Максим Жих

2010 г.

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Максим Жих

О понятиях волость и земля в Древней Руси

(предварительные замечания)

Археологический музей Берестье, раскоп XIII века. Фото автора статьи.

Говоря о путях восточнославянского политогенеза и о сущности общественно-политического устройства Древней Руси, следует отметить, что один немаловажный аспект этой проблематики всегда был и остается, в значительной мере, обойден вниманием исследователей.

Речь идет о том, что практически не изученным был и остается вопрос о том, как сами жители Древней Руси понимали свое «социально-политическое устройство» (в данном случае заключаю это понятие в кавычки, так как это термин современной науки, а я говорю о том, как мыслили люди Древней Руси). В каких категориях они его понимали и в каких терминах описывали?  

Никаких монографических исследований по этой проблеме не существует. Есть только отдельные заметки, посвященные частным вопросам. А каких-либо серьезных исследований, посвященных проблеме восприятия жителями Древней Руси своего общественного и политического устройства, к сожалению, никогда не предпринималось. А, между тем, на наш взгляд, именно в исследовании этого вопроса заключается серьезная возможность дальнейшего продвижения науки о Древней Руси вперед. Только при его исследовании возможно дальнейшее продвижение в области изучения общественно-политического устройства Древней Руси. Иначе получится бесконечное топтание на месте, которое мы нередко видим в современной историографии.

Разумеется, изучение этого вопроса осложнено тем, что характер общественного строя Древней Руси – предмет острой непрекращающейся дискуссии. Но, как нам кажется, именно из-за игнорирования вышеназванной проблемы дискуссия стала в известной мере заходить в тупик. Надо посмотреть на проблему ad fontem, разумеется, ни в коем случае не игнорируя теоретический уровень познания.

В историографии принято нередко экстраполировать на Древнюю Русь термины современной науки, которые, строго говоря, очень часто приложимы лишь к обществам позднего средневековья и нового времени и не задумываться о том, существовали ли в Древней Руси эти понятия или какие-то их смысловые аналоги? Были ли в древнерусском языке какие-то слова для обозначения этих понятий?

«Государство», «политический институт», «племя», «община», «монархия», «феодализм», «город-государство» и т. д. и т. д. – вот лишь малая часть понятий современной науки, которые историки, так или иначе, экстраполируют на Древнюю Русь. Но, были ли эти понятия в Древней Руси? Если да, то, как они обозначались? Кстати, от ответов на эти вопросы в какой-то мере зависит и ответ на вопрос о том, были ли сами эти явления в Древней Руси. И, если были, то, как их воспринимали сами люди Древней Руси. В каких категориях выражали они свои понятия.

Понятно, что для того, чтобы дать ответ на этот вопрос необходимо сквозное и исчерпывающее рассмотрение всех упоминаний любых терминов, связанных с социально-экономическими и социально-политическими отношениями, присутствующих в древнерусских источниках. Разумеется, эта работа требует совсем иного уровня и объема, чем может быть уделено ей в рамках настоящей статьи, но, если она будет впоследствии осуществлена, то мы получим новые данные, которые, как нам кажется, смогут существенно уточнить и изменить все наши представления об общественном и политическом строе домонгольской Руси.

В данной статье мы попробуем, по возможности кратко, высказать некоторые предварительные соображения о таких древнерусских терминах, как земля и волость, ведь именно они, так или иначе, обозначали в древнерусском языке те понятия, которые мы ныне называем страной или государством. Собственно то, что волость и земля – это некие территориально-политические и социально-политические образования Древней Руси историкам было понятно давно, но их конкретная семантика по сей день остается, во многом, не раскрытой. В дореволюционной историографии общим местом было то, что этими терминами обозначались те самые древнерусские социально-политические единицы, которые с позиций современной науки можно было бы назвать «городами-государствами». При этом историки того времени, как правило, не анализировали детально семантику этих понятий и не разграничивали их сколько-нибудь четко, употребляя как взаимозаменяемые понятия, и эксплицитно предпочитали то одно, то другое из них. Нередко в дореволюционной историографии употреблялось и двойственное название:

земли-волости[1]. Эти тенденции были продолжены в советской[2] и в современной историографии[3].

Преодолеть эту тенденцию априорных суждений о древнерусских волостях и землях  попытался недавно А.А. Горский[4]. Ученый разграничил их и пришел к выводу, что понятие земля в древней Руси употреблялось в двух значения:

1) Для обозначения независимых государств (Русская земля (как государство периода её политического единства и как совокупность всех отдельных своих частей – в последующий), Греческая земля, Болгарская земля, Лядская земля, Угорская земля,  и т. д. Они же могли обозначаться просто как Русь, Греки, Болгары, Ляхи, Угры и т. д.);

2) Так обозначались крупные территориальные единицы Руси, сформировавшиеся на основе отдельных ее волостей – владений тех или иных семейств княжеского рода Рюриковичей[5].

Полностью соглашаясь с ученым в том, что древнерусские понятия волость и земля вовсе не являются семантически тождественными, вместе с тем согласиться с его интерпретацией последнего из них (как впрочем, и первого, но об этом ниже) невозможно.   

Понятие земля, на наш взгляд в Древней Руси использовалось  в следующих значениях:

1) Оно обозначало различные государства – ближних и дальних соседей Руси: «греческая земля», Угорская земля, Болгарская земля, Греческая земля[6] и т. д.[7] Причем, оно использовалось не в социально-политическом смысле, а в географическо-территориальном и обозначало преимущественно территорию, занятую тем или иным этносом или государством (или, нейтральнее, политическим объединением). Когда летописец говорил о тех или иных этносах и государствах в политическом смысле он употреблял иную терминологию, говоря просто: Греки, Угры, Ляхи, Болгары[8] и т. д. А.А. Горский, не видя разницы между географически-территориальным и социально-политическим аспектами семантики этих двух разных обозначений, на наш взгляд, не прав[9];

2) Оно обозначало всю русскую землю, точнее – совокупность всех древнерусских земель. В этом случае оно использовалось в территориально-географическом и ментальном смыслах, а иногда в этническом, обозначая собой то понятие, которое мы называем «древнерусской народностью» – т. е. восточнославянскую этническую общность времён Киевской Руси.

3) Наконец, это понятие – земля – могло применяться к отдельным регионам Древней Руси, но, преимущественно в территориально-географическом смысле, а не в социально-политическом. В этом случае она (земля) получала название по имени своего главного центра – города: Киев – Киевская земля, Новгород – Новгородская земля, Чернигов – Черниговская земля, Суздаль – Суздальская земля; Галич – Галицкая земля, Смоленск – Смоленская земля, Ростов – Ростовская земля, Рязань – Рязанская земля и т. д.[10]

Учитывая то, что в случае (1) мы видим, что применительно к соседним с Русью этносам и государствам для обозначения их в территориально-географическом и социально-политическом смыслах употреблялись разные термины-понятия, мы вправе ожидать того, что и применительно к городам-государствам Древней Руси в источниках будут употребляться разные термины, когда речь о них будет идти в социально-политическом или территориально-географическом смысле. В пункте (3) мы установили, что в последнем случае к ним применялся термин земля. А в первом?

Есть основания считать, что если древнерусская полития («город-государство») в территориально-географическом смысле обозначалась в источниках термином земля, то в социально-политическом смысле – волость. Эти понятия (волость и земля) ни в коем случае не синонимы. Они обозначали совершенно разные понятия и применялись в различных ситуациях для обозначения совершенно разных понятий. Исследователи, которые их сближали, а тем более отождествляли, были, на наш взгляд, неправы.

Понятие волость использовалось всегда только в социально-политическом (либо территориально-политическом) смысле, обозначая собой тот древнерусский социально-политический организм, который, мы, на языке современной науки, называем «город-государство»[11]. Других значений оно в Древней Руси, на наш взгляд, не имело. Древнерусское понятие волость представляло собой прямой смысловой аналог античного понятия полис – город-государство[12].

Попытку обосновать иной вывод в новейшей историографии первым предпринял А.П. Толочко. Историк наиболее четко и последовательно сформулировал вывод об отсутствии в Киевской Руси самостоятельных государств-земель. По мнению ученого, волость в Древней Руси – это ни что иное, как княжеское владение[13]. Многочисленные упоминания о Киевской, Черниговской, Смоленской и других волостях означают «комплекс волостей, принадлежащих тому или иному столу – Киевскому, Переяславскому, Черниговскому и т. д. Именно в этом и состоит «государственный» феодализм, о котором применительно к Руси XI – XIII вв. много говорили в литературе, но так и не раскрыли сущность этого явления. «Государственность» феодализма в Киевской Руси состояла в государственной принадлежности земельных владений, раздаваемых князем соответствующей земли, но не просто как частным владельцем, а как главой государства. Владельческие права как киевского князя, так и князей других земель зависели от обладания соответствующим столом… Эти земли принадлежали не лично князю, а тому государственному «посту», который он занимал»[14]. Еще дальше исследователь идет в свой новейшей работе, где развивая концепцию государственного феодализма Л.В. Черепнина, он отметил, что древнерусские «князья (видимо и все остальные) мыслили Русь не в виде территориальных массивов, но в виде групп семейств княжеского рода. Земля обретала очертания не сама по себе, но потому, что становилась обладанием («отчиной») определенного семейства. Единство земли (если о нем можно говорить) сохранялось не потому, что она «земля», но потому, что семейству удавалось удерживать ее (не смотря на любое количество дроблений) в качестве коллективного семейного достояния. Судьбы таких образований (да и само их существование) были теснейшим образом связаны с конфигурацией владеющих ими кланов, всякий раз повторяя изменения в количественном, возрастном и прочем состоянии каждого из них»[15]. И более того: «Человек XII – XIII веков подошел бы к проблеме (социально-политического деления Руси – М.Ж.) с противоположной стороны (чем современные ученые – М.Ж.). Он, быть может, и оставил бы очертания земель (если б ему объяснили концепцию инструментальной карты) (древнерусских: Киевской, Смоленской, Рязанской и т. д. – М.Ж.), но ярлыки на них заменил бы на «Ольговичи», «Юрьевичи», «Ростиславичи» и т. д.»[16].

Такие построения в корне противоречат всем источникам. Во-первых, ни из каких источников нам не известна применительно к регионам Древней Руси и ее социально-политическим единицам столь нелепая и фантастическая терминология: «Ольговичи», «Юрьевичи», «Ростиславичи» и т. д.

Что же касается сути построений А.П. Толочко, то его идея о том, что древнерусская волость представляла собой ни что иное, как владение той или иной ветви Рюриковичей нашла горячего сторонника и продолжателя в лице А.А. Горского[17].

Более гибкой и историчной является позиция Н.Ф. Котляра, который попытался подойти к определению семантики понятия волость не статически, а динамически и проследить по источникам эволюцию его содержания. По мнению ученого – правда, выраженному не очень четко – первоначально  волость представляла собой связанную с городом округу, и лишь затем трансформировалась в княжеское владение[18]. 

При этом и Н.Ф. Котляр, и А.П. Толочко, и А.А. Горский при обосновании своих положений используют лишь выборочные, отобранные довольно субъективно, а точнее – тенденциозно – свидетельства источников (особенно это относится к двум последним ученым) и старательно опускают те, которые противоречат их концепции, или хотя бы даже прямо не работают на нее. На это недавно – применительно к построениям А.П. Толочко – справедливо обратил внимание А.В. Журавель. Ученый привел ряд иных летописных свидетельств, показывающих совершенно иную семантику понятия волость в Древней Руси: «Новгородци бо изначала и Смоляне и Кыяне и Полочане и вся власти яко ж на думу на вече сходятся; на что же старейшии сдумаютъ, на томъ и пригороди станутъ»; «соидеся вся волость новгородская – пльсковичи, ладожане, роушане, корела, ижера, вожане»; «мы есмы волная князя прияли к собе и крест целовали на всем, а си яко не свою волость творита»; «ходи Ярослав ратию на Цьрниговскую волость с новгородци и со всею властью своею на Михаила»[19]. Как верно указывает А.В. Журавель, в этих летописных известиях «волость сходится на вече, идет на войну»[20] и т. д. То есть понятие волость включало в себя в древнерусский период как территорию, тянувшую к определенному городу (Киеву, Чернигову, Новгороду, Смоленску и т. д.), так и проживавшее на этой территории население и его политические структуры. Проще говоря, под термином волость в древнерусских источниках подразумевается некое социально-политическое образование, которое на языке современной науки будет логичнее всего называть «город-государство».

Но как же быть с теми известиями, которые «формально допускают толкование»[21] волости как княжеского владения? Как можно согласовать их с теми, которые позволяют определять ее в качестве «города-государства»? Здесь, как подметил А.В. Журавель, конструктивное направление дальнейшего исследования наметил – в приведнном выше высказывании из своей монографии 1992 г. – А. П. Толочко, но, к сожалению, не развил его впоследствии[22]. Развивая мысли А.П. Толочко, А.В. Журавель попытался объяснить кажущуюся противоречивость семантики понятия волость, которую мы видим в источниках: «носителем государственного, властного в современном смысле слова начала в больших волостях были не князья, а сами волости в лице населяющего их народа, и тогда упоминаемый им (А.П. Толочко – М.Ж.) «пост» действительно окажется не монархическим престолом, а постом без кавычек – должностью, получение которой лишь отчасти зависело от места князя в иерархии Рюриковичей, а в конечном счете определялось позицией волости-народа… если княжеская власть (княжение) – прежде всего должность в волости-земле, а не трон, доставшийся от предков, то и волость-земля – не княжество и не государство (Если нет государя, то где же государство? – примечание А.В. Журавеля – М.Ж.), а значит, княжеское держание волости означает не реализацию феодальной собственности, а княжеское управление территорией и кормление за счет жителей данной волости. Власть сама по себе не может создать собственность, а всего-навсего сменить собственника, и потому  черниговский, смоленский, суздальский и любой иной князь, получив волость-власть, не мог передать своей «младшей братии» волости-территории в собственность; он раздавал волости им в управление, т.е. передавал им часть своих властных полномочий – ни больше, ни меньше. Именно об этом на самом деле говорят все приводимые А.П. Толочко летописные тексты, а вовсе не о «сфере феодального землевладения» или «феодально зависимом комплексе земель (? – ремарка А.В. Журавеля – М.Ж.), находящихся в пределах этих (Черниговских, Суздальских – пояснение А.В. Журавеля – М.Ж.) земель. Важно отметить, что активная борьба князей за волости и неразрывная связь их с волостями на самом деле не означает обязательно, что князья были собственниками или господами этих волостей. В волостной триаде «власть – земля – народ» ни одна из составных частей не может отсутствовать, и первый элемент ее всецело принадлежал князьям. Но действовать они могли только в рамках, заданных этой структурой, т.ч. выход за эти пределы означал разрушение волости как таковой. Коль скоро термин «волость» в значении «народ» продолжал употребляться на протяжении всего древнерусского времени, то говорить о распаде исходного единства рано»[23].

Таким образом, князь – правитель – очень далекий от монарха – волости и в этом смысле она в источниках может обозначаться как «его владение». Но князь вторичен по отношению к волости, существующей до него, и не зависимо от него. Это мы хорошо видим в ряде свидетельств источников. Например, в «Сказании о Борисе и Глебе» говорится, что Ярослав посадил своих сыновей по – уже существующим – волостям Древней Руси: «Изяслава Кыеве старейшаго, а Святослава Чернигове, а Вьсеволода Переяславли, а прокыя по инем волостем»[24]. Волости здесь представлены уже существующими – первичными по отношению к князьям и независимыми от них социально-политическими единицами. Еще более красноречиво свидетельство Новгородской Первой летописи: «грады почаша бывати по местом, преже Новгородчкая волость и потом Кыевская»[25].

В.В. Пассек отмечал в свое время, что в летописях под словом «город» подразумевается нередко «целая страна, область, со всеми ее деревнями, селами и городами, бывшими под защитой главного или стольного города, который собственно и назывался городом, а все другие, находившиеся в той области или уделе, в отношении его считались пригородами»[26]. Русь, по мнению историка, «распадалась на области, из которых каждая имела своих старейшин и свой срединный город, который со своими старейшинами господствовал над всею областью»[27]. Понятие города, по мнению В.В. Пассека «Поглощало в себе понятие целой страны. Город есть мысль, сердце, дух страны; он господин, он владыка»[28]. Именно эти городские волости – «города-государства» Древней Руси – и называются в источниках волостями.

Попытка А.П. Толочко и А.А. Горского доказать, что термин волость в Древней Руси обозначал собой ни что иное, как княжеское владение опирается на выборочный и субъективный анализ источников и поэтому должна быть решительно отвергнута. Рассмотрение всей совокупности источников четко показывает, что под волостью в домонгольской Руси понималась некая территория со своим стольным городом и с жившими на ней людьми, организованными в социально-политическом отношении. Т. е. волость – это «гражданский коллектив», занимающий определенную территорию с главным городом, по имени которого волость и получает свое название (а вовсе не от управляющей ею ветви Рюриковичей), который лишь управляется князем. Древнерусское понятие волость – это прямой смысловой аналог античного понятия полис – «город-государство». Различие между понятиями волость и земля, как соответственно территориально-географическим (и в некоторых случаях территориально-политическим этническим и ментальным) термином (земля) и социально-политическим, а в некоторых (волость) прослеживается в источниках совершенно четко[29]. Путать и смешивать их, как это нередко имеет место в историографии, неправомерно.

Примечания

Опубликовано в: Время, событие, исторический опыт в дискурсе современного историка: XVI чтения памяти члена-корреспондента АН СССР С. И. Архангельского, 15-17 апреля 2009 г. / Редакционная коллегия: М. Ю. Шляхов (ответственный редактор) и др. Часть 2. Нижний Новгород, 2009. С. 9-14.

[1] Все указанные представления см. например в работах: Сергеевич В.И. 1) Вече и князь. М., 1867; 2) Русские юридические древности. Изд. 2-е. СПб., 1900-1902. Т. I-II; Хлебников Н.П. Общество и государство в домонгольский период русской истории. СПб., 1871; Ключевский В.О. Курс русской истории. Часть I // Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. I. М., 1987; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. М., 2005; Дьяконов М.А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. СПб., 2005; Любавский М.К. Историческая география России в связи с колонизацией. М., 1909; Середонин С.М. Историческая география. Пг., 1916; Грушевский М.С. Киевская Русь. СПб., 1911; Пресняков А.Е. Княжое право Древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993 и т. д.   

[2] См. например: Юшков С.В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939; Черепнин Л.В. К вопросу о характере и форме Древнерусского государства Х – начала XIII в. // Исторические записки. Т. 89. М., 1972; Котляр Н.Ф. Формирование территории и возникновение городов Галицко-Волынской Руси IX-XIII вв. Киев, 1985 и т. д.

[3] См. например: Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории // Фроянов И.Я. Начала русской истории. Избранное. М., 2001; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988; Майоров А.В. Галицко-Волынская Русь: Очерки социально-политических отношений в домонгольский период. Князь, бояре и городская община. СПб., 2001; Петров А.В. От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы (к изучению древнерусского вечевого уклада). СПб., 2003 и т. д.

[4] Горский А.А. 1) Русь в конце X – начале XII века: территориально-политическая структура («земли» и «волости») // Отечественная история. 1992. № 4; 2) О древнерусских «землях» // Rutenica / Наук. ред: В. Ричка, О. Толочко. Т. 1. Киïв, 2001; 3) Русь: от славянского Расселения до Московского царства. М., 2004 С. 78-94, 130-146.

[5] Горский А.А. 1) О древнерусских землях…; 2) Русь… С. 79, 130-146.

[6] Перечень летописных упоминаний см.: Горский А.А. Русь… С. 79. Примеч. 5.

[7] Аналогичной была терминология и в переводных произведениях: Горский А.А. Русь… С. 79.

[8] Перечень летописных упоминаний см.: Горский А.А. Русь… С. 79-80. Примеч. 7.

[9] Аналогичным образом летописец различает эти два аспекта и применительно к восточнославянским этнополитическим объединениям: ср. употребление им терминов-понятий деревляне и Деревская земля в рассказе о гибели Игоря и «мести Ольги» древлянам: Повесть временных лет. Подготовка текста, перевод, статьи и комментарии Д.С. Лихачёва / Под реакцией В.П. Адриановой-Перетц. 3-е изд. / Подготовка издания и дополнения М.Б. Свердлова. СПб., 2007. С. 26-29.

[10] Горский А.А. Русь… С. 130-140.

[11] Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства…

[12] Кстати, еще один любопытный момент в продолжение этой темы: Ю.В. Андреев заметил, что древние греки представляли свой полис единственной возможной формой человеческого общежития. Поэтому, Гомер поселяет в полисах все народы вплоть до киммерийцев: Андреев Ю.В. Раннегреческий полис (гомеровский период). СПб., 2003. С. 69-70 и сл.

По всей видимости, аналогично мыслили и в Древней Руси, представляя свою волость единственно возможной формой человеческого общежития: у летописца то «реша греци» (Повесть временных лет. С. 33), то «реша козари» (Там же. С. 12) и т. д. – т. е. он переносит на те народы, о которых мы доподлинно знаем, что никакого органа, аналогичного древнерусскому вечу у них не было, те термины, которыми обозначалась вечевая деятельность древнерусского населения и – шире – его коллективная социально-политическая активность (ср.: Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.): Курс лекций. М., 1999. С. 87).

[13] Толочко А.П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 153.

[14] Там же. С. 160-161.

[15] Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: Источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 294-295.  

[16] Там же.

[17] Горский А.А. 1) Русь в конце Х – начале XII века…; 2) О древнерусских «землях»…; 3) Русь… С. 78-94.

[18] Котляр Н.Ф. Формирование территории… С. 12-16. 

[19] Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.). Т. 1. М., 1988. С. 444-445, 469-470. Ср. с указанием Воскресенской летописи: «половци же услыша всю Русскую землю идущу, бежаша за Дон…» (Воскресенская летопись. Ч. 1. Рязань, 1998. С. 138).

[20] Журавель А.В. С.В. Юшков – наш современник // Сборник Русского исторического общества. 2003. Т. 6 (154). С. 339.

[21] Там же.

[22] Там же.

[23] Там же. С. 339-340. «Внутренние» цитаты см: Толочко А.П. Князь в Древней Руси… С. 162.  

[24] Успенский сборник XII-XIII вв. М., 1971. С. 62.

[25] Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А.Н. Насонова. М.; Л., 1950 (репринт – Полное собрание русских летописей. Т. III. М., 2000. С. 104.

[26] Пасек В.В. Княжеская и докняжеская Русь // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1870. Кн. 3. С. 73. 

[27] Там же.

[28] Там же. Аналогичного мнения – с теми или иными отличиями – придерживалось большинство дореволюционных ученых. См. например: Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. М., 1956. Кн. 1. С. 6; Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1903; Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории…; Градовский А.Д. Государственный строй Древней Руси. СПб., 1868; Сергеевич В.И. 1) Вече и князь…; 2) Русские юридические древности…; Забелин И.Е. История русской жизни с древнейших времен. Ч. 1. М., 1908; Корф С.А. История русской государственности. Т. 1. СПб., 1908; Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1903; Самоквасов Д.Я. Древние города России. СПб., 1873; Ключевский В.О. Курс русской истории…; Пресняков А.Е. Княжое право…; Дьяконов М.А. Очерки… и т. д. Не была эта идея полностью забыта и в советской историографии. Ср. слова С.В. Юшкова: «территориальный округ, тянувший к городу, так тесно с ним связан, что когда говорят о передаче города, то это означает и передачу городской округи. Город без окружавших его земель в это период (в Киевской Руси – М.Ж.) не мыслится» (Юшков С. В. Очерки по истории… С. 136. Еще больше следовал С.В. Юшков этой концепции в ранних своих работах. См. например: Юшков С.В. Феодальные отношения в Киевской Руси // Ученые записки Саратовского университета. Т.3. Вып. 4. Саратов, 1925). Ныне эта – магистральная и верная, на наш взгляд, – историографическая  линия нашла продолжение и развитие в работах И.Я. Фроянова и ученых его школы. См. например: Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории; Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства…; Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского: Очерки истории общины, сословий, государственности (до начала XVI в.). СПб., 1993; Пузанов В.В. Княжеское и государственное хозяйство на Руси X-XII вв. в отечественной историографии XVIII – начала ХХ в. Ижевск, 1995; Майоров А.В. Галицко-Волынская Русь…; Кривошеев Ю.В. Русь и монголы: Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв. СПб., 2003; Михайлова И.Б. Служилые люди Северо-Восточной Руси в XIV – первой половине XVI века: Очерки социальной истории. СПб., 2003; Петров А.В. От язычества…; Кривошеев М.В. Муромо-Рязанская земля: Очерки социально-политической истории XI – начала XIII вв. по материалам повестей. Гатчина, 2003 и т. д. Постепенно эти идеи утверждаются в науке и вне рамок историографического направления, связанного с именем И.Я. Фроянова. В частности в историко-правовой науке. См. например: Древнерусское государство и право / Под ред. Т.Е. Новицкой. М., 1998; Теория государства и права. Ч. 1. Теория государства. М., 1995.

[29] Что, впрочем, не исключает – в отдельных случаях – сближения их семантики. Ср. приведённое в примечании 19 известие Воскресенской летописи.

Далее читайте:

Максим ЖИХ (авторская страница).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС