   |
| |
Юрий Нечипоренко |
|
|
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
XPOHOC"РУССКАЯ ЖИЗНЬ""МОЛОКО"СЛАВЯНСТВО"ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОЛДЕНЬ""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"РОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАПАМПАСЫ |
Юрий НЕЧИПОРЕНКОИлона, дочь Севера
Илона была первой художницей, с которой я познакомился. Дело было так: Александр Захаров, творческая энергия которого, кажется, покоряла всех и вся, взял меня на встречу художников творческого объединения «Центр», которое он организовал – там была и Илона. Произошло это в середине 80-х годов, накануне возникновения бума – всплеска интереса к русскому искусству и резкого роста цен на картины молодых художников. Оказалось, что мы соседствуем с Илоной географически – я обитал тогда на улице Юннатов, между Динамо и Аэропортом, а она жила с отцом, фантастом Севером Гансовским в «писательском» доме на м. Аэропорт. Как-то сразу у нас возникли приятельские отношения, и Илона попросила меня перетащить рамки из мастерской к ней домой – и здесь я увидел Севера. Он был одним из первых писателей, которых мне довелось наблюдать «в своём гнезде», в чудесной квартире с большой библиотекой, где все вещи располагались со вкусом и умом, всё говорило о жизни, насыщенной искусством. Картины Илоны с её возлюбленными кошками птицами, пейзажи Рижского взморья, портрет отца – все свидетельствовало об атмосфере света и добра, о том мире, который построил вокруг себя писатель-фантаст.
Илона была частью этого мира, и хотя мы мало с ней говорили об отце, мне казалось, что она его боготворила – о таком отношении детей к себе мог бы мечтать каждый отец. То, что Север – демиург душевного мира Илоны, что она – фантастическая дочь, уникальная личность – дочь писателя-фантаста, лучшее, может быть, что создал он в этом мире, - это лишь моя догадка. Но так как я и сам дальше направился по писательской стезе, я понимал, каково искушение у творца свершить творение не только в словах, но и во плоти, сотворить человека, духовно близкого тебе – больше, чем просто дочь и друг, что-то бесконечно родное и в то же время личностно зрелое, полноценное и свободное, независимое от тебя. Я могу только догадываться, сколько радости принесла Илона Северу, сколько любви и мудрости он в неё вложил – и какой отдачей это всё обернулось с годами.
В тот единственный раз, когда я видел Севера, между нами произошёл примечательный разговор. Он рассказывал мне о войне (мой отец тоже прошёл войну, они были почти ровесниками - и у меня был опыт выслушивания и переживания подобных рассказов). В этом рассказе было что-то о состоянии души и одиночестве в лесу, на болоте… Сюжет рассказа я не запомнил, однако осталось общее впечатление от атмосферы, которую он создавал, – она была сродни всей обстановке этого дома, с его изысканной - и одновременно проникновенной, дружелюбной обстановкой.
В те времена отдых на Севере, на Рижском взморье, считался образцом красивой жизни, неким высшим шиком для интеллигенции. Я как раз недавно там отдыхал – и смог разделить с Илоной и её отцом восхищение Севером и понять очарование разного рода веточек, камешков, ракушек и прочих милых вещиц, которые вошли в картины Илоны как тотемные признаки её любви.
Илона была верной дочерью Севера. Мы стали с ней друзьями - и я воспринимал это как награду: не восхищаться Илоной было нельзя, она была образцом для своих друзей, чуть не эталоном. Хотя это слово сейчас заболтано, его надо понимать в том смысле, в каком оно работало в 80-е годы: Илона была вроде принцессы художественной богемы. Она происходила не из безответственной «золотой молодёжи» - детей начальства, она была плоть от плоти из элиты художественной жизни, элиты вкуса. За её плечами была не только фигура отца, славного и любимого молодёжью писателя, был и дядя - ещё более известный писатель конца советских времен Валентин Пикуль. Илона представляла собой что-то редкое и чудесное. Она закончила «Суриковку» по сценографии и делала постановки в московских и провинциальных театрах как художник-сценограф, она писала огромные холсты как живописец, - её картины имели успех и выставлялись за рубежом. Добавьте к тому, что она водила машину и вела образ жизни независимой, свободной женщины, которая сама, своим талантом и умом зарабатывала на жизнь – и умела жить красиво. Как-то она сказала мне, что если родит ребенка, то будет воспитывать его по-своему, будет петь русский блатные песни: пусть сызмальства знает свой народ… Я удивился тогда – какой ребенок? Илоне было уже за тридцать, и я не ожидал, что она собирается стать матерью. Но она сделала это! Она встретила красавца-мужчину, художника-сценографа Женю Карева, и между ними началось то, о чем мечтают каждый нормальный мужчина и каждая женщина – они создали семью, у них родилась прекрасная дочь Каролина, которой они пели у колыбельки эти песни…
Север чуть-чуть не дожил до рождения внучки – он умер в сентябре 1990 года. Можно себе представить, чего стоило это Илоне, которая носила уже под сердцем - и через полтора месяца родила дочку Каролину — Калину, как стали звать её родные и друзья. Илона была так занята дочкой, что мы какое-то время виделись реже, но потом, когда Калинка повзрослела, и её можно было оставлять под присмотром бабушки, опять начались наши встречи с Илоной на вернисажах, праздники во дворе у подруги Илоны – художницы Татьяны Спасоломской, вечеринки с ещё одной подругой – Ксенией Шимановской. Гансовская, Спасоломская, Шимановская – три наяды, три красавицы, три художницы, круг которых представлял высший свет для их друзей.
Илона вслед за своим отцом Севером давно отказалась от употребления в пищу мяса. Она любила животных - и рисовала их с такой проникновенной нежностью, что зрители разводили руками и не верили своим глазам – никто из современных художников ничего подобного делать не мог. Но современное искусство пошло не по пути любви и красоты, а по пути ненависти и провокации – впитав яды, которые в изобилии выделились в обществе после распада СССР, это искусство превратило глумление над миром, над людьми, зверями и даже над зрителем в свой излюбленный прием. Ненависть к людям в остро политизированной атмосфере стала ходовым товаром, нашлись и менеджеры от искусства, которые стали удачно приторговывать этим товаром. Кто-то устроил провокацию, зарезав поросенка в художественной галерее и раздав мясо зрителям – художникам и критикам.
Эта акция вызвала гнев Илоны, со своими друзьями она постаралась ответить на эту провокацию: в витрины галереи «Риджина», где резали поросенка, вкатились три гири с надписями «Ниф-ниф», «Нуф-нуф» и «Наф-наф». Но противодействие дикости и борьба со злом — лишь эпизод в жизни Илоны, её деятельность лежала в русле созидания. Она сделала крупный концептуальный «Звериный проект», в котором показала паспорта и удостоверения личности рыб, птиц и котов, оформленные по всем правилам. Этот проект Илона разместила и на страницах нашего интернет-обозрения «Русская жизнь» (http://www.hrono.info/proekty/ru/), с которым она сотрудничала со дня его основания в 2002 году. Мы виделись с Илоной в кругу её семьи, среди друзей, встречали Новый год в её чудесной мастерской на Большой Ордынке, устраивали там перформансы вместе с арт-группой «Слепые». Эта мастерская располагалась во дворе дома, где жила Анна Ахматова – и какой-то свет этого места соединял Гансовскую и Ахматову, художницу и поэтессу, друзьям Илоны даже представлялось, что своими уникальными качествами личности она сродни царице русской поэзии.
Илона посещала и мифо-ритуальные представления, которые устраивала наша арт-группа «Пища богов» в середине 90-х годов. Перформансы проходили в разных местах: театре Маяковского, клубе «Третий путь», мастерских художников, в Зеленом театре парка им. Горького – и были посвящены самой длинной ночи в году (это древний праздник «Карачун») и самой короткой ночи («Ночь на Ивана Купала»). Концепт праздника в самую длинную ночь был связан с жертвоприношением: солнечного света в небе Северного полушария становится накануне самого короткого дня всё меньше, ситуация становится драматической… Никто не гарантирует, что Солнце, представляющее главное божество для наших предков, начнет выше подниматься над горизонтом. Совместными усилиями люди должны помочь ему – и содействовать рождению нового Солнца, нового бога (отсюда идет традиция праздновать христианское Рождество примерно в те же дни).
Уже десять лет, как мы не устраивали подобных перформансов. О таких вещах, как страшный праздник Карачун (само слово переводится как «внезапная смерть»), стали уже говорить и по телевизору, и нам показалось, что можно отдохнуть – кто-то сделает такой праздник за нас, и в ряды художников – наследников касты древних жрецов вольются новые силы… Представьте мои чувства, когда 25 декабря 2008 года я узнал, что в самую длинную ночь – с 22 на 23 декабря погибла Илона Гансовская. Она погибла на 103 километре Волоколамского шоссе, погибла в автокатастрофе, обстоятельства которой представляются не просто загадочными – но мистическими… Илона мчалась с дочкой и подругой из Риги, где она жила в последнее время, в Москву, где их ждали Женя Карев и друзья. В момент катастрофы Илона отдыхала на заднем сиденье, машину вела её подруга. Поднялась страшная метель, дорога была покрыта снегом и льдом. Машину занесло, она ударилась об отбойник дороги, потеряла управление, перевернулась – и ещё около двух сотен метров летала вместе с пассажирами. Заднюю дверь вышибло – и Илона в конце концов оказалась под колесами своего автомобиля. Слава Богу, все остальные выжили в этой катастрофе. Эта дикая смерть чем-то напомнила мне гибель Айседоры Дункан, которая была задушена собственным шарфом, намотавшемся на колесо автомобиля.
О смерти Илоны я узнал о фотохудожника Александра Градобоева, который на протяжении многих лет был её ближайшим другом. Отпевание Илоны (под христианским именем Елены) состоялось на Хованском кладбище 26 декабря. По её завещанию, тело было кремировано – и прах развеян над Рижским заливом (с ним поступили так же, как с прахом её отца). После отпевания, в зале кремации, состоялась последняя персональная выставка работ художницы.
На прощальной поминальной трапезе, которая прошла в кафе неподалёку, выступили многие друзья Илоны. Александр Градобоев сказал, что творчество Илоны напоминает ему притчу о слоне и слепцах – так, пытаясь наощупь понять, с чем они имеют дело, слепцы теряются... Большое видится на расстоянии – так и картины Илоны смогут занять достойное место в истории искусства России только с течением времени, которое задаст необходимую дистанцию. Что же касается смерти – то свет почти половины из звёзд, которые мы видим, принадлежат уже мертвым звёздам. Он продолжает нестись сквозь космическое пространство на протяжении миллионов лет. Так же долго будет «светить» нам творчество Илоны. Учитывая уникальные свойства Интернета, можно надеяться, что свет творчества Илоны Гансовской будет теперь долго светить в мониторах зрителей. Когда-то, только познакомившись с сетью, я составил шуточный парафраз пушкинских строк: Нет, весь я не умру - ведь дух мой в Интернете Конечно, это всё шутки… Но мне кажется, творчество фантастической по своей сути художницы Илоны Гансовской прекрасно смотрится в Интернете, где картины оказываются чем-то в виде витражей, икон, из которых исходит свет. В случае живописи Илоны это свет Рижского взморья, свет Прибалтики, свет Севера, – и свет фантастики Севера Гансовского. Сайт Илоны в Интернете
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в |
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
|
|
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
