Родственные проекты:
|
АНГЛОСАКСОНСКОЕ ОБЩЕСТВО
1. Ранний англосаксонский период (V – VIII вв.)
Римляне покинули Британию в начале V в., будучи неспособны далее
содержать в столь отдаленной провинции свои гарнизоны, потребные для защиты
Галлии и иных материковых территорий от наплыва варварских племен. На
некоторое время бриттские племена вернулись к самостоятельному существованию
– возникли (скорее, вышли из под покрова, набрасываемого римским
владычеством) небольшие бриттские королевства, покоящиеся на не до конца
разложившихся родовых структурах. Такое положение дел привело к тому, что
германские переселения на остров, начавшиеся в середине V века, не были
восприняты местным населением как освобождение от римского владычества –
напротив, они породили длительное и упорное сопротивление бриттов ,
постепенно оттесняемых на периферию острова, в Шотландию, Уэльс, на
полуостров Корнуолл, а также привели к эмиграции на континент – беглецы с
острова заселили крайний северо-запад Галлии, получивший от них название
полустрова Бретань.
Завоеватели, двигаясь несколькими волнами, заняли центральную и южную,
исторически наиболее романизированную, территорию острова. Саксы заняли юг
острова, юты – крайний юго-восток (Кент) и остров Уэльс с противостоящей ему
материковой территорией, англы разместились в центральной, восточной и
северной областях. Однако, по мере расселения и освоения территории,
различия между пришельцами постепенно стирались, само население смешивалось,
в скором времени образовав довольно однородную массу англосаксов (по имени
двух основных племен), а сама заселенная ими территория стала называться
Англией.
Судя по всему, переселение было весьма массированным – англосаксонский язык
вобрал в себя весьма немного из языка бриттов, основу его составили языки,
на которых говорили германские завоеватели.
Крестьянское хозяйство.
Англосаксы по большей части не занимали мест, ранее населенных римлянами
или кельтами – в отличие от бриттов, чьи поселения располагались
преимущественно на возвышенностях, германцы предпочитали равнинные районы,
как правило по берегам рек. Поселения англосаксов были как групповыми, так и
хуторскими, что зависело от местных условий (в Кенте преобладал «бокаж»,
тогда как в Уэссексе и Мерсии – деревенские поселения). Из ранних источников
англосаксонского права нам известно о том, что индивидуальные (или, точнее,
семейные) земельные участки отгораживались. Ст. 40 «Правды Инэ»
устанавливает, что усадьба кэрла должна быть огорожена круглый год, в
противном случае если скотина соседа забредет на участок и причинит ему
ущерб, то владелец скотины не несет ответственности. О существовании системы
«открытых полей» у англосаксов нет никаких известий вплоть до X века – более
ранние источники говорят только о наличии общих (естественных) лугов и
некоторых иных земель, находящихся в коллективном пользовании.
Крестьянская община в англосаксонском обществе выступает перед нами с самых
первых источников как община соседская – родовые структуры, даже если они
были крепки у германских племен, вторгшихся на остров, не выдержали процесса
завоевания и сложившегося в его результате расселения англосаксов. Община
отнюдь не является для англосаксов основой социальности – наиболее важными
выступают, с одной стороны, структуры более низкого, а с другого – более
высокого уровней. Социальные связи кэрлов выстраивались, во-первых, на
уровне родовых связей – больших семей.
Но первостепенное значение имели округа, объединения более обширные, чем
общины, являвшиеся основой территориальной организации. Центром округа было
судебное собрание (gemot, англ. moot), на которое сходились главы семейств и
где разбирались тяжбы. Показательно, что еще в грамоте, относящейся к концу
англосаксонского периода, кэрлы именуются «достойными участия в судебном
собрании и ополчении и пользования общими выпасами» . Здесь показателен
порядок перечисления – участие в народной сходке названо первым признаком
рядового свободного человека (кэрла).
Судебные собрания довольно рано были поставлены под некоторый контроль
королевской власти и уже в начале VII века они почитались находящимися под
охраной короля, возглавлял же их его управляющий. Жители округа пользовались
широким самоуправлением – на них лежала обязанность охранять мир, следить за
порядком, причем эти функции сохранялись вплоть до конца англосаксонского
периода: с той же целью тогда жители округов были разделены на сотни и
десятки поручительств . Государственная власть использовала народные
собрания в административных целях, но, соответственно, и должно было
считаться с ними как структурами самоорганизации кэрлов, при случае могущих
стать основой противостояния королевской власти и ее агентам.
Социальная дифференциация.
В целом по источникам конца VI – VII вв. нам предстает достаточно
однородное общество с невысокой степенью социальной дифференциации, основой
которого являются кэрлы. В англосаксонском обществе обеспечением социальной
и правовой равноправности кэрла служил его земельный надел – земля выступала
источником свободы, а также силы и власти .
Но в то же время источники VII века сообщают нам об отношениях господства и
подчинения. Следует отметить, что хотя мы располагаем достаточной в данном
отношении информацией только по двум англосаксонским государствам (Кент и
Уэссекс), но картина социальных отношений, сложившихся в них, весьма
различна.
Кент, заселенный ютами, рисуется обществом, сохранившим весьма архаичные
структуры – по судебникам VII века господствует трехчленная модель, сходная
с северными германцами и скандинавами – знать, свободные и несвободные.
Социальное членение кентцев – эрлы, кэрлы и лэты (не считая полностью
бесправных рабов). Лэты, судя по всему, однородны, если не полностью
идентичны, фрнакским, фризским и сакским литам (полусвободным) . Вергельды
кэрла и эрла находятся в Кенте в соотношении 1:3 (в Уэссексе – 1:6 – Ine,
19, 70), что также свидетельствует о сравнительно меньшей социальной
дистанцией между свободными и знатными.
Наиболее важным, однако, является то обстоятельство, что отношения
зависимости, господства и подчинения в кентских судебниках VII века
понимаются преимущественно как зависимость лэтов и рабов от кэрлов и эрлов,
тогда как о зависимости в среде свободных речи не идет. Термины “hlaford”,
“dryhten” («покровитель», «господин») в кентских судебниках изредка
встречаются, но используются они исключительно для обозначения короля, либо
применительно к собственнику раба.
Напротив, в Уэссексе перед нами совершенно иная картина. Хотя основу
общества и здесь составляют полноправные свободные (кэрлы), однако для
составителей «Правды Инэ» зависимость крестьянина от лорда представляется
нормальным явлением и вряд ли чем-то новым. Если в Кенте возмещение за
преступление против свободного человека уплачивается ему и его сородичам, то
в Уэссексе часть его причитается также покровителю (глафорду), в свою
очередь ответственному перед королем за выполнение «подопечным»
государственных повинностей и за соблюдение последним общественного мира.
«Подопечным» также запрещалось уходить от своих лордов без разрешения – в
противном случае они должны были быть возвращены и наказаны (Ine, 39).
Глафордат (верховенство одного человека над другим, от hlaford,
«покровитель») не сводился исключительно к покровительству или коммендации.
Землевладелец, поселивший арендатора, помимо продуктовой арендной платы,
также имел право требовать со стороны последнего выполнения некоторых работ
(см.: Ine, 67). В данном отношении также показательна ст. 3 «Правды Инэ»,
гласящая:
«…Если свободный работает в эти дни [имеется в виду
– по воскресеньям – А.Т.], пусть лишат его свободы или взыщут с него 60
шиллингов, если только он поступает так не по приказу своего господина [выд.
нами – А.Т.]».
Одним из источников зависимости была, судя по всему, трансформация
арендных отношений. Также несвобода возникала и в случае прямого закабаления
– невозможности, в частности, внести залог в суде, когда человек был
вынужден обращаться за помощью к другому лицу и тем самым «шел к нему в
руки», по выражению из «Правды Инэ» (Ine, 62), т.е. закабалялся. Такой
закабалившийся человек выпадал из системы родственных связей, поскольку
«свободный не обязан связываться с родственником-рабом» (Ine, 74.2).
Социальная дифференциация проявляется и в понятийном сдвиге. «Правда Инэ»
делит свободных на людей «родом из гезитов» (gesiðcund) и «родом из мужиков»
(cierlisk) (Ine, 54) – «крестьяне выступают уже не как полноправные
свободные, но в качестве занятых неблагородным трудом и потому социально
приниженные» .
Служилая знать и церковь.
Завоевание способствовало у германских племен образованию королевской
власти, выраставшей из вождеских структур – в частности, подношения,
делаемые у германцев своим вождям, обратились в обязательные подати. В
законах короля Инэ (Уэссекс), относящихся к концу VII века, подробно
перечисляются всевозможные виды сельскохозяйственных продуктов, взимавшихся
королем в виде подати . В то же время этот источник ярко характеризует
сравнительную примитивность государственной власти того времени –
королевство представляет собой по существу весьма небольших размеров
территориальное объединение, с простым крестьянским хозяйством и с королем с
небольшим кругом дружинников, живущих за счет продуктов сельского хозяйства.
Денежная экономика, сохранившаяся в некоторых городских центрах (Йорк,
Лондон, Хэмвич [ныне – Саутгемптон]), слабо проникала в глубь общества. При
этом сами города обладали изрядной автономией от королевской власти ,
образовывая самостоятельные центры власти, имея связи с дальними поселениями
того же типа и с сетью окрестных мелких рынков .
Единицей налогового обложения стала гайда, король постоянно перемещался по
территории своего королевства в окружении дружинников – из одной
принадлежащей ему усадьбы в другую, кормясь собранными там собственными
запасами продовольствия и податями, свозимыми или сносимыми туда местными
жителями. Эти путешествия были, во-первых, прямым (и едва ли не единственно
доступным в то время) способом потребления королевских доходов – прямого
потребления в их натуральном выражении, а также, во-вторых, способом
извлечения еще одной важной статьи дохода – поступлений от королевского
суда, который отправлялся непосредственно на месте: условно говоря, «судья
следовал за тяжущимися».
Основным инструментом королевской власти и его институциональной основой
служили дружинники (гэзиты, тэны), получавшие непосредственное
вознаграждение при королевском дворе (уже упоминавшееся обеспечение в
королевских имениях), а также поземельные пожалования.
Важным элементом раннего англосаксонского общества на рубеже VI – VII вв.
делается церковь, возобновившая в тот период свою миссионерскую деятельность
в Британии (в 596 г. из Рима была прислана миссия Августина, с которой
началось обращение англосаксов). Источником имущественного благосостояния
церкви стали королевские пожалования, поскольку англосаксонские общинники
были не слишком склонны передавать свои земли церкви (последнее связано с
тем обстоятельством, что земля у германских племен мыслилась как достояние
рода, связанное с личностью владельца и всех его предшественников –
соответственно, отчуждение земли вовне, к тому же ж невозвратное,
воспринималось как ущерб роду, причем отнюдь не только в имущественном
плане).
Первый период англосаксонского владычества отмечается медленным развитием
государственных и правовых форм – весьма устойчивыми оказались архаические
формы земледелия, присущие германцам, формы соседского общинного быта. В
отличие от Франкского королевства, в англосаксонских государствах не было
возможности опереться на остатки римских структур, на массу
романизированного населения.
Одной из форм обеспечения служилых людей короля стала практика наделения их
землями, что можно наблюдать уже по «Правде Инэ», однако в это время земля,
по-видимому, предоставлялась на срок – в законах Инэ упоминаются случаи,
когда гезит «уходит» (Ine, 63, 64, 68). Согласно тому же уэссекскому
судебнику, гезит, получивший пожалование, облагался обязанностями по
хозяйственному обустройству полученной земли. Дружинник, получивший 20 гайд
земли, уходя должен был оставить 12 гайд «заселенными», тот, кто имел 10
гайд, должен был заселить 6, а обладатель 3 – полторы (Ine, 64 – 65). Термин
«заселенная земля», по всей видимости, означает не просто «обработанную
землю», но ту, на которую испомещены крестьяне, обязанные ее обрабатывать.
Согласно ст. 64 «Правды Инэ», покидая пожалованный ему участок, гезит имел
право взять с собой своего управляющего, кузнеца и няньку своих детей – т.е.
своих людей, тогда как крестьяне, испомещенные на «заселенные» земли, должны
были, следовательно, оставаться в покидаемом гезитом «имении». Спорным
остается вопрос о том, каково было положение «незаселенных» земель в
«имении» гезита – они могли обрабатываться в качестве домена владельца, либо
оставаться невозделанными. Наиболее вероятен исходя из условий эпохи второй
вариант, что подтверждается и настойчивостью, с которой короли Уэссекса
заставляли гезитов обращать хотя бы часть земель пожалованных им «имений» в
«заселенные земли»: по всей вероятности, основной хозяйственной проблемой на
этом этапе была нехватка рабочих рук .
Бокленд.
С VII века, первоначально применительно к церкви и монастырям, а затем (с
последней четверти VIII в. ) и для знати, устанавливается практика
пожалования гайд, т.е. в данном случае доходов, принадлежащих королю с
данной податной единицы . В «Церковной истории» Беды Достопочтенного часто
упоминается о пожаловании гайд, причем из этих сообщений, равно как и из
дошедших англосаксонских грамот (относящихся, правда, преимущественно к
концу англосаксонского периода), ясно, что «ценность» и обширность
пожалованной земли выражалась в податных единицах – своего рода, единицах
«кормления».
Следует отметить, что данные пожалования не имели ничего общего с вотчинными
– крестьяне сохраняли свой прежний статус и тот размер податей, что
выплачивался ими ранее, изменялось только лицо платильщика. В последующем,
однако, эта практика вела к коренным изменениям в положении крестьянства.
Пожалования бóклендов означало по сути установление власти крупных
собственников над кэрлами и их землями. Трудности интерпретации пожалования
боклендов связаны с тем фактом, что грамоты составлялись по образцу
формуляров папской канцелярии, проникнутых духом и формулами римского права.
Грамоты пестрят выражениями о передаче права полной и ничем не ограниченной
частной собственности на землю, жалуемую навечно. В действительности смысл
этой традиционной формулы заключался в том, чтобы подчеркнуть нерушимость
королевского пожалования: никто не смел его оспаривать или присваивать,
кроме служилого человека или церковного учреждения, получившего грамоту.
Королевское пожалование оформлялось письменным актом (грамотой) и
утверждалось «советом мудрых» - советников короля . Право на территории,
передаваемое грамотой, называлось боклендом . Крестьяне, владевшие землей на
основе фóлкленда , как уже отмечалось выше, формально сохраняли все свои
прежние права, но отныне властью на эту же землю обладал и получатель
грамоты, зачастую владевший уже как собственник также и иными землями в
непосредственной близости от бокленда – тем самым «одна и та же земля для
крестьян оставалась фолклендом, а для владельца пожалования становилась
боклендом» и постепенно фолкленд начинал приобретать черты зависимого
держания.
Жалованные грамоты не дают возможности проследить изменение положения
населения бокленда. Можно только предположить, что в первую очередь в
зависимость попали малоземельные и разорившиеся крестьяне, нуждающиеся в
инвентаре и попадающие через долговые отношения в кратко ранее описанную
зависимость от кредитора. Одним из наиболее значимых инструментов расширения
своей власти над населением бокленда для его владельца было обладание
судебными привилегиями (каковые последний зачастую также приобретал). В
таком случае владелец бокленда получал право председательствовать на местном
судебном собрании, что, вместе с его правом собирать полагающиеся с
населения подати, обращало бокленд в иммунитетный округ.
Количество жалуемых на праве бокленда гайд было весьма различным – начиная
от нескольких и вплоть до сотни, а в некоторых случаях и по нескольку сотен
(в последнем случае объектом пожалования становились сотенные округа).
Понятно, что описанная выше тенденция к сдвигу бокленда в сферу вещного
права характерна преимущественно крупным пожалованиям. В целом эволюция
бокленда продвигалась медленно, заняв время жизни нескольких поколений. Но и
после упрочнения новых структур, как можно предположить, «по крайней мере
часть населения бокленда… сохраняла владельческие права на свои наделы» .
Первоначально бокленд жаловался на праве «вечного наследства» (на практике
не распространявшегося далее второго-третьего поколений), однако уже вскоре
англосаксонские короли столкнулись с проблемой исчерпания фонда земель,
пригодных и желательных к передаче в бокленд. Проблема стала особенно острой
с того момента, когда данный правовой институт стал использоваться для
обеспечения не только духовного сословия, но и служилых людей короля.
Выходом здесь стало обращение бокленда из безусловного в условное
пожалование – право под условием службы. Впервые повинности, следующие с
пожалования в бокленд, были упомянуты в грамоте 749 г., дарованной королем
Мерсии Этельбальдом церкви на синоде в Гамли . В уэссексиких грамотах
подобные формулировки появляются не ранее конца VIII – начала IX веков, а
первая не вызывающая сомнений грамота, содержащая таковые условия, относится
к 839 г. (пожалование королем Эгбертом земель близ Кентербери). Общей
практикой, по меньшей мере в Уэссексе, подобные условные пожалования
бокленда делаются не ранее середины IX века , включая в себя т.н. «тройную
повинность» (trinoda nececcitas), составлявшую условие держания: участие в
фирде , постройку укреплений (бургов) и мостов .
2. Поздний англосаксонский период (IX – XI вв.)
В поздний англосаксонский период ускорились процессы социальной
дифференциации и складывания феодального строя. Исключением в данном случае
являются области «датского права» (Denlaw), где скандинавские поселенцы,
поделив между собой землю, надолго сохранили личную независимость, либо
только формально признавали власть местного предводителя. Поселения датчан
(восток и северо-восток Англии) и норвежцев (северо-запад Англии)
способствовали сохранению в этих областях многих институтов дофеодальной
эпохи, чье существование зафиксировано в конце XI века «Книгой Страшного
суда» (сокмены или «свободные люди» – liberi hominess).
В целом, однако, положение свободных мелких землевладельцев в Англии
сделалось неустойчивым – с одной стороны, вследствие продолжающегося
процесса феодализации, с другой – из-за обременительных повинностей,
связанных с обороной против викингов. Государство увеличивало повинности – в
частности, местное население должно было трудиться на сооружении сети
оборонительных сооружений (бургов), воздвигнутых Альфредом (871 – 899) и его
преемниками на границах королевства . Вместе с тем, крестьяне, несмотря на
увеличившуюся значимость тяжеловооруженных воинов, продолжали составлять
значительную часть военных сил королевств, а это, при бесконечных мелких
стычках и довольно частных крупных походах, означало постоянное отвлечение
сил от сельского хозяйства, разорение множества из мелких землевладельцев.
В конце X в. ко всем тяготам добавилось установление регулярных
государственных налогов – т.н. «датских денег», первоначально собиравшихся
для выплаты дани, а затем сохраненных для выплат наемникам.
Вместе с тем те же данные об участии свободных крестьян в качестве ополчения
в войнах IX – XI вв. свидетельствуют о сохранении ими социальной значимости
и о том, что число их по прежнему было довольно значительным. Законы Кнута
(1016 – 1035) в ряде своих положений направлены на защиту мелких
землевладельцев (II Cn., 72, 78, 79), что также служит подтверждением ранее
высказанного тезиса. Общее положение, однако, было неблагоприятно для
сохранения большей частью населения свободы – те же Законы Кнута
свидетельствуют о попытках господ представить подвластное им население то
свободными, то рабами в зависимости от того, какой статус представлялся им
более выгодным в конкретной ситуации (II Cn., 20.1). Сама возможность
подобного манипулирования свидетельствует о постепенном размывании статуса
свободного человека.
Превращение кэрлов в держателей, подчиненных власти крупных землевладельцев,
постепенное оттеснение их от участия в общественных делах, сопровождалось
умалением их личнйо свободы. Показательно, что в конце IX в. при заключении
королем Альфредом мирных договор с датчанами, «кэрл, который сидит на земле,
облагаемой податью», по величине возмещения приравнивался скандинавскому
вольноотпущеннику .
В IX веке, если не ранее, стало нормой, что каждый человек имел покровителя
– глафорда. Ответственность за поведение простолюдина возлагалась на его
покровителя, обязанного или судить его в своем суде, либо доставить в
королевский суд. Судебные привилегии знати к концу англосаксонского периода
получают широкое распространение, что способствовало укреплению власти знати
над крестьянами и уже принудительному (через использование судебных
полномочий) расширению круга зависимых лиц - крестьянство оказывается по
большей части изъято из сферы действия центральной власти . Епископ
Вульфстан в это время возглашал: «народное право… постоянно нарушается… и
многие обнищали… Права свободных уничтожены, и право рабов ухуд-шается» .
Переход кэрлов под власть глафордов, в частности, вызывается тяжестью
натуральных государственных повинностей, наиболее известными из которых
являются военная и судебная. Военная повинность делается, по мере роста
государственной власти в англосаксонских государствах и возрастания ее
политических аппетитов, все более обременительной, зачастую воистину
непосильной для кэрла (в особенности в том случае, если он не принадлежит к
большой семье, могущей справиться с обработкой его надела во время отбывания
им положенной воинской службы).
В то же время складыванию зависимости кэрлов способствовал и такой
совершенно неполитический фактор, как уменьшение земельных наделов –
перенаселенность и земельный голод есть явления относительные, зависимые от
существующей агрикульты и, в целом, от общего склада общества. По мере
хозяйственного обустройства англосаксонское население довольно быстро
достигает высоких (для того типа земельной культуры) показателей плотности
сельского населения, что означает также относительное возрастание (даже при
неизменности «количественных» показателей) тяжести повинностей, лежащих на
кэрле. Уходя под власть глафордов, кэрлы получали то, в чем нуждались в
первую очередь – охрану мира и порядка, защиту как от королевской власти,
так и от других крупных земельных собственников, получали близкую к ним и
отзывающуюся на их нужды власть.
В этот период усиливается значение деревенской общины – сведения о ней
становятся чаще, а указания законов более определенными. Функционирует
сельский сход, не обладающий, однако, судебными правами – на нем
рассматриваются местные крестьянские дела, преимущественно административного
характера. В целом, можно сказать, что община укрепляется крупными
владениями знати, каковая использует ее в качестве органа управления, а
королевская власть использует общину как низший орган охраны общественного
мира и правопорядка .
Королевское законодательство X и 1-й половины XI веков исходит из
презумпции, что страна разделена на крупные вотчины – «земли» тенов,
именующихся «господами земли» (landhlaford – термин, предшественник
известного landlord). Отношения в пределах этих земель и отношения между их
владельцами и государством становятся главным объектом законодательного
регулирования, вытесняя ранее преобладавшие отношения, связанные с мелкими
землевладельцами.
Категории сельского населения.
Из грамот, предшествующих Нормандскому завоеванию 1066 г., явствует, что
подчиненное landhlaford’ам сельское население подразделяется на несколько
групп – генитов, гебуров, котселлеров и рабов – между которыми можно – в
значительной степени только предположительно – следующие различия.
Гениты (geneatas) обязаны выплачивать поземельный чинш (landgafol),
отдавать господину свинью, за пользование травою, ездить с поручениями,
исполнять конную службу, отрабатывать барщину, снабжать глафорда
продовольствием, убирать урожай и косить сено, огораживать загоны для дичи и
устраивать ловушки, кормить людей, останавливающихся в деревне на постой,
нести охрану и платить церковные подати.
Показательно, однако, что размеры и срок выполнения обязанностей генита
строго не определены, в отличие от других категорий зависимого населения.
Его статус обладает внутренней противоречивостью – с одной стороны,
барщинные работы, с другой – конная служба на войне, «угощение» господина и
т.п. Вероятно, данная противоречивость вытекает из происхождения этой
категории зависимого населения – состоя из ранее свободных кэрлов, они,
попав в пожалованный бокленд, постепенно обрели ряд повинностей,
характеризующих несвободное сельское население.
Гебуры (geburas) несли, в сравнении с генитами, более
тяжелые отработочные повинности. На них лежала ежегодная двухдневная
барщина, во время жатвы возраставшая до трех дней, а также пахотная
повинность. Гебуры были обложены также оброками; земельный надел, инвентарь
и скот гебуры получали от господина – и «когда он [т.е. гебур – А.Т.] умрет,
его господин заберет то, что он ему дал» . На этих крестьян ложилось
основное бремя труда в поместье. Происходили гебуры одной частью от рабов, в
другой же были потомками свободных, попавших в «тесную» зависимость.
Котсетлы (kotsetlan) выполняли основную массу ручных
отработок. Так же, как и гебуры, имея земельный надел, котсетлы отличались
от них его величиной – для них он составлял 5 акров, а то и еще меньше (для
гебуров нормой земельного наделения была виргата). Котсетлы составлялись из
разоренных свободных, вольноотпущенников и рабов.
Рабы продолжали составлять значительную часть зависимого
сельского населения и в поздний англосаксонский период, наиболее часто
встречаясь среди тех крупных владений, что выросли не из бокленда, а
посредством частных приобретений (в том числе это относится и к хозяйствам
преуспевших кэрлов). В первую очередь это относится к небольшим вотчинам,
опиравшихся «на традиционную для варваров эксплуатацию несвободных, которые
частично были испомещены на участки, а частично составляли господскую
челядь» , ядром которых являлось собственное хозяйство землевладельца.
В заключение отметим, что хотя позднее-англосаксонское право отмечает
глубокий упадок свободного крестьянства, но до самого Нормандского
завоевания его основной оппозицией является противоположность между
свободным и рабом, а само оно характеризуется признанием за кэрлом личных и
имущественных прав. И непосредственно перед Нормандским завоеванием 1066 г.
англосаксонское право было чрезвычайно далеко от выработки правового статуса
зависимого крестьянина, сколько-нибудь близкого виллану XII – XIII веков.
Примечания:
1) Среди лидеров сопротивления наибольшую известность получил,
сохранившись в исторических полулегендарных преданиях король Артур. 2) Цит.
по: Гуревич А.Я. Становление английского крестьянства в донормандский период
// История крестьянства в Европе: Эпоха феодализма. В 3 тт. Т. 1:
Формирование феодально-зависимого крестьянства / Под ред. З.В. Удальцовой. –
М.: Наука, 1985. С. 279. 3) О дальнейшей судьбе этих структур местного
самоуправления в период Плантагенетов см. соответствующий раздел
хрестоматии. 4) Петрушевский Д.М. Очерки из истории английского
государства и общества в средние века. Ч. 1. / Д.М. Петрушевский. – М.,
1903. С. 28. 5) Другими англосаксонскими памятниками данный слой населения
не упоминается. 6) Гезит (gesið) – дружинник, служилый человек короля.
7) Гуревич А.Я. Становление… С. 282. 8) В Уэссексе, в землях, граничащих с
Уэльсом, использовалось в качестве источника государственных доходов,
обложение кельтов. В отличие от англосаксов, для которых обложение только
постепенно выкристаллизовывалось из практики даров, подносимых королю –
«дарений» или «угощений», в отношении кельтов, по всей вероятности, была
установлена система данничества [Гуревич А.Я. Становление… С. 283]. 9)
Акройд П. Лондон: Биография / П. Акройд. – М.: Изд-во Ольги Морозовой, 2005.
С. 53 – 59. 10) См.: Глебов А.Г. Некоторые проблемы городского развития
Англии в ранний англосаксонский период // Средневековый город. Вып. 15. –
Саратов, 2002. – С. 13 – 27. 11) История Средних веков / Под ред. М.Л.
Абрамсона, А.Я. Гуревича, Н.Ф. Колесницкого. – М.: Высшая школа, 1962. С.
127 (автор раздела – А.Я. Гуревич). 12) А.Я. Гуревич замечает также: «Не
исключено, что обрабатывали землю в этих ранних вотчинных образованиях не
столько бывшие свободные, сколько посаженные на участки рабы» [Гуревич А.Я.
Становление… С. 283]. 13) Пожалование бокленда светским лицам
устанавливается по аналогии с церковными и монастырскими. Само право
бокленда в грамотах именуется jus ecclesiasticum или jus monasterium, причем
«даже во второй половине X в., в период правления… короля Эдгара, грамоты,
оформляющие земельные пожалования заведомым мирянам, довольно часто называют
право получателя “ jus monasterium ”» [Глебов А.Г. Альфред Великий и Англия
его времени / А.Г. Глебов. – Воронеж: Изд-во ВГУ, 2003. С. 37]. 14) Первые
сохранившиеся подлинные грамоты датируются последней третью VII века. 15)
Грамота о пожаловании бокленда называлась “freols boc”, т.е. «грамота
освобождения» - имелось в виду, что крестьяне освобождались от обязанности
платить подать королю и отныне должны были выплачивать лицу, получившему
грамоту. 16) Bocland – «земля, выданная по грамоте»; boc – «грамота».
Впервые данный термин зафиксирован в tit. 41 Законов (Судебника) Альфреда,
регулирующем порядок наследования бокленда. 17) Folcland – «земля, которой
владеют по народному праву»; folk – «народ». 18) История…, 1962. С. 128.
19) Гуревич А.Я. Становление… С. 286 20) Глебов А.Г. Альфред Великий… С.
38. 21) Там же. С. 39. 22) Фирд (fierd) или «королевский фирд» – военное
ополчение в англосаксонских королевствах, означал также военный поход или
отряд. Первоначальное значение, судя по всему, «передвижение, путешествие»,
однако уже со времен «Правды Инэ» этот термин приобретает устойчивую военную
окраску (Ine, 51). 23) Глебов А.Г. Альфред Великий… С. 38. 24) Сурков
А.И. К вопросу о возникновении единого английского государства (конец IX –
первая половина X столетия) // [http://www.main.vsu.ru/~cdh/Articles/03-03a.htm].
§§ 7 – 9. 25) Гуревич А.Я. Становление… С. 289. 26) Там же. С. 290.
27) Цит. по: Гуревич А.Я. Становление… С. 289. 28) Петрушевский Д.М.
Очерки из истории средневекового общества и государства / Д.М. Петрушевский.
– М., 1907. С. 235 – 236. 29) Например, согласно законам короля Этельстана
(924 – 939), крестьянин, убивший домашнее животное, должен был вместе с
пятью соседями присягать, что является собственником животного, а не украл
его (II Aethelstan, 9); свидетели из соседей требовались также и при пропаже
скота (VI Aethelstan, 8, § 7 – 8). По законам короля Эдгара (959 – 975),
соседей требовалось извещать о целях отлучки из деревни (IV Eadger, 7), а
при приобретении в другой местности скота, крестьянин должен был по прибытии
известить об этом общину и на глазах у соседей выгнать приобретенную скотину
на общий луг (IV Eadger, 8) – в противном случае, по истечении пятнадцати
дней, соседи должны были известить об этом главу сотни: тогда община не
отвечала за этот скот (в случае, если бы он оказался краденым), а ее
собственник ее терял, причем половина скота отходила сотне, а половина –
«господину земли», landhlaford’у (IV Eadger, 9). 30) Rustitudines
singularum personarum, 4, § 3. 31) Гуревич А.Я. Становление… С. 293. Материал для публикации в ХРОНОСе предоставлен автором.
Далее читайте:
Андрей Тесля
(авторская страница).
Англия в XII веке (хронологическая
таблица). Исторические лица
Англии (Великобритании) (указатель
имен).
|
