СЛОВО О
БРАТСТВЕ*
I
Рафиль Бикбаев
ЦАРИ И ПОЭТЫ
Случалось, что своих царей
Народы за грехи свергали.
Тогда из-за границ-морей
Вельможи новых приглашали.
Не пустовал заветный трон,
Но мало проку в этом было.
И все ушли во прах времен,
А имена их пыль покрыла.
Случалось, также из чужих
Скликали мастеров известных,
И бескорыстный гений их
Лишь расцветал на новом месте.
Нас поражает до сих пор
Содеянное их руками.
А что чужие — не укор:
Они навек сроднились с нами.
Случалось, звали мудрецов...
Но где, в каком краю планеты
Чужих бы славили певцов,
Чужих скликали бы поэтов?
Казну увез? Она легка.
А песнь народную — попробуй.
Набрал воды из родника?
А сам родник забрать — попробуй.
С чужбины саженец привез?
Но приживется ли — попробуй.
А край, где саженец тот рос,
Перевезти его — попробуй!
———————
* Переводы стихов башкирских поэтов Я. Козловского, Р. Паля, А. Решетова.
Как землю, и как тот исток,
Не увезти души поэта.
Из глубины своей исторг
Его народ в подарок свету.
С чужбин поэтов не зовут
И не увозят на чужбины.
Как родники, они живут
Лишь там, где отчие глубины,
Где их земля, где их народ,
Где песня Родины живет.
Шариф Биккол
РУССКОМУ ТОВАРИЩУ
Мне, сыну башкира, известно,
что с горькой враждуя судьбой,
всегда мои прадеды честно
дружили, товарищ, с тобой.
И, счет потерявшие бедам,
нередко в те давние дни,
по-братски за мудрым советом
к тебе обращались они.
И связаны судьбы их были
с твоею великой борьбой.
Тебя, как родного, любили,
как другом, гордились тобой.
В степи, где трава горьковата,
в полях у крестьянской сохи,
не ты ль вдохновил Салавата
на подвиги и на стихи?
Крылатое время летело,
и счастлив я был от того,
что в битву за правое дело
повел ты отца моего.
Не раз я стоял в карауле,
твой сон на привалах храня.
Когда я подкошен был пулей,—
ты вынес меня из огня.
С тобой у нас общего много:
одна у обоих — страна,
одна у обоих — дорога,
мы вместе — на все времена.
Геннадий Молодцов
ПЕСНЯ САЛАВАТА
То не алый полумрак заката,
То не ветер в гуще ковыля.
Это кровь
И голос Салавата
Вспомнила башкирская земля.
Не его ли конь золотогривый
Прибегал в Табынское вчера
И,
Как прежде,
У плетня с крапивой
Простоял до самого утра?
А в избе скрипели половицы,
Шепоту сдавался звонкий смех...
Милый край.
Тебе поныне снится
Русской девки «непростимый» грех.
Вот она,
В цветистом сарафане,
В желтом
Кашемировом платке,—
Смотрит вдаль,
Грустя по «басурмане»,
С косоглазым сыном на руке.
— Весь в отца,
И в этом вся помеха,
Все теперь соседям на виду.
Дура-дура,
Лучше бы уехать
Мне за ним в далекую орду!..
Не пылит осенняя дорога.
Воскресенка с тучами слилась.
Под окном осина-недотрога
Листьями на землю пролилась.
Дни бегут,
Увязываясь туго
В снопики нерадостных недель.
Скоро в поле зарыдает вьюга,
Коркой льда подернув Агидель.
— Где теперь он,
Сокол чернобровый?
Улетел в предутренний туман,
Гордый
И безжалостно готовый
К шуму битвы,
К боли новых ран...
Кто ей скажет,
Что в морозный вечер,
По одной из тысячи дорог,
Принесет он пламенную встречу
На ее простуженный порог.
Что она счастливыми слезами
Будет плакать на его груди
И смотреть влюбленными глазами...
Это будет,
Будет впереди.
Кто ей скажет,
Что по следу друга
Приползут враги к ней на крыльцо,
Что белее самой белой вьюги
Ей тревога выбелит лицо.
Что ворвутся в дверь чужие люди,
Что в избенке выстрел прогремит,
Что она своей горячей грудью
Сокола от пули заслонит.
Упадет
И будет,
Как живая,
На него,
Любимого,
Смотреть...
Далека година ножевая,
Но ее годами не стереть.
Не уходят подвиги в могилы,
Именам героев —
Смерти нет.
Будет вечно полон юной силы
Сын Юлая,
Воин
И поэт.
Гаснуть алым отблескам заката,
Тлеть седым метелкам ковыля,
Но не смолкнуть песне Салавата
Над тобой,
Башкирская земля!
Рами Гарипов
РОДНОЙ ЯЗЫК
О родной язык, о красивый язык,
Отца и матери язык!
Г. Тукай
Я, как пчела в саду цветущем, в поле,
Как жемчуга искатель в глубине,
Тружусь, веду свой поиск, и все боле
Родной язык волнует душу мне.
Сэсэна сказ и матери напевы
Для жизни он вобрал, а не для лжи.
В нем колосятся праотцов посевы,
В нем жив мой предок,
Правнук будет жив.
К народам-братьям с ним прийти я вправе,
Чтоб он звучал средь языков других.
Кто низким вздумал бы язык наш ставить,
Сам не высок тот в помыслах своих.
Чьим сыном без него назваться мне бы,
Чтоб общий подвиг с братьями вершить?
Есть у меня с ним и земля, и небо,
Я без него — безвестный, без души.
Николай Грахов
* * *
Фанфары бьют по нашим лицам
И, ухмыляясь, шлют к столицам...
Прощай, провинция и дрема!
В прощанье вскинется рука
С рекой Уфимкой, речкой Дема,
С тобою, Белая река.
Нижегородские просторы,
Церковный купол, талый лед —
Все промелькнет.
И поезд скорый
Неспешно к западу ползет.
В купе приятное соседство,
Здесь смех и шум, все нипочем.
И лишь воспоминанья детства
Кутенком тычутся в плечо.
И станет жалко до озноба,
Когда прильнешь к стеклу лицом,
Тень яблони и тень сугроба,
И звезды над своим крыльцом...
СЛОВО О БРАТСТВЕ
II
Хасан Назар
РУССКАЯ ТРОЙКА
Тройка поэзии русской
Мчится сквозь сумрак времен.
Так же, то нежно, то грустно,
Вслед — колокольчика звон.
Запад, восток ли, ответьте,
Вас ли будить он спешит?
Что еще так на рассвете
Наши сердца просветлит?
Пушкин, Некрасов, Есенин —
Тройка российской души.
Их никаким потрясеньям
В памяти не заглушить.
Льются они бубенцами,
Тройкой по миру летят,
Соприкасаясь сердцами,
Сердце России хранят.
Русь колокольная! Кто ты —
Щит мой иль сеть-западня?
Славы стрела на излете?
Вера грядущего дня?
Время рассудит... Но знаю
Светлый и тяжкий твой крест,
Знаю, как, сутью земная,
Ты поднялась до небес.
Знаю, не с неба взяла ты
Все, что в веках обрела.
Тяжко и горько жила ты,
Только себя — сберегла.
Вон как звенит колокольчик, —
Плачет, смеется, поет:
Отдыха тройка не хочет,
В путь за собою зовет.
«С Богом!» — шепну не без грусти,
Слушая тающий звон...
Тройка поэзии русской
Мчится сквозь сумрак времен.
Александр Филиппов
АКАВАЗКА
В глубину всего-то два вершка,
В ширину-то с кнут ременный — речка:
С этого крутого бережка
До другого прыгнуть недалечко.
В паводок волною гулевой
Камешки по дну разворошила;
Не пойму, какою ворожбой
Ты меня к себе приворожила.
Если болью опалит беда,
Чувствую: неведомая сила
Вдруг потянет памятью туда,
Где речушка детство отразила.
Родина... Исток... Начало дня...
Временем не тронутая сказка...
Плачет, плачет и зовет меня
Речка по названью Акавазка.
Тех, кого разъединит вражда
И размечет вьюгой разъяренной,
Пусть твоя святая ворожба
Напоит водой заговоренной.
Я к тебе вернусь и, не дыша,
Зачерпну живительной прохлады,
И оттает черствая душа,
И уймутся в сердце снегопады.
Галим Давлетов
СЛОВО О БРАТСТВЕ
О Волга, мать российских рек!
Заворожен твоим простором,
Я позабыл на время горы,
Урала вольный человек.
Стою, открыт душою всей,
А волны катятся, неистовы,
Как будто книгу перелистывают
О судьбах Родины моей.
Мне эта книга дорога:
В ней стон веков и зов свободы.
О сколько песен и народов
Сроднили эти берега!
Приблизив даль, осилив высь,
Слились сердцами мы навеки,
Как еще раньше наши реки
Навеки водами слились.
О Волга, ты их приняла,
Свою судьбу соединила
Со всем, что их судьбою было,
И в даль с собою повела.
Из года в год, из века в век
Пила всей грудью Мать-Россия
И свет, и мужество, и силу
Из этой дружбы наших рек.
И в час, когда над всей страной
Вспарило праведное слово,
В нем жили гордо и сурово,
Гремя ликующей волной,
Круша мосты в порыве вольном,
Как будто цепи —
С наших душ,
И ты, бунтующая Волга,
И ты, мой маленький Нугуш!
Кадим Аралбаев
ПЕСНЯ РУССКИХ ЖЕНЩИН
Я слышал,
Как русские женщины пели
В глубинке Урала,
В башкирском краю,
Где смотрятся в небо бурзянские ели
И думают старую думу свою.
Я слышал,
Как русские женщины пели,
И, песней захвачен, затих, не дыша,
Как будто в прозрачные
Струи Идели
Вошла освежиться
Лесная душа.
Я слышал,
Как русские женщины пели...
Ах, как они пели, ах, как они пели!
Река, изумленно припав к берегам,
Свой бег придержала,
Ветра онемели,
Напев их к своим примеряя устам.
Седые хребты,
Сняв свои малахаи,
Сошлись, как на круг,
В озаренье костров.
А песня текла и текла, не стихая,
Как добрая весть
Из далеких краев.
Ах, нежности сердца
Томительный трепет,
Ах, черной печали
Воронье крыло!..
Я вижу чужие хазарские степи,
И плач полонянок на дымном рассвете
Меня, поднимая, бросает в седло.
Я вижу Путивльские
Стены и башни,
И плач Ярославны
Пронзает мне грудь:
Поник ее сокол в бою рукопашном,
И к милой из плена не прост его путь.
О русские песни,
О русские песни!
Откройте мне тайну свою
До конца:
Откуда у вас это свойство чудесное —
Томить и тревожить
Людские сердца?
Вы душу земли моей
Приворожили.
И больше того —
Вы вобрали в себя
Все то, чем мы жили,
Все то, что любили,
Почти по-башкирски
Смеясь и скорбя.
Сюда принесли вас
Хорошие люди.
Их путь был суров,
И ненастен, и труден,
Их гнал сюда голод,
И царь сюда гнал,—
Кого — на Урал,
А кого — за Урал.
Все стылое, горькое
Стойко снесли вы,
С народом моим породнившись навек.
И вот я вас слушаю —
Новый, счастливый,
Земли обновленной
Простой человек.
Я этих напевов
Вовек не забуду
И снова вернусь в этот песенный край...
О, кто бы помог
Это русское чудо
Мне переложить
На башкирский курай!
Юрий Андрианов
УРАЛЬСКИЙ КАМЕНЬ
Уральский камень дремлет на столе,
Не малахит, не яшма —
Просто камень.
Семь лет назад частицею в скале
Он жил и время исчислял веками.
Он молод был,
Он жар подземный знал —
Немой участник таинства природы,
Пройдя огни вселенские и воды,
Не самоцветным,
Но уральским стал.
Теперь он здесь,
Среди бумаг и книг,
Отторгнутый от жизни и движенья,
В жилище человеческом затих
Язычески угрюмым украшеньем.
И всё ж в его прожилках до сих пор
Нет-нет — и вспыхнет тусклый огнь столетий,
И ледяные кручи древних гор,
И водопадный дым реки в рассвете...
Я положу тот камень на ладонь
И вдруг почую в выбоине ржавой
След, что оставил Салавата конь,
Как давний знак о битве той кровавой..
В царапинах, случайных, может быть,
Почудится печать цепей кандальных
И поступь гордых странников опальных,
Пришедших волю средь камней хранить...
Уральский камень —
Трудная судьба.
Тебя в дороги молотом вбивали,
Тебя ломами тяжкими ломали,
Тобой клялись
И верили в тебя,
И на врага в час смертный подымали!
Уральский камень дремлет на столе —
Осколок дикий,
Времени хранитель,
В тебе сошлись и воин, и строитель,
И нету крепче камня на земле.
СЛОВО О БРАТСТВЕ
III
Роберт Паль
Я СПРОСИЛ О САЛАВАТЕ
Я спросил у Юрюзани:
Не забыла ль Салавата?
И ответила река мне,
Перекатами звеня:
— В моих струях свои раны
Омывал батыр когда-то.
В его песнях величальных
Навсегда осталась я.
Я к Уралу обратился:
За века не позабыл ли?
Улыбнулся древний старец
И на миг помолодел.
— Как забыть отцу о сыне?
Мне б и камни не простили,
Если б памятью отцовской
Я однажды ослабел!
Я склонился к Агидели
И спросил ее о том же.
Та подернулась печалью
От степей до самых гор.
— Ах, прохожий неразумный,
Что ты сердце мне тревожишь?
Не о нем ли днем и ночью
Я рыдаю до сих пор?
Посреди степей широких
Обратился я к кураю,
И напевом его тихим
Отозвался мне весь край:
— Ты спросил о Салавате?
Он — душа моя живая.
Если мир о нем забудет,
Навсегда умрет курай!
Я спросил у русской песни,
Чем ей дорог этот воин,
Этот юноша башкирский
Из далекой старины?
И ответила мне песня:
— Значит, он того достоин.
Все народы перед песней
Одинаково равны.
И тогда себя спросил я:
Если помнят Салавата
Эти реки, эти горы,
Эти песни и сердца,
Как могу я падать духом,
Сомневаться в том, что свято?
Нет конца моим печалям,
Но и песням нет конца!
Марат Каримов
ЧЕРНАЯ РЕЧКА
А. С. Пушкину
Окраина. Роща. Тропы поворот.
Невидная речка неспешно течет.
Осока. Мостки. Под мостками вода.
Ах, как же давно я стремился сюда!
Ах, как мне хотелось хоть раз на веку
Увидеть, почувствовать эту реку!
Мостки через речку — туда и сюда.
Но как же черна под мостками вода!
Как черная лента. Как сон-забытье.
Черная речка — имя её.
Когда-то, купая в себе облака,
Была эта речка светлей молока.
С чего ж потемнел её солнечный лик?
С чего этот мрак в её душу проник?
Когда это было? — Я знаю когда.
Тогда-то свой цвет и сменила вода.
Темны её волны — само воронье...
Черная речка — имя её.
На белом снегу, вон на том берегу
Он сердце поэта подставил врагу.
Не дрогнул в холодной руке пистолет,
И грянул на землю убитый поэт.
Как дуб величавый, сраженный грозой,
Поник он курчавой своей головой.
Под тяжестью горя поникла страна...
Черная речка с того и черна.
Ах, Черная речка, и все ж ты поверь:
Он встал, он поднялся, он жив и теперь.
Он счастье пророчит, он утро зовет,
Он волю и милость народам несет.
Он вечен, как свет, и конца ему нет:
Жива его песня, а с ней — и поэт.
Запомнило время его торжество,
А с ним не забыло и беды его.
О чем ты рыдаешь, речная струя?
...Черная речка — рана моя.
Равиль Шаммас
РОДНЫЕ БЕРЕГА
Агидель моя, песня дивная,
Ты давно уже позади.
Чуть качает волна гульливая
Теплоход на своей груди.
Приняла нас в свои просторы
Волга-матушка, мать-река...
Сколько терпкого, злого горя
Помнят волжские берега!
Русь далекая, грусть артельная,
Неуемный бурлацкий стон
Будоражат грозой апрельскою
Мой некрепкий каютный сон.
Струги Разина в зори врезаны...
Шлемы острые — со звездой...
Разметала пурга железная
Сумрак темени вековой,
Расковала волну гульливую,
Души пламенем обожгла,
Песни радостные, счастливые
Сыновьям бурлаков дала.
Вольно волны о берег плещутся,
Дарят людям свой щедрый свет.
Пароход несут — будто тешутся,
И нигде им преграды нет.
Да, сбылась их мечта заветная.
И живут теперь неспроста
В нашей силе — их сила светлая,
В наших думах — их широта.
...Агидель моя, тропка торная,
Ты давно уже позади.
Раскрывая свои просторы мне,
Волга катится впереди.
Шире путь мой — и думы шире.
Но душа! Что поделать с ней!
Знать, для каждого в этом мире
Нет родимых краев милей.
К Агидели стремятся думы.
Где ты, сердца бесценный свет?
Вдруг в размеренном волжском шуме
Ясно слышится мне ответ:
— Здесь я, здесь я, с другими вместе!
Здесь и Кама-сестра, и Ока.
Стали общими наши песни,
И, как Волга, судьба широка.
Слившись с ними, я не пропала —
Просто стала еще нужней...
Погляди на меня с причалов,
Волжской — нашей! — воды испей.
...Волны — слева и волны — справа.
О земля моя, светоч мой,
В общем хоре родной державы
Ясно слышу и голос твой!
Газим Шафиков
ОСЕНЬ
О Боже! — осень. Это значит:
По Пушкину природа плачет,
И роща листья отряхает,
И веет в душу желтый хлад,
И от работы отдыхает
Земля, а с ней — и стар и млад.
И значит: подпирают сроки
И новых свадеб, и стихов;
А там — убой скота жестокий
И мясо свежее с лотков;
А там — и снег слепой, и стужа,
А там... О Боже! Позабыл:
За Пушкина мы пьем из кружек,
Как сам он с бедной няней пил.
Хисмат Юлдашев
БУДЬ КОВЫЛЕМ СВОЕЙ ЗЕМЛИ
Все дальше и дальше уходят леса,
Скрываются в дымке далекие горы.
Все ближе родимых полей голоса,
Степное приволье, степные просторы.
Бежит горизонт от меня колесом —
Все дальше, все шире, до самого неба,
Где ветер играет седым ковылем,
Где воздух настоян на запахе хлеба.
Ласкает колени степная волна.
Ковыль под ногами все так же надежен.
Извечный, земной, как во все времена,
Он предан степям и иначе не может.
Он сын этой древней, суровой земли,
Ее красота, и любовь, и защита.
И нрав его этот сломить не смогли
Ни бури, ни вражеских конниц копыта.
Он жив, он бессмертен, как эта земля.
Я знаю, о чем он мне шепчет при встрече:
«Как жить, поучись у меня, ковыля.
Лишь верностью этой ты крепок и вечен».
Тем часом перекати-поля клубок
Катился навстречу мне, ветром гонимый.
И понял я Родины мудрый намек...
Я не изменю тебе, край мой любимый!
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
