердцах людей веры отеческой, веры православной, которая утвердила вселенную, которой жили и спасались наши предки и которой доселе держалась и крепка была Святая Русь. В своих сочинениях и письмах, во множестве рассеиваемых им и его учениками по всему свету, в особенности же в пределах дорогого отечества нашего, он проповедует, с ревностью фанатика, ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской: отвергает личного живого Бога, в святой Троице славимого, Создателя и Промыслителя вселенной; отрицает Господа Иисуса Христа — Богочеловека, Искупителя и Спасителя мира, пострадавшего нас ради человеков и нашего ради спасения и воскресшего из мертвых; отрицает бессеменное зачатие по человечеству Христа Господа и девство до рождества и по рождестве Пречистой Богородицы Приснодевы Марии, не признает загробной жизни и мздовоздаяния, отвергает все таинства Церкви и благодатное в них действие Святого Духа и, ругаясь над самыми священными предметами веры православного народа, не содрогнулся подвергнуть глумлению величайшее из таинств, святую Евхаристию». В силу этого «Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с ней».

28 окт. 1910 Толстой тайно ушел из Ясной Поляны и направился в Оптину Пустынь, возможно, чтобы совершить обряд покаяния, но по дороге простудился и заболел воспалением легких. Чтобы спасти душу грешника, отлученного от Церкви, на станцию, где лежал больной Толстой, приехал святой оптинский старец Варсонофий. Однако враги Христовой веры, окружавшие Толстого, не допустили русского святого к умирающему писателю.

7 нояб. Толстой скончался без покаяния на ст. Астапово Рязано-Уральской железной дороги. Похоронен в Ясной Поляне без церковного обряда.

Ист.: Русские писатели. Биобиблиографический словарь. М., 1990. Т. 2. С. 295—305; Русский биографический словарь. М., 2001. Т. 15. С. 148—163.

П.П. Трубецкой и Л.Н. Толстой.

Вернуться на главную страницу Л.Н. Толстого

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС