|
|
Герман АВРААМОВ
(1931 – 2005)
ПОЭЗИЯ ДЛЯ СМЕРТИ НЕ ПОДХОДИТ
Герман Авраамов родился в 1931 г. в
Москве в семье знаменитого музыкального теоретика Арсения Авраамова
(1886-1944), автора многих музыкально-теоретических статей о микрохроматике
и ультрахроматизме, сочинителя «Симфонии гудков», изобретателя концепции
рисованного звука.
В 1934-1941 гг. с родителями, братьями и
сёстрами жил в Нальчике, в Кабардино-Балкарской республике, а с 1941 г. - в
Москве. Работал тромбонистом в цирке.
Автор многих стихов и песен. Среди его публикаций книги
стихов «Роща золотая», «Я тоже не люблю», «Ножки» и др.
Активно занимался пропагандой музыкального
наследия своего отца.
Умер в декабре 2005 г.
***
Счастье я, друзья, ловлю как рыбку.
Весел я и больше не бунтую,
И весны весёлую улыбку
В самые я губы поцелую.
Подставляй мне губы, сад вишнёвый,
Белыми ветвями обними.
В шелест листьев, радостный и новый,
Стук сердечка моего прими.
1960 г.
ФРАГМЕНТЫ ПИСЕМ В СТИХАХ ИЗ БУТЫРКИ
***
В час, когда тьма обнимает улицы, –
Город усталый спит.
Слышишь, родная, иль тебе чудится –
Кто-то в окно стучит.
Ты не печалься, не надо, родная.
Стуку тому не внимай:
То моё сердце, как птица больная,
Рвётся в утраченный рай.
***
Нас разлука больно ранила,
Горе горькое в дом принесла,
И дорога печальная, дальняя
Между нами змеёй пролегла.
Но проходит время печальное.
Лето кончится, и я – дома.
И забудем дорогу дальнюю,
Выпью рюмку, за встречу, рома.
Возвращусь, поседевший немного,
Обниму, поцелую тебя,
Расскажу тебе очень много.
Заживём мы вместе, любя.
1966 г.
РОЩА ЗОЛОТАЯ
Уснула роща в золоте
осеннем.
Поля усталые на отдых отошли.
Не слышно больше птиц весенних пения.
Кричат тревожно в небе журавли.
О чём кричите вы, куда меня зовёте?
В какую даль, какую сторону?
Вы от земли меня не оторвёте.
Здесь я родился, здесь я и усну.
Мне эта роща – роща золотая –
Дороже всяких храмов и дворцов.
Здесь моя родина, здесь Русь моя Святая...
Люблю далёких трепет бубенцов.
О, бубенцы мне душу надрывают,
Но Боже, как встревожена она,
И большего я в жизни не желаю:
Спустись на Русь, о Божия весна.
Канула в Лету старина святая.
Сейчас суровей, ненадёжней быт...
И только роща – роща золотая –
Ту старину в листве своей хранит.
1970 г.
СГУСТОК РАДОСТИ БЫЛОЙ
Прощай, зелёный день!
Тебя сменяет день багряный.
Увенчан дымкою стеклянной,
Стою один, как пень.
Гуляет ветер бедный и шальной.
Прощай, река, прощай, листва и поле.
Во мне сжимается до боли
Весь сгусток радости былой.
Всё заметёт дождями и снегами,
Вновь серость будет вечной и лихой.
Рассвет, наполнен бледною тоской,
Ступает по щекам ногами.
ЖЕЛТОКРЫЛОЙ ПТИЦЕЙ
Залимонился закат
печёною картошкой.
Солнце опустилось к нам –
на тебе немножко!
Засинело молоко в кружке,
травы тают.
Так приятно и легко
музыка играет...
Краски россыпью легли
на твои ресницы,
фонарей летят огни
желтокрылой птицей.
СКВОРЕЦ
Весна идёт. Душа моя молчит.
Не посещает муза дом мой бедный.
Скворец на дереве так верещит,
Как будто гимн поёт победный.
Он рад весне. Он снова прилетел
В покинутый край осени унылой.
В дороге много бед он претерпел,
Но возвратился в дом свой милый.
Он любит дом родной, не то, что мы, –
Как варвары его мы разрушаем.
Как неуютен он в конце зимы,
А мы как будто и не замечаем...
Зачем, скворец, опять ты прилетел?
И что нашёл ты в этом крае сером?
Зачем победный гимн запел?
Знать, есть в тебе надежда веры!
Пой, скворушка, буди чумной народ.
Скворечником тебя здесь больше не встречают.
Но всё равно голубчик мой поёт.
Он солнцу рад и жизнь он прославляет.
ДЕРЕВЕНСКОЙ УЛИЦЕЙ
Посвящается всем деревенским бабушкам России
Деревенской улицей я иду неспешно.
Нынче воскресение – спит ещё она.
Петушки-будильники, знай, кричат прилежно.
Церковь восстановленная издали видна.
У избушки крашеной бабушки гутарят,
А меня приметили – замолчали вдруг...
Прохожу я мимо них – ласково кивают
(Не волнуйтесь, старенькие, я ваш лучший друг).
Слышу, зашепталися: "кто это, откуда?"
Всполошились, славные, глядя на меня.
Оглянулся – вслед глядят, словно бы на чудо!
Вот задал загадку им я целых на три дня.
Всех переберут в уме, всех пойдут расспросят,
Чтобы убедиться: я не с "ентих" мест...
Бабушки при встрече счастье нам приносят.
В них покой душевный, как на церкви крест.
Скоро возвращуся я в город свой занудный.
Я покину этот благодатный край...
Бабушки, я знаю: путь ваш очень трудный,
За печали-горести попадёте в рай.
1989, станция Нерль
БЕРЁЗОНЬКА
В конце ноября я со своей собачкой гулял по полю.
Все деревья были голые, и только одна берёзка стояла на ветру золотая.
Песня посвящена светлой памяти моему однополчанину по 3-й
Московской военно-музыкальной школе Володе Тарасову, народному
артисту России, полковнику, главному дирижёру Образцового оркестра МВД).
Берёзонька родимая раздеться позабыла.
Стоит средь снега белого в одежде золотой.
Над нею как безумная вся вьюженька провыла.
Берёзонька ей шепчет: "Ты погоди, не вой.
Не видишь, что ли, милая, что не хотят листочки
Меня, их добру матушку родимую, бросать.
Я знаю, что их сдуют зануды-ветерочки.
И всё же им не хочется из дома улетать.
А мне-то их, кормилице, не жаль, что ли, детишек?
Их понесёт по Свету со свистом ветерок.
Родимые! Прощайте! Я сильный ветер слышу.
Прощайте, Золотые – нас разлучает Бог".
Тоскует, горемычная, холодную всю зимушку
И плачет, убивается по деточкам своим...
Не плачь, моя Берёзонька, такая уж судьбинушка.
Мы все от ветра клонимся – не спрячешься – Бог с ним.
1990 г.
***
Ах, какая прелесть,
Ах, какой уют:
Любочка и Анечка
На лестнице поют.
Вы не проходите,
Люди, мимо них:
Киньте в эту шляпку
Рублик на двоих.
Мы подружки верные,
Вместе всё поём.
Это Бог, наверное,
Посетил наш дом.
Улыбайтесь, люди –
Мы ведь любим вас,
Верим – счастье будет,
Счастье без прикрас.
Ах, какая прелесть,
Ах, какой уют:
Любочка и Анечка
На лестнице поют.
***
Меня, бывает, удивляет
Чему мы рады в Новый год.
Ведь жизнь с каждым годом тает –
Так что же радует народ?
Выходит – мы спешим проститься
С прекрасной жизнию своей.
Туда спешим, где крепко спится,
Откуда нет назад путей.
А может быть, тому мы рады,
Что пережили ещё год
И Бог за это нам в награду
Двенадцать месяцев даёт.
Вот и разгадка тайны этой –
Я сам её не разгадал.
(Как хорошо живут поэты –
Им Бог успокоенье дал.)
31 декабря 1991 г.
***
Светит луна в окошко…
Лягу, поплачу немножко.
Тихо потом усну,
Видя во сне луну.
Звёзды над миром мерцают,
Милых не забывают.
Лягу на землю сырую –
Сон меня поцелует.
Тучки плывут, как лодки.
Мимо идут красотки,
Сердце моё терзают,
Сами про это не знают.
Если бы знали про это,
То пожалели б поэта:
Он их в слова рифмует,
Образы их рисует.
Ветер уносит горе.
Сердце её на запоре.
Ключика нет в колечке –
Нет для меня местечка.
Вот, написал куплеты,
Или про то, иль про это.
Сами секрет раскройте,
Если хотите – спойте.
апрель-май 1992 г.
***
Когда я на звёздное небо гляжу,
О чём я мечтаю – вам не скажу.
О чём? Я и сам не знаю.
Быть может, о том, что бессмертна земля,
Что звёзды об этом мерцают.
Ещё дорогие леса и поля,
А жизнь моя всё тает...
И всё-таки звёзды мерцают мне:
"Не падай духом, дружище!"
Я звёзды и небо вижу во сне –
Висят над моим жилищем.
О звёзды далёкие, вас не достать
(А я вас достать не пытаюсь),
Вы будете вечно над миром мерцать.
Смотрю я на вас и... каюсь.
А каюсь я в том, что про вас забывал
В своей суете хлопотливой.
Я молодость бабам, вину отдавал
(Как море: приливы-отливы),
Но если невмочь становилось мне жить,
Я в небо с надеждой молился.
Тогда я бросал греховодить, кутить
И звёздам далёким божился,
Что буду святым, не нарушу закон,
Закон божества и неба,
Забуду я блудный и пьяный притон,
Пить воду я буду с хлебом.
И звёзды прощали меня – они
Всех грешников мира прощают,
И только считают моей жизни дни
И мне усмехаясь... мерцают.
апрель 1992 г.
МОЕМУ МОЛОДОМУ ДРУГУ
Памяти музыковеда Сергея Румянцева
Поэзия для смерти не подходит.
Зачем туманом кутать вечный сон.
Ведь смерть за каждым из нас бродит
И гонит потихоньку вон
Из жизни всех людей на свете.
Какая глупая судьба.
Тогда зачем на Свете дети,
Зачем за счастием ходьба?
Зачем мечтаем, строим планы?
Она в плаще идёт за мной.
Всю жизнь залечиваем раны…
О смерть, не торопись, постой!
Зачем тебе покос обильный?
Кто твой хозяин-господин?
Кто Он, скажи: Злодей Всесильный
Иль нашей жизни Властелин?
Ответа нет – молчит бесстрастно.
Смотрю назад – она молчит.
Жить надо. Спрашивать напрасно.
Жить и когда душа болит.
Я этот текст, романс печальный,
На память друга написал.
А он… отправился в путь дальний
И слов прощанья не сказал.
сентябрь 2000 г.
***
Я в деревне. Выхожу я в поле.
Слышу петушиный крик вдали.
Солнца, воздуха и неба вволю.
Ноги сами к лесу понесли.
Лес приветлив, радует грибами.
Освежит прохладою своей.
Ель качает пышными ветвями.
Скажет тихо: – Здравствуй, дуралей.
Что же ты так долго не являлся?
Я ждала тебя, устала ждать.
А ведь ты когда уехал – клялся,
Что меня всё будешь навещать.
Иль тебе дороже мостовые,
Шум и гам безумных городов?
Не по нраву, что ль, тебе простые
Прелести лесов, полей, лугов?
Посмотри же – красота какая!
Как прекрасен утренний покой.
Видишь – там тумана дымка тает,
Лес тебя благословляет – Бог с тобой.
Заходи, прощаю за разлуку.
Будь как дома, здесь найдёшь покой.
Мой народ развеет твою скуку –
Так иди же тропкою лесной...
НОЖКИ
Ах, какие ножки ходят по дорожке.
Как увижу – сердце не могу унять.
Милые вы птички, милые вы крошки,
Всех бы вас, девчонки, я хотел обнять.
Да кому я нужен, как вчерашний ужин?
Ножки, мне осталось... лишь по вам вздыхать.
Надо мной уж чёрный, чёрный ворон кружит
И ему недолго остаётся ждать.
Умирать придётся. Только ножки эти
Мне украсят этот очень грустный день.
И пожил довольно я на Белом Свете.
А теперь я просто очень Старый Пень.
***
Труба играет звонко и душевно,
Зовёт меня: живи, живи, дружок,
И льётся божий звук напевный,
Как райской птички голосок.
И если я умру нечаянно,
Пусть эта вам мелодия споёт
О том, как жить хотел отчаянно,
И память в ваших душах не уснёт.
Пусть вам напомнит о поэте
Прекрасный трубный этот звук,
И скажете: он жил на свете
И умер от душевных мук.
Вы можете высказать свое суждение об этом материале в
ФОРУМЕ ХРОНОСа
|
