|
|
|
Александр Приб |
2011 г. |
СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Александр ПрибПанславизм и немцы РоссииАнализируя события, произошедшие на тернистом историческом пути немецкой диаспоры в России, приходишь к выводу о том, что крушение немецкой колонистской культуры было предопределено самим фактом переселения наших предков из Германии в Российскую империю. Уже в самой идее колонизации южных окраин России, изложенной в Манифесте Екатерины Великой, была заложена мина замедленного действия, которая и рванула в последней трети 19 века. Разумеется, что такого исхода не предполагала тогда ни Россия ни, тем, более немцы-колонисты. Судите сами... Миссия выполнена блестящеЧерез сто лет после начала переселения, а именно к началу семидесятых годов 19 века, благодаря трудолюбию, глубокой религиозности, таланту немцев-переселенцев южные районы России стали ареалами устойчиво высокой земледельческой культуры, на базе которой успешно развивалалось мелкое и среднее промышленное производство. Колонисты в условиях относительной экономической свободы, благодаря своей конфессиональной и культурной изолированности, особой ментальности, когда труд для них являлся высшим благом, добились фантастических результатов. Россия же того периода была по прежнему огромной империей, власть в которой осуществлялась жестокими феодально-крепостническими методами, почти схожими с рабовладельческими. Другими словами, это была законсервированная в самых жестоких и грубых формах крепостническая система, в которой функционировала империя. И в этом океане крепостной кабалы и насилия немецкие колонии являли собой настоящий остров свободы духа и процветания. Относительные условия свободы, которые были дарованы немцам щедрыми государями империи, в короткий срок дали свои щедрые всходы. Именно это явилось одним из условий позволившем колониям добиться невиданных до этого в России хозяйственных успехов. Смею утверждать, что в тот исторический период такого культурного и хозяйственного уровня, как в немецких колониях России, не было достигнуто нигде в мире. Это поистине уникальное явление планетарного характера, к изучению которого еще обратится не одно поколение историков будущего. К концу девятнадцатого века территория, на которой раскинулись немецкие колонии, занимала около трех миллионов квадратных километров. По своей же протяженности от Петербурга до Кавказа это было 2,5 тысячи километров и от Волыни до Сибирских колоний - четыре тысячи километров. Как цветущие острова, как живописные оазисы вырисовывались немецкие поселки с прилегающими к ним культурными землями среди необозримых Волжских и Причерноморских степей. Немецкое население России (включая Прибалтику, Польшу и польскую Волынь) к 1914 году достигало почти двух с половиной миллионов человек, увеличившись за 150 лет колонизации за счет естественного прироста во много раз. Колонисты к этому времени владели 13,5 миллионами гектаров земельных угодий. (Для сравнения, это почти половина территории сегодняшней Германии). За все время переселения в Россию колонистам было выделено правительством около 2 миллионов гектаров земли, остальные 11,5 миллионов были куплены ими за истекшие годы у государства и у разорявшихся русских помещиков. К этому времени в России насчитывалось более пяти тысяч немецких колоний (включая дочерние). В среднем в каждой немецкой семьи было по восемь выращенных до совершеннолетия детей. (В Германии, к примеру, только трое). Это свидетельствует о высокой культуре быта, добротном питании и качественного медицинского обслуживания. В то время как в Российской империи 85% населения было полностью безграмотным, в немецких колониях было образовано 85% населения. Ничего подобного ни в одной стране мира в тот период времени не было. Экономику колоний в первые десятилетия после переселения определяли земледелие и животноводство, однако, к началу двадцатого века она уже была так же широко представлена ремесленничеством, промышленностью и торговлей, простирающейся далеко за пределы России. Немецкие крестьяне стали основными поставщиками зерна в такие южные морские порты, как Одесса на Черном море и Бердянск на Азовском. Оттуда зерно поставлялось на рынки Европы. Сельскохозяйственный экспорт колоний составлял 60% от общеимперского. Историчеческая миссия, возложенная на немцев-колонистов Екатериной Великой, уже через сто лет после их поселения на диких окраинных землях России была выполнена блестяще и с честью...
Несвершившаяся надежда империиНо не свершилась лишь одна надежда, на которую делал ставку императорский двор: немцы колонисты, как предполагалось ранее, не ассимилировались среди местного населения. Колонисты как носители более высокой и передовой европейской культуры, практически, никогда не вступали в брачные отношения с местным населением. Это не входило в расчеты российской власти. Ее расчеты строились на том, что приглашенное из Европы население быстро раствориться в местной среде и привнесет при этом в местный быт и культуру новый, прогрессивный уклад. Но, как оказалось в действительности, местное население в силу своего крепостнического положения и связанной с этим нищетой, не было готово воспринять плоды европейской цивилизации, да и колонисты, живя замкнуто, не горели желаниям кого-то поучать и наставлять. Получалось, что колонии существовали сами по себе, а провинциальная Россия, как и двести лет назад, жила своей особой жизнью. В немецких колониях в большинстве своем жили немецкие семьи, которые строго хранили свой язык, религию, обычаи, поддерживая тесные торговые и культурные связи со своей старой родиной, Германией. Высокие достижения колониального хозяйства не могли быть незамеченными российской общественностью. Однако отношение к успехам было двоякое: с одной стороны для деловой, прогрессивной части общества колонисты являлись надежными партнерами в торговых и промышленных делах, с другой - консервативная часть общества видела в «немецком присутствии» негативное влияние на русское общество. Фантастические идеи о тысячелетнем русском духе и славянской сущности народа овладели умами части российской интеллигенции, чиновничества и военной верхушки. Они никак не могли смириться с тем, что западная цивилизация все больше и глубже проникала в российскую культуру и экономику, нарушая тем самым «патриархальную русскую самобытность». В этой, искусственно выдуманной славянофилами системе духовных ценностей, немцам-колонистам места не находилось. Очевидно, что не случайно именно в это время в России бытует поговорка: "Немец хоть и добрый человек, а все лучше повесить". Колонии с подачи квасных патриотов-теоретиков стали считаться чем-то инородным на теле Российского государства. Под влияние этой идеологии все более попадало окружение императора Александра Второго. Основанием для подобных взглядов послужила откровенная зависть к чужим успехам, породившая раздражение, со временем переросшее в открытую ненависть ко всему немецкому, а затем и ко всем представителям этой нации. Этот новый кардинальный взгляд на немцев, как носителей чужеродной культуры и нравов, по сути, стал началом надвигающегося на немцев крушения надежд на достойное будущее и предвещал конец колонистской цивилизации в России.
Трансформация взглядовНачиная с 18 века, русские не имели ни с одним из европейских народов такого тесного и отчасти даже «домашнего» соприкосновения, как с немцами. Основными признаками взаимоотношений русских и немцев в России были благорасположение, терпимость и восхищение их многими лучшими качествами. Для русской культуры немецкая культура была всегда неким задним планом, на фоне которого она обретала собственную специфику. В конце 18 начале 19 веков важное и прямое влияние на российскую науку и общественную деятельность оказывали достижения немецкой культуры. Но, как свидетельствует история, происходит, и порою внезапно, чаще всего в экстремальных ситуациях, возникновение предубеждения одного народа против другого. Из смешения реальности и фантазии быстро складываются новые представления и оценки этого народа или всплывают старые, которые выступают на первый план и оттесняют суждения, еще вчера казавшиеся справедливыми и позитивными. Именно в подобной ситуации переоценки друг друга оказались два народа: России и Германии и эта переоценка взглядов произошла в 1870 году, когда началась Франко-Прусская война и немцы одерживали над Францией одну победу за другой. В умах просвещенных людей России предстали немцы совсем в другом свете. «Немцы мысли мгновенно превратились в немцев дела» - писал в те дни русский публицист Н. В. Шелгунов. «Германия политическая» взяла верх над «Германией философской». Так в экстремальных условиях из образа вчерашнего друга вырастал образ врага. «Теперь немцы являются завоевателями, - писал И. С. Тургенев, - а к завоевателям у меня сердце не лежит». И таковым в эти дни было определяющее чувство значительной части русского общества к немцам ведущей войну против Франции. Рождение в результате войны новой объединенной Германии было принято российским обществом, как настоящее внезапное потрясение. Еще недавно для многих Германия представлялась лишь географическим термином, а теперь она предстала вдруг во всей своей мощи и величии. Именно с победы Германии над Францией и с началом ее политического объединения общественное сознание россиян начинает трансформироваться.
Возникновение противоречий между бывшими друзьямиГермания и Россия, как два крупнейших государства Европы в последней трети 19 века, волей исторической судьбы оказались в состоянии конкурентной борьбы, заключающейся в разделе сфер политического и экономического влияния. Главным же камнем преткновения между Россией и Германией во внешней политике стал Балканский регион. Особенное обострение отношений между ними происходит сразу же после победы Германии во Франко-Прусской войне и объединении Германии в единое государство под руководством Бисмарка. Это было второе после Священной Римской империи государственно-политическое объединение, созданное железной волей и твердой рукой «Железного канцлера». Еще более ухудшились отношения с Россией после того, когда по инициативе Германии в 1882 году было создано военно-политическое объединение европейских государств (Тройственный союз) с вхождением в него Германии, Италии и Австро-Венгрии, который острием своей политики был направлен против России, Англии и Франции. Собственное усиление Германии на фоне постоянно усиливающегося хозяйственного влияния немецких колоний на экономику России настораживало российскую власть и исподволь вынуждало рассматривать колонии как некое чисто германское экономическое вторжение, которое может привести к непредсказуемым последствиям. Трагедия немецких колонистов России заключается в том, что они всегда рассматривались Россией как единое и неразрывное целое с ее бывшей родиной Германией. Потому все, что было связано с Германией, будь то хорошее или плохое, тут же тем или иным образом сказывалось на немцах России. Так и теперь, внезапное усиление Германии, как государства, тут же побудило многих политиков и общественных деятелей более пристально присмотреться к собственным немцам, а именно к колонистам. Последняя же четверть 19 века явилась для колонистов России наивысшей точкой расцвета их колонистской культуры.
Немцы колонисты - в качестве козлов отпущенияВ Европе усиливается Германия, а в России, в ее собственных владениях - немцы-колонисты. Эта взаимосвязь была подмечена российской общественностью. Было о чем задуматься политикам. А вся беда немецких колонистов была в том, что в силу исторических обстоятельств они как народ никогда не считались достоянием России, а тем более, русской культуры. За колонистами всегда маячила тень Германии. А с конца 19 века - грозная тень Германии. В России в последней трети девятнадцатого века вражда между Россией и Германией была обоснована теоретически. Подобная теория была разработана Н.Я Данилевским в его труде «Кодекс славянофильства», где была практически изложена суть панславизма, возвышающего все славянские народы под верховенством России. Не будем строго судить это явление, возникшее на почве патриотизма россиян и любви к своему отечеству, но, в то же время, попытаемся понять ситуацию, в которой оказались немецкие колонисты в этих условиях, когда с одной стороны они нужны российскиму обществу, а с другой - своими положительными действиями это же общество раздражают. В любом случае Император Российской империи Александр II был первым из русских царей, кто нарушил взятые на себя предыдущими императорами обязательства перед немцами-колонистами. Александр Второй вошел в историю России как император-освободитель. И если он заслужил у русского народа такой громкий титул за то, что освободил крестьян от крепостной зависимости, то для немецких колонистов он был, наоборот, притеснителем. Если первых он сделал свободными, то вторых закабалил, тем самым, нарушив клятвенные обещания прежних четырех государей России: Екатерины Великой, Павла I, Александра I и Николая I, которые один за другим обещали немцам-переселенцам сохранить "на все времена" самоуправление в колониях, освобождение от государевой службы, в том числе и военной, и свободу распоряжаться нажитым в России имуществом, вплоть до перевода всех своих капиталов в Германию, а также права на сохранение собственной религии и языка.
Начало началСо времени выхода указа Екатерины Великой, которым немцы Германии приглашались в Россию, минуло 108 лет. В июне 1871 года император-реформатор принимает несколько указов, которые, практически, отменили все прежние законы, касающиеся переселенческого статуса, а некоторые из них свели к нулю. Колонисты были лишены самого главного условия, которое способствовало бурному расцвету колониального хозяйства: колониального статуса. В результате этого колонии лишились самоуправления, и были подчинены министерству Внутренних дел империи. Вместе с этим предписывалось все делопроизводство в колонистских общинах вести только на русском языке. Помимо этого, с 1874 года на колонистов была распространена всеобщая воинская повинность. И только меннонитам после долгих переговоров с правительством удалось, опираясь на свои религиозные убеждения, добиться сохранения за собой права не служить в армии. Военная служба им была заменена службой в лесничествах и службой в госпиталях санитарами во время боевых действий русской армии. С 1880 началось наступление и на немецкую культуру, в первую очередь, на язык. Особым указом было предписано перейти в немецких школах к обучению на русском языке, за исключением церковных дисциплин. Целью указа являлось стремление к полной русификации населения немецких колоний. Однако на самом деле языком общения во всех сферах жизни колонистов по-прежнему оставался немецкий язык. Влияние на общественную мысль России панславистской и славянофильской философии, в конечном счете, послужили окончательным побудительным мотивом, которые привели к принятию этих законов. Внезапное усиление политического веса и влияния Германии на европейском континенте также вынуждало русскую общественность с некоторым страхом присмотреться к немецким колонистам. Это был ничем не обоснованный, интуитивный страх перед воображаемой опасностью. Афишировать этот страх великой империи было не к лицу, и власть вуалирует его. В ход идут чисто демагогические высказывания панславистов о том, что "Немец искони был и остался врагом народного самосознания" в России. Именно так писал в своих статьях в годы Первой мировой войны один из известных публицистов того времени Владимир Новоселов. Эти высказывания были сродни тем поговоркам, которые бытовали в малограмотной народной среде и имели примерно такой смысл: «Что немцу хорошо, то русскому смерть», то есть, по принципу, «пусть моя корова падет, но у немца, что б обязательно». Германский вопрос совершенно не случайно во второй половине 19 века становится важной социально-экономической проблемой внутренней жизни России. В империи, особенно после реформ 60-х годов, в немецкой диаспоре сложился слой преуспевающих людей, которые активно способствовали своей инициативой, традиционным усердием, предпринимательским духом, но, главное, капиталами начинавшейся индустриальной трансформации России. В конкурентной борьбе с колонистами представители активных слоев русского населения часто проигрывали. Складывалось впечатление, что немцы мешали им, хотя это была обыкновенная ситуация конкуренции, выдержать которую с немцами могли далеко не все. Это и создавало почву для ненависти и зависти к немцам, переплетающиеся зачастую с восхищением их достижениями. Отсюда идет отрицание всего «немецкого» как чуждого, инородного. Русская национальная идея стала перерастать в национализм и шовинизм, а былое благорасположение и терпимость к немцам сменялись раздражением, сопровождавшимся оговором.
Великодержавный шовинизм и немцы РоссииВ последней четверти 19 века русский публицист А. А. Велицын после того, как побывал в 250 немецких колониях в Северном Причерноморье в журнале «Русский вестник» опубликовал серию статей, содержание которых дает ясное представление об отношение псевдопатриотов и панславистов к немцам, живущим в России и к колонистам, в частности. Его не интересует ни высокая культура хозяйств немецких колонистов, ни устройство их быта - добротные дома, усадьбы, мебель, ни их спокойствие, ни их гордое, независимое поведение. Ему все это не только ничуть не импонирует, а, наоборот, вызывает чувство отвращения. «…Как будто попадаешь в глубину Шварцвальда“. „Да, - пишет Велицын, - колонисты зажиточны, а многие очень богаты, но своим ли личным качествам обязаны они своим благополучием, или же решающую роль здесь сыграла опека российских властей? …И вот теперь, - продолжает он, - немцы-колонисты на юге России скупают земли во все возрастающих размерах. Разумеется, это лучшие земли, а русские крестьяне не могут составить немцам конкуренции. Богатые колонисты с их хозяйствами, разместившимися, как минимум, на 65 десятинах, с помощью новых орудий добиваются высоких урожаев, а русский крестьянин со своих 3-4 десятин собирает своим потом добытый ничтожный урожай». Далее он пишет о завоевании посредством колоний России немцами о «грозной силе германизма, которая черной тучей надвигается на наше отечество». «И это завоевание совершается, - пишет далее автор, - без грохота орудий, путем лишь экономического и духовного гнета и систематическим захватыванием наших лучших земель». «А за колонистами, осуществляющими это завоевание, - напоминает Велицын, - миллионы штыков, направленных на Россию». Разумеется, все это было надуманно и являлось глубоким заблуждением. Когда немцы сто лет назад покидали Германию, там не было еще таких понятий, как единое германское государство, как немецкая нация, как отечество и патриотизм. Поэтому рассматривать колонистов в качестве некоей пятой колонны Германии, практически, было совершенно абсурдно. Немцы жили зажиточно и культурно вовсе не для того, чтобы досадить русскому соседу или подготовить почву для усиления германского влияния в России или, тем более, вторжения. Жить так, а не иначе, было их сутью, их религией, их характером. Прозябать там, где были все необходимые возможности для процветания, они не хотели и не умели. Тема «полного онемечивания России», особенно ее южных окраин, которую взяли на вооружение панслависты, кочует из одного издания в другое и служит орудием для одурачивания простодушных русских крестьян. Эти статьи Велицына имеют общее название «Немецкое завоевание юга России». Подобные статьи публикуются в панславистких журналах конца 19 века «Заря», «Беседа». Тема немецкого закабаления России волнует не только публицистов, но военных и государственных деятелей. Так знаменитый русский генерал Скобелев, будучи в Париже и выступая перед сербскими студентами Сорбонны в своей антигерманской речи в частности заявил: «Мы не хозяева в собственном доме. Да! Чужеземец у нас везде. Рука его проглядывает во всем. Мы игрушки его политики, жертвы его интриг, рабы его силы. И если вы пожелаете узнать от меня, кто этот чужеземец, этот пролаз, этот интриган, этот столь опасный враг русских и славян, то я вам назову его. Это виновник Drang nach Osten, вы его знаете - это немец! Борьба между славянами и тевтонами неизбежна. Она даже близка».
Опасный крен заданВ 1881 году министр внутренних дел Н. П. Игнатьев подготовил доклад царю, в котором поведал о вредности и опасности немецкой колонизации западных губерний. И уже спустя немного времени был принят закон, согласно которому приобретать земли в западных губерниях разрешалось только российским подданным. Закон был, таким образом, направлен против немцев, в частности, против колонистов. Новые поселения немцев, особенно на Волыни, вызывали в правительственных кругах большое раздражение. В одном из номеров правительственного вестника с большим недовольством сообщалось, что в конце 70-х начале 80-х годов здесь обосновалось 1158 мужчин и 1078 женщин немецкой национальности. Они купили здесь земли и «устроились, по-видимому, основательно». В 1892 году был принят еще один закон, касающийся колонистов. В нем указывалось, что те колонисты, которые приняли российское подданство, но не перешли в православие, лишались права покупать землю и им разрешалось жить только в городах. Иными словами, идейной борьбе по германскому вопросу был задан опасный шовинистический тон, что негативно сказывалось на отношении к колонистам не только в бытовых отношениях, но и на государственном уровне. Правда, появлялись и трезвые оценки немецкого колонистского присутствия в России. Например, южнорусский помещик В. Малашевский утверждал, что немецкие колонисты добиваются замечательных успехов только «благодаря своему усердию, своей бережливости, разумным действиям. Они не только не мешают, но во многом способствуют успехам русской экономики. Говорить, что они эксплуатируют русских крестьян, значит валить все беды с больной головы на здоровую». Ему-то поверить можно, так как он, соседствуя с немецкими колонистами, лучше других знал суть вопроса. Критикуя теорию панславистов, государственный секретарь А. А. Половцев в своем дневнике писал, что «…идеалом русской жизни они (панслависты) видят мнимую самобытность, выразившуюся поклонением самовару, квасу, лаптям и презрением ко всему, что выработала жизнь других народов… Разыгрывается травля всего, что не имеет великорусского образа; немцы, поляки, финны, мусульмане объявляются врагами России.» Стеснение национальных культур, преследования и ограничения по национальному и вероисповедному признакам, русификация окраин и насильственное обращение инаковерующих в православие, - такова национальная политика Российской империи конца 19 века, таковы ее характерные черты. Ее составной частью была политика притеснений в отношении немцев, и особенно немецких колоний в Южной России. Все фантазии политиков, публицистов, писателей базировались на чисто внешних факторах колоний, которые кардинально отличали их от местного быта и труда. Более всего общественность раздражало то, что колонисты не желали ассимилироваться в русской среде и строго сохраняли свою культуру, религию, язык. Но это желание сохранить себя как отдельную этническую группу вполне объяснимо - колонисты были представителями передовой европейской культуры, и не хотели опускать перед собой социально-экономическую планку до уровня полунищего и полуграмотного российского земледельца в угоду обществу. Немецкие колонисты не были врагами России, и на этот счет объективную оценку их присутствию в России дает известный в 19 веке российский религиозный профессор Вл. Соловьев. В своих статьях, которые публиковались в журнале «Вестник Европы» он упоминает «о неоспоримо высоких достоинствах немецкой культуры». Говоря о деятельности немецких колонистов, он утверждает, что «не может быть и речи об опасности онемечивания России» и что подобной угрозы не было, и нет. «Ни немецкие, ни голландские мастера, приезжающие и переселявшиеся в Россию со времен Петра Первого, не стремились и не могли подавить или поглотить наш народ. Эти чуждые элементы оплодотворили нашу почву, обогатили ее, принесли России неоспоримую пользу» - писал философ. Не согласиться с утверждением Соловьева нет оснований.
Исторический парадоксТем не менее, процесс колонизации, так прекрасно начавшийся в конце 18 века, в конце 19 века зашел в исторический тупик. Немцы-колонисты поневоле оказлись чужеродным образованием на социальном теле России. Мало того, их тесная связь со своей старой родиной превращала их в мифическую пятую колонну другого государства. Государственные деятели России понимали простую вещь: "Пусть сегодня это государство дружественно, но где гарантии, что так будет продолжаться в будущем?" Итак, образовалась прадоксальная, неразрешимая ситуация. Казалось бы, в этом случае был один простой выход - возвратиться "вместе с нажитым добром", как то и обещала Екатерина Великая, назад в Фатерлянд. Но сделать это в ту пору было невозможно. Колонисты в своем большинстве искони были и оставались землепашцами и другой работы не только не знали, но и не желали. В Германии же в то время не было ни одного свободного клочка земли. А это означало обрести свои семьи в Германии на голодную смерть, в лучшем случае на жалкое прозябание. Таким образом, в тот исторический период путь в Германию им был категориески заказан. Значительная часть колонистов России нашли для себя выход в переселении на свободные земли Северных американских штатов. Большиство же оставалось в России.
Мышеловка захлопнулась...В итоге "немецкий вопрос" в России стал историческим фактором, который требовал своего разрешения. На решение этой казусной задачи ушло 120 лет. Реки крови были пролиты нашин народом за эти долгие десятилетия. И только взойдя на свою Голгофу - пройдя через геноцид - жалкие остатки некогда мощной культурной немецкой диаспоры России завершают начертанный ему судьбою исторический путь. В конце 80-х годов 20 века СССР, в лице Генсека Горбачева, отпустил, наконец-то немцев на все четыре стороны из своих удушающих объятий, а Германия, от лица канцлера Коля, пообещала всех их принять в свои отеческие объятия, но своего обещания не сдержала.
Процесс приема немцев в старое отечество после 120 -летнего кровавого плена не завершился до сих пор, а по потому мы и сегодня не можем сказать, что "немецкий вопрос", возникший в России 120 лет назад разрешен. А при том политическом раскладе, который формируется в последние годы в Германии, разрешится ли вообще когда-нибудь до конца?
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
