Иван АРСЕНЬЕВ

ВОИН ЛЮБВИ

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Русская жизнь

МОЛОКО

ПОДЪЕМ

БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ

ГАЗДАНОВ

XPOHOC

ФЛОРЕНСКИЙ

НАУКА

РОССИЯ

МГУ

СЛОВО

ГЕОСИНХРОНИЯ

ПАМПАСЫ

ПЛАТОНОВ

...Рассказывают, что когда у ацтеков прекращались кровопролитные войны с соседями, император разделял надвое своё войско и устраивал показательную войну. Проигравшие приносились в жертву богам. Так велел Закон.

 

Солнце жгло землю. От этого всё плато, на котором лежал древний город, было насыщенно рыжего цвета. Раскалённое марево плыло перед глазами.

Сегодняшний день был особенный. Он был двухсотым после окончания последней войны. Значит, сегодня император устраивает показательную войну и будут принесены ритуальные жертвы богам.

Когда был полдень, огромный стадион ревел от того, что происходило на его арене. Там, внизу, насмерть бились две армии. Те, у которых были красные перья, уже одерживали победу. Император был внимателен к происходящему. Взгляд его был спокоен и сосредоточен. Его внимание привлекал молодой офицер, сражавшийся за тех, у кого были жёлтые перья, и они сейчас проигрывали.

Этот офицер был красив и явно опытен в боях, но не это привлекло внимание повелителя. Даже не удивительная ловкость и смекалка этого юноши. Нет. Удивляло то, что, ведя поединок, он был абсолютно спокоен лицом. Кругом были стоны, крики и злость. Лица искажались то яростью атаки, то муками смерти. Но воин вёл бой отрешённо, внимательно и очень быстро. Всё время оставаясь невредимым, он не мог не привлечь внимания опытного в боях императора.

Верховный жрец, стоявший рядом с троном властелина, сделал знак одному из своих помощников и тот, склонившись, превратился в комок внимания, трепета и учтивости. Жрец, как всегда, прочитал мысли своего вождя и угадал наперёд развитие событий.

- Узнай, кто это? - сказал он и показал кивком головы в сторону офицера. Помощник исчез.

Часа через два жёлтые были почти разбиты. Солдаты были обречены, и это давало им силы. Они понимали, что если не умрут сейчас, то их принесут живьём в жертву. Из их груди жрецы вынут сердце.

Император встал. Ему показалось, что сейчас произойдет что-то интересное. И действительно, у молодого офицера от страшного удара разлетелся меч, но он нырнул под противником и коротким ножом снизу распорол ему живот. Тот огласил стадион нечеловеческим ревом и упал замертво. И когда офицер с быстротой молнии встал на ноги, было уже поздно. Три коротких копья были на расстоянии локтя от его головы. И вот тут произошло то, что заставило императора встать. Двумя руками офицер сумел перехватить два копья за древко, а третье схватил зубами и сдавил наконечник с такой силой, что остановил проникающий удар в лицо. Копье только слегка ранило его в нёбо. Со стороны это казалось невероятно, и император удивлено вздохнул.

Затем он резко и властно поднял правую руку вверх. Это означало конец войне. Мгновенно заревели сигнальные трубы, и все воины, как будто повинуясь волшебной палочке, опустили оружие. Оставшиеся в живых связывались и приготовлялись к ещё более мрачному ритуалу жертвоприношения.

По традиции, самого храброго воина отдавали на бесчеловечные пытки на алтаре верховного бога Ра, чтобы он своими предсмертными криками мог умилостивить бога Солнца.

Верховный жрец не сомневался в том, кто будет этот храбрец, и внутри себя радовался приготовлениям, которые сейчас велись в главном храме.

Так же тихо, как и исчез, появился помощник и сообщил, что имя этого офицера Са, что он является командиром левой третей центурии, участвовал во всех последних войнах и пока не женат. Жрец вопросительно взглянул на императора, и тот ответил кивком головы. Да, это будет он, обрадовался своей проницательности верховный жрец, и что-то тёмное согрело его злое сердце от этой мысли.

Отбросив в сторону солдата, который хотел связать его, Са, переведя дыхание, тоже поднял вверх свою правую руку. Это был традиционный знак, который давал ему право обратиться к народу и императору. Этим правом обладал любой из оставшихся в живых, проигравших воинов.

- Он будет говорить, - пронеслось по трибунам, и постепенно всё смолкло.

Тишина была разящей. Понадобилось время, чтобы освоиться с такой переменой.

- Император, - прошептал Са, и все услышали его слова ясно и чётко. - Пока я вёл бой, я услышал песню. Разреши мне не говорить, а петь тебе.

Рокот удивления прокатился по трибунам, но император кивнул в знак согласия. Кровь из раненого нёба согрело охрипшее и высохшее горло, и Са, собравшись с последними силами, начал петь свою последнюю песню, которую услышал в своём последнем бою. Голос у него постепенно выровнялся, и песнь полилась медленной, грустной, но в то же время удивительно ясной мелодией. Са пел:

Я был рождён на Земле моей,

Вырастая, хранил свою нежность к ней,

И любил закат и верил в рассвет,

Всё, что было со мной, я принял как свет.

Я пил воду ручьёв и ел хлеб от полей,

И всё принял, что мог от Земли моей.

Я служил, император, тебе в боях,

Я нёс ношу свою на своих плечах,

Свою кровь проливал и любил я тебя

И в душе моей пела Земля моя.

А сегодня ведя свой последний бой,

Я вдруг понял душой, император мой!

Если радость я мог принимать от Земли,

То и горе и боль - они тоже мои.

Спасибо за всё! О, Земля моя!

За радость и боль, за дожди декабря,

И смиряясь со всем, тем спасаю тебя.

В этом сила твоя. О, Любовь моя!

 

Са замолчал, и опять тишина разорвала пространство. Император стоял недвижим. Он не смотрел на воина. Он смотрел на кровавый шар, медленно заходящего солнца.

Все трибуны ждали начала жертвенной процессии, и цепь воинов конвоя уже выстроилась в сторону главного храма... Но император не шелохнулся. Все ясно понимали, что если кто случайно нарушит тишину - будет сразу же умерщвлен. И тишина превратилась в гладь озера, которую не колышет дуновение ветерка.

Прошёл час. Император стоял, и ни один мускул не дрогнул на его красивом и жестоком лице. Он думал о чём-то, что знали, наверное, только боги. И это понимали все. Ветер затих, и птицы прекратили полёт. Всё кругом безмолвствовало.

Краем глаза император увидел, что внизу что-то шевельнулось, и его сердце вспыхнуло гневом. Он медленно перевёл взгляд на гранитный пол и застыл от удивления. Под его ногами бутон вечернего цветка, выросший из щели между двумя плитами, медленно, но явно раскрылся и превратился в красивую лилию, пылающую в лучах заходящего солнца. Император невольно залюбовался и внезапно почувствовал, что что-то теплое согрело его стальную душу.

- Я верю тебе, - шёпотом произнёс император, не отводя глаз от цветка. - Земля приняла твою песнь Любви, воин.

Он резко развернулся и вышел на трибуну к народу, чтобы объявить о сделанном им выборе самого храброго воина.

- Слушай народ и внимай, - разнесли глашатаи шёпот властелина. - Сегодняшний день я объявляю праздником всей Земли и людей, живущих на ней.

Лицо главного жреца перехватила судорога. Злость заставила застыть кровь в его жилах. Он опять понял мысли императора и на этот раз не смог совладать с собой.

Император продолжал:

- Я отменяю навсегда день внутренней войны, и быть тому вечно. Я отменяю сегодняшнюю жертву и объявляю новый праздник, праздник Любви! В ознаменование его я выдаю замуж свою единственную дочь.

- Подойди ко мне, воин. Я как отец обниму тебя, - сказал император и внезапно, на удивление всем, сам двинулся навстречу. Это было невиданно. Тишина лопнула как воздушный пузырь. Но не шумом была нарушена эта тишина, а слезами, слезами добра многих из тех, кто был тогда там.

...Прошли века. И сейчас, прилетая туристом в Мексику, можно побывать и видеть те места. Гид ведёт всех желающих на плато, где раскинулся старый город. Там он рассказывает многоликой иностранной толпе красивую легенду: будто бы этот камень, стоящий среди трибун стадиона, камень, на который он сейчас опирается, - некогда был верховным жрецом, что однажды окаменел от злости, когда на землю его великого народа пришла Любовь.

Написать отзыв

© "Русская жизнь",  обозрение

WEB-редактор Вячеслав Румянцев