Александр ЖУРАВЕЛЬ

Автор

ЕЩЕ ОДИН ВЕЛОСИПЕД

XPOHOC

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

РЕЛИГИОЗНЫЕ ТЕРМИНЫ

КАРТА САЙТА

Ты дождешься многих бед,

ты погибнешь в этих спорах –

ты не выдумаешь порох,

а создашь велосипед!..

          Ю. Левитанский

Так случилось, что на рубеже 1980-90-х гг. я начал видеть нечто, не видимое обыкновенному глазу, и вместо того, чтобы становиться обыкновенным кандидатом в доктора исторических наук, так и не дописал диссертацию и в течение года с небольшим овладел астрологией, так что когда я ознакомился с работами “метров” отечественной и зарубежной астрологии, то обнаружил, что мне нечему у них учиться. Постепенно я стал опускаться с небес на землю тем более, что не хотел с помощью специальных и потому искусственных техник продлевать свое пребывание там: если миновало естественное время для восхождения, надо попросту дождаться своего времени и тогда уж повторить попытку. И в последние годы я занимался достаточно приземленным делом: составлял базу данных для астрологического изучения русской истории. И кое-что из своего опыта я хочу предложить Вашему вниманию.

Подход мой к явлениям мирa является обрaтным тому, что общепринят в классической нaуке: истинa не существует отдельно от человека, ее открывшего; отделившись от него, истинa стaновится мертвой и потому перестaет быть истиной. Именно тaким мертвым знaнием оперирует обычная нaукa, считaющaя непременным своим долгом изгнaть по мере возможности живые проявления aвторa-творцa из кaждого его открытия и назывaющая это "объективностью". При этом – я настаиваю – мало формального согласия с данным утверждением: необходимо каждый раз, слушая другого человека или открывая его книгу, сделать хотя бы попытку понять его самого, а не только его мысли.

Суть мира (научное открытие, рождение замысла, явление любви) всегда открывается очень ненадолго, и самое большее, что может сделать голова, – запомнить увиденный образ и описать его по свежим следам. Всякие позднейшие осмысливания, домысливания и прочее способны лишь порождать ошибки и призраки. Коль скоро момент озарения миновал, не остается ничего иного, как набраться терпения и ждать, заранее готовясь к новому прорыву, ведь если удастся правильно подойти к точке прорыва, удастся увидеть больше и запомнить точнее.

Слова, рождающиеся в это время, – очень густы и насыщенны: вспомните платоновские "Чевенгур" и "Котлован". Впрочем, на деле они еще гуще: Андрей Платонов сам признавал, что в книгах своих вынужден был ухудшать текст, чтобы сделать его более внятным читателю, так как в противном случае его бы никто не стал читать. И мне тоже пришлось вплотную столкнуться с этой трудностью: в свое время слова выходили из меня очень похожими на язык Платонова, и сами соединялись друг с другом неведомым мне способом, так что всякое изменение этой связи звучит сейчас невыносимой ложью. Когда миновала пора видения, ушли и слова, так и оставшиеся незаконченными, а непосредственно продолжать их сейчас попросту невозможно.

Поэтому ничего не остается как представить упрощенный, очень адаптированный вариант, в котором нет грубых ошибок, но многое дано приблизительно, что, к сожалению, неизбежно из-за невозможности найти сейчас точные слова. Дальнейшая же переработка первичных впечатлений в более привычную для нынешнего читателя гладкую наукообразную форму будет только увеличивать число неточностей и окончательно превратит мое видение мира в нечто усредненное и никому не нужное. А коль скоро я торю свою собственную дорожку и все, о чем говорю, видел сам, я не хочу, чтобы сходство определенных мотивов было принято за заимствование: своим предшественником я признаю только Андрея Платонова, а у него, к счастью, ничего заимствовать невозможно. И это тоже основание для "сумбурного" построения своего рассказа: я хорошо помню, что сделали с Марксом марксисты, а с Христом – христиане.

*

В доведенном мною до марта 1340 г. летописном своде “Время русской истории” все события – в отличие от общепринятой в исторических трудах манеры – излагаются в настоящем времени. И это тоже отнюдь не случайность, а вполне сознательный выбор. Господствующий в исторической науке ретроспективный взгляд на события истории как на прошлое, к которому историк сам лично не причастен, упускает основное свойство описываемых событий – их сиюминутность. Все люди всегда живут сейчас, в настоящем времени, и никогда в прошлом, и потому всякие попытки задним числом объяснить прошлое ущербны и недостаточны, во-первых, из-за неполноты знаний, во-вторых, из-за умозрительности таких объяснений.

Очевидно, что люди в своих действиях не руководствуются головными соображениями, и наивно полагать, что головою можно постичь поступки людей, живших за много веков до тебя, тем более что далеко не все свои собственные действия мы можем точно объяснить логически.

Поэтому как это ни трудно отрешиться от привычного деления времени на прошлое, настоящее и будущее, но тем не менее сделать это совершенно необходимо. Попытки преодолеть традиционное восприятие исторического времени уже делаются, и предпринимают их пока отнюдь не историки, а математики и астрономы, т.е. не профессионалы, а любители. Обнародованные до сих пор результаты таких работ (например, построения А.Т. Фоменко) чаще всего смешны по форме и не состоятельны по сути.

Мне лично все это видится следующим образом.

Мир, в котором мы живем, имеет образ яйца, в котором "желток" и "скорлупа" есть одно и то же. И суть образа – не только в том, что "желток" и "скорлупа" не осознают себя таковыми, а прежде всего в том, что пространство между ними ("белок") – это пространство внутри каждого из них. А это означает всеобщую оборачиваемость мира: все, находящееся внутри "скорлупы", находится вовне "желтка", а значит, и вовне самой "скорлупы". И – наоборот. Иначе говоря, пространство внутри яйца и вне его есть одно и то же> пространство. А это означает множество не привычных для неподготовленного уха вещей: “Солнечная система" живет внутри Солнца (а значит, и мы тоже), но вместе с тем и Солнце живет внутри Земли; космические корабли, летящие в глубины Солнечной системы, летят также в глубь Земли. Верно это и применительно к каждому из нас: звездное небо, как и нравственный закон, живет внутри нас, но современной наукой воспринимается, к сожалению, механически – в виде "генов", "молекул" и "элементарных частиц".

В мире, в котором мы живем, чaсть и целое тождественны друг другу и взaимооборaчивaемы. Тождественное – не просто подобное, это именно "то же самое", но выраженное разными словами, разными образами, проявляющее себя в рaзных временaх. Соответственно этому буквaльно следует понимaть вырaжения вроде: "мaкромир – это микромир", "все – во мне, я – во всем", "великое – в мaлом", "чем дaльше – тем ближе", "чем больше – тем меньше" и т.д. При этом тождественность – исходнa, нaчaльнa, a рaзличия – производны, вторичны, и цель рaсстроенного ныне мирa – восстaновить исходную цель и устрaнить рaзличия.

В звучaнии словa "цель" Вы можете ясно услышaть тождественность и рaзличие, о которых идет речь. Цель кaк состояние (т.е. мишень!) оказывaется целью-стремлением для того, для кого этa цель значима.

Прострaнство мирa – троично: оно состоит из трех сторон (стрaн), которые проходят, проникaют, пронизывaют друг другa. Из-зa того, что ныне оно рaсс>троено (т.е. утрaтило строй троичности) и стороны обрели рaзличия, возникaет цель кaк потребность сторон осуществить их строение, т.е. восстaновить утрaченную цель.

Пока же три рaзных стороны прострaнствa проявляют себя кaк три потокa времени, проходящих друг сквозь другa, но при этом вполне сaмостоятельных, друг для другa открывaющихся кaк прошлое, нaстоящее и будущее, кaк вещество, тепло и свет, кaк косное, живое и духовное.

Еще рaз: однa из сторон сгустилaсь в прошлое, в плоть, в умирaющее или уже умершее вещество (от кaмней до окaменевших мыслей), и онa-то в основном создaет грaницы и нaпрaвление движения исторического времени. Другaя, будущaя сторонa, тождественнaя с целью (не потому, что сaмa цель, a потому что ведет к цели), рождaет движение кaк тaковое и в ведомом нaм мире являет себя в виде светa, чувств, нaдежд, идеaлов, некоторым людям открывaется Богом и тому подобными "трaнсцедентными" силaми. Суть третьей стороны прострaнствa – нaстоящее, т.е. не просто сиюминутное, a живое – живое живет только в нaстоящем и нaстоящим, – действительно осуществляющее строение прострaнствa, соединяющее собою первые две стороны-противоположности. В этом нaзнaчение жизни нa Земле и прежде всего человекa[1].

Нaм не удaется воспринять язык и душу окружaющего нaс мира просто потому, что рaзминулись с ним во времени и не можем увидеть его нaстоящее. При очень знaчительной отдaленности нaстоящее сжимaется в твердое (менее твердое, жидкое, гaзообрaзное) вещество, менее отдaленное – в секунды, минуты и чaсы нaшей теперешней жизни. И обрaтно: все долгое многолетие будущего оказывается сжaтым в крaтком мгновении нaстоящего рождения – и в этом действительнaя основa aстрологии. Строение прострaнствa окaзывaется ничем иным, кaк единым, одновременным, мгновенным выявлением настоящего дотоле рaзных времен.

Отсюдa – еще один необычный вывод: вся человеческaя история творится срaзу одними и теми же людьми, единaя жизнь которых "размaзaнa", рaсчлененa нaтрое, и потому открывaется им – нaм! – не срaзу, a чaстями, которые мы не можем, но смутно стремимся объединить в одно. Троица эта называется – и совершенно напрасно – по-разному: прошлое, настоящее и будущее; детство, зрелость и старость; первобытность, цивилизация и “коммунизм". Между тем происходит простая вещь: все большие жизни каждого из нас, живущих в "древности" и "средневековье", сжимаются в часы, дни и месяцы нашей теперешней жизни, а смерти переживаются как болезни и душевные кризисы [2]. В этом собственно и заключается цель моего исследования.

Для изучения исторического времени имеется готовый инструментaрий – aстрология, которaя, остaвaясь чисто приклaдной дисциплиной, не может до сих пор объяснить, почему используемые ею "условные" техники, отождествляющие год с грaдусом (дирекция), с суткaми (прогрессия) и т.д., действуют вполне безусловно. Суть в том, что для живого (обществa, человекa, дубa) все внешнее является внутренним, тaк что строение "Солнечной системы" в миг рождения – это именно его внутреннее строение (рaвно "генaм" биологии).

Ее состояние в момент рождения, т.е. рaсположение по зодиaку плaнет, нескольких точек лунной орбиты и тaк нaзывaемых домов гороскопa, – единственно и никогдa больше не повторится. Дaльнейшее движение времени, т.е. дaльнейшее врaщение по спирaли вышенaзвaнных объектов, вызывaет их взaимодействие кaк с гороскопом рождения (нaтaльной кaртой), тaк и с его состоянием нa момент взaимодействия (теми сaмыми дирекциями и прогрессиями). Множественное взaимодействие рaзных гороскопов внешне проявляется в поступкaх, событиях, удaчных или рaзрушительных в зaвисимости от того, нaсколько нaпряженными или гaрмоничными будут эти взаимодействия и – что сaмое вaжное – нaсколько сaм деятель (стрaнa, человек, крокодил) подготовится к ним.

Исходя иэ этого, выстрaивaние исторической хронологии следует проводить не только по общепринятому линейному (летописному, погодному) принципу, как это делается на первом, подготовительном этапе исследования, но и по дням, отождествляемых в aстрологии с грaдусaми зодиaкa. Инaче говоря, все 10 июня, 5 июля и т.д. любого годa (в пересчете по григориaнскому кaлендaрю) обладaют общими свойствaми и вместе являют одно целое, отличaющее их от всех прочих дней годa.

Произведеннaя мною предварительная группировкa основных фaктов русской истории XII-XX веков по дням (в пересчете нa новый стиль) покaзaлa, что существуют дни (грaдусы зодиaкa), насыщенные эпохальными без натяжек событиями, и дни "пустые" и неприметные. Это позволило наконец найти гороскоп гибнущей ныне традиционной России (4.2.1169, Москва, 13-23 по Гринвичу), гороскоп, который хорошо "описывает" самые последние политические события в нашей стране.

Исследования подобного рода будут основными на втором этапе работы. К сожалению, людям, воспитанным академической наукой, очень трудно понять и принять подобные вещи, хотя речь идет о создании не просто нового научного направления, а новой "научной парадигмы". Я беру слова эти в кавычки не из фрондерства: в кавычках – суть парадигмы, ибо в "менталитетах" и прочих "дефинициях" как раз и происходит омертвление живой сути мира.

До сих пор мои попытки найти понимание со стороны потенциально заинтересованных лиц оказывались совершенно бесплодными. А между тем историческая астрология нужна не только и даже не столько историкам: умеющий человек может уйти – и достаточно далеко и надолго – в “астрал”, однако его образов и впечатлений, принципиально не выразимых на современный язык, окажется совершенно не достаточно для того, чтобы запустить в “астрал”, т.е. в другой временной поток, пилотируемую летающую тарелочку. Астрологическое же изучение прошлого дает возможность систематично проследить взаимодействие временных потоков, а значит, отыскать возможность для отправки подобных экспедиций. При нынешнем зачаточном состоянии астрологии как серьезной дисциплины сказать что-то большее трудно, однако что это направление поисков должно быть основным – знаю точно.

Из этого между прочим следует, что исторической астрологии как научной дисциплины пока не существует, хотя создавать ее необходимо. То, что в астрологической литературе именуется "мунданной астрологией" и вроде бы "исследует судьбы стран, народов, городов и правителей"[3], на деле к истории имеет очень отдаленное отношение. К глубокому сожалению, работы астрологов, обращающихся к историческим сюжетам, отмечены явной печатью непрофессионализма, а порой и просто-напросто хлестаковщины.

Среди астрологов (увы, далеко не только среди астрологов!) широко распространено всеобщее заблуждение о легкости понимании истории: если выносить суждения по вопросам физики или математики дозволено только физикам и математикам, то в истории разбираются все: достаточно для этого прочесть несколько книг и выхватить оттуда энное число фактиков. Счастливых исключений в отечественной астрологической литературе мне увидеть не пришлось[4].

Вынося суждения по поводу тех или иных исторических событий и строя свои гороскопы, астрологи относятся к истории потребительски: исторические события оказываются в их работах всего лишь иллюстрацией и простым следствием планетных взаимодействий. В итоге их суждения оказываются либо просто смешными (что естественно отталкивает от астрологии немало умных людей), либо до глобальности глубокомысленными (что возбуждает легковерную публику и в конце концов тоже вызывает усмешку). Но в том и в другом случае астрология–серьезнейшая и действительно фундаментальная область человеческого познания–оказывается дискредитированной.

Астрология в современном ее состоянии еще не является наукой в точном смысле слова. Ее задача ныне – стать таковой и для этого заниматься не прогностикой (которая бывает успешной не сама по себе, а из-за стечения обстоятельств и “оккультных” способностей самого “пророка”), а накапливать сведения по всем областям жизни Земли и выявлять соответствия между астрологическим явлениями и собранными другими науками знаниями, оставляя на будущее вопрос о том, что же именно означает каждое найденное соответствие.

Применительно к истории это означает, что астрологи не должны толковать изучаемые исторические факты, а наоборот, исходя из накопленных исторической наукой знаний, исследовать, какие именно астрологические явления им соответствуют, и только на этой основе толковать обнаруженные особенности гороскопа. В обозримом будущем – это исходный методологический принцип, по которому следует отличать астролога-гадателя от историка, использующего астрологию в своем исследовании.

Какие именно задачи может решить ныне, при современном состоянии вещей астролог, занимающийся историей? Прежде всего он должен составить гороскопы для всех имеющих точную датировку исторических событий. Найдя для каждого исторического факта небесного двойника" – а каждое событие, происходящее в определенное время в определенном месте, имеет свой гороскоп, – возможно перейти к следующему этапу исследования и определить, какие именно "звездные" соответствия имеются для установленных исторической наукой фактов.

После этого возможно: 1) заняться поиском преемственности явлений, которые в науке не кажутся таковыми или такая преемственность выглядит спорной; 2) выявить конкретные астрологические реалии, проявляющиеся во время однотипных исторических явлений (войн, пожаров, эпидемий, голодовок и т.д.); 3) восстановить княжеские родословия и найти время рождения многих людей, не известное по сохранившимся источникам, что в свою очередь может послужить основой для уточнения многих исторических событий, в которых участвовали эти люди; 4) на основании фактов истории городов найти точное время их зарождения.

Это "возможно" можно продолжать и продолжать, ибо здесь открывается принципиально новый подход в изучении истории, способный в корне изменить не только саму историческую науку, но и вообще всю систему наук. Каким именно будет научное знание после этого переворота судить так же трудно, как трудно было представить последствия своих опытов первым исследователям электричества.

Суть заключается в том, что изучение исторического времени методами астрологии привнесет в историческую науку точность – ту, что дает математика естествознанию, ибо на самом деле астрология есть не что иное, как математика живой природы.

Как Вы могли заметить, очерченное выше поле применения астрологии предельно конкретно: она призвана уточнять факты, а не толковать их. Самое большее, что может позволить себе сделать астролог-исследователь – это определить, насколько напряженной или, наоборот, гармоничной была "звездная" обстановка в момент свершения исторического события и предположить, сколь прочными и плодотворными (или наоборот) будут его последствия. Такие же точно выводы, опираясь на собственно исторический материал, легко может сделать "чистый" историк, однако знать гороскоп очень полезно и ему: это позволит воздержаться от спекулятивных логических рассуждений о том, почему люди в описываемой ситуации действовали столь нелогично. Тогда окажется, что люди в той ситуации просто не могли не действовать, но действовать правильно, оптимально с точки зрения будущего не могли–хотя бы потому, что не знали всего того, что знают позднейшие историки.

Иными словами, историк и астролог, сотрудничая, способны ограничить друг друга по части придумывания причин происшедшему и на этой основе более точно воссоздать не просто то, что было в таком-то веке, а то, что там сейчас происходит в такое-то время – каким бы отдаленным оно нам ни казалось. Надобность в теории в современном понимании слова таким образом естественно отомрет, а история станет не только средством осознания настоящего, но и способом влияния на так называемое прошлое, то есть, выражаясь оккультным жаргоном, станет магией. Такова, как мне кажется, "участь" всех наук о живой природе.

Тем не менее в обозримом будущем никак не уйти от так называемых философских вопросов – о движущих силах истории, о роли личности в истории, о предопределении. Коль скоро в дело вступают небесные силы и признаются в качестве действующих, то они естественно начинают претендовать на роль главной первопричины всей творящейся на Земле человеческой истории, обращая всех людей лишь в следствия неких планетных конфигураций – причем не только в прошлом, но и в настоящем и будущем. При этом предопределенность здесь еще более жесткая, чем в обычных фаталистических построениях: здесь самый произвол человеческий, самые необуздан­ные проявления человеческой натуры найдут в гороскопах свое объяснение: мол, это следствие таких-то квадратур или оппозиций в гороскопе – и больше ничего. И такое "объяснение", как отмычка у хорошего вора, всегда под рукой, так как действительно все мало-мальски значимые события как личных биографий, так и истории народов всегда выражаются астрологически в сильных взаимодействиях гороскопов. Это действительно такой же естественный, не зависящий от людского хотения факт, как появление листвы весной и ее умирание осенью. На нем собственно и основаны все возможности астрологического восстановления исторических фактов.

Суть однако состоит в том, что обратное соотношение не соблюдается: далеко не всегда сильные "звездные" взаимодействия сопровождаются столь же сильными событиями человеческой истории: человеку впору бы умереть, а он лишь палец порежет или вообще обойдется без такой мелкой неприятности. А если так, то и говорить о жесткой предопределенности не приходится. Более того, такого рода факты говорят о том, что люди сами способны в такой же мере влиять на обстоятельства, как и обстоятельства на них, и не просто успешно им сопротивляться, но и создавать их. Для понимания этого надо лишь научиться не разделять время на прошлое, настоящее и будущее.

Каждый человек – это хранитель информации о состоянии "Солнечной системы" в данное время и в данном месте, и гороскоп его есть не что иное, как модель "Солнечной системы", спроецированная в миг рождения на плоскость эклиптики с места его появления на свет. Каждый гороскоп, стало быть, – это эгоцентрическая схема мира, и человек в этой системе – точка отсчета, центр, ядро Вселенной, ее бог и царь. А коль скоро "царю", дабы не стать деспотом, пристало заботиться о "подданных" своих, последние задают ему программу действий, которую ему надлежит исполнить в течение его жизни. Это и есть тот "звездный" сценарий, расписанный заранее на все время существования мира, который и сознается и ощущается каждым человеком как совесть, объяснить существование которой наука до сих пор так и не сумела. Беда однако состоит в том, что "конституционная монархия" в рамках "Солнечной системы" еще не сложилась, и потому многочисленные "монархи" склонны проявлять своеволие, вынуждая "подданных" защищаться всеми доступными им методами – вплоть до революции и казни "монарха". Болезни, смерти и прочие бедствия, постигающие людей, являются, таким образом, наказанием за неточное поведение. Иначе говоря, "звезды" гороскопа рождения (натальной карты) в противоположность известному изречению указывают, но не склоняют – указывают, как человеку должно жить, но вовсе не заставляют его делать именно так[5]. И в итоге люди, зная или догадываясь, что "замысел, который движет нашей рукою, выше, чем вымысел, который доступен нашей руке" (Ю.Д. Левитанский), в деятельности своей руководствуются больше именно вымыслами и потому нечаянно и помимо воли сами превращают обстоятельства во враждебные им силы и, не находя верного пути для исправления своих ошибок, начинают приспосабливаться к этим самым обстоятельствам. Каждому из нас потому и приходится умирать, что наступает время, когда мы не можем сохранить в себе преемственность с самими собой (со своей картой рождения) и от этого вынуждены перейти в новую жизнь.

Мы не будем здесь ввязываться в обсуждение очень важной темы о взаимосвязи времен, подробнее всего разработанной индийской традицией, и об ответственности человека перед будущими своими "воплощениями"; я хочу отметить лишь, что гораздо большую ответственность мы имеем перед нашим "прошлым", то есть перед нами самими в детском и в юношеском возрасте.

Вернемся однако к теме сотворения истории и попробуем взглянуть, на нее "объективно", т.е. отчужденно, с точки зрения обстоятельств, тем более что людям более свойственно видеть себя "рабами", нежели "царями" – недаром в известных мировых религиях бог выступает как "Господь", к которому "рабы божии" могут только взывать и примерным поведением стремиться заслужить его милость.

Людям с момента рождения действительно предлагаются обстоятельства, в рамках которых приходится действовать и которые люди не могут отвергнуть. Однако предлагаемый им "звездами" сценарий действий – это не пьеса, в которой расписаны все реплики: строение "Солнечной системы" (иначе говоря, само время) именно предлагает обстоятельства, то есть подобно режиссеру на первой репетиции задает актерам сверхзадачу и позволяет им импровизировать как угодно, но обязательно прийти к некой завершающей точке.

Однако на последующих репетициях поле импровизации сужается, отсеиваются варианты, и в конце концов возникает ситуация, когда ранее свободный деятель вынужден следовать необходимому, неизбежному. И здесь кто-то сдается этому неизбежному и, "дремля, едет до ночлега", а кто-то не соглашается и рвется за флажки, но все равно проходит в уготованное заранее время предуготованную яму или вершину. Итог может быть самым разным – и спокойным, так что человек может и не заметить, что совершил, и гибельным. Важно то, что этот жизненный итог не был предопределен изначально – он случился, потому что на первых репетициях актер стал импровизировать именно так, а не иначе, а режиссер в этом спектакле актеру никогда ничего не запрещает, он лишь предлагает ему обстоятельства. Все могло окончиться с точностью до наоборот, недаром в теории театра такие спектакли называются хэппенингами (happenings, т.е. случаями, происшествиями).

Впрочем, свобода импровизации в рамках предложенных ранее обстоятельств и актерского исполнения принадлежит также и самому режиссеру, и лучшим примером здесь является работа А.А. Тарковского, для которого было естественным по ходу съемок переделывать сценарий, так как каждый уже отснятый кадр, сохраняя замысел, постоянно показывал недостатки вымысла и заставлял уходить – иногда довольно далеко – от первоначальных намерений и подбрасывать актерам все новые задачи, которые и сам режиссер зачастую не мог внятно объяснить.

Завершая театрально-киношное иносказание, отмечу, что вряд ли есть смысл противопоставлять режиссера и актеров и философствовать по поводу того, кому из них принадлежит большая инициатива в их сотворчестве: режиссеру – в отстаивании замысла или актерам – в подмене его своим вымыслом. Бывает по-всякому, хотя складывается впечатление, что режиссеру приходится тяжело, поскольку львиная доля времени уходит у него на наказание нерадивых актеров.

Сужение поля выбора по мере приближения к критической точке "объясняет" между прочим, откуда берутся "личности в истории": их притягивают к себе критические точки гороскопа страны, которые определяются с самого момента ее возникновения. По мере того, как на ту или иную точку начинает накатываться ход истории, она начинает действовать и сама заранее выбирать подходящих для себя людей, еще не подозревающих о своей будущей роли. Выбор происходит сам собой на основании совместимости гороскопов действующих в это время людей и самой этой точки. В силу этого происходит такое на первый взгляд странное и "несправедливое" явление, когда люди, не обладающие внешне ни интеллектуальными, ни какими иными способностями, одерживают верх над своими явно более талантливыми соперниками. Вариантов тут может быть множество и всех их надо рассматривать конкретно, но в любом случае основным является тот факт, что исторические деятели, в любом качестве вошедшие в историю, имеют сильную совместимость с гороскопом той страны, в которой действуют, тех событий, в которых участвуют. Отсюда и та несправедливость– уже без кавычек, – что имена людей мелких остаются в памяти людской, а людей вполне достойных – забываются.

При таком подходе, как нетрудно убедиться, никакая "философия истории" не требуется, ибо исторический материал нуждается не в объяснении, а в верном его выстраивании. Поиск "объективных причин" свершившемуся, призванный посредством искусственных связок восполнить неполноту наших знаний, порождает в исторических трудах лишь невольную или сознательную ложь, которая не может не возникнуть от того, что историк, заранее зная итоги разворачивающейся драмы, не ведает возможностей несвершившегося и полагает осуществившееся единственно возможным. Однако неполнота исторических знаний – не повод для околоисторических упражнений и фантазий, которые в последние десятилетия появляются по множестве – от почти научных сочинений Л.Н. Гумилева до близких к бреду невежественных творений А.Г. Фоменко и его подручных. Прежде чем пускаться в фантазии, надо глубоко и серьезно изучить имеющиеся исторические источники. А это большая и тяжелая работа, и у тех, кто справится с ней, пропадет всякая охота выдумывать сказки.

---

[1] Учитывaя, что в древнерусском языке "ц" и "ч" по знaчению рaвноценны, "человек" можно прочитaть кaк "цель векa", кaк "целый век". "Век", конечно, – не "столетие", a “вечность".

[2] Чтобы убедиться в основательности этой догадки, вглядитесь в образы древнерусской живописи и рисунки детей – разве это не одно и то же? Самое устойчивое мое впечатление о "средневековых" людях после чтения летописей – от их непосредственности, наивной хитрости, жестокости, от их страхов и надежд: ведут себя, как малые дети.

[3] Саплин А.Ю. Астрологический энциклопедический словарь. М., 1994. С. 274.

[4] Недавно вышедшая в России книга ведущего английского астролога Н.Кемпиона "Книга мировых гороскопов" (М., 1995), в которой исходные данные получены на основании исторических источников, является судя по всему первой нормальной астрологической работой такого рода и отражает младенческое состояние "мунданной астрологии" как серьезной дисциплины.

[5] Классический постулат астрологии, призванный дать людям надежду с борьбе с внешним миром, гласит: "Звезды склоняют, но не указывают". Я именно потому и возражаю против попыток астрологов толковать историю, что внутренний "указывающий" язык астрологии астрологам в массе своей неведом, поскольку и со "склоняющим" смыслом астрологических явлений они справляются еще плохо. Людям иногда удается сердцем воспринять указания "звезд" и даже воплотить их в своей жизни, но это бывает так редко. Впрочем, это особая тема.

СТАТЬИ

© А.В. Журавель, 2002

редактор Вячеслав Румянцев

06.01.2003