№ 8'03

Валерий КОВАЛЕНКО

НЭХО-СТРЕЛОК

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

XPOHOС

Русское поле:

Бельские просторы

МОЛОКО

РУССКАЯ ЖИЗНЬ

ПОДЪЕМ

СЛОВО

ВЕСТНИК МСПС

"ПОЛДЕНЬ"

Общество друзей Гайто Газданова

Энциклопедия творчества А.Платонова

Мемориальная страница Павла Флоренского

Страница Вадима Кожинова

История науки

История России

Сайт истфака МГУ

Слово о полку Игореве

ГЕОСИНХРОНИЯ

Повесть

Матери Ольге Николаевне

I

- Сопаки рятом бегут, а песец и сополек спрятались в норы, охотник меткий Нэхо вышел на охоту.

Кто-то поскребся в полог чума, и Нэхо нехотя оборвал свою складную песню. Он хотел громко и недовольно сказать: «Какая сопака трясет чум», как в чуме задребезжал голос старого шамана:

- Нэхо сладкие песни слагает, а Нэхо не знает, что вернулись ихи олени. - И притащил сломанные нарты.

Шаман кряхтя присел у костра и стал подкладывать в него лежащие рядом сухие ветки.

- В нартах никого нет, - как бы между прочим пояснил он. Нэхо смотрел на шамана, но не видел его. Нэхо одеревенел.

- Отца, мать и братишку твоих забрали тени предков, - шипел скорбно шаман. - Теперь Нэхо будет думать, как жить одному, как добывать пропитание. - Шаман скуксил свое дряблое лицо, тем самым показывая свою глубокую печаль. Нэхо кинул в его сторону связку вяленой рыбы и сказал:

- Нэхо меткий охотник, Нэхо прокормится.

Шаман улыбнулся редкими седыми бровями и, уже откинув полог, бросил с ухмылкой:

- Был председатель, говорил: всем хорошим охотникам быть по весне у Медвежьей горы на Дне охотников Севера.

Нэхо потемнел лицом. Он был лучшим стрелком во всей округе. Но у него теперь не стало ружья. Оно было у отца, который не вернулся с далекого пути.

Нэхо зарезал двух вернувшихся оленей и устроил помины по погибшим в дороге отцу, матери и братишке. Последнего оленя он обменял на ружье у приехавшего в стойбище работника райпотребсоюза. Слюнявый мужик сначала коврежился, мол, самому нужно от зверя в тайге, но в конце концов уступил.

На следующий день Нэхо вышел на охоту и вернулся ночью с пустыми руками. Последующие два дня тоже были такими же. Что только он не делал! И к шаману ходил - не било ружье, хоть умри и все тут. Вернее, оно било, но не в цель, пули «за пургой гонялись». Тогда Нэхо взял у друга Тохано его ружье. Попросил сестру Тохано бросать в небо снежные шарики. Нэхо стал стрелять в них. Ни один шарик не упал на землю, все они разлетелись в пух и прах от метких выстрелов Нэхо. Он заулыбался и вновь зауважал себя.

На празднике Нэхо пришлось стрелять из своего ружья, но все же он умудрился войти в пятерку призеров. Его наградили набором цветных карандашей и синим кашне. Награждавший, в блестящих ботинках, спросил, накидывая на шею Нэхо кашне:

- Сколько же лет стрелку?

- Шестнадцать, - крикнул кто-то из толпы.

Он потрепал Нэхо по голове и предложил сказать слово стрелка. На что Нэхо поморщился, потом что-то буркнул себе под ноги и пошел к перевозному сельмагу. Там он сторговал за кашне и карандаши два пузырька «Тройного одеколона» и за большим деревянным плакатом «Оленеводам Севера» махом выпил их и, одурев до дикости, поковылял на своих кривых ногах в Красный чум - рассчитаться за дрянное ружье. Чум был большой, из какой-то пахнущей кожи, что Нэхо чуть не вырвало. За столом, покрытом красной материей, сидела девушка в шубе и читала журнал. На дальних столах играли в шашки. Все были заняты. Нэхо постоял, покачался, осоловело взирая на все, и вдруг решительно, во весь голос брякнул:

- Застрелю райпотребсоюз!

Все в чуме разом повернулись к Нэхо. Нэхо для ясности топнул ногой и решительно сдернул с плеча проклятое ружье:

- Застрелю райпотребсоюз!

Девушка в шубе истерично завизжала, шашисты сбились в кучу и скопом пытались прорвать стену Красного чума. Спокойно стоял только Нэхо. Вдруг сзади кто-то большой и сильный грузно навалился на него и очень больно закрутил руки за спину. Нэхо пытался брыкаться, но тот же очень сильный чем-то тяжелым ударил его по голове, и Нэхо полетел в темноту.

Очнулся он оттого, что его теребили за малицу*, услышал голос:

- Подох, что ли, стрелок божий?

- Оставь его, Никифор, - сказал другой голос, - на Колыме загнется, там их брат долго не топчется.

Нэхо оторвал лицо от пола и очумело огляделся. Он никак не мог понять: где он и что это за чум? Стены из бревен, на окнах железные решетки. У стены на табуретках сидят два милиционера и ведут между собой разговор.

------------

* Одежда из оленьих шкур.

- На благодарность тянешь, какого ферзя с ружьем зацепил.

- Какой ферзь, цыплак с ружьем, да и только!

- Не скажи, вот в том месяце было...

Он повернулся в сторону Нэхо и неожиданно оборвал начатый рассказ:

- Очнулся, милок, - вкрадчиво и елейным голоском обратился к Нэхо. - А мы тут тебе тортик приготовили, любишь тортик-то? - И заржал над своей шуткой.

Нэхо очень сильно хотелось пить, рот его связало кровью.

Он, откашлявшись, смачно сплюнул сгустки на пол.

- Ах ты сучонок! - взревел верзила и, прытко подскочив к Нэхо, сильно ударил его сапогом по лицу. - Тут люди убирают, а он, понимаешь ли, свои сопли разбрасывать вздумал, вот паршивец, - кипятился милиционер.

- Да брось ты его, Никифор, - успокаивал второй. - Все одно на Колыме загнется. - И добавил, сладко потянувшись: - Домой скоро, отосплюсь. Да кидай ты его в камеру, нехай с ним зэки гутарят, чай найдут обчий язык.

В камере, куда бросили Нэхо, было три человека, все - русские. Нэхо лег в уголок и стал смотреть на них. Возле него на корточки присел самый пожилой сокамерник и спросил тихо и участливо:

- За что забрали?

- Пыл пьяный, ничява не помну, - ответил Нэхо.

- Тогда понапишут - сам судья не разберется, - со знанием дела встрял прыщеватый и опять пошел гулять по камере.

- А я игде? - озадаченно спросил Нэхо, чем очень развеселил остальных арестованных.

- Ты у Христа за пазухой, - осклабился прыщеватый и полез на нары. - Ты, узкоглазый, таперича не рассчитывай, что с этого треклятого рая в свою тундру попадешь. - И повторил, засовывая под голову телогрейку: - Не рассчитывай.

- Не стращай малая, - без укора прогудел пожилой. - У него и так на душе темно, ты еще пугать надумал, не годится. Дай добью, - попросил он у третьего самокрутку.

- Рай НКВД ты уже познал, - пыхая цигаркой, продолжал тот, - а тюремный рай у тебя еще впереди, - закашлялся и с остервенением вдавил чинарик в стену.

- Зачем НКВД? - испуганно поднялся Нэхо. - Мой пыл пьяный, - и замолчал, понимая бессмысленность своего оправдания.

Пожилой оказался добрым дядькой, и Нэхо всем сердцем потянулся к нему. Сергеич - так звали его, - тоже стал относиться к Нэхо как к сыну. Он учил, как вести себя со следаком.

- Только никакие бумаги не подписывай, - сурово наставлял он.- Отказывайся от всего, мол, не знаю, не помню.

Много рассказывал про тюремную жизнь, сурово предупреждал:

- Только с урками не связывайся, держись от них подальше, а то чего доброго на перо налетишь. Там такое запросто.

Сам он просидел по всяким тюрьмам полжизни, и нравы разных тюрем ему были знакомы не понаслышке.

- Как получишь на пересылке паек вяленой рыбы, знай наверняка: в ночь повезут в тюрьму. Пайком не шикуй, ешь один и экономно.

Назавтра после обеда Нэхо повели к следователю. Им оказался высокий густобровый парень. Встретил он Нэхо с добродушной улыбкой, щедро угостил папироской, жестко отчитал конвоира за то, что не дали Нэхо закурить, и радушно предложил устраиваться на кожаном диване. Нэхо от такого приема весь сомлел, как в жарко натопленном чуме. Сидел на кожаном диване, курил дорогую папироску.

- Жалко нету чикалона, - подумал он вслух простодушно. Только в сладкой истоме не обратил внимания, как у красивого следока матово побелели скулы.

- Как твоя фамилия? - постукивая ручкой по зеленой столешнице, как бы между прочим спросил он.

- Мой не знает, - обескураженно ответил Нэхо и добродушно положил чинарик на стол следока. Следователь брезгливо щелчком сбил окурок на пол.

- Ладно, - поковыряв ручкой в ухе, прежним тоном сказал он. - Запишем: Северцев. Пойдет?

- Пайтет, - в тон согласился Нэхо.

- Ответь мне искренне, как прежде, - весело полыхнул глазами начальник,- зачем ты хотел расстрелять весь райпотребсоюз?

- Плахое ружо протал, - искренне и удивленно ответил Нэхо.

- Ру-жье? - по слогам повторил следователь. - Но ведь их почти пятьдесят человек, и ты их всех перестрелял бы?

- Нет, отин плахой, отин убить надо, - решительно сказал Нэхо и в сердцах сплюнул на пол, но тут же испуганно растер ногой: вспомнился милиционер и его урок в кутузке.

- Т-а-к, - протянул следователь, не прекращая писать. - А ведь смерть одного человека - я имею в виду насильственную смерть - так же наказуема. Ты не имеешь права быть в одном лице и судьей и палачом. А значит, - он поднял голову и пристально посмотрел на Нэхо, - значит, придется отвечать перед законом. Ты согласен со мной? - поинтересовался он, что-то записывая в протокол.

- Согласный, - буркнул Нэхо, чтобы угодить начальнику, и стал со скукой смотреть в окно. Там, у края дороги, шел на лыжах охотник, рядом бежала лайка. Нэхо вдруг нестерпимо сильно захотелось быть на воле, подальше отсюда, от добренького следователя. Захотелось быть одному, только с собакой, в пушистой от снега тайге и слышать хруст морозного снега, видеть соболя, спрятавшегося на дереве, и чтоб мороз слегка кусал щеки. Нэхо замечтался и не сразу услышал голос следователя:

- Да ты меня не слушаешь,- перехватывая взгляд Нэхо, укоризненно урчал он. - Вот, ознакомься и подпиши, - скучно сказал он, протягивая исписанный лист бумаги.

Нэхо напрочь забыл советы старого зэка, находясь еще в плену своих радужных мечтаний, не читая, вывел, каракули.

- Конвой! - бодро крикнул следователь, и Нэхо обреченно шагнул навстречу солдату.

Суд был скорый.

- Вы, товарищи, видите, что подсудимый Северцев Нэхо не осознал своей вины и как прежде агрессивно настроен против работников райпотребсоюза, - зачитал приговор лысый мужчина и стал протирать носовым платком чистые стекла очков.

За молодостью лет, а написали, что ему уже восемнадцать, дали Нэхо пять лет общего режима с отбыванием наказания в местах заключения.

И так молодой охотник Нэхо стал зэком Северцевым.

II

За Нэхо тяжело закрылась окованная дверь.

- Проходи, чего вытаращился, узкоглазый, - нетерпеливо прикрикнул пожилой конвоир.

За высоким, подвижным зэком Нэхо робко вошел в кабинет. Седой, с впалыми щеками начальник тюрьмы стоял у большого стола и бранился с кем-то по телефону:

- Ладно, завтра доложишь о своем разгильдяйстве, - И сердито бросил трубку.

- Ну что, Поморцев, опять на родные места потянуло? - спросил больным голосом начальник, подходя к высокому зэку.

- Я смотрю, вы, гражданин начальник, уже полковник, - льстиво заметил осужденный.

- Ты мне зубы не заговаривай. По какой статье идешь?

- По старой, гражданин начальник.

- Называй статью, или прямиком отправлю в карцер.

- 135-я, гражданин начальник.

Начальник прикурил папироску, спичку бросил в медную пепельницу.

- Смотри, Поморцев, или как тебя там по фене - Альбатрос: будешь как раньше зону баламутить, я тебя в карцере сгною. Понял, тюремный матрос? Мое слово твердое.

- Знаю, гражданин начальник, - кислым голосом подтвердил высокий.

Начальник встал напротив Нэхо, перекидывая на губах языком папиросу:

- Статья? - сухо спросил он.

Нэхо начал лопотать такую тарабарщину: и про плохое ружье, и про хитрого следователя, причем все это он выпалил на одном дыхании, переходя с ненецкого на русский и наоборот.

Начальник нетерпеливо отмахнулся, подошел к столу, взял папку и стал читать, иногда бросая на Нэхо непонятный взгляд.

- Так, - выдохнул он, разминая папироску в пепельнице,- значит, потенциальный убивец работников райпотребсоюза.

Нэхо поник головой.

- Что ж, человече, за тебя даже слово защиты замолвить было некому, - с какой-то отеческой грустью промолвил он. - Слабы еще у нас законы. Но ты не тушуйся, все пройдет: и плохое, и хорошее.

- Веди обоих во второй барак, - бросил он без паузы стоявшему у дверей офицеру. - Северцева определи работать на пилораму, на разгрузку,- добавил, - проследи, чтоб спал по-человечески.

Нэхо нахлобучил шапку в коридоре и пошел следом за высоким. Офицер шел рядом.

Шли недели, месяцы. Месяцы переходили в годы. Нэхо свыкся с тюремным режимом и уже не с такой тоской вспоминал о тайге, о верной собаке. Работал он честно, с утра до вечера складывал доски в штабеля, норму вырабатывал. Кормили средне, но Нэхо, не избалованному питанием, этого хватало. Одно было плохо: в баню каждую неделю водили, но он свыкся и с этим.

Спал Нэхо на матрасе, набитом соломой, и считал это большой роскошью. Лучшей постели он не знал. С зэками у него были ровные отношения. В конфликты, или - по тюремному - в разборки, никогда не вступал, держался особняком. Но одна, как оказалось, очень плохая привычка, все же осложняла его жизнь. Он физически не мог сказать неправду.

Где-то в начале июня при разгрузке бревен с лесоповала случайно, по недосмотру угодил, как под каток, под кряжистое дерево. Его погрузили на полуторку и отправили в тюремную больницу. Только на третий день незадачливый грузчик пришел в сознание.

В больнице Нэхо понравилось: не беда, что на окнах решетки, зато полы крашеные, а матрас и одеяло ватные.

Нэхо знал, что в стране идет война - кровавая и тяжелая, но она его не касалась, только вот паёк стал поскуднее, да поредела охрана и медперсонал.

В конце августа с проверкой по больнице пошел начальник тюрьмы, зашел в палату, где лежал Нэхо. Возле койки Нэхо он задержался. Медсестра предусмотрительно принесла ему стул. Начальник сел, вытащил из кармана пачку «Беломора» и положил на тумбочку, кивнув:

- Вместо гостинца тебе. Ну, как дела, стрелок?

- Карашо, - озадаченно ответил Нэхо. Такого внимания от начальника тюрьмы никто и никогда из зэков не сподобился получить. А тут какой-то задрипанный ненец!.. С чего?..

- Хороший ты парень, но все одно пришьют тебя урки, за правду тебя и пришьют, - склонившись над лицом Нэхо, грустно сказал он. - Отправляйся-ка ты, дружок, лучше на фронт. Оттуда, может быть, и вернешься. Живым вернешься.

Посидел, покачался всем корпусом, потом встал и, уже уходя, сказал:

- За примерный труд, за отличное поведение досрочное освобождение тебе будет. Иди, дружок, на фронт. Тем более, следователь твой, видно, лирик большой был, он так и написал: обладает отменной стрельбой из ружья. - И вышел сутулясь.

До Нэхо запоздало дошло, что его хотят отправить на войну.

- Мой там никого не знает, - жаловался он соседу по койке.

- Дурачок, тебя же на фронт отправляют, почитай на свободу, а он - еще коврежится: «нихачу», я там никого не знаю. Эх, - скривил рот в гримасе сосед. - Люди мечтают на фронт попасть, а тут само счастье в руки прет, а он «нихачу». Тьфу. - И он досадливо сплюнул в сторону Нэхо. - Узкоглазый и есть узкоглазый.

В конце января Нэхо и еще двоих досрочно освобожденных отправили без конвоя из Красноярска на призывной пункт. Один из них, грузный мужчина средних лет, бывший тракторист, сидел за то, что семенное зерно за голенище сапог засыпалось, а значит, украл. Второй - плотник, сидел за то, чего и сам не знал. Одним словом, каждый за свое. Вот и все воинство с Красноярской центральной тюрьмы.

На призывном пункте тракториста махом забрали танкисты, плотника - саперы, а Нэхо отдал документы майору НКВД и теперь сидел в углу у стены и ждал сам не зная чего.

Ближе к вечеру из кабинета вышел щеголеватый лейтенант и стал громко зачитывать список, начинавшийся с Нэхо:

- Северцев, Северцев…

Нэхо не сразу вспомнил, что Северцев - это он. Только когда лейтенант в третий раз крикнул его фамилию, подошел и потянул его за рукав гимнастерки.

- Мой Северцев, зачем кричишь?

- Чего ж ты, мать твою, молчал все это время, - вспылил тот. - Пойдешь сейчас в сторону жд вокзала к четвертому пакгаузу, там тебя ждут. - И вдогонку крикнул: - Поедешь в школу снайперов.

И опять, как из Тюменской пересыльной тюрьмы, Нэхо ехал в товарном вагоне, но не в тюрьму: Нэхо ехал в школу снайперов, Нэхо ехал на фронт.

III

Усатый старший сержант, который сопровождал от Красноярска, стал старшиной в школе снайперов. По прибытии на место он перво-наперво загнал всех в баню. Нэхо, раздетый, долго торчал подле старшины, дожидаясь, когда тот подберет ему обмундирование.

- На вот, замухрышка, примерь, - бросил он гимнастерку и галифе в руки Нэхо. - С сапогами бяда, нетуть твово размеру, вот вель какая оказия.

Он еще долго и недовольно возмущался, роясь в горе сапог.

- Вот, кажись, сгодятся, - наконец радостно ощерился он. - Держи. - И бросил к ногам нескладного солдатика маленькие сапоги.

Взвод разместили в трех землянках по десять человек. Спали на дощатых нарах, одетые, но разувшись. Нэхо спал с краю у стены, рядом с ним спал белобрысый высокий солдат. Во взводе все были выше Нэхо ростом. Нэхо один был недомерок, и вдобавок кривоногий. Старшина то ли шутя, то ли взаправду проронил, глядя на его ноги:

- Бог увидел его ноги и придумал колесо.

Взвод безобидно «заржал». Нэхо, как впервые видя, посмотрел на свои ноги и тоже закатился со смеху.

Старшине такой оборот со стороны осмеянного солдата понравился, он одобряюще посмотрел на Нэхо и, щурясь, хохотнул:

- Люблю смешливых. Мы с тобой, хлопче, сживемся.

Нэхо всем пришелся ко двору. Белобрысый же оказался земляком, с Тюмени. Вечером он громко объявил в землянке:

- Лебедев Николай, промысловик, из Тюмени. Ну, признавайтесь: кто из каких мест.

И тут наперебой посыпалось:

- Семен Егоров из Омска, кондитер.

- Иванов Владимир, охотник из Хабаровска.

- Пятов Сергей, морской охотник из Заповедного.

Последним и не сообщившим о себе был Нэхо. Он не знал, что сказать. Он подошел к Николаю и, глядя тому в синие глаза, сказал:

- Мой тайга охотился, два раз Салехарта пыл, кто я - не знаю, а зовут моя Северцев Нэхо.

Николай радостно заулыбался, хлопнул в восторге Нэхо по плечу и начал его крепко тискать.

- Братва, - закричал он восторженно. - Нэхо мой земляк, охотник из Салехарда.

У Нэхо от таких объятий даже ребра заболели, он еле выкрутился из цепких объятий Николая и стоял как вкопанный, ничего не понимая.

- Нет, теперь я не один, - торжествовал Николай, норовя опять обнять Нэхо.

Нэхо стало приятно, все вокруг искренне поздравляли их, жали руки и при этом обязательно говорили какую-нибудь шутку:

- Теперь вам сам черт не страшен, вы армия!

- Вдвоем и Гитлера осилите!

- Брат и земляк на войне - это доброе дело!

- Да, большое дело на войне иметь земляка, большое.

Ночью, когда легли спать, молчавший до этого Николай спросил как-то задумчиво:

- А что постоянно талдычишь: зэк да зэк? К чему это?

- Мой зэк, мой тюрма ранше отпустили, сказал начальник: «Ступай». Нэхо война за хороший работа, мой и пошел.

Его рассказ поразил Николая. Они лежали какое-то время молча, и Николай зашептал страстно:

- Ты никогда и никому не говори об этом больше. Особенно этим, - кивнул он на спящих. - А ну рассказывай, что там произошло в тюрьме-то?

- Мой видел, как Длинный вора в законе Кривого зарезал и сбросил в горящую яму, там сжигали отходы с лесопилорамы. Она горел и в дождь, и в снег, вообщем, всегда. А Длинный сказал: моя дня не проживешь, если вякнешь. А потом моя засыпал бревном, и начальник тюрма сказал, что моя убьют урки, так что отправляйся, тружок, на войну. Вот я и пришел, - закончил он.

Утром Николай поднес к носу Нэхо кулак и шепотом сказал:

- Никому, слышишь, никому!

Нэхо понял одно, что друг его не спал всю ночь и думал о нем, и переживал за него.

Рассказ-исповедь Нэхо сдружил его с Николаем еще сильнее и крепче. Николай стал вроде няньки для Нэхо. А Нэхо и представить не мог, как бы он жил на войне без сердобольного Николая. Кажется, тот вовсе не знал слов «не умею», «не могу». Он умел все, или почти все. Первым делом он обучил Нэхо такой нехитрой премудрости, как правильно наматывать портянки, каждый божий день умываться, чистить пуговицы на гимнастерке и драить до зеркального блеска сапоги. Нэхо не противился, он был усердно послушным и молчаливым учеником.

Настал день практических занятий по стрельбе и маскировке. Вел занятия майор Наумов. Он был невысокого роста, заикался и вдобавок был очень спокоен, почти сонлив. Но каково было удивление солдат, когда однажды они заметили на его кителе два ордена Красного Знамени! Мнение солдат о майоре сразу переменилось. К тому же он оказался хорошим специалистом снайперского искусства. Начал он занятие со слов фельдмаршала Суворова:

- Т-тяжело в у-учении, л-легко в бою. За короткое в-время в-вам над-длежит пройти п-полный курс о-обучения снайперов К-красной Армии. Предупреж-ждаю: обучение будет не п-простым. Там, - он показал рукой за спину, - идет страшная в-война и пр-ротивник силен и обучен одному - убив-вать вас. И вам, чтобы в-выжить и п-победить такого монстра, н-нужно многому научиться, за оч-чень к-короткое время.

Он зашел в штабной блиндаж и вышел оттуда с винтовкой. Подняв ее над головой, спросил у взвода:

- К-кто знает, что это т-такое?

- Все знают: трехлинейка, - выпалил кто-то из строя.

- Э-это у-усовершенствованная винтовка Мосина, убойная сила до трех километров, с-с оптическим прицелом. Входит в тройку л-лучших винтовок мира, вот в-вам и т-трехлинейка, - ровно, без эмоций парировал он выпад солдата.

- Теперь от-тветьте, кто такой снайпер? - И сам же ответил: - Стрелок, владеющий искусством м-меткой стрельбы, маскировки и наблюдения. «Осведомленный подобен зрячему» - эти слова сказал еще великий Суворов. И вам необходимо с-стать такими бойцами.

Затем майор стал показывать оптический прицел и работу с ним. Он послал солдата поставить гильзу от патрона на расщепленный выстрелами ящик из-под снарядов, стоящий на расстоянии триста метров. Когда гильза была установлена, майор стоя вскинул винтовку и с первого выстрела снял ее.

- К-кто желает поп-пробовать? - предложил он окружившим его курсантам.

- Мой папробает, - охотно согласился Нэхо и взял протянутую ему винтовку.

С оптикой дело было туго, он смотрел и так и этак, но все было расплывчато.

- Ты покрути маховичок, - предложил майор и сам показал, как это делается.

Нэхо выстрелил и, что следовало ожидать, промахнулся.

- Довольно неплохо, - сказал майор, пронаблюдав в бинокль.

- Товарищ майора, дай мой еще раз, - уязвленно попросил Нэхо.

- Все, - сказал на это майор, - завтра одновременно занятия по маскир-ровке и стрельбе, позже - по движущимся мишеням, а сейчас все свободны. - И устало пошел к штабному блиндажу.

Практические занятия полностью захватили Нэхо, он не замечал, как пролетают дни и недели. Он был в своей стихии. Теперь уж Нэхо старался оказать брату Николаю посильную помощь и в маскировке, и в стрельбе. Начались тяжелые курсантские будни.

- Конспектировать ничего не надо, - остановил майор пишущего в тетрадке солдата, - все должны запомнить, как «Отче наш». У снайпера должна быть не только зрительная память, но и слуховая, развитая до п-предела.

Он задумчиво прошелся вдоль строя, вдавливая с характерным хрустом февральский снег. - Вы должны всегда п-помнить, что вас ждет жестокая война, я н-не хочу п-пугать, но м-многие из вас не вернутся д-домой, навсегда останутся в-в этой войне. - Посмотрел мельком на часы и, покачав головой, грустно сказал: - На с-сегодня все.

Неудивительно, что к концу занятий Нэхо стал одним из лучших учеников школы снайперов. Майор Наумов постоянно ставил его в пример. От такой похвалы знаменитого снайпера у Нэхо тепло разливалось в груди.

В последние дни занятий Николай зачастил в штабной блиндаж и на вопрос Нэхо: «Што там телаешь?», ответил:

- Там у меня секретчик из знакомцев, умасливаю, чтобы нас в одну часть или поблизости друг от друга направили.

Нэхо одобрительно закивал головой, он был согласен.

В конце февраля после обеда в курсантскую землянку зашел майор Наумов и старшина Теренин. Старшина нес две новенькие снайперские винтовки. Дневальный проворонил их приход и с опозданием крикнул:

- Смирно!

Майор отмахнулся и, выждав, когда гомон стихнет, начал говорить по привычке голосом ровным, спокойным:

- К-курсант Лебедев и к-курсант Северцев, вам з-за отличную уч-чебу п-присваивается звание с-сержанта и выдается боевое оружие. Я верю, что оно е-еще даст з-знать о с-себе в в-ваших руках.

Старшина выдал сержантские погоны обалдевшим от радости курсантам и две боевые новенькие винтовки.

- Сегодня, вернее будет сказать, сейчас, - исправился майор, - вы направляетесь в расположение Пятой армии под командованием генерала Говорова. Завидую вам, - после небольшой паузы продолжил он. - Я воевал, будучи еще мальчишкой, под его командованием под Каховкой и Перекопом. Надо сказать: б-башковитый командир, боевой.

- А награды, что мы у вас видели, они за те бои? - поинтересовался один из курсантов.

- Нет, за п-продолжение тех боев, - уклончиво ответил майор. - Н-ну что ж, а вам п-пора собираться в-в п-путь-дорогу, - по-отечески теплым голосом сказал он Николаю и Нэхо. - Н-надеюсь, мне н-не б-будет стыдно за в-вас.

IV

До Можайска добрались с приключением. В Москве Нэхо умудрился потеряться на глазах: как Николай ни следил за ним, а все одно не уследил. Нэхо пропал. Николай в поисках носился по вокзалу и еле нашел друга в метро. Тот преспокойно рассматривал скульптуры и все цокал языком. Николай за шиворот уволок его на вокзал, где битый час упрашивал коменданта санитарного поезда, следующего порожняком до Можайска, взять их в попутчики. Согласился, но за две банки тушенки и булку хлеба. Пока на перекладных добрались до штаба дивизии, запас тушенки изрядно уменьшился, но на место прибыли вовремя.

Мурыжили их в штабе дивизии недолго и отправили в артиллерийский полк, а оттуда уже к месту назначения - в противотанковый артиллерийский дивизион.

Встретил их сам командир дивизиона майор Заплетин и проводил на жительство в блиндаж разведчиков. Разведчиков было пятеро, ребята проотецкие, компанейские. Майор сел на предложенный чурбачок, поставил между ног палку, с которой не расставался никогда, и повел нравоучительную беседу:

- Шоб за знакомство - пьянки никакой, узнаю - головы поотрываю. А вам, ребята, вот шо скажу: у немцев завелась «кукушка», ох и досужий дятел, вам скажу, двух моих снайперов снял. Вот что гад делает. - И майор досадливо сплюнул. Полез в карман, достал пачку папирос и добродушно предложил снайперам: - Верю, что вы с ним справитесь, чай, специальные курсы кончали. - Майор тяжело поднялся. - Смотрю, у вас оружие и амуниция в комплекте. Ну бывайте, располагайтесь, а я пойду в хозвзвод, проверю, разболтались там ребята. - И пошел ссутулившись, высокий и грузный.

После ухода командира старшина быстренько достал спирт, разлил по кружкам.

- Ну что, вздрогнем за боевое содружество пехоты! - И залпом выпил, потом погладил себя по груди, приговаривая: - Ох хороша, хороша!

Нэхо с Николаем тоже выпили, но по груди себя гладить не стали, а просто закусили.

- До вас тоже хорошие ребята были: Семен и Егор. Убрал их сучонок, чтоб ему!.. - И старшина снова разлил по кружкам.

- Я завтра уберу кукушку, - хмельным голосом похвалился Николай.

- Почему твоя? - обиделся Нэхо. - Мой тоже знает, как убивать кукушка. Тафай двое, как учила майор Наумов, возьмем кукушка вилы.

- Отдыхай, осматривайся, а я его махом укомплектую, не велика шишка, кукушонок какой-то. - И рассмеялся.

- Твоя видней, - неуверенно согласился Нэхо, - тафай сопираться на охоту.

- Да че там собираться-то, сам знаешь, у нас все готово: и днем и ночью. Снайпер всегда готов. - И опять рассмеялся.

Утром едва забрезжил рассвет, Николай в сопровождении двух разведчиков ушел за передовую. На прощание он улыбнулся Нэхо и сказал:

- Будет сегодня обед из кукушки.

Нэхо с тревогой и грустью смотрел вслед уходящему другу, а про себя твердил с мольбой: «Николай корошая снайпера, Николай упьет кукушка, бок, помоги прату Николаю…»

На следующий день четверо пехотинцев принесли тело Николая и положили возле блиндажа. Маскхалат на левой стороне был окровавлен.

- Вот нашли у ручья, подумали, ваш, - пожилой пехотинец снял шапку, то же сделали остальные. Постояли в напряженной тишине, помолчали и ушли.

Сержант из разведки присел возле тела Николая, закрыл ладонью открытые веки и поднял лицо к обступившим тело разведчикам:

- Что ж, хоронить надо.

После по-солдатски скромных похорон сели помянуть. Нэхо залез на нары в углу блиндажа и первый раз в жизни заплакал:

- Коворил я, надо вилы, сама папала вилы, один, совсем один… - и судорожно выл.

Нэхо плакал горько, уронив лицо в ладони, и взахлеб бормотал обиженно:

- Какой ты, бок, плахой, ты убил Николая, ты не помог Николай упить кукушка…

Рябой разведчик отнял руки Нэхо от заплаканного лица и строго сказал:

- На войне такое, брат, сплошь и рядом, тебе не слезы лить, а мстить и мстить за друга надо. Пошли, помяни снайпера Николая.

На следующее утро Нэхо так же в сопровождении двух разведчиков отправился за передовую. Его оставили за ручьем, указав место, где хоронились снайперы. Нэхо залег немного левее, за бугорком, перед целинным прогалом и стал ждать.

«Корошо, что ночью снег выпал» - подумал он, высовывая взятую у разведчиков каску как приманку, и тут же вжикнул выстрел. Нэхо по слуху определил, с какого места стреляли, и приник к биноклю.

«Мой не перекетришь, - зло подумал, едко всматриваясь в каждую подозрительную точку. - Корошо: мой маскахалате и винтовка бинтом обмотан» - мельком подумал о своей охотничьей сметливости, и тут вдруг сбоку по кочке чиркнула пуля.

- Вот и второй, - обрадовался снайпер и приник к оптическому прицелу. Немецкий снайпер, спрятавшийся за поваленным деревом, по-видимому решил размять занемевшее тело и шевельнулся. Нэхо этого было достаточно.

Второго выслеживал часов пять, но все же нашел и его. Он хоронился метрах в семистах на заснеженном дереве. Сквозь покрытые инеем ветви лишь на секунду мелькнуло в оптике его замерзшее лицо. Он выискивал Нэхо. И это было последнее движение в его жизни.

- За труга, за Николая! - процедил сквозь зубы Нэхо, спуская курок. Немец свалился на землю в облаке снежной пыли, а Нэхо облегченно пополз к ручью.

По возвращении Нэхо с задания, заглянул командир дивизиона, долго и благодарно жал руку Нэхо, приговаривая:

- Таким и должен быть снайпер: хладнокровным и расчетливым. Спасибо тебе, сержант, искреннее спасибо за сотни спасенных жизней.

- Товарищ майор, - показывая фляжку, просительно прогудел сержант, - святое дело - за убитых фрицев по пять грамм?

- А, бог с вами, валяйте! - благодушно разрешил майор и собрался уходить.

- Товарищ ма-ийор, - запел старшина, - не отметить дело рук снайпера - не по-людски. А ну, гвардия, плесни командиру. За победу снайпера, - и протянул майору кружку.

- За тебя, сержант Северцев, с боевым крещением! Дай бог не последняя, - и залпом выпил.

Кто-то расторопно протянул майору кусок хлеба с намазанной на него тушенкой и спросил весело:

- Может, еще по одной, товарищ майор?

- Все, - выставил руку вперед майор, - да и вам увлекаться не советую: край как нужен «язык».

Нэхо очень уважал майора за то, что тот решительно отказался от предложенной брони - он был председателем колхоза - и пошел на фронт.

До мая месяца Нэхо ходил на передовую, как в тир, всякий раз снимая по два-три фрица. Не потому, что у фрицев не было хороших стрелков, а потому, что в большинстве своем это были просто растяпы. Нэхо без особого удовольствия снимал их. Но вот в середине мая пуля, выпущенная немецким снайпером, порвала ему щеку. После такого урока он стал вдвойне осторожен. А тут пришла еще беда: ушли на задание и не вернулись все пятеро разведчиков.

В блиндаже стало непривычно пусто, что пугало Нэхо. Он стал бесцельно бродить по дивизиону. Однажды заглянул в медсанчасть и впервые за много недель был приятно удивлен. Он повстречался там и даже познакомился с медсестрой, якуткой по имени Надя. Теперь все дни напролет он думал только о ней. Она была невысокого роста с коротко стриженными волосами и круглолицая, как полная луна. Нэхо сразу влюбился, и не потому, что она была якутка, просто потому, что она была. Он забыл про все на свете: и про свое гнетущее одиночество, и про свою боль по родному очагу - он был в плену Надиных глаз. Теперь, возвращаясь с задания, он по пути набирал букетик полевых цветов и шел в медсанчасть. Надя брала цветы с улыбкой, равной улыбке богини, и окуналась в них своим обворожительным лицом, а Нэхо все рассказывал Наде про охоту на Севере, про веселый народ - ненцев, и звал ее уехать туда с ним после войны. Надя все смеялись и смеялась, и смеялась ее агатовые глаза.

- Эта ничево, што твой антырнате учился, - горячо, от сердца убеждал он. - Севера очень красивая, ты полубишь его…

Часть с боями отступала. Однажды Нэхо вызвали в штаб дивизии. Он отправился туда на машине «полуторке» вместе с командиром дивизиона и комбатом.

- Зачем мой там нужна? - недоумевал Нэхо, приставая с вопросом к командиру роты.

- Генералом назначить хотят, - отшучивался старлей, и кой-как прикурил в трясущемся кузове.

- Мой не надо генералом, мой сержант карашо.

Понимая, что старлей шутит на такой серьезный вопрос, Нэхо обиженно отвернулся и стал смотреть на колонны солдат, идущие на передовую.

В штабе было много народу, в основном старшие офицеры. Все они куда-то спешили, ругались матом, кричали. Нэхо устал отдавать им честь и спрятался за спину командира дивизиона. Вдруг все замолчали и замерли. Нэхо выглянул из-за спины командира и увидел, что к ним идет какой-то большой начальник.

Генерал подошел к майору Заплетину и дружелюбно протянул руку:

- Ну, здравствуй, Емельян Спиридонович, идем ко мне: здесь больно шумно. Да своего знаменитого стрелка захвати.

- А вот он, - отступая на шаг в сторону, сказал майор.

Нэхо предстал перед генералом маленьким и каким-то скукоженным.

- Никогда бы не подумал, - покачал головой генерал. - А впрочем, война богата чудесами. Ну идемте, - и легонько подтолкнул Нэхо вперед.

В комнате, куда завел генерал, сидел радист у аппарата и еще два полковника, склонившиеся над покрытым зеленым сукном столом.

«Стол как у начальника турма», отметил с удовольствием про себя Нэхо и встал за майором возле двери.

- Подойди поближе, - позвал его генерал, - это касается только тебя, - и бросил на стол несколько фотографий. - Смотри, ты должен узнать его даже ночью, и обязательно убрать. Обязательно!

На всех фотографиях был заснят один человек - где в форме немецкого генерала, где в гражданском костюме.

Генерал ткнул пальцем в одну из фотографий и с явной злобой сказал:

- Это выкормыш Геринга, генерал, то бишь как его? Розерма, тьфу, язык сломаешь, неважно. Он-то и должен на днях объявиться с проверкой на нашем участке фронта.

Генерал отошел на другой край стола и продолжил:

- Об этом донесла разведка, - побарабанив по столешнице пальцами, добавил: - Внешняя, они тоже готовятся. Теперь дело за тобой. - Потом сказал одному из полковников приказным тоном: - Пригласи девушек.

Через минуту из соседней двери появились две девушки с одинаково подстриженными волосами и, козырнув, встали напротив генерала.

Генерал, поджав губы, какое-то время внимательно смотрел на них, затем порывисто обернулся к Нэхо и представил их:

- Справа - Зоя, слева - Маша. Первые ученицы Людмилы Павличенко. Надеюсь, слышал о таком снайпере.

- Мой слышал, - согласился Нэхо.

- Они будут твоими помощниками против фашистских снайперов, а у тебя одна задача: убрать фон Роз… тьфу, - и генерал в сердцах сплюнул. - А ну его к бесу, - и отмахнулся, как от наваждения, рукой. - Забирай девушек и ступай. Задание, надеюсь, ясно. Уберешь - получишь Звезду Героя. А то, смотрю, известный снайпер, а наград бедновато. Надеюсь, не обделил тебя командир дивизиона, - и генерал озорно подмигнул Нэхо.

- Да он их молодым артиллеристам одолжил сфотографироваться, - без зла заложил майор Заплетин.

- Артиллеристы должны сами заслужить свои награды, а не брать их взаймы, как мешок картошки, - веско обрубил генерал и указал девчатам и Нэхо на выход.

Закрывая за собой дверь, последнее, что услышал Нэхо:

- Зови офицеров, пора думать о наступлении.

Нэхо расплылся в широкой улыбке, как студень в тарелке.

- Что с вами, товарищ сержант? - поинтересовалась одна из девушек, заметив странное изменение в настроении Нэхо.

- Караша, - хитро ответил Нэхо и расплылся еще шире.

Нэхо сидел в кузове «полуторки» на вздрагивающем запасном колесе и поминутно сплевывал за борт, курил самокрутку. Рядом разместились девчата с вещмешками и винтовками, зажатыми между ног. Офицеры сбились в правый передний угол кузова и о чем-то спорили, неистово размахивая руками.

- «Мессершмитты»! - крикнула одна из снайперов, и все на ходу попрыгали из кузова и кинулись в разные стороны. Нэхо улепетывал в кусты, не упуская из виду девчат. Майор Заплетин и водитель выскочили последними и побежали в сторону Нэхо. Нэхо видел пыль следа от пуль и кричал майору, чтобы тот ложился. Кричали и остальные, но майор и шофер как-то разом споткнулись и упали как подрубленные на землю лицом. «Мессершмитты» улетели, догоняя бомбардировщики.

- Зачем же они бежали на линию обстрела, - слезливо жаловался подошедшему Нэхо капитан Сазонов, земляк майора. Он сидел на коленях, прижав голову Заплетина к своей груди. - Что я скажу, когда вернусь в колхоз? Почему не меня, почему именно его? - И он, уткнувшись в лицо майора своим лицом, стиснув зубы, заплакал.

- Товарищ замполит, мы сейчас с части машину пришлем, - виновато сказал молоденький лейтенант капитану.

- Делайте что хотите, - отмахнулся капитан и стал разглаживать волосы на голове майора, - не уберег, не уберег…

В часть шли пешком. Нэхо шел последним и все ломал себе голову над необъяснимым вопросом: откуда взялись самолеты, они летели с нашей стороны. Он не находил ответа. Тогда он догнал офицеров и задал им тот же вопрос.

- Прошли по кругу, думаю так, - вздохнул один из офицеров.

Он подождал девчат и сказал, что встречаются завтра в четыре утра и чтобы сухой паек у старшины взяли на три дня. И поклялся, что убьет немецкого генерала: «Мой убьет, убьет».

У края дороги он нарвал букетик цветов и думал о Наде. Думал, как встретит круглолицую улыбчивую девушку, как расскажет ей о задании, что дал генерал, о том… И тут мысли Нэхо споткнулись. Вспомнился убитый командир и убитый горем комиссар. Настроение Нэхо омрачилось.

- Что, на лирику потянуло? - оборвал его тягостные мысли старший лейтенант Копылин, кивнув на цветы. - Может, стишками балуешься, так почитай, послухаем, - и ощерился, как недоумок.

- Та пошел ты, - озлился Нэхо. - Лучше пы помог девчатам мешки нести.

- Не умничай, знаменитость, - окрысился офицер. - Что мне делать - без сопливых знаю. - Но все же у девчат вещмешки забрал.

В дивизионе Нэхо напрямую направился в медсанчасть. Но не доходя до медсанчасти повстречался с главврачом капитаном Сушковой. Она стояла прислонившись спиной к березе и жадно курила, уставившись в одну точку.

- Товарыш капытан, - козырнул Нэхо, переложив букетик в левую руку. - Видеть Надя можна?

Капитан Сушкова каким-то чужим взглядом посмотрела на Нэхо, бросила окурок на землю и стала зло вдавливать его в землю.

- Нету больше твоей Нади. Нету, понимаешь, ты, остолоп северный! Нету их, погибли! - не сказала, а прокричала не своим голосом и, закрыв лицо руками, пошла шатаясь.

- Как погипла? - переспросил Нэхо, разжимая руку с зажатым букетиком.

Ему никто не ответил. Нэхо не заметил, как выпали цветы из разжатой руки, как подошел солдат и что-то говорил про бомбежку: ничего не слышал и ничего не помнил. Он просто шел, сам не зная куда. Как очутился в своем блиндаже - Нэхо тоже не помнил. Он был как когда-то после выпитого одеколона: что делал - не отдавал себе отчета. Он не мог представить себе Надю мертвой - что угодно, только не мертвой.

- Упили, - ответил он на немой вопрос новых разведчиков, - моя упили.

Он вдруг стал поспешно надевать пятнистый маскхалат, мазать ваксой лицо и при этом твердил как заведенный:

- Упью кенерала, упью…

Разведчики задержали его на самом выходе, уговаривая подождать до утра, и силой уложили на нары. Он пролежал без движения до самого утра.

Утром пришли девчата, одетые в защитного цвета маскхалаты с зеленью веточек по краям касок.

- Падем, што ли? - буркнул Нэхо и пошел впереди.

Благополучно миновав нейтральную полосу, они залегли за колючей проволокой на немецкой стороне, метрах в трехстах друг от друга. Задача всем была поставлена ясная: девчата глушат снайперов, Нэхо пасет генерала.

Ожидание продолжалось три дня. Нэхо был мстительно спокоен. На четвертый день под вечер Нэхо заметил группу офицеров. Они шли как-то странно, таясь за танками, выстроившимися в линию, шли явно прикрывая какую-то важную персону. Нэхо прогнал мысли, оленями табунившиеся в голове, и плотно приник к окуляру прицела.

Вот показались офицеры и с ними тот, с фотографии. Нэхо узнал бы его из тысячи других, но фигуры заслонил танк. Нэхо перевел дыхание и стал ждать, когда те покажутся вновь. И вот лишь на долю секунды показалась голова генерала, а когда прошла секунда, он был уже покойным генералом. Нэхо знал это твердо. Когда Нэхо пополз обратно, заработали немецкие снайперы.

- Опаздал, дарагой, - весело отозвался он, уже переваливаясь через колючую проволоку. Он почти переполз бугорок и взял немного левее, как рвануло у него ногу, как будто кто-то очень сильный вырвал ее. И от боли он потерял сознание.

V

Как сквозь дремоту, пришли мужские голоса:

- На нашу мину напоролся.

- А кто он?

- Наш снайпер.

- Это по его милости наш дивизион полчаса бомбили?

- По его, орел мужик, несмотря что чукча.

«Ненец моя», - хотел крикнуть Нэхо, но снова провалился в темноту.

Пришел в себя на рассвете. Подошла медсестра, напоила каким-то лекарством и поставила градусник.

- Ожил, вот молодец, - сказала она мягко и ласково.

- Как мой суда пришел? - недоуменно спросил он.

- Тебя минеры привезли, нашли на второй день. Как выжил - один бог знает.

Мимо открытой в палату двери прошла медсестра.

- Надя! - радостно вскричал Нэхо, вскочил и тут же повалился между кроватей.

Поднялись двое ходячих раненых и стали помогать медсестре: подняли Нэхо с пола.

- Куда ты рыпаешься-то без ноги? Надя, Надя. Скажи - позовем.

- Никакой у нас Нади нет. Это галлюцинации после эфира, - пояснила медсестра.

- Как ноги нет? - испуганно сказал Нэхо. - Нога есть, вот она, - и откинул одеяло, но там вместо ноги был обрубок, тщательно забинтованный.

- Зачем моя нога запрали! - закричал он, не веря и трогая рукой несуществующую ногу.

Пришел врач, сел на краешек кровати, старенький, весь седой, и начал трогательно убеждать Нэхо:

- Ногу невозможно было спасти, пошла гангрена. Вот и пришлось нам отнять ее до самого бедра. Главное - ты жив.

- Жив, жив! - повторял, как проклятье, Нэхо. - Мой охотиться надо, пелка бить, сополя бить, мне кушать надо, а ты: жив, жив… - Нэхо обиженно отвернулся к стене.

Рыжий парень-однопалатник, внимательно слушавший доктора с Нэхо, встрял в разговор и весело заявил:

- Мой сосед всю жизнь без ноги прожил, и ничаво, на деторождаемость никак не повлияла. - И он закатился в безудержном смехе. Отхохотавшись, так же весело спросил: - Ты, мил человек, правду бают, снайпером был, али так - пустое брешут?

- Пыл, - лаконично ответил пустобреху Нэхо.

- Ну ладно, вы тут поправляйтесь, а у меня еще операция, обгоревшего танкиста привезли. - Доктор откинул одеяло, пощупал култышку Нэхо и спросил: - Как, не тревожит?

- Палит, - признался Нэхо.

- Это и хорошо. Если бы не «палела», дело было бы хуже, - сказал доктор, вытер руки о полотенце. - Ну поправляйтесь, - и вышел.

- Сколько ты немчуры-то завалил? - не унимался рыжий.

- Триста тридцать семь, - и с бесцветной улыбкой добавил: - Эта с генералом.

Рыжий аж подскочил:

- Ты что, и генерала?..

- Отцепись от человека… одно слово - снайпер! Вот прицепился как банный лист, - отсек домогательства рыжего пожилой раненый. - Вот испей-ка, - тяжело поднимаясь, протянул он бокал с водой Нэхо.

- А я все время в ремонтной бригаде состоял, винтовки, пулеметы ремонтировал и ни одного немца не только не убил, даже, почитай, и не видел. А считаюсь, что на войне, эх! - вмешался рыжий и запел на всю палату красивым голосом.

Но это не понравилось пожилому:

- Ты чё, скаженный, с лакфету упал, чаго горланишь-то? Тут, чай, госпиталь, а не хор Пятницкого. Ну, придурок, - и вдруг запустил в рыжего грелкой.

Рыжий на это очень обиделся и ушел из палаты в коридор, напоследок бросив:

- А пошли вы…

- Как его ранило? - неожиданно спросил лежавший у противоположной стены с забинтованной головой.

- Ранило, - вспыхнул с усмешкой пожилой, - с другом в мастерской самакату нажрались, опосля чего-то не поделили. Вот друг и саданул его монтировкой по ключице. Раненый на хронте, - выдохнул зло он и насмешливо.

Нэхо, как бы выполняя наказ доктора, очень скоро начал поправляться. Плотник госпиталя сварганил ему добротные костыли, и он начал учиться ходить на них. Вначале не получалось, но тренировка изо дня в день давала хороший результат. К августу Нэхо запрыгал не хуже соболя. Пожилой солдат Михечик как-то подсел на кровать Нэхо, взял костыль и стал тюкать им в пол, при этом приговаривать добрым голосом:

- Куды ж ты теперь направишься, коли не секрет?

- Домой, Севера, - не понимая, куда клонит пожилой, заулыбался Нэхо.

- Ты, милок, поезжай-ка в нашу деревню, на Орловщину. Ох и места шибко красивые, а домов пустых много, а девки у нас - кровь с молоком. Любая за тя замуж пойдет. Поезжай, не прогадаешь.

- Нет, домой, Севера, - категорично заявил Нэхо.

- Как знаешь. Мое дело - предложить, - вроде как обиделся пожилой.

Подполковник из штаба дивизии навестил, как всегда делает начальство, неожиданно. Собрали митинг, вернее сказать, собрали всех ходячих больных и свободный от дел медперсонал. Подполковник невесть для чего прихватил с собой духовой оркестр из пяти трубачей, те дудели целых полчаса, потом подполковник взял слово.

- Нэхо Северцев присутствует здесь?

Нэхо поднял костыль:

- Моя сдеся.

Подполковник минут десять кружил языком вокруг да около, рассказал и о трудностях на фронте, и о наших больших потерях, а под конец своей речи заявил:

- Но все равно мы прорвемся к победе, как рвался к ней Герой Советского Союза снайпер Северцев Нэхо.

Нэхо ушам своим не поверил: он герой, он - Нэхо - герой.

Потом Нэхо пригласили за импровизированную трибуну, где под аплодисменты присутствующих подполковник прицепил на больничный халат Нэхо Звезду Героя, обнял крепко и похлопал дружески по спине.

Потом, когда Нэхо провожал его к машине, подполковник спросил, указывая на обнаженную грудь Нэхо:

- А святой крест где получил?

Нэхо потеребил крестик и честно признался:

- Моя турма с попом сидел, он мой и крестил, говорил: «Все под погом хотим».

- Пути Господни неисповедимы, - обронил задумчиво подполковник, держась за дверку «виллеса». - Да-а, я там тебе подарки от генерала привез: тушенку, яблоки и новый полушубок - на Севере, чай, холодно.

- Колодно, - покачал головой Нэхо.

- Ну, счастливо! - И подполковник, козырнув, уехал.

В начале сентября Нэхо покинул госпиталь. Провожали его все больные, которые могли как-то передвигаться. Нэхо по примеру своего погибшего друга Николая поклонился головой всем и печально проронил:

- Вам польшое спасипа. - И отправился на далекую родину.

VI

До Салехарда добирался с приключениями: в Тюмени на три банки тушенки облапошили цыгане, там же попал в милицию, но, узнав, кто перед ними, извинились и даже посадили в проходящий транспорт до Салехарда.

Первым, кого он встретил возле военкомата, был друг детства, Тохано, дававший ему ружье. Тохано поймал его в объятия и все никак не мог поверить, что перед ним его закадычный друг, Нэхо.

- Твой чава сдесь? - удивленно спросил Нэхо, когда улеглись первые страсти встречи.

- Мой оленя мясо привез для фронт, а твой чава сдеся, твой турма пускали?

Тогда Нэхо распахнул полушубок. Золотом сверкнула звезда.

- Мой снайпера, на война пыл, турма моя нет.

Тохано уважительно отстранился от друга.

- Твой полшой начальника стал, а Тохано маленький, - и Тохано показал мизинец, каков он против Нэхо.

- Твой че язык ненцев запыл, - возмутился Нэхо, хотя в душе ему было очень приятно, что даже друг считает его большим начальником.

- Мой тумал, твой запыл, - пролепетал Тохано и стал скучно смотреть на свою упряжку оленей, стоявших невдалеке.

- Айта в военкомат, мой пумаги отдаст, потом - вотка пить, - предложил Нэхо.

У Тохано заблестели глаза.

- А теньги? - настороженно спросил он.

Нэхо похлопал себя по груди:

- Моя есть теньги.

Старший лейтенант, который сидел за столом у двери, опешил, когда перед ним предстали два веселых ненца: один на костылях в солдатском обмундировании, второй, как положено ненцу, в кухлядке, но с солдатским вещмешком.

- Товарищи, - очень вежливо сказал старший лейтенант, - вы ошиблись, это не столовая, это военкомат.

Ненец в солдатском полушубке порывисто распахнул полушубок, и у старшего лейтенанта зарябило в глазах от обилия наград на груди солдата, а увидев Звезду Героя, вытянулся по стойке «смирно» и уже другим тоном спросил:

- Что вы хотите, товарищ Герой Советского Союза?

Нэхо на костылях прошлепал на середину помещения, где кроме старшего лейтенанта сидели еще два офицера, и сказал:

- Моя надо витеть пальшого начальника, па-альшого, - по слогам закончил он.

Старший лейтенант прошагал к противоположной двери, открыл дверь, почтительно предложил войти.

В кабинете за столом сидел тучный, лысый подполковник и чистил перо у ручки. Увидев Нэхо, удивился и бросил немой вопрос лейтенанту.

- К вам, товарищ подполковник, Герой Советского Союза… - и замялся, не зная, как дальше представить.

Нэхо скинул полушубок на близстоящий стул, взял у Тохано свой военный сидор и стал молча доставать из него документы и класть на стол.

Старший лейтенант пересмотрел все документы и наградные удостоверения и даже направление из Одинцовского госпиталя на медкомиссию и глазами сказал подполковнику, что все верно. Подполковник встал и взялся восторженно трясти руку Нэхо и молоть всякую чушь про патриотизм ненцев, и что Нэхо является ярким представителем героической молодежи Тюмени, и что его пример достоин подражания.

Нэхо мягко оборвал подполковника и сказал, что ему нужно только одно: чтоб военкомат отдал бумаги на медкомиссию, чтобы ему назначили пенсию, а пенсию пусть завозят в Синюю Заводь, он там будет жить.

Тохано недоуменно затормошил Нэхо:

- Зачем завоть, а стойбища?

- Синяя Завоть, - повторил Нэхо и стал напяливать полушубок, - моя там блиндажа выстроит и жить путет, а чичас моя пошла вотка пить, за пабеду!

Подполковник отдал распоряжение старшему лейтенанту:

- Возьми бумаги и займись, Мишенька, его делами. Все сделай, как он просит. Думаю, с медкомиссией ты договоришься, не хромать же ему, право, по таким пустякам.

- А где вас найти, если будут какие-то вопросы? - поинтересовался тот у Нэхо, когда вышли из кабинета.

- Мой стойбища гулять путет, - авторитетно ответил он и расплылся в широкой улыбке, - моя домой приехал.

И Нэхо загулял, гуляло все стойбище. Нэхо лежал в чуме возле огня, раздетый по пояс и в сотый раз солидно рассказывал, как он охотился на «кенерала» и как потерял ногу.

Китель его с наградами гулял по стойбищу, его носил каждый по очереди, представляя себя снайпером. Неизвестно отчего, но всякий, кто надевал китель, норовил подраться с соседом. Впрочем, дрались и без кителя, просто, без серьезных причин. Когда китель вернули хозяину, он был весь грязный до неузнаваемости. Нэхо бросил китель сестре Тохано, чтобы она почистила, а сам продолжал пить «за боевых друзей».

Нэхо остановил поющего и сам начал слагать песню про друга Николая, про красивую якутку Надю, про командира Заплеткина, про храбрых разведчиков дивизии. Песня получилась очень красивая. В чуме все замолкли и с пьяными слезами на глазах вздыхали:

- Война, бяда!

На вторую неделю Нэхо очухался, мутным взором посмотрел на полупьяных друзей и начальственно заявил о том, что собирается строить себе блиндаж в Синей Заводи.

Похмелялись, ругались, собирались еще два дня. На третьи сутки тронулись в путь. Никто и нигде из ненцев не строил военных блиндажей, поэтому строительство заняло еще неделю. Но землянка получилась любо-дорого посмотреть. Построили бревенчатый блиндаж на целое отделение. Потолок в два наката, стена из сосны, одна беда - пол земляной, но вытерпеть можно. Тохано на новоселье подарил винтовку и кутенка сибирской лайки. Нэхо испытал винтовку и остался доволен:

- Почти как тот, моя, кароший, - и, довольный подарком, повесил ее на гвоздик над топчаном.

Помощники погуляли денек и засобирались домой. Остались Нэхо с кутенком вдвоем. Первое время не по себе было Нэхо, даже тягостно, но стал привыкать. Начал ловить рыбу из-под льда, и целыми днями пропадал на реке. Пару раз заезжим из Салехарда продал рыбу, вернее - обменял на патроны, водку, табак и прочее.

Приезжали двое, пенсию привезли. Но Нэхо развозмущался:

- Зачем моя тенги? Давай моя крупа, сол, вотка.

Мужики клятвенно пообещали следующую пенсию привезти продуктами и сдержали слово - привезли все, что заказывал Нэхо.

Через Обь на противоположном берегу километрах в пяти стояла маленькая деревянная церковь. Каждый вечер ее крест словно манил к себе Нэхо. Он долго собирался сходить туда - поставить свечку Николаю Угоднику за друга Николая, Надю, майора Заплетина, послушать службу, людские голоса. И вот в конце февраля наконец собрался - на святое дело и сил не жалко. Измучился, пока добрался на своей деревянной культяпке.

Спасибо кутенку, он уже подрос и тащил Нэхо из сугробов как заправский мужик.

Народа в церкви было мало, да откуда ему взяться: путь до церкви не-шуточный, да и деревень в округе раз, два и обчелся. Но все же старухи дошагали. Был еще один старик, с окладистой бородой, молился с ними, да еще попик молоденький.

Нэхо подошел к старику и спросил тихо:

- Какой икона свечка ставить за погибший трузей?

Старик охотно подвел его к месту.

- Перекрестись обязательно, - сказал он.

- Латно, - охотно согласился Нэхо.

- А каким макаром твои друзья на войне-то оказались? - поинтересовался старик, выйдя из церкви. - Чё, вашего брата тоже стали брать, али как?

- Моя на войне пыл, - обиделся Нэхо.

- И кем ты там, светик, был-то? Дрова для печки носил или белье исподнее стирал? - прицепился неугомонный старик.

Нэхо обиженно распахнул полушубок. Звезда Героя, два ордена Славы, орден Красного Знамени, две медали «За отвагу» и орден Красной Звезды заставили старика попятиться.

- Свят, свят, - лопотал он, не переставая креститься. - Да как же ты, сынок, такой иконостас навоевал?

- Мой снайпер, - гордо сказал Нэхо.

Потом с молодым священником и со стариком Нэхо пил чай в маленькой комнатушке, и Нэхо, согревшись, принялся рассказывать, как его посадили в Красноярскую тюрьму, как начальник тюрьмы, хороший человек, досрочно отпустил его на войну и как он охотился на немецкого генерала.

- Да, поистине пути Господни неисповедимы, - бросил в глубоком раздумье старик.

На дворе стало темнеть, и Нэхо засобирался в обратный путь.

- Погодь, - упредил Ерофеич (так звали старика), - счас я тебя на лошадке до льду свезу, а там через Обь-то дошкандыбишь. А на той неделе жди меня в гости, с медовухой заеду. Да вот еще что: шалых людей стережись. На неделе двух почтарей, Ивана и Егора, зарезали. И денежки - фьють, забрали. А там пензии было тыща. - Со скорбным вздохом Ерофеич допил чай и стал собираться.

- Моя снайпер, моя сама упьет, - хорохористо сказал Нэхо, пристраивая удобнее под мышками костыли.

- Снайпер-то снайпер, да народец пошел уж больно лихой: им человека зарезать - на дых ничего не стоит. Я прав, батюшка?

Священник вместо ответа неистово перекрестился.

До самого берега Оби горланили песни. Вернее сказать, орал один старик, а Нэхо, не зная ни одной, только подвывал, держа в ногах собаку.

На прощание Ерофеич крикнул:

- Жди в середу, с медовухой. - И покатила сивка назад.

Обратно шлось намного тяжелее. Много раз Нэхо подскальзывался и падал. Спасибо собаке, как-никак помогала. Не давала заснуть на льду.

- Вот почему пензии нет, упили, значит, Ивана и Егора. Какие плахие люти, - жаловался Нэхо собаке.

Подходя к землянке заметил, что сквозь двери сочится лучик света.

- Моя кости пришли, - доложил собаке.

Подходя к двери, яростно залаяла собака. Нэхо потрепал за гривок:

- Чё кости пугаешь? Не пугай!

В землянке стоял запах спиртного и терпкий запах непросушенной одежды. За столом сидели двое, обнаженные по пояс, и ели уху, оставленную Нэхо на ужин.

- Сдравствуй, шесная кампания, - весело сообщил о своем приходе Нэхо.

Оба гостя обернулись на голос и долго и тупо смотрели на него. Затем тот, что был с татуировкой храма на всю грудь, вяло ответил с набитым ртом:

- Здорово, чукча, чем порадуешь? - и утробно икнул.

- Чем порадую? А ничем, - сказал Нэхо и принялся расстегивать промерзший полушубок.

- Цыу, собак! - прикрикнул он на рычавшего и ощетинившегося пса. - Однако не любит ваша прата.

- А кого он любит? - угрюмо поинтересовался второй, худощавый и весь какой-то дерганный. - Закуривай, - бросил на стол вышитый кисет, -и садись спирт трескать, любишь халяву?

Не сбросив полушубка, Нэхо ближе пришкандыбил к столу и, не отрывая глаз от кисета, хмуро сказал:

- Ты зачем Ивана и Екорка упил? - и зло посмотрел в глаза худощавому.

- Я и тебя убить могу, чукча узкоглазая, - поднялся с татуировкой и сильно ударил Нэхо под подбородок.

Нэхо отлетел на топчан, больно ударившись головой о стену. С татуировкой выхватил из кармана наган и щелкнул курком. Нэхо машинально сдернул с гвоздя винтовку и передернул затвор.

- Руки вверх, сволощ! - крикнул он, хотя знал, что в винтовке только один патрон.

Худощавый схватил со стола нож и бросил в Нэхо, собака тут же вцепилась в его ногу. И он несколько раз ударил собаку ножом. И они оба покатились по полу.

С татуировкой два раза выстрелил в Нэхо, но и Нэхо успел выстрелить тоже. Отбросив винтовку и не чувствуя боли, Нэхо выхватил охотничий нож, висевший на его ремне на поясе, и прямо с нар бросился на худощавого, возившегося с собакой на полу.

Потом еле разжал ножом мертвую хватку собаки и пополз к опрокинутому столу. Там из лужи спирта взял фотографию и стал вытирать ее окровавленными руками. На снимке стояли с винтовками Нэхо и его друг Николай. Заскулила собака. Нэхо позвал ее. Она тяжело дыша подползла и положила голову на ногу Нэхо. И закрыла глаза. Нэхо одной рукой гладил ее по голове, говоря несвойственные ему нежности. Нэхо с мягкой улыбкой смотрел на фотографию, и вдруг все преобразилось: не стало худощавого и того, который был с татуировкой. Комната стала прибранной, возле ноги Нэхо крутилась собака, и было так много солнца. Открылась дверь - и вошел Николай, потом вошла Надя, майор Заплетин и все пятеро разведчиков. Все с улыбкой и все в солнце. Они стали ставить на стол фляжки со спиртом, банки с тушенкой, а потом Николай улыбнулся ему и сказал:

- Ну вот, теперь мы вместе.

- А как же война? - спросил Нэхо.

- Мы навсегда в ней, - обнял он Нэхо.

VII

«Полуторка», переделанная под снегоход, подъехала к Синей Заводи. Из ее крытого кузова выпрыгнули семь человек: милиционеры, Ерофеич, комиссар военкомата, представитель исполкома и девчонка, корреспондент местной газеты.

- Вот, смотрите, - указал Ерофеич на дверь землянки.

Милиционеры вошли, и следом за ними - комиссар.

Через несколько минут они вынесли все мертвые тела. У Нэхо в руке была зажата фотография. Подполковник вытащил ее из руки мертвого и бережно разгладил.

Нэхо и его собаку завернули в брезент и понесли в кузов машины.

- А это Косой и Ферт, похороните как собак, - сказал начальник милиции и брезгливо сплюнул, - шакалы.

У кузова машины стояла и плакала корреспондент. Если б они только знали, с кем сейчас был вместе стрелок от бога, то они б не плакали, а радовались с ним, с Нэхо.

Написать отзыв

© "БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев