   |
| |
Наталья Стеркина |
|
|
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
XPOHOC"РУССКАЯ ЖИЗНЬ""МОЛОКО""ПОДЪЕМ""БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"ЖУРНАЛ "СЛОВО""ВЕСТНИК МСПС""ПОЛДЕНЬ""ПОДВИГ""СИБИРСКИЕ ОГНИ"РОМАН-ГАЗЕТАГАЗДАНОВПЛАТОНОВФЛОРЕНСКИЙНАУКАПАМПАСЫ |
Наталья СтеркинаМосква – Киев. Львов – МоскваМироздание... Бытие... Мир души человека... Мир души человечества... Я, коренная москвичка, все пишу и пишу одну единственную книгу «Сны города». Воспоминания, семейные предания, мифы, легенды, запавшие в память чьи-то слова, отрывки чужих текстов –все это питает сны города. Мироздание –действительно, как пишут в словарях , «совокупность всех форм материи? А мир – и вправду, весь земной шар, и все мы - люди? Городу во снах снятся города... Мой сон вмещает многие сны, легенды и предания из моих снов вплетаются в сны мироздания. Апостол Андрей (по преданию) указал место, где будет возведен город. Город Киев. Это предание принадлежит всем, мне же известно, что мой прадед Абрам в Киеве сбросил с моста полицейского, потом бегал в Америку, вернувшись, женился на самой красивой женщине Киева. Получается, на моей прабабке! Я думаю, число красавиц любого города прямо пропорционально количеству преданий о них... Сны – они же, как облака, - можно увидеть прекрасные замки, а можно драконов. Сны – они же, как архитектура, - барокко, готика, «пламенеющая готика»! Авангард... Курорт Моршин... Здесь, неподалеку от Львова, после войны осела тетка моего отца, вышла замуж за литовца, оказался из «зеленых братьев». Его посадили на 20 лет – в 68, а в 67, когда мне было 14 лет, я побывала в Моршине. Грабы, дубы, грецкие орехи. Села Горишное и Долишное – туда мы ездили на велосипедах. Третий перевал, пещеры Довгуша... Город Стрый, какая-то большая ярмарка. «Де мешкае студент?» – что означает, оказывается, «где живет студент?» Проездом Львов –будыжные мостовые, дождь, прекрасный собор и ощущение радости, любовной радости – гений места обласкал, город не отринул. Так запомнилось... Реальный же Киев начался еще раньше, зимой 66 – отец взял с собой в командировку. Там, на улице Фелорова, жила племянница той самой красавицы. Владимирский собор, Дом с химерами ( так называли его мне)... Один знакомый, который в детстве часто бывал в Киеве, говорил, что бабушка называла его Дом с чертями и все удивлялась, как это он все никак не провалится, ведь грунт уж очень плохой. Не знаю, мне нравятся химеры... Тогда же развеялось представление, что Крещатик – это набережная. Почему я так думала? В моих снах Крещатик был по-над Днепром... Кто-то в детстве забегал в гулкие парадные Андреевского спуска, взбирался на какой-нибудь этаж, открывал дверь и оказывался на бугре над Днепром. Я этого не знала, но чужие сны вплыли в мои, и я хорошо себя помню сидящей в садике на холме: внизу Днепр, сзади окна четвертого этажа пятиэтажного дома... Также я себя обнаруживала и в прохладном дворе Одессы... Как мне рассказывали, войдя под арку, попадаешь в особый мир, где - окно в окно- стоят дома, а люди все знакомы и дружны. Оказывается, в Одессе нет порта, я узнала совсем недавно, что он в Ильичевске, а в Одессе причал. Мне рассказывали о доме над морем, о пляшущих тенях на зеленой траве. В девять лет, после больницы, где я пробыла довольно долго (сбила машина) меня отправили в санаторий под Одессу, в место, которое называлось Холодная Балка. Я говорю «место», потому что не знаю, был ли это поселок, городок... Помню катакомбы –нас в них водили. Соленый-соленый лиман, слово «теренкур», густую черную пахучую «грязь» – процедуры и только что вылезшую из-под снега степь . Это был март... Много- много-много мелких красных цветов - первоцветы. Не знаю, как они называются, по-моему они похожи на анемоны... Бегали по этой степи, выманивали тушканчиков – лили воду в их норки. Все дети учились. Был урок «украинская мова». Я была единственная москвичка, сидела смирно. В Одессу за мной приехал отец, туда же я летела под присмотром летчиков... Гостиница « Красная» –ковры, лепнина, блеск. К отцу подошел какой-то мужчина, заговорил на непонятном языке. «Я не понимаю»,- ответил отец смущенно. Потом он мне объяснил, что это идиш... Говорят, что «Красную» то ли снесли, то ли собираются сносить, а Дерибасовская теперь пешеходная. Сны детства, милые моему сердцу, навсегда вплетены в мой все длящийся сон –мою жизнь. В Киеве в последний раз была в 80 –м, осенью. Уже на доме Булгакова было выцарапано имя, не помню, был ли рядом, там же на Андреевском спуске, графский дом (по крайней мере так нам его назвали в 77), полуразрушенный, странный... Зато в этот раз был мальчик в Андреевской церкви, который рассказывал о Подоле, о 40 или 70 церквях, о Врубеле, который, как художник Ренессанса, ходил в плаще, шляпе, ему горожане заказывали портреты... Фильм «Киевлянка» актриса Ада Роговцева - все это Киев... В 77 мы жили в гостинице «Москва», в подземном переходе были кафе, в Москве тогда таких еще не было... Львов поманил в 2003 – через поэта и переводчика Андрея Пустогарова в руки попала книга « Станислав+ 2» «В Станиславе, на стыке городской цивилизации поставстрийской Центральной Европы и степной Украины,образовалась макрокультурная «складка», способная, как представляется, стать таким полувиртуальным отечеством. Помимо эстетических претензий и персональных миров, ее наполняют знаком и смыслом тени избытых судеб цыганской вольницы и отколов оккультных лож, Захер-Мазоха и хасидских дворов, Бруно Шульца и языческих карпатских капищ. Литература вновь выступила зеркалом, в котором эти тени обрели следы присутствия и направление к жизни. «Вспоминай, что и там, и тут росли деревья»,-останавливает бег времени Ярослав Довган. Кроме всего прочего, Станиславский феномен сопряжен с памятью и напряжен ею, как сквозной поиск руин. На Прикарпатье руины иногда приходится домысливать –храмы и городища строились тут преимущественно из дерева...» –писал поэт Владимир Ешкилев. Стихи Юрия Андруховича пленили меня Подземный зоопарк
«Живут под городом, как в сказках,
Во Львов повлек «тот веселый, избыточный и стремный дух барокко, который поверх барьеров, предрассудков и акцентов –делает Украину соборной и ментально целостной». Замковая гора... Яблочный Спас – веточки с цветами, красивая служба... Дождь, кафе «пани Дульской», общение с Юрко Прокасько и Ольгой Сидор, культ Бруно Шульца... Городок Жовква, где реализовалась концепция «идеального места» на Украине. Старинная синагога в Жовкве и еврейский квартал во Львове, квартирка Ольги Сидор на улице Раппопорта. Львовские дворы –лестницы, парадные, старые рамы, львовское кладбище.. Бруно Шульц с тех пор вплетен в мир моих снов, этот человек, убитый в 42 на тротуаре Дрогобыча эсэсовцем, стал для меня, как и для львовских моих друзей, необходим. «От зноя городская площадь была пуста, желта и , точно библейская пустыня, до пылинки выметена горячими ветрами. Тернистые акации, выросшие из желтой этой пустоты, кипели над площадью светлой листвой, букетами тонко исполненной зеленой филиграни, точь- в-точь дерева на старых гобеленах. Казалось, они аффектируют ветер, театрально взвихривая кроны, дабы в патетических изгибах явить элегантность листвяных вееров с серебристой подпушкою, какая бывает у шкурок благородных лисиц. Старые дома, многодневно полируемые ветрами, подкрашивались рефлексами огромной атмосферы, отголосками-воспоминаниями колеров, рассеянными в безднах цветастой погоды. Казалось, целые поколения летних дней {словно терпеливые штукатурщики, оббивающие фасады от плесени штукатурки} скалывали лживую глазурь, ото дня ко дню отчетливее выявляя подлинное обличье домов, физиономию судьбы и жизни, изнутри обуславливавшую строения. Сейчас окна, ослепленные сверканием пустой площади, спали; балконы исповедовали небу свою пустоту; отворенные парадные благоухали прохладой и вином». Вообще тексты во снах расцвечиваются, звучат ярче помогают пробраться через лабиринты наносного, неважного, выявить насущное. Так случилось и с книгой Николая Плевако «Норд- Ост опускает бороду». Он писал и про Новороссийск, и про Харьков, и про украинские станицы. Неспешный ритм современного романа-эпопеи, где война и мир, где жизнь и судьба сплетаются воедино. В центре судьба молодого человека 20- го года рождения Виктора Озерко. « Бухта делит город надвое. На той стороне – лысые мергелевые горы, пыльные цементные заводы, на этой – «чистая половина»: главная улица Серебряковская с магазинами, кинотеатрами, кафе и ресторанами, городской сад, в нем танцплощадка и красивый деревянный летний театр, построенный , по преданию, губернатором к посещению Новороссийска императрицей. Сразу же за садом –дом самого губернатора с орлом на фронтоне. Его так и называют « Дом с орлом». Фронтон здания держат бородатые атланты на иогучих плечах, а венчает его бронзовый, широко распростерший крылья орел...» Кино же законно владеет моими снами – «Тени забытых предков» Сергея Параджанова и « Белая птица с черной отметиной» Юрия Ильенко – красота гуцульских танцев, терпкость страстей... Тревожно, больно зазвучала тема Чернобыля –постепенно покинули Киев все жители улицы Федорова - потомки храброго Абрама... Прекрасное лицо киевлянки я как-то увидела в Праге, такие лица киевских женщин запомнились с первого - детского приезда. Фильм об экскурсиях в Припять, в «Зону» – ранил, задел. Но фильм- документальный, и значит, это примета времени, и в мертвый город стремятся экскурсанты... Мифы о городе, сны города – мне кажется, это непреходяще. Наша урбанистическая культура полнится фактами и артефактами... Пусть же время и мироздание ощущаются горожанином ХХ! века как некая эстетическая стихия.
Это эссе было прочитано 28 марта 2008 года в Библиотеке украинской литературы. Совместный проект художника Иры Голуб и писателя Натальи Стеркиной « Мир – Город. Город –Мир».
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в |
© "РУССКАЯ ЖИЗНЬ" |
|
 |
WEB-редактор Вячеслав Румянцев |
