|
|
Мухаметсалим Уметбаев
БАШКИРЫ
В очерке «Башкиры», который мы предлагаем вниманию наших читателей, поэт,
литературовед, историк, краевед и просветитель М.И.Уметбаев (1841—1907)
объединил историко-этнографические и фольклорно-языковые материалы,
собранные им для статей разных лет. Впрочем, было бы неверным сказать, что
очерк представляет собой лишь выжимку из статей, написанных им ранее. Хотя
отчасти это действительно так. Сюда вошли фрагменты из большинства
историко-этнографических статей Уметбаева: «Материалы к истории Уфы»
(включена почти целиком), «Светлые и черные дни башкирского народа»,
«Родословная жителей Кесе-Табынского края», «Акташ-хан», «Несколько слов о
башкирах и торгаутских калмыках», «Ученые и духовные лица, живущие на
берегах Агидели», «О потомках жителей земли Малый Табын и об отделившейся от
нее земле Юмран-Табын», «Происхождение айских башкир». С другой стороны,
отдельные факты в этой работе изложены подробнее.
Судя по тому, что автор счел необходимым растолковывать этнонимы, очерк
предназначался для русских читателей, не знакомых с местными реалиями.
Уметбаев перевел его на русский язык. К сожалению, авторский перевод не был
доработан и, по сути, является лишь черновым вариантом. А потому те места в
русском тексте Уметбаева, где имелись пропуски, были восстановлены по его
автографам на башкирском языке.
Арабские историки делят народы земного шара на шесть родоплеменных групп:
1. потомков Исы1 — Магрипзамин2 — народов Западной Европы, или бени асфар3 —
сыновей желтолицых;
2. бени Канотор4 — монголов и китайцев;
3. гажем5 — сюда относят все народы персидско-иранских и тюркских племен
включая тех, что живут в Северо-Восточной Европе;
4. индийцев;
5. арабов;
6. зангиваров6, т. е. негров.
Башкиры, говорящие на татарско-тюркском языке, входят в группу гажем.
Русские называли башкир «югорами» («югурами»). В «Истории» Абулгази7
упоминаются «угыры», а в рассказе о Зюлкарнае8 — «угоры».
Башкиры же называли себя «унгарами» (стихотворение Мухаммеда9, стр. 284,
об. Матвея Турбина). С древних времен жили они по обе стороны Уральского
хребта. Киргизы (казахи) называли башкир «иштяками». Нынешняя Уфимская
губерния была центром земель, им принадлежавших... В рукописной истории (в
Алкоране) известен завоеватель Зюлкарнай (Зу-ль-Карнайн), живший 2000 лет
тому назад, коего напрасно смешивают с Александром Македонским. В книге «Океанус»,
представляющей собою «шарех камус» (т. е. толковый словарь), говорится, что
Зюлкарнай был йеменским царем Сагаббином Раши, который, завоевав всю Азию,
пришел через Кавказ в Русскую землю. В толковании Алкорана Табари10 и
другими упоминается, что в северный край он пришел через Болгарию Камскую.
В его армии из племени гажем были: угоры, приведенные из Азии, аланы11,
гурджане12, печенеги и другие. В рассказе о Зюлкарнае река Белая называется
Агиделью, т. е. Белой рекой. В бассейне Белой реки до появления в этой
стране Зюлкарная, согласно «Истории» Ибн Халдуна,13 жили башгуры, печенеги и
еще те, что населяли Ард14 Монатан (последнее слово по-арабски означает
«вонючая земля»). У них были города и деревни, но Гог и Магог15 все
разрушили, и жители их превратились в кочевников. Они пожаловались Зюлкарнаю,
и тот прогнал Гога и Магога на восток16. Этими опустошителями были потомки
Яфета17. В рассказе о Зюлкарнае упоминается, что еще туранский18 завоеватель
Афрасиаб19 застал в этой стране язычников-татар. Зюлкарнай же вместо них
нашел уже татар благоустроенных, называемых дешти-кыпчакскими20. На их землю
переправился он через реку, не имевшую брода (вероятно, Волгу), соорудив
каменный мост. На том мосту дружески встретил его кипчакский хан Акташ. Этот
хан жил на реке Агидели, а ханство ему досталось после смерти
дешти-кыпчакского хана Яуша. Вот как это было. Когда умер Яуш-хан (Юш-хан),
сын его, Такташ, поднят был [на белом войлочном ковре и провозглашен (прим.
перев.)] ханом. Но он был еще ребенком. Среди батыров же был один ханский
сын, последыш. Имя ему было Акташ, или Агташ. Этот Акташ, начав войну,
прогнал Такташа и сам стал ханом, а прежде был военачальником. Некто по
имени Фарех-заде бежал с Такташем из земли Дешт в Дербент. Здесь, на
возвышенности, возведена была крепость Каххан (Каган) для защиты от
Акташ-хана. Затем обратились они за помощью к Зюлкарнаю. Приняв во внимание,
что Такташ был потомком шаха Хушнака (кагармана21 Гушона22), Зюлкарнай решил
оказать ему милость. «Верну тебе землю предка твоего, Хушнак-шаха», — так
объявил он Такташу и послал к Акташ-хану своего главного визиря Бертуса.
Проделав сорокадневный путь за двадцать четыре дня, послы прибыли в урдугу23
Акташ-хана, что располагалась на дивной красоты берегу Агидели, на вершине
опрокинутой горы. Акташ-хан принял послов и спросил, с чем они прибыли.
Бертус-визирь на языке земли Дешт передал ему слова Зюлкарная: «Земля эта —
не твоя, властитель здесь — Такташ, сын хана Яуша. Потому повелеваю: уходи.
Ежели не уйдешь по доброй воле — знай: сам приду к тебе. Когда же приду,
будешь ответ держать. Да вот еще что. Выедешь тогда мне навстречу». Услыхав
такие речи, пришел Акташ в ярость, закипел от злости. Вознамерился было
молнией обрушить свой гнев на послов, но быстро опомнился, унял ярость и
решил победить хитростью: пригласить завоевателя в гости и убить. Сорок
сыновей было у Акташ-хана. Каждый из них властвовал в каком-то краю.
Старшими были Таш-хан, Туляш-хан, Улаш-хан, Кимаш-хан, Суж-хан, Куляж-хан,
Карыж-хан, Детеж-хан, Ептех-хан. И двенадцать зятьев его ханствовали в
двенадцати землях: Тементаш, Кыманташ, Аманмен, Кыманмен, Сынтимер,
Тементимер, Байтимер, Кайтимер, Атлаштимер, Тактамыш, Жанхыш, Тараги-татарин.
С ними пришло двести девяносто тысяч воинов, и Акташ-хан собрал
семисоттысячное войско, а уж вслед за тем выехал Зюлкарнаю навстречу.
Зюлкарнай же со своим войском стоял на Волге, у того самого Каменного моста.
Акташ-хан одарил его подарками и звал погостить у себя в урдуге на Агидели.
Шах Зюлкарнай дал обещание оставить Дешти Кыпчак Акташ-хану, а Такташ-хану
вместо кипчакских земель отдать ханство на Кавказе... Зюлкарнай со ста
двадцатью тысячами своих воинов отправился в урдугу Акташ-хана, а тот выехал
встречать гостя. И начался пир на берегу Агидели. Место это Акташ-хан выбрал
сам, зятьев же и семьсот тысяч воинов оставил в засаде... (Рукопись с
описанием сражения утеряна.)
Высокая, крутая гора на правом берегу реки Белой, у впадения в нее притоков
Сима и Инзера, называется Акташ. На вершине этой горы в нескольких местах
сохранились следы древнего города. Отсюда до самой Уфы можно найти следы
бывших городов, разрушенных каналов, соединявших озера Большой Талпак и
Малый Талпак с Белой. Судя по найденным предметам, городища эти были
возведены язычниками. Позже башкиры прогнали идолопоклонников из здешних
мест и соединились с болгарами. Вместе с последними приняли они исламскую
веру и даже стали называть себя «болгарами». Кстати сказать, болгары были
народом добрым, мягкосердечным. Благодаря им расширили башкиры земли, бывшие
в их владении, до самой Волги. Вот почему башкиры до сих пор живо себе
представляют страну болгар.
Эту страну ненадолго отобрал у болгар один из сыновей Чингиз-хана, носивший
ногайское имя, а после она перешла к русским. Башкиры защищали и оберегали
эти земли от народов, которые как многоводная река в половодье текли и текли
из Азии в Европу, круша и сметая все на своем пути. Так было до прихода сюда
ногайцев. Ногайцы же владели здешними землями столь короткое время, что,
видимо, не успели построить своих городов. И, по всей вероятности, городища
эти принадлежали самому могущественному народу края — дешти-кыпчакскому, а
страна их с древнейших времен находилась именно здесь, т. е. на землях,
лежащих к северо-западу от Аральского моря до берегов Яика (Урала)...
Когда-то ногайцы всех ханов, живших на вершине горы Акташ, называли
Акташ-ханами. И в рассказе о Сура-батыре, что защищал Казань от русских,
тоже упоминается Акташ-хан. А в ханствах здешних жили уже одни башкиры, и
все завоеватели сохраняли народность их и ханства. Многие приходили на
башкирские земли: в глубокой древности — племена кипчаков и бурзян, позднее
— туркмены, сарты24, узбеки. Потому-то югоры (югуры), т.е. коренные башкиры,
башкиры-вотчинники, предвидя для себя последствия такого бурного
передвижения, а также, должно быть, желая непременно сохранить свои
национальные особенности, в пору, когда были подвластны болгарам, стали
называть себя «баш унгарами» («баш югурами»), т.е. «главными унгарами»,
потом «башгурами», наконец, «башкуртами». В последнем случае произносили то
букву «г», то «к» и добавляли иногда при этом букву «т».
Киргизы (казахи) до сих пор называют башкир «истяками» («иштяками»), по
имени некоего хана-родоначальника. В турецкой истории25 «Кунх аль-акбар»
(«Суть событий»), том 1, стр. 242) упоминается, что у башкир когда-то было
около 70 городов и крепостей, а ислам они приняли в 530 году хиджры26 (1152
г.). По соседству с ними, на берегах Волги, жили хазары. У них возведено
было 4 города: Хамлиж, Бланжир, Самандар и Итель. В 1-м томе «Истории» Ибн
Халдуна сказано: «По Птолемею27, в 6-ом климате, 6-ом делении, в срединной
его части, а также к северо-востоку, в том месте, где река Итель
поворачивает на юг, находим мы следы города Итель». Может статься, название
«Итель» имеет отношение к городу Болгара, так как последнее название, по
сути, объединяет два разных слова с одним значением: Болга (Волга) и Ра.
Слово «Итель» означает то же, что и «Волга». Стало быть, Болгара — это
«вода-вода» или «река-река».
Впрочем, нельзя ограничиваться только одним названием «Итель» среди великого
множества городов, располагавшихся по берегам Волги. Ведь и ныне в Башкирии
местные жители по собственному усмотрению дают названия городам, несмотря на
угрозы чиновников наказывать их за это плеткой. Например, Верхний Урал
называют они Тал-городом, потому что прежде огорожен был плетнем из
тальника28, Нижний Урал — Яиком, а Уфу — Имян-городом за то, что была
выстроена в дубовом лесу и обнесена дубовыми кольями29. Поэтому власти
объявили, что города следует называть их настоящими именами, тех же, кто не
подчинится приказу, будут привлекать к суду.
Возможно, встарь и Уфу называли Ителью или Агиделью, т.е. Белоречинском
(слово «ак» (белый) перед именами выговаривается «аг»), ведь Уфу тоже можно
с полным правом назвать Ак-Иделью. Императорское географическое общество
даже назначило вознаграждение (премию князя Урусова) для того, кто отыщет
местоположение древних городов Ители, Серкета и Самандара. Что же касается
Уфы, то столь удобное, столь важное в стратегическом плане место, окруженное
реками и лесистыми горами, жившим в далекие от нас времена ханам просто
невозможно было не приспособить для защиты от неприятелей или разбойничьих
набегов, построив здесь город-крепость. Вполне вероятно, что еще в ту пору,
когда на горе Акташ правил кипчакский хан Яуш, видный его военачальник,
полководец Акташ возвел на месте нынешней Уфы разного рода оборонительные
сооружения и укрепления. По преданиям башкир, ногайцы, жившие на землях от
мыса Акташа до Уфы и бывшие последними их владельцами-мусульманами, едва
прослышав о победах русского царя, одними из первых поспешили покинуть этот
гористый край, решив, что такое прекрасное место всякий раз будет привлекать
к себе новых и новых завоевателей, а потому лучше поскорее уйти отсюда
самим.
В книге «История Болгарии» (истории болгар-мусульман) Хисаметдин бин
Шарафетдин пишет, что башкиры приняли ислам ранее всех своих соседей, в 195
году хиджры (748 г. по новому стилю), в частности, ранее турок, живших на
Туркестанских землях, которые приняли исламскую веру в 400-м году хиджры,
или же в X веке по греческому календарю. Вскоре после этого основоположник
ныне существующего направления в исламе хужаи30 Ахмет Ясави31, умерший в 514
году хиджры, широко развернул свою миссионерскую деятельность за Агиделью.
Это — самое умеренное и деликатное — направление (тарикат — т.е. путь или
руководство благородного мусульманина) в исламе, упрочившись здесь,
распространилось далеко за пределами этих мест, и в наши дни его исповедуют
все мусульмане Российской Империи. Помимо закавказских мусульман и мусульман
Средней Азии, этого направления придерживаются все турки Османской империи.
Один из приверженцев Ахмета, Хусаин-бек, даже жил в наших краях, там, где
ныне стоит Уфа, а гробница его находится неподалеку от деревни Чишмы, на
берегу реки Демы. Таких могил-гробниц пришедших сюда из Туркестана
миссионеров много было раньше на берегах Агидели, Демы и Уршака. И ни один
завоеватель не оставил после себя такую добрую память, как хужаи Ахмет Ясави
и его приверженцы. Вечно будут помнить их на этой земле, потому как были они
истинными просветителями.
Хисаметдин-болгарин, сын Шарафетдина, в книге своей описывает, что Тимерлан
(умерший в 807 году хиджры), став ханом, увидел во сне пророка Мухаммада.
Пророк повелел ему возродить на мусульманских землях истинную веру, что
посеяна была хужаи Ахметом, искоренить зло и безнравственность, а спутником
его и помощником в этом святом деле будет пророк Ильяс32 (по-турецки —
Хызр), и вместе они победят всех, кто вздумает противиться им, и будто бы
только ради этого пошел Тимерлан в Среднюю Азию и Восточную Европу через
мусульманские земли... Вот тогда-то утвердился окончательно тарикат хужаи
Ахмета в Турции и Камской Болгарии. В ту пору у башкир было несколько ханов.
Тимерлан, разгромив государство болгар, зиму провел на берегах Агидели и
башкир не тронул.
Видимо, причина появления среди башкир и получения прав вотчинников
представителями народов Средней Азии в том, что эти последние составляли
костяк войска Тимерлана и всех последующих завоевателей. Кипчаки, туркмены,
узбеки, сарты, ягатайцы (сыгатайцы) — этими родо-племенными названиями
башкиры обязаны пришельцам, не говоря уж о бурзянах или унгарах (югорах).
Сначала пришельцы выделяются, их называют унгарами (югорами) или еще
как-нибудь, но проходит время, и все они уже именуются одинаково —
башкирами, поскольку они начинают говорить на башкирском языке и получают
полное право называть себя башкирами. Все эти пришлые племена говорят на том
же языке, что и башкиры-вотчинники. Однако в последнее время и коренные
башкиры вместе с обычаями и нравами поволжских татар перенимают также их
наречие. Я всегда говорил и сейчас повторяю, что язык, на котором говорили в
древности коренные башкиры, очень схож с ягатайским (сыгатайским,
чагатайским) наречием, господствовавшим в Средней Азии и среди завоевателей
из разных тюркских племен. Башкирские слова имеют большое сходство с теми,
что мы читаем в «Киссаи Рабгузи»33, «Бабурнаме»34 и книгах Абулгази. К слову
сказать, еще не поздно составить отдельный словарь языка коренных башкир,
называемых по 27-ой букве арабского алфавита «гун-башкирами» (так их
называют тептяри и мещеряки за то, что выговор у этих башкир похож на
хохлацкий).35 Если вы попытаетесь разговаривать, употребляя только подлинные
старинные башкирские слова, то ваш собеседник-татарин едва поймет вас. Одно
лишь это дает нам право заключить, что язык древних башкир довольно
значительно отличался от языка, на котором говорили их соседи-татары.
Башкирские легенды и предания гласят, что сколь упорно ни пытались пришедшие
из Азии завоеватели установить в Башкирии свое господство, башкиры всякий
раз выбирали ханов из своей среды. Очень часто от башкир зависела и судьба
болгарских ханов. Одним из последних башкирских ханов, правивших на горе
Акташ и ни от кого не зависевших, был Ялман-бей. Он владел землями от горы
Акташ до городов Уральска и Самары. Подданные акташских ханов, в особенности
башкиры, жившие по берегам Агидели, летом отгоняли скот на юг, чтобы пасти
его в Уральских и Самарских степях, а зимовать возвращались к берегам горных
и лесных рек — к Агидели и другим. К примеру, юмран-табынские и
бишул-табынские башкиры ранней весной угоняли скот в Оренбургскую и
Самарскую губернии, к берегам рек Камалык и Ток, осенью же возвращались
зимовать под Акташ и к берегам Агидели. После генерального размежевания
земель значительная часть юмранских, акташских и бишульских башкир осталась
на берегах рек Ток и Камалык и даже на земле Уральского войска, на которой
было создано особое кантонное управление. Владения тимякских и акташских
ханов простирались когда-то за Уралом до самого Дешти Кыпчака.
Высокая и плоская наверху гора Акташ с южной стороны выглядит гораздо
красивее Уфимской возвышенности. Говорят, когда закладывали первый камень в
основание Уфы, то поначалу инженеры-градостроители остановили было свой
выбор именно на горе Акташ, а после облюбовали место напротив, на левом
берегу реки Агидели, там, где ныне стоят деревни Шареево и Кабаково, и,
наконец, решили возводить город на горе, на берегу Агидели, в 25-ти верстах
от того места, где сегодня располагается Уфа, если идти через деревню
Чесноковку... При постройке города Уфы (как видно из копии документа,
сделанной нами в Московском архиве) юмран-табынские башкиры спорили с
монахами Успенского монастыря и чесноковскими крестьянами о том, где
установить межу. Монахи претендовали на озеро Юва(лы)-Куль, что под горой
Акбердой (Караул-тау). Когда, в 1698 году, в царствование Ивана и Петра
Алексеевичей, затеяли монахи и чесноковские крестьяне тяжбу, поверенным от
юмран-табынских башкир, жителей деревни Юмраново (а также Ибрагимово),
выступил предок дворян Уметбаевых — Уметбай. Он ездил в Моекву с прошением.
В конце концов генеральное размежевание прекратило тяжбу, при этом озеро
Юва(лы)-Куль оставлено было за башкирами. Еще в 1575 году башкирские земли
были поделены на четыре дороги: Сибирскую, Казанскую, Ногайскую и Осинскую.
Тогда же назначили четверых старшин и четверых главных сборщиков — по одному
на каждую дорогу. Одним из таких сборщиков, возивших в Москву ясак, был
Уметбай. Рассказывают, что при Петре Алексеевиче жил он в краю Юмран и все в
том краю относились к нему с большим почтением, У него был брат, Сеитбай,
которого называли не иначе как Сеит-абыз, т.е. просвещенный и уважаемый
человек. После какого-то восстания башкир взят был Уметбай аманатом —
заложником и отправлен в Москву, дабы не затеяли его земляки нового бунта. С
этой целью всегда брали заложниками сыновей самых богатых и влиятельных
людей. Выучившись в Москве, получил Уметбай грамоту на владение землей и
титул тархана. Возвратясь домой, помогал он землякам отстаивать свои земли и
исправно возил в столицу ясак, собираемый с башкир Юмран-Табынской волости
куницами и лисами.
В рукописи ученого и авантюриста Тазетдина Ялчигулова36 мы находим сведения
о некоем Туман-бее, жившем в Стамбуле. У него был сын Майкы-бей. Это был
один из выдающихся беев Чингиз-хана. Испросив разрешение у Чингиз-хана на
тамгу37, на дерево, птицу рода и девиз, он получил тамгу в виде ребер,
собранных в метлу, родовое дерево — карагач, родовую птицу — орла и девиз —
хвалебную молитву38. Этот Майкы в свое время помог Чингизу стать ханом, за
что тот его и отблагодарил хвалебной молитвой. Чингиз-хан лично давал
каждому подобающие ему знаки отличия, поэтому про Майкы-бея говорили:
«Майкы, имеющий знаки отличия». Он оставил свои владения в Крыму и на Кубани
и отправился от имени Чингиз-хана управлять землями от истока Урала до
Иртыша. Сыном Майкы-бея был Султан-бей. А сыном Султан-бея — Ихсан-бей. А
сыном Ихсан-бея — Арслан-бей. Потом был Асади-бей ибн Аллаберды, а после —
Курпас-бей ибн Асади. Асади-бей и Шикарли-бей жили в Сибири, в подчинении у
ханов Ибака и Шибака, бывших в родстве с Чингиз-ханом. Ханы задумали убить
обоих беев. Но человек одного из ханов предупредил их: «Бегите — иначе не
уберечь вам своих голов, пропадете зря». Асади-бей с Шикарли-беем сели на
коней и поспешили прочь, ханы отправили слуг в погоню за ними, однако те их
не догнали. Асади-бей и Шикарли-бей бежали на запад и прибыли в Катайский
край. Катайские башкиры их не приняли, и они направились вниз по течению
Инзера, а потом вдоль берега Агидели. Наконец между Агиделью и Кара-Иделью
(рекой Уфой), на острове озера Карлок повстречали они людей, у которых
справились о житье-бытье. «У нас одиннадцать родов, — ответили им, — а
называемся мы — минцы». У минских беев попросили беглецы землю во владение:
от Агидели и озера Юва(лы)-Куль до устья реки Кугака (Куганака), что в
Стерлитамакском уезде. А у минских башкир весь скот — и лошадей, и коров —
угнали калмыки, потому отдали они эту землю беям вместе с речками,
впадавшими в Агидель. Асади-бей и Шикарли-бей за землю отдали минцам много
скота, после же, взяв в жены девушек из Минского рода, стали управлять
здешним Табынским краем.
У Асади-бея был сын Курпас. У Курпас-бея — Давлеткильды. У Давлеткильды-бея
сыном был Байтеряк. А у Байтеряк-бея — Акберды. Курпас-бей ибн Асади
(Курпеч-бей), устав от постоянных набегов калмыцких ханов, поехал в Казань,
когда там находился русский царь Иван Васильевич, и дал клятву верно ему
служить, за что получил грамоту на владение этой землей. Среди башкир
грамота такая называется «крепким указом». Отец же Курпас-бея, Асади-бей
(Эсди-бей), погиб, сражаясь с калмыками, на берегу Ая. Могила его по ту
сторону Зая, в устье Яика. Внук Асади-бея, Акберды, переселился в
Юмран-Табынский край и дом свой поставил на берегу озера Юва(лы)-Куль, под
горой, носящей теперь его имя. Деревня, что расположилась рядом, тоже
называется Акбердино.
Русские все время старались оттеснить башкир от Уфы. Для этого и попытались
было передать земли, что между Агиделью и озером Ювалы-Куль, Успенскому
монастырю. С другой же стороны вторгались на башкирские земли чесноковские
мужики. «Каратонами» называли их башкиры, т.е. «черными кафтанами». По
преданиям, башкиры долгое время не давали чесноковским крестьянам поселиться
здесь. Даже соорудили на Каратонской горе ложементы для перестрелки. Так
пытались они препятствовать расширению городских земель.
В самой Уфе тоже в течение многих лет управляли только русские: оло-турэ и
кесе-турэ, т.е. большой (старший) господин и младший господин.
О происхождении некоторых названий башкирских волостей Уфимской губернии
В арабской книге «Равзан сафа», повествующей об истории турецкого
племени, говорится, что основателем Туркестана был шах Тугланыш. Сын его,
Афлах, был вождем у киргизов и вел кочевую жизнь. А сыном Афлаха был Мард. У
Марда же сыновей было восьмеро: старший — Торокмен, потом Кунрат, Бурзян,
Мангат, Керчи, Кыпчак, Юрматы, Каракалпак. У Торокмена родился Кинзя
(Кинджа), т.е. последыш (у мусульман турецкого племени последышам, младшему
сыну или дочери, дают имя Кинзя). Этот Кинзя основал Бухару и похоронен был
в своем же городе. У него было четверо сыновей: старший — Татар, второй —
Мишар (Мещер), третий — Иштяк, башкирский хан, а четвертый — Ногай.
Башкирский хан Иштяк (Истяк) был совершенным во всех отношениях человеком.
Он ходил в Каабу39 и принес в жертву много верблюдов. Он прекрасно знал
книгу Мусы40 и Евангелие, и не было равных ему в знаниях. У этого Иштяка
было много сыновей. А жил он большую часть времени на берегу Аму-Дарьи.
Старшего сына его звали Тамьян, второго — Усярген, третьего — Кубялек,
четвертого — Бекатун, пятого — Сарт, шестого — Тырнаклы, седьмого — Тубялес,
восьмого — Дыван. Говорят, что Бекатун принял христианскую веру и,
рассорившись с братьями, переселился на север, на берег реки Миас. Сын его,
Аиле, пятьдесят лет царствовал на Миасе, а всего прожил девяносто лет и
похоронен был здесь же.
В примечаниях к «Истории Фарханг-намэ» упоминаются хан Сайдаш, сын его
Куштаймас, внук Аиле, правнук Тенеш, а также двое сыновей Тенеша — Кудей и
Кушчи, бывшие башкирскими ханами41.
Все эти башкирские ханы с историческими именами получали от русских царей
грамоты, дававшие им право на владение землями, а тем из них, что
происходили из знатных родов, присваивали титул тархана («тархан» буквально
означает «потомок татарского хана»). Башкирские тарханы освобождались от
всяческих податей и повинностей, и меж припущенниками42 из татарских родов и
племен назывались «асабами» (асаба — господин, хозяин).
Башкиры нынешней Уфимской губернии, известные своей ученостью, заслугами,
подвигами или благодаря необыкновенным происшествиям, с ними
приключившимися. Легенды
Издавна много было просвещенных башкир, образование свое получивших на
Востоке, в их число следует включать мещеряков и тептярей. Медресе, т.е.
высшие мусульманские училища, возрождаются теперь благодаря замечательным
ученым-преподавателям мусульманского права и восточных наук. А начальные
училища или школы называются мактабами. Где живет ученый мулла, там и
медресе, потому что общественных училищ нет вовсе, но зато часто открываются
училища на средства частных благотворителей. Такие училища существуют до тех
пор, пока в них есть преподаватели. Одним из лучших до недавнего времени
было медресе в Кишках, что в 18 верстах от Уфы, на берегу Агидели. В этом
деревенском медресе, кроме мусульманского права, преподаются еще логика и
философия, а учеников всех возрастов и разрядов здесь более трехсот.
Преподаватель медресе, уроженец той же деревни ахун43 Мирсаяф Камалетдинов,
наукам обучался в Казанском уезде.
Многим также известен ахун Камалетдин Нагаев, долгое время поддерживавший
медресе в городе Стерлитамаке, а еще ахуны Тукаевы из деревни Стерлибашево,
имам Абдулла из деревни Чакман в Бирском уезде, имам Фахретдин из деревни
Монаево в Златоустовском уезде.
Одним из образованнейших модарисов44 Российской Империи был недавно умерший
ахун из деревни Балыклыкулево Стерлитамакского уезда Хуснетдин Жданов,
проживший 90 лет, 60 из которых он отдал своим ученикам, оставив после себя
несколько сотен знатоков мусульманского права, священнослужителей и
преподавателей.
Нельзя не упомянуть знаменитого ученого и авантюриста Тазетдина Ялчигулова
(Тажетдина Ялсыгулова). Этот замечательный человек оставил в одной из книг
свою родословную, где говорится, что отец его, хаджи45 Ялсыгул, жил на реке
Ай в Златоустовском уезде. Оттуда со своим сыном, Тазетдином, отправился он
в Мекку. Перед тем как совершить хадж, он какое-то время жил в Астрахани,
затем решил пойти в Дагестан, оттуда — в Малую Азию в город Диаребекир.
Оставив здесь сына, муллу Тазетдина, он присоединился к мусульманам,
совершавшим хадж. Из Мекки он возвратился через 14 лет, и все это время
Тазетдин Ялчигулов дожидался отца. Он посвятил себя изучению разных наук и
мусульманского права. Благодаря этому позднее он предложил свое толкование
текста догматической книги «Субат аль-гаджизин». Из Диаребекира отец с сыном
отправились в Стамбул и прожили там два года. Наконец возвратились в
Астрахань и, проведя в Астрахани один год, с караваном снова направились в
Мекку. Через шесть месяцев они прибыли в город Макарьев, где оставались
только три недели. Вслед за тем в течение двух месяцев жили в Казани. В этом
городе за сорок рублей они наняли лошадей до Троицка. По дороге из Казани в
Троицк хаджи Ялчигул ибн Маметкул умер. Случилось это неподалеку от деревни
Сунь в месяц ражаб46, двадцать шестого числа, 1200-го года хиджры, в год
овцы. Было ему 65 лет. Сын его, почтеннейший Тазетдин ибн хаджи Ялчигул,
вскоре по возвращении на родину получил приглашение мусульманской общины
города Казани и немедленно туда выехал. Он прославил свое имя книгой
«Рисалаи Газиза», представляющей собою шарех, т.е. толкование, текста «Субат
аль-гаджизин», комментарием к Алкорану и другими книгами.
Уфа, как центр губернии и главный город наместничества, была свидетельницей
важных событий. Об этом местная интеллигенция знает лучше нас. Из
замечательнейших мусульман в Уфе похоронен умерший в плену потомок
Букей-хана. Говорят, что могила его находится в Старой Уфе, у кирпичных
сараев, а имя его можно спросить у внуков князей Чингизов. На восточном
склоне Случевской горы, возле самых ворот и оврагов, можно найти множество
могил. Здесь, по преданиям башкир, были похоронены казненные после восстания
Пугачева бунтовщики-мусульмане. Сюда же прибывали многие чиновники-башкиры.
В военно-судебной комиссии выслушивали приговоры печальным своим судьбам
кантонные начальники и юртовые старшины, как например, кантонный начальник
из Каршинской волости Уфимского уезда Ахтям, по фамилии то ли Колшарипов, то
ли Абдрашитов. Он был замешан в ограблении почты и приговорен к отнятию руки
и ссылке в Сибирь. Ходили слухи, что этот кантонный глава Ахтям был очень
богат, что дома у него вся посуда была серебряная, а жена его всякий раз
хвасталась, мол, богатство у нее, словно море, без конца и без краю. Под
старость же эта тщеславная женщина добывала себе на пропитание поденной
работой. Рассказывают также о богатстве кантонного начальника Троицкого
уезда Тухвата, помощника подполковника Мухаметьяна Бузыкаева, умершего в
1856 году в Москве во время коронации императора Александра II. Тухват в
бытность свою начальником кантона быстро разбогател и стал сам вершить суд и
расправу над людьми, бывшими у него в подчинении. Для непокорных слуг у него
имелась даже собственная тюрьма с подземной темницей. В конце концов
скверным своим нравом опостылел он народу и даже друзьям и приятелям, и
тогда вынесен был приговор о ссылке Тухвата в Сибирь. Говорят, что кто-то из
начальства из жалости разрешил ему проехать довольно большое расстояние по
Сибирскому тракту в собственном экипаже. Во время остановок, пока меняли
лошадей, он читал нравоучения сбегавшимся местным ребятишкам, повторяя, что
едет в Сибирь по своей вине, что собственные его дети и братья стали теперь
чужими, а все нажитое им богатство досталось другим, так случилось потому,
что когда-то он сам любил запускать руку в чужое имущество. Один из сыновей
Тухвата, Галлям, бежал из Сибири, объявил себя «рабом божьим», не помнящим
своих родителей, и был взят в солдаты. Галлям попал к командиру Уфимского
батальона Афанасьеву. В здешнем батальоне он служил цирюльником. Дом у него
был двухэтажный, с кирпичным нижним этажом и деревянным верхним. Стоял он в
Труниловской слободе47, ныне дом этот можно отыскать позади Магометанского
Духовного собрания48...
(Часть рукописи разобрать не удалось.)
Далее мы еще вернемся к разговору об этом доме. Солдат Галлям был человеком
чрезвычайно ловким. Он женился на девице, служившей горничной у муфтия
Абдрахманова. Звали ее Марьям. Супруги были очень гостеприимны и
добросердечны, так что любой простой поселянин из мусульман находил у них
приют. В доме постоянно ночевало 40—50 человек. Жили они счастливо, но
однажды Галлям исчез. Причиной тому была его неудачная попытка выхлопотать
за деньги освобождение от службы одному новобранцу. Узнав об этом, командир
его, г. Афанасьев, приказал, чтобы завтра... (конец фразы в рукописи написан
неразборчиво). О г. Афанасьеве же говорили, что если он что скажет, того
никому не миновать. Вот так и овдовела прекрасная Марьям в молодые годы,
друзья и знакомые ее оставили, и дом, бывший некогда приютом для всех
нуждавшихся, обветшал так, что в конце концов вынуждена была она принять под
этот кров другого мужа. После Абдрахманова муфтием долго был Сулейманов.
Вслед же за тем муфтием стал г.Тевкелев. Он нашел Труниловскую слободу в
самом запущенном состоянии, застроена эта часть города была чрезвычайно
беспорядочно, и настоятельно требовалось подвергнуть ее планировке. Если в
то время кто-нибудь из благонадежных сельских мусульман проходил по улицам
Труниловки и это становилось известно его односельчанам, то над ним
насмехались, дразня «Труниловкой». И после того, как все улицы здесь были
распланированы, порядок все-таки не воцарился, и долго еще оставались в
Труниловской слободе дурные люди. А дом Марьям перешел в собственность
Магометанского Духовного собрания. Из нового здания, куда вселился муфтий,
вся Труниловка видна была как на ладони и походила на цыганский табор.
Тевкелеву вскоре надоели шум и крики, и он потребовал выгнать оттуда всех
бродяг, конокрадов и содержателей домов терпимости. В это самое время и был
куплен муфтием дом Галляма и впоследствии сломан. Ныне совсем опустела
знаменитая своим развратом и безбожием Труниловская слобода. Весною, в
половодье, бурлаки добираются до здешних мест, но не находят уже более
любопытных, веселых хозяев и расходятся в разные стороны. Русские жители
Труниловки до сих пор рассказывают, что муфтий Тевкелев купил несколько
домов для того только, чтобы выселить поскорее развратных их обитателей. Вот
так, решив рассказать о судьбе солдата Галляма, вспомнили мы о кантонном
начальнике Троицкого уезда Тухвате и о Труниловской слободе.
За 65 лет существования башкирского войска кантонными начальниками в
Уфимском и Златоустовском уездах были: Беиш, отец и сын Абдрашитовы,
Абулгазиз и Абулнасыр, — в Златоустовском юрте, а в Уфимском юрте — Талгат
Мырзаев из деревни Караякупово, Габбас Тикеев из деревни Кубово, отец и сын
Ишмухамет и Фахретдин Уметбаевы из деревни Юмран-Ибрагимово. Из этих
семерых, занимавших должность кантонного начальника в продолжение 65-ти лет,
25 лет приходится на Ишмухамета Уметбаева — с 1836 по июнь 1861 года. В
Уфимском уезде после смерти Уметбаева должность кантонного начальника больше
никто не занимал. Умер он в 1861 году. Когда-то он учился в медресе, изучал
мусульманское право. Из четверых братьев именно его, тогда 17-летнего юношу,
неожиданно забрали из медресе и записали в поход. Через несколько лет он
вернулся из дальнего похода в чине вахмистра. Во время смотра казачьего
полка командующий войском генерал Циалковский заметил его командирские
способности. В это время Ишмухамет Уметбаев исполнял обязанности начальника
отряда, поскольку не было более опытного офицера. За отменное выполнение
возложенного на него долга имя его, сына небогатого человека, к тому же еще
и урядника, наряду с именами богатых офицеров по воле Циалковского было
внесено в список при избрании на должность кантонного начальника. (Далее
Уметбаев пишет о том, что говорить о справедливости и бескорыстии этого
кантонного начальника ему не представляется возможным, так как он приходится
автору родным отцом.) Упомяну только, что он набрал более всех голосов, тут
же был произведен в офицеры и получил разрешение исполнять обязанности главы
кантона. До 1836 года он принимал участие в различных походах на запад и на
восток Империи, побывал по ту сторону Уральских гор... Когда башкиры
Златоустовского уезда, подстрекаемые горнозаводскими крестьянами,
взбунтовались, препятствуя строительству общественных хлебных магазинов,
Уметбаев успокоил их, прибегнув к своему дару муллы. Когда же уфимский
губернатор Барановский прибыл с отрядом на Архангельский завод
Стерлитамакского уезда для усмирения крестьян, глава кантона есаул Уметбаев
незамедлительно предложил свое посредничество. И крестьяне, давно знавшие
его, совершенно подчинились ему и приняли предложенные им условия. За это
заводовладелец князь Белосельский, сенатор, наместник Царства Польского,
выразил Уметбаеву благодарность через своего управляющего г. Киссановского.
А губернатор Барановский принял его в число своих друзей. В молодые годы
Ишмухамет Ишгулович Уметбаев был одним из первых победителей в состязании
борцов на джиине49. До самой смерти посылал он своих лошадей на джиин и
часто выходил победителем, как, например, на знаменитом Дуванском джиине
Циалковского и зятя его П.И.Сергеева, когда две лошади Уметбаева прискакали
первыми. Зимой с охотниками-башкирами он часто выезжал за волками, медведями
и зайцами, а по возвращении они задавали большие пиры. Летом же, в августе,
и в сентябре почти каждый день, часто даже дважды на дню, устраивалась
соколиная охота, и раз в неделю показательной соколиной охотой развлекали
гостей. Вот эта-то соколиная охота и не позволила Уметбаеву сберечь
состояние. Два раза в месяц к нему приезжали со своими семьями почти все его
начальники: командующий войском, попечитель, Оренбургский муфтий с членами
Магометанского Духовного собрания, правители канцелярий, командиры отрядов,
стряпчие и комиссары. Кроме того, Уметбаев держал у себя несколько десятков
соколятников50 и некоторых из них посылал в город Оренбург
генерал-губернатору Перовскому, на его кочевку. Замечательные помощники были
у Уметбаева, например, урядник Нафик Курпячев, но молодых соколов г.Уметбаев
всегда выбирал сам. Весной он на целый месяц выезжал для покупки соколов и
привозил их штук 60. Он знал места, где были лучшие гнезда: Манишка,
Кзыл-таш, Куяшты, Нараш и Туба. Самых исполнительных слуг своих называл он
Манишкой. Граф Перовский, много раз имевший удовольствие видеть соколиную
охоту Уметбаева, предложил ему поехать с ловчими птицами на священную
церемонию коронации Александра II. Но, поскольку, по мнению г.Уметбаева, сам
он уже не мог похвастаться крепким здоровьем, почетная сия миссия поручена
была его сыну, кантонному начальнику Фахретдину Уметбаеву. Последний имел
честь устроить в Москве в 1856 г. показательную охоту с беркутами и
ястребами и исполнил это блистательно, за что получил перстень с
бриллиантами и изумрудом. Второй сын Ишмухамета Уметбаева, переводчик с
восточных языков при Оренбургском магометанском Духовном собрании
Мухаметсалим Уметбаев51, получил образование в Оренбургском Неплюевском
кадетском корпусе. В 1833 году, во время торжеств по случаю возведения на
престол Их Императорских Величеств Александра Александровича и Марии
Федоровны, он был в Москве в качестве помощника оренбургского муфтия
Тевкелева. Там ему выпало счастье написать в альбоме для государя-императора
молитву на арабском языке с переводом на русский. Альбом был поднесен Его
Величеству. Из сотен рукописей, собранных для альбома магометанскими учеными
к торжествам по случаю коронования, выбрана была рукопись Мухаметсалима
Уметбаева, который искусством этим обязан Оренбургскому Неплюевскому
кадетскому корпусу. В память о высочайших торжествах он получил медали.
Третий сын Ишмухамета Уметбаева, Сулейман, в том же, 1856 году как волостной
старшина также присутствовал на короновании и получил серебряную и бронзовую
медали. Всем троим братьям посчастливилось участвовать в церемонии
коронации.
Кантонными начальниками Уфимской губернии из башкирского войска долго и
счастливо служили Ибрагимовы в Стерлитамакском уезде, Сыртлановы — в
Белебеевском, Султановы — в Мензелинском, а в Уфимском уезде — Уметбаевы, о
которых рассказывалось выше. Из мещеряков же замечательными кантонными
начальниками были Резяповы в Стерлитамакском уезде, Кутлубаевы — в Бирском,
Юнусовы — в Белебеевском и Ишбулатов — в Уфимском уезде.
У нас мало сведений о военных подвигах башкир Уфимской губернии. Известно,
однако, что за личную храбрость, проявленную в сражениях, многие получили
Георгиевские кресты и офицерские чины. Например, в 1812 году получил чин
есаула Абдулвахит Текеев из деревни Кубово Уфимского уезда, есаул Абдрахман
Акзигитов из деревни Утяганово Стерлитамакского уезда также был героем войны
1812 года. Об этом богатыре Абдрахмане башкиры, живущие в его родном краю,
рассказывают чрезвычайно интересные легенды. Сын его, Мурзакай, передал мне
три записки, написанные на французском языке в апреле 1814 года комендантами
крепостей, в которых он служил сотником. Как рассказывают башкиры, отец
Абдрахмана, мулла Акзигит, сшил ему камзол с талисманом. Я сам слышал от
башкир, бывших в отряде Акзигитова в 1812 году, что он был истинным героем
той французской кампании. Однажды, после того как он разгромил роту
французов, адъютант сказал ему: «Был бы ты грамотным да образованным, стал
бы теперь генералом». Пика его была заострена с обоих концов. Всегда впереди
отряда конницы, он яростно атаковал неприятеля, на несколько минут исчезал
среди французов, колол и рубил их и возвращался как ни в чем не бывало — цел
и невредим, и команда его всякий раз выходила победительницей. Однажды он со
своею конницей собрался атаковать французов и в присутствии трех государей
спросил генерала, сколько нужно привести пленных французов. Генерал сказал:
«У тебя небольшой отряд — довольно одной роты». И Акзигитов, догнав
отставшую пехоту неприятеля, всю ее пригнал к генералу. Тогда государи
подозвали его к себе, и каждый дал ему по ордену. И они сказали ему:
«Миленький, береги себя. Мы тебя не позабудем». Когда нужно бывало во время
боя где-нибудь потеснить неприятеля или поддержать своих, генерал немедленно
посылал туда Акзигитова. Возвратившись после кампании, он жил несколько лет
дома, вступив в должность начальника резервной сотни, занимавшейся
прекращением грабежей и поисками беглых людей. Но жил он по возвращении с
войны недолго, и только после кончины его присланы ему были офицерский чин,
и форма, и ордена с бумагами, их удостоверяющими. К сожалению, его
офицерский патент дети разорвали и поделили между собой, однако один клочок
хранится у меня вместе с уже упомянутыми записками на французском языке.
Весьма сомнительно, правда, чтобы они послужили фактами, дающими право
нынешним внукам героя претендовать на какие-либо преимущества.
У башкир очень много рассказов, преданий, легенд и песен о войне 1812 года.
Большинство этих песен исполнялось на курае. Они прославляли генералов
Бахмутова, Маркова, барона Розена, князя Кутузова. Песни, исполняемые на
курае, также посвящались военным губернаторам52 Перовскому, кн. Волконскому,
Сухтелину, Эссену, командующим войском Циалковскому, Жуковскому, Балкашину,
а также двенадцати кантонным начальникам включая тептярей и других
припущенников. Впоследствии же кантонных начальников стало двадцать восемь,
и выбирали их даже из самых молодых людей и из русских. Песни эти забываются
год от года, особенно среди башкир Уфимской губернии, еще с 1842 года
начавших выходить из казачьего сословия и терять военный дух. Песни,
сложенные при Петре Великом и во времена 500 казаков, исполняются как
эпические произведения, называемые «уленями». Помимо них, у башкир есть
песни, сложенные уже в наши дни. В одной башкирской песне поется о солдате с
волосами, заплетенными в косы. Этот солдат возвращается через 25 лет домой,
и его постаревшая мать заплетает ему косы и напевает, рассказывая сыну, что
видела сон о скорой их встрече. Видимо, и при императрицах многих башкир
забирали в солдаты, поскольку за совершенные преступления им часто выносили
такой приговор: «Если годен к военной службе — в солдаты, не годен — в
Сибирь!» Эти слова надолго останутся в их памяти...
ЗАМЕТКИ И ПРЕДАНИЯ
Из истории героя Кагармана53 мы узнаем, что в древности, во времена
персидского могущества, дешти-кыпчакские татары, возглавляемые отважным
царем Гушоном и его потомками, захватили всю Среднюю Азию и Восточную Европу
и подчинили себе все народы, подобно другим знаменитым азиатским
завоевателям. Также многократно упоминаются дешти-кыпчакские татары и в
рассказах о Зюлкарнае. Основателем государства кипчаков Гушоном, согласно
Тазетдину, был возведен где-то город Сусан, там он и умер, исповедуя религию
пророка Идриса54. Империя Гушона раскинута была на землях нынешней
Российской Империи. Могущество этой империи сокрушил Искандер Зюлкарнай, или
Александр Великий. Можно предположить, что азиатские завоеватели держали в
нашей губернии слонов, потому что здесь находили много слоновьих бивней и
костей, например, возле деревни Сарт-Наурузово Кармаскалинской волости
Уфимского уезда. Деревня же эта стоит на месте неизвестного города, а в
полуверсте от нее, в яру, когда-то находили много золотых и серебряных
вещей. Большую часть тех вещей, наверное, унесло водами Агидели, когда
обвалился берег. На Юмран-Табынской земле, на месте кочевок вдоль реки
Кызылга, раньше находили крупные кости. Русские ученые говорят, что это
кости мамонтов. Башкиры же полагают, что все найденные кости — это кости
слонов и носорогов. По обеим сторонам Агидели, там, где сохранились следы
бывших крепостей, много местных названий, которые прежде были именами
нарицательными, а позже превратились в собственные имена. Все они служат
доказательством, что в древние времена здешние башкиры говорили совсем на
другом наречии, чем ныне. Например, слово «гора» по-башкирски звучало «ман»
(ныне: «тау» или «таг»). Отсюда названия гор: Карлыман, Улу-Ману, Кесе-Ману,
Манашты. По-татарски «трава» — это «улян» или «чуп», а по-башкирски «ут»,
отсюда слово «утлык» («сенник»). «Муж» по-татарски — «ир», а по-башкирски —
«абышка». «Звать» по-татарски -«чакырмак», а по-башкирски — «ундамак».
«Призвать, воротить» по-татарски — «айландырмак», а по-башкирски —
«чарламак».
По-русски
поверхностный сильный
отзыв, пароль
сеть
горный хребет
темляк
якорь
армия
авангард
арьергард
штаб
По-татарски
устан кучле
тауыш
ау
сырт
чук
тимер тырнак
лашкар
ал ясау
арт ясау
хас лешкир
По-башкирски
калтасай
бука, бугей (отсюда: букмак — согнуть, сокрушить)
уран
тур
сингер
мулдурга
ленкер
кумак
брангар
дуангар
табын
ГОРЫ И ОЗЕРА. ПРЕДАНИЯ О НИХ
Башкиры считают, что площадь, расположенная на берегу Агидели между
деревнями Ногаево и Зенино, у горы Ногай, называется Мулла-Йозлеге, т.е.
Муллинская Сотня, а площадь у горы Акберды (бывшие владения юмранских
башкир, ныне — блохинских) называется Бабалар, т.е. Деды, потому что здесь
зимовали предки нынешних юмранских башкир. Также на берегу Агидели, на
землях Н.А.Заварницкого, находятся горы Нараш и Акташ, а на реке Зилим —
гора Магаш. Говорят, будто бы в этих горах имеются большие пещеры с хорошо
отделанными внутри стенами, в которых башкиры скрывались от жестоких царей.
А в одной из этих пещер будто бы даже доили коров и кобылиц. Поговаривают,
что и ныне остались еще следы того, что здесь жили люди. Но так как в наши
дни скрываться уже не от кого, входы туда забыты и заросли кустарником.
Бабушка когда-то рассказывала о том, что приключилось с одним башкиром. На
свадьбы часто слетаются любопытные пареи, т.е. демоны. Как-то на одной
свадьбе они решили шутки ради унести жениха. Перенесли его в свое жилище, в
пещеру горы Магаш, и стали учить его здесь, а за плохо выученные уроки
сильно били, вытягивали ему нос, губы и уши. Через несколько лет демоны
спросили его, не хочется ли ему домой, где в этот день жену его выдавали
замуж за другого. Человек этот очень обрадовался, и демон тотчас же перенес
его домой. Когда он вошел в избу — а время было вечернее, — все собравшиеся
на свадьбу ужаснулись при виде его. Даже голос у бедняги не был похож на
человеческий, нос вытянут, словно у индейского петуха, уши висели
точь-в-точь как у собаки, губы походили на рукавицы. Родные его не узнали, а
жена сошла с ума, в конце концов их согласились развести. Потом этот человек
долго жил и лечил одержимых бесами людей, изгоняя из них нечистых духов.
А вот другой рассказ. Было это не очень давно, между 1850 и 1860 годами.
Один башкир из деревни Бишаул-Унгарово Уфимского уезда, по имени Насыр,
пришел к начальнику кантона Ишмухамету Уметбаеву в деревню Юмран-Ибрагимово
и объявил, что однажды вечером был унесен со двора демонами. Было это зимою.
Когда демоны несли его по воздуху, он от испуга лишился чувств, а потому
заметил только озеро Ташлы-Куль и гору Нараш. В пещеру, бывшую в этой горе,
его ввели по глубокому снегу. В горе была большая поляна. Там Насыра
окружили любопытные пареи и стали его со всех сторон рассматривать, но
прикасаться к нему остерегались, кроме тех двоих, что принесли его сюда.
Потом Насыра привели к старому парею и стали показывать его, словно какую-то
необыкновенную находку. Но старый парей был очень огорчен их поступком и
сказал: «Вы совершили преступление, нарушили клятву, данную перед Богом, что
мы никогда не коснемся человека, потому что человек от нашего прикосновения
заболевает. За этот ваш проступок люди будут проклинать вас в своих
молитвах, призывая Бога, пророков и ангелов. Тогда и вы станете безумными и
такими же несчастными, как этот бедняга». После таких слов Насыр потерял
сознание и не помнит потому, сколько времени он там находился. Когда двое
демонов, повинуясь старику, снова вывели его на свет, он пришел в себя и во
второй раз узнал гору Нараш. И опять понесся он по воздуху, примечая сверху,
над какими местами они пролетают. Он чувствовал, что замерз, так как дул
сильный ветер. Наконец демоны прилетели к нему на двор и исчезли, оставив
его там. Обо всем этом поведал Насыр начальнику кантона и горько плакал от
страха, что его могут похитить вновь. Односельчане Насыра рассказывали, что
он в самом деле как-то зимою пропал на сутки или на двое, а когда объявился
снова, то стал мучиться от какой-то неизвестной болезни и, недолго пожив
после того, умер.
1 Иса — Иисус — Ғиса (араб.), отсюда слово «ғисабад» (арабское,
устаревшее, разговорное) — христианин.
2 Магрипзамин: мəғрип (араб., устар.) — запад, зəмин (фарси, устаревшее,
книжное) — земля.
3 Бени: от бəни (карельское) = бине (араб., устар., книж.) = ибне — сын;
бени асфар: от арабского «бану асфар» (буквально: племя желтолицых), так
арабы именовали иногда византийцев.
4 Канотор: возможно, искаженное имя верховного бога Кан-тенгира желтых
уйгуров, тюркоязычного народа саяно-алтайской группы, живущих в Китае (в
провинции Ганьсу). Восприняв буддизм и некоторые монгольские представления,
желтые уйгуры сохранили и многие элементы языческой мифологии, в частности
связанный с шаманским культом пантеон, представленный в основном небесными
божествами, которых они в иерархической последовательности располагали на
небосводе. Считалось, что именно верховный бог их пантеона Кан-тенгир (т. е.
царь-божество) положил начало шаманству.
5 Гажем: от арабского «агджем», т. е. народы, не говорящие по-арабски,
особенно персы, поскольку именно так называли Иран: Эджем.
6 Зангивары: на самом деле негры по-арабски — «зинджи». Зинджами называли
рабов из Восточной Африки, привозившихся в 7—9 вв. арабскими и иранскими
работорговцами в Ирак и Хузистан, главным образом с невольничьих рынков
острова Занзибар (по-арабски «аз-Зиндж»). Из зинджей формировались также
некоторые контингенты войск Халифата. Слово «зангивар» — искаженное от
Занзибар.
7 Абулгази — хивинский хан (XVII в.), историограф, автор книг
«Родословное древо тюрков» и «Родословное древо туркмен».
8 Зюлкарнай (Зу-ль-Карнайн): арабское прозвище, означающее «тот, кто
имеет два рога». Рог был на Древнем Востоке символом силы и мощи. В арабских
преданиях прозвище «Рогатый» носили разные цари и правители. Однако чаще
всего это прозвище прилагалось к Александру Македонскому и происходило от
его изображений в виде божества-быка Амона. О Двурогом (Зу-ль-Карнайне)
говорится в Коране, в суре «Пещера» («аль-Кахф», 18). Зу-ль-Карнайн был
известен и доисламским поэтам, и прозвищем Зу-ль-Карнайн наряду с
Александром называли некоторых аравийских царей из рода иракских Лахмидов, а
иногда и какого-то химйаритского царя Йемена.
9 Стихотворение Мухаммеда — вероятно, имеется в виду одно из
стихотворений Захиреддина Мухаммеда Бабура, на книги которого неоднократно
ссылается М. Уметбаев в своих статьях. (См. сноску 34.)
10 Табари (ат-Табари) — историк-перс, писавший на арабском (нач. Х в.),
ему принадлежит прозаическая обработка «Хвадавнамака» («Книги владык») —
большого свода древнеиранских героико-эпических сказаний, а также
комментарии к Корану и сочинение «История».
11 Аланы — осетины.
12 Гурджане — грузины.
13 Ибн Халдун — арабо-египетский историк (1332—1406). Первым из арабских
историков попытался создать теорию исторического процесса. Определяющим для
истории народа Ибн Халдун признавал влияние географической среды.
Политическое господство кочевников в Азии в XI—XV вв. он объяснял тем, что
кочевое скотоводство в странах теплого климата больше отвечает условиям
географической среды, нежели земледелие.
14 В башкирском языке есть слово «арз» (арабское, устаревшее, книжное),
означающее «страна, государство, земля».
15 Гог и Магог — в мифологии иудаизма и христианства враги «народа
Божьего», которые придут с севера в «последние времена». Этими же именами
часто обозначают народы, которые они поведут. Христианская традиция
связывает пришествие Гога и Магога с «последней битвой», Армагеддоном, в
которой те будут сражаться на стороне Антихриста. Имена Гог и Магог из
Библии проникли в мусульманскую традицию и стали обозначать легендарные
народы Восточной Азии, набеги которых, по убеждению мусульман, Александр
Македонский сдерживал посредством огромных железных глыб, которыми он
заваливал перевалы между горами. В Коране библейские Гог и Магог
идентифицируются с кочевниками (сура «Пещера» — «аль-Кахф», 18) Йаджуджом и
Маджуджом, «распространяющими нечестие на земле».
16 Рассказ о Зу-ль-Карнайне в суре «аль-Кахф» начинается с того, что все
подвиги дарованы ему Аллахом: «Мы укрепили его на земле и дали ему ко всему
путь, и пошел он по одному пути». Так дошел он до места, куда закатывается
солнце и увидел, что оно опускается в зловонный источник. Рядом жили люди,
попросившие рассудить между ними. Он наказал несправедливых и
облагодетельствовал праведников. Потом он «следовал по пути» и дошел до
места восхода солнца. Там он нашел людей, никак от солнца не защищенных.
Достиг он и места между двумя преградами, где жили люди, едва понимавшие
речь. Они обратились к нему с мольбой о помощи, чтобы он уберег их от
Йаджуджа и Маджуджа. Зу-ль-Карнайн сказал, что он устроит преграду, если
люди ему помогут и принесут «куски железа». Он возвел между двумя склонами
стену высотой вровень с их вершинами. Затем приказал раздуть огонь и залил
щели между камнями раскаленным металлом. На такую стену Йаджудж и Маджудж
взобраться не могли, не удалось бы им ее и проломить.
17 Яфет — по Библии, Магог является сыном Иафета, сына Ноя, так как,
согласно преданию, потомки Иафета поселились в северных странах.
18 Туран — область, граница которой проходит по реке Аму-Дарье. Согласно
Авесте (древнеиранскому религиозному памятнику I половины I тысячелетия до
н. э., собранию священных книг) и древним иранским мифам, весь мир делился
на Иран и не-Иран, который впоследствии стали именовать Туран. Туранцы — это
те же иранские кочевые племена, постоянно тревожившие своими воинственными
набегами оседлое население. Впоследствии в процессе заселения
среднеазиатских земель тюркскими племенами туранцами стали именовать тюрков,
а сам Туран стал отождествляться с Туркестаном.
19 Афрасиаб (Афрасьяб): туранский царь, убивший иранского царя Сиавуша,
отца Кей-Хосрова. Двое последних являются предками Ашканидов, т. е. династии
Аршакидов, правивших в Иране с 247 г. до н. э. (коронование основателя
династии Аршака I) по 226 г. Сиавуш (Кай Сиавуш, Сиаваршан) и Кей-Хосров
(Кай Хусрав, Хаусраваха) принадлежат к числу девяти царей — седьмой и
восьмой соответсвенно,– из которых, согласно Авесте, состояла
полулегендарная династия Кейанидов, предков аршакидской династии.
20 Дешти Кыпчак (Дешт-и-Кипчак, Деште-Кыпчак) — буквально: Кипчакская
степь. Название в арабских и персидских текстах XI–XV вв. степей от реки
Иртыш до реки Дунай, от Крыма до Болгара Великого, где кочевали кипчаки
(половцы). В XIII в. захвачена монголо-татарами. В 16–18 вв. так называется
только восточная часть (территория современного Казахстана).
21 Башкирское «kаhарман» означает «герой»; «геройский», «мужественный»,
«отважный».
22 См. главу «Заметки и предания».
23 Урдуга — военная ставка хана (урҙа — по-башкирски).
24 Сарты — оседлая с древних времен часть узбеков. От иранского «сарт» —
городской житель, строитель или торговец.
25 «В турецкой истории…» — именно так написано в рукописи М. Уметбаева,
хотя он явно имеет в виду тюрков. Использование названий «турецкий» и
«турки» вместо «тюркский», «тюрки» было широко распространенным явлением в
русской исторической науке вплоть до 30-х годов нашего столетия.
26 Хиджра (hижрə) — начало мусульманского летоисчисления, 16 июля 622 г.
н. э. — дата бегства пророка Мухаммада из Мекки в Медину.
27 Клавдий Птолемей (II в.н.э.) — впервые в географии ввел современную
географическую сетку, вычислил местоположение нескольких тысяч пунктов и
составил карту известных ему стран от Скандинавии до порогов Нила и от
Испании до Китая. Арабская математическая география основана на трудах
Птолемея. В конце VIII и в IX в. появилось два арабских перевода главного
труда Птолемея «Мегалэ синтаксис» («Великое построение», 160—180 г.н.э.) под
заглавием «Аль-Маджисти». Один из арабских переводов Птолемея впоследствии
под искаженным заглавием «Альмагест» был переведен на латинский язык и
получил широкое распространение в Западной Европе.
28 Башкирское «тал» означает «тальник, ива, верба».
29 Башкирское слово «имəн» переводится как «дуб».
30 Хужаи (фарси) — глава.
31 Ахмед Ясави (ок.1105—1166) — среднеазиатский суфийский поэт и
проповедник. До нас дошел его диван на староузбекском языке — сборник
мистических духовных стихов «Сокровенное», оказавший большое влияние на
развитие тюркоязычной поэзии. Издан в 1878 г.
32 Имеется в виду ветхозаветный пророк Илия, житие которого описано в 3-й
и 4-й Книгах Царств. Израильский царь Ахав прогневал Бога Яхве, поставив
жертвенник языческим богам. Илия, нищенствующий пророк, явился к нему и
предсказал грядущее наказание Божие за прегрешение — засуху, неурожай и
голод. Когда со временем это предсказание исполнилось, имя Илии-пророка
узнали все. В книгах Ветхого Завета говорится, что Илия должен снова
вернуться на землю, чтобы возвестить приход Мессии. У христиан считается,
что Илия придет еще раз перед вторым пришествием Христовым, накануне
Страшного суда. В Коране этот ветхозаветный персонаж легко узнается под
именем Ильяс (Илйас). В суре «Стоящие в ряд» («ас-Сафат», 37) после
ритмизованного рассказа о Судном дне, рае и аде Аллах напоминает людям, что
он прежде уже посылал увещевателей. Люди их не послушали и за то были
наказаны. Пророков же, гонимых соотечественниками, Аллах
облагодетельствовал. Среди упомянутых здесь пророков есть и праведник Ильяс.
33 «Киссаи Рабгузи»: имеется в виду книга «Киссас аль-анбия» Насретдина
Рабгузи, тюркоязычного писателя Средней Азии кон. ХIII — нач. ХIV вв.
Рабгузи — псевдоним, настоящее имя Насретдин, сын Бурханеддина. Был кадием
(религиозным судьей). Основное его произведение «Киссаи Рабгузи» («Рассказы
Рабгузи о пророках», 1309-1310) состоит из 72 сказов на темы из Библии и
Корана. Рабгузи также автор лирических стихов.
34 «Бабур-наме» («Книга о Бабуре») — автобиография Бабура Захиреддина
Мухаммеда (1483—1530), основателя государства Великих Моголов, потомка
Тамерлана. Первоначально правитель удела в Средней Азии, затем в Кабуле. В
1526—1527 гг. завоевал большую часть Северной Индии. Границы государства
Бабура простирались от Кабула до Бенгалии. Кроме «Бабур-наме», до нас дошел
диван (собрание стихов) Бабура.
35 Автор, видимо, ошибся, и речь идет о 26-ой букве арабского алфавита
«ﻫ», произношение которой напоминает украинскую «г».
36 См. главу «Башкиры нынешней Уфимской губернии, известные своей
ученостью, заслугами, подвигами или благодаря необыкновенным происшествиям,
с ними приключившимися. Легенды».
37 Тамга — башкирское «тамга» означает «родовой знак» или «печать», т.е.
личный знак в виде родовой или семейной тамги.
38 В свой статье «О потомках жителей земли Малый Табын и об отделившейся
от нее земле Юмран-Табын» М.Уметбаев пишет: «И ныне в нашем Юмран-Табынском
краю сохранилась тамга в виде рёбер, а жители Юмран-Табына до сих пор
говорят: «Наше дерево — карагач, птица — орел, девиз — хвалебная молитва,
тамга — рёбра».
У каждого старинного башкирского рода были свои родовые знаки, отличавшие
его от других родов. Например, у башкир из края Асылы-Куль тамга была в виде
окна.
39 Кааба (аль-Ка'ба) — главное святилище ислама. Аль-Ка'ба и мекканская
заповедная территория вокруг Аль-Ка'бы — это и есть «мечеть
неприкосновенная» (аль-масджид аль-харам), упоминающаяся в Коране.
Паломничество к мекканской аль-Ка'бе стало обязанностью мусульманина со
второго года хиджры. С того же года и навсегда аль-Ка'ба стала киблой (т.е.
направлением, которое надо соблюдать при молитве).
40 Муса — Моисей (у евреев Моше), один из величайших ветхозаветных
пророков, наставник и вождь еврейских племен, выведший их из Египта в
Ханаан. Моисею и странствию евреев из Египта в Ханаан посвящена библейская
книга Исход. Сам Моисей в иудаистической и христианской традиции считается
автором первых пяти книг Библии. Неоднократно упоминается в Коране под
именем Мусы. Пророк Мухаммад еще в проповедях говорил, что его Аллах — тот
же бог, что и у иудеев, и у христиан. Только они, получив однажды через
своих пророков Мусу и Ису истинные откровения, забыли и исказили их.
41 Об этих и других башкирских ханах М.Уметбаев пишет подробнее в своей
статье «Происхождение айских башкир». Их родословную Уметбаев взял из книги
Тажетдина Ялчигулова «История Болгарии».
42 Припущенник (припущеникъ) — принятый в общину, приселившийся на землю
коренных владельцев, т.е. припущенный. Мещеряки и тептяри считаются не
коренными вотчинниками, а припущенниками башкир.
43 Ахун — высший религиозный чин у мусульман.
44 Модарис — преподаватель медресе.
45 Хаджи — человек, совершивший паломничество (хадж, хаджж) в Мекку.
46 Ражаб — (рəжəп) — название седьмого месяца мусульманского лунного
года.
47 Труниловская слобода, называемая в народе Труниловкой, располагалась
на месте нынешней улицы Павлуновского, Аджарской улицы и Труниловского
переулка.
48 Полное название: Оренбургское магометанское Духовное собрание.
Находилось на бывшей Воскресенской улице — ныне улица Тукаева. Труниловская
слобода действительно начиналась сразу же за Воскресенской улицей.
49 Джиин — от башкирского «йыйын», означающего: 1. большое собрание,
съезд народа, племени; 2. народные летние праздники с разными играми,
скачками, призами.
50 Соколятник — устаревшее, то же, что сокольник, т.е. охотник,
приставленный к ловчим птицам для ухода за ними и обучения.
51 Так отстраненно автор пишет о самом себе.
52 Губернаторы были гражданские и военные, последним подчинялись и
расположенные в губернии войска.
53 См. сноску 21.
54 Идрис — один из «вечных» — тех людей, которые не умерли даже первой
смертью и живыми пребывают в ожидании Судного дня. Их имена часто
встречаются в Коране: Иса—Иисус, Илйас—Илия. В семнадцатой суре Корана,
называющейся «аль–Исра'» («Перенес ночью»), рассказывается, как Мухаммад
вознесся в сопровождении Джибрила поочередно на семь небес. На четвертом
небе он встретил пророка Идриса. Аллах взял этого пророка на небеса, но о
нем почти ничего не известно. В суре «Марйам» (19), начинающейся с рассказа
о рождестве Исы, среди других великих пророков прошлого, которых Аллах
приказывает вспоминать, назван и Идрис: «И вспомни в Книге Идриса, поистине,
он был праведником, пророком. И вознесли Мы его на высокое место». Еще раз
он назван в ряду других «терпеливых» в суре «аль—Анбийа» («Пророки»), 21.
Контекст, в котором упоминается Идрис, ставит его рядом с самыми почитаемыми
пророками. Однако о нем ничего не рассказывается, и имя его не находит себе
явных параллелей или прототипов в библейских или аравийских сказаниях.
Загадочность фигуры Идриса мучала средневековых комментаторов Корана,
продолжают спор о нем и современные исследователи, отождествляя Идриса то с
библейским Енохом, которого Бог забрал к себе на небо, то с ветхозаветным
пророком Елисеем, учеником Илии, так как один раз в Коране вместо имени
Идрис называется аль—Йаса, несколько созвучное имени Елисей.
Перевод с башкирского и комментарии Диляры Гариповой.
Написать
отзыв в гостевую книгу Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
