|
|
Режис Обадиа
От Достоевского до Стравинского
Беседа с Режисом Обадиа, французским режиссёром и хореографом
1/ В вашем репертуаре на российской сцене представлены «Весна
Священная» Стравинского и «Идиот» Достоевского. Выбор этих произведений
обусловлен развитием единого авторского замысла или ваши творческие задачи
были абсолютно разные в том и другом случае?
В чём для Вас состояла особенность работы над каждой из этих постановок?
Это два совершенно разных проекта.
Я давно собирался поставить «Весну Священную» и одновременно с этим меня
манила небольшая книга Достоевского «Мечта смешного человека».
В то время в России обстоятельства благотворно складывались для постановки
именно «Весны Священной ». Всё говорило, что время пришло для воплощения
моей давней идеи.
И я уже состоялся и личностно и профессионально, чтобы можно было браться за
это сложное произведение. Великая и мистическая «Весна Священная» - это
всегда будоражащий кровь вызов. Если ты взялся за её постановку, нельзя
сделать абы что, это должно быть Нечто.
К тому же, работа над спектаклем была закономерным продолжением моего
творчества, я оставался в пространстве танца. С участвующими в постановке
российскими танцорами мне пришлось очень много работать, чтобы зарядить
своей энергетикой. Ведь в основе их техники был далеко не мой стиль, не моя
манера исполнения.
В итоге «Весна Священная» была поставлена за четыре с половиной недели,
оставив позади 25 лет напряжённого труда. Спектакль полюбился зрителям и
критикам. Их признание увенчалось вручением нашей творческой группе в 2004
году премии «Золотая Маска».
Что касается второго проекта, то работа была начата задолго до постановки
спектакля «Идиот» на сцене Российского Академического Молодёжного Театра.
Четыре года назад Елизавета Вергасова начала работать над сценарием пьесы,
возвращая меня время от времени к идеи поставить однажды Достоевского. Она
же настаивала на том, чтобы я работал именно с русскими актёрами и на
российской сцене.
Для меня это было настоящим вызовом. Ведь речь шла о театральной постановке,
а не о современном танце или балете. Я должен был работать с актёрами, а не
танцорами. А специфика актёрского мастерства коренным образом отличается от
работы танцора, несмотря на то, что конечная цель у них может быть одна и та
же. Для актёра значимо вхождение в роль, ему требуется понимание в самом
начале работы над постановкой, даже если затем он подключает интуицию к
своей игре.
Именно это представляло для меня особую трудность, ведь я не говорю
по-русски. И тогда в роли моего ассистента и переводчика выступила Елизавета
Вергасова, автор сценария пьесы, музыкальной аранжировки и сценических
костюмов.
В работе над постановкой я пытался погрузиться в мир, созданный Достоевским
и выразить то, что я чувствую сквозь призму характеров персонажей.
Каждая сцена, а их 20 в спектакле, имеет для меня своё образное выражение и
по-своему энергетически наполнена.
Декорации преднамеренно сведены на нет, только два стола и стулья. Я хотел,
чтобы сущность характеров персонажей исходила от самих актёров, от их игры.
В этой связи надо отметить, что актёры не только справились с тем, что было
предложено мной, но и многое привнесли.
В этой значимой для меня творческой работе я был ведом Достоевским и
«багажом» моих собственных наработок.
У меня не было права оставаться в постоянном поиске, я должен был уже
находиться на пути к наиболее подлинному.
2/ Чем, по Вашему мнению, является гений Достоевского – способом
осмыслить глубины своего Я или разобраться в жизненных коллизиях? И кто
значим для вас в российской культуре?
Русская культура всегда оказывала на меня огромное влияние.
В литературе я обожаю Достоевского. Произведения этого проницательного гения
пронзают душу, сразу достигая цели. Он видит человеческую сущность в целом,
её парадоксальность в одновременности добра и зла.
В кино великий гений – это Тарковский. В этом изобилии духа есть всё: и
философия, и проникновенность, и живопись, и красивейшие, незабываемые
образы. Мир, созданный Тарковским, пленяет моё воображение.
Чтобы найти свой собственный подход, я читал письма Достоевского и
Тарковского. В них неожиданно для себя я открыл поразительно глубокое
человеческое страдание, которое несли в себе эти два незаурядных гения.
3/ Выбор именно «Идиота» для постановки продиктован актуальностью этого
произведения или, может быть, аналогией с вашим собственным мироощущением?
Сам выбор был предопределён Елизаветой Вергасовой, которая задолго до
постановки спектакля начала работать над сценарием пьесы.
Вообще мне кажется, что «Идиот» Достоевского вне времени. В основе его
сюжета вечные и всеобщие темы.
Так и в моей постановке устранено почти всё, что может иметь историческое
значение, в том числе и витиеватый столик на одной ножке.
4/ Союз современного танца и классического театра, несомненно,
новаторский художественный приём, в некотором смысле даже провокативный.
Особенно, если речь идёт о Достоевском, которого в большей степени
предпочитают только анализировать.
В вашей постановке вы использовали этот приём чтобы усилить напряжённость
сюжетных перипетий или для обозначения чего- то иного?
Для меня соединение танца и театра имеет глобальное значение.
На мой взгляд, пластика в драматургии способна выразить неуловимый мир
воображаемого, но неощутимого, мимолётного и мгновенно захватывающего дух.
5/ Чем, на Ваш взгляд, отличается классический балет от современного?
Сильные стороны есть и в балете, и в современном танце, но они абсолютно
разные.
Балет– это нечто возвышенное, язык которого закодирован.
Современный танец – это совсем иное, чья история тоже уже достаточно
значительна. Современный танец сегодня – это, прежде всего, его участники,
которые стремятся к выражению личностного, индивидуального посредством
собственного тела. Причём у каждого свой стиль.
В классическом балете в той или иной мере заранее известно, что увидишь.
Можно только отдавать предпочтение тому или иному исполнителю.
В современном танце невозможно знать заранее, что тебя ожидает.
6/ Чем обусловлен символообразующий характер вашего творчества, который
особенно ярко проявлен в постановке «Идиот»?
Мир, в котором мы живём, развивается. Элементы повествования зарождаются
и в абстрактном. И передаются они посредством символов.
Символы меняют привычное видение вещей, придают ему иной колорит.
Например, стол, часто вводимый мной в театральное действо, - это ещё одни
подмостки на основной театральной сцене. Своего рода лупа, способствующая
глубинному осмыслению происходящего.
В то же время – это просто стол, вокруг которого обычно собираются люди в
связи с разными событиями в жизни.
Эта смысловая двойственность усиливает значимость сцен, на нём происходящих
– жертвоприношения, сцен любви и убийства.
Другой, часто фигурирующий объект, - это лестница.
Этот образ одновременно символизирует и момент восхождения и неминуемо
следующего за ним падения. Как в мифе о Сизифе – восходить, чтобы упасть и
снова подниматься. Напоминание о головокружении, сопутствующему подъёму.
Именно в таких парадоксах, на мой взгляд, таится магическая сила искусства.
7/ Как бы Вы могли определить ваш творческий метод или что для вас
является важным и значимым в творческом процессе? Что вдохновляет вас?
Мне кажется, что со временем человек начинает воспринимать этот мир так,
как свойственно только ему.
Что касается меня, то вдохновить меня может буквально всё: и вид на улицу, и
незнакомец, сидящий на тротуаре, и абстрактная картина. Из всего этого
вместе может вдруг возникнуть совсем иной, новый образ. Это так неуловимо и
поэтому трудно поддаётся объяснению.
В работе самым важным для меня является момент наивысшей концентрации,
которая близка медитации. Когда ты погружен в себя, то становишься
невесомым, и идея внезапно появляется.
Пространство тоже имеет огромное значение в работе для меня. Во-первых,
пространство задаёт границы воображаемого.
Как только представишь визуально, каким должно быть оно: будет ли это
пирамида, или круг, нужен ли там песок или вода,- начинаешь четко видеть то,
что воображал, представлял себе.
Во-вторых, пространство сценической декорации, на мой взгляд, является
выразителем одновременно и внутреннего и внешнего.
8/ В чём, на Ваш взгляд, заключается актуальность вашей творческой
концепции?
Я не концептуальный художник, даже если у меня есть своя творческая
концепция.
Главное для меня – точно чувствовать себя там, где я есть и в том, что я
делаю. Посредством реализации творческого замысла не информировать, а
передавать переживания, которые могли бы пробудить те или иные чувства у
одних или неожиданно переплестись у других.
Выражение неповторимой индивидуальности в искусстве, которая упраздняет
границы, - вот, что я нахожу своевременным и актуальным.
Искусство, на мой взгляд, - это также и взаимообмен.
Я полагаю, что когда только начинаешь, то строишь себя из того, что уже есть
в искусстве. Лично я состою из того, что являлось для меня потрясениями в
искусстве, что меня вдохновляет.
На сегодняшний день у меня мой собственный «багаж» творческих наработок, но
интерес к взаимообмену по-прежнему очень активный.
9/ Что Вы думаете о современном искусстве, чему оно призвано служить?
Оно ничему не служит, оно просто жизненно необходимо.
10/ Вы и Ваше Творчество, в чём особенность ваших взаимоотношений?
Творческий процесс – это часть меня самого, которая рвётся к жизни. Если
я вне творческого процесса, то и часть меня перестаёт существовать.
Пока желание работать творчески меня не покидало.
Даже если это сопряжено со страданием, если встаёт вопрос «жизни или
смерти», я стремлюсь целиком посвящать себя творческой работе.
Интервью записала и перевела Филатова Ольга
Информация:
Режис Обадиа - французский режиссёр, хореограф
Постановки на российской сцене:
«Весна Священная» современный балет
«Идиот» театральная постановка на сцене РАМТ
Премии:
«Золотая маска» (апрель 2004), «Чайка» (декабрь 2004),
«Гвоздь сезона» (февраль 2004)
Написать
отзыв Не забудьте
указывать автора и название обсуждаемого материала! |
