   |
| |
| Автор | Ольга ОРЛОВА |
|
Литературный призрак Гайто Газданова |
На первую страницуСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИКАРТА САЙТА |
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ОБРАЗА 1
Читая Газданова, не трудно заметить, какую огромную роль в творчестве писателя играют два романа "Призрак Александра Вольфа" и "Возвращение Будды". Романы, чрезвычайно богатые литературными аллюзиями внутри самих газдановских произведений, делят его творческий путь не столько на две временные половины, сколько на два последовательных художественных этапа. Это подтверждают и те архивные материалы, на основе которых родилось данное исследование. "Призрак Александра Вольфа" - роман по объему небольшой. Тем не менее именно ему посвящено самое большое количество рукописных страниц газдановского архива. В архиве находятся часть небольшой общей тетради с отрывком, посвященным жизни Элен в России, и с тремя страницами начала романа "Призрак Аристида Вольфа." Две большие общие тетради содержат две редакции "Призрака Александра Вольфа". Два фрагмента из небольшой общей тетради не имеют даты, но судя по тому, что в таких тетрадях писатель работал до войны, т.е. до 1939 года (военные и послевоенные произведения записаны в длинных тетрадях или напечатаны на машинке), мы предполагаем не только по смыслу, но и по внешним признакам, что эти фрагменты относятся к раннему замыслу романа "Призрак Александра Вольфа", и могут быть датированы максимум 1939 годом. Следующие две большие общие тетради озаглавлены, как вторая и третья редакции романа и датированы 1944 и 1946 годом. Что подразумевалось под первой редакцией, нам похоже так и не суждено узнать. Четвертой редакцией назван известный читателям опубликованный вариант. С точки зрения разночтений с последней редакцией наибольший интерес представляет вторая редакция романа. Третья редакция практически совпадает с четвертой редакцией, за исключением некоторых подробностей разговора героя-рассказчика с Вольфом. Вторая же редакция не только самая объемная по количеству исписанных страниц, но и самая богатая по количеству авторских исправлений. Она представляет собой практически единый текст с множеством вставок, но начиная с определенного момента,( а именно, с того, как рассказчик представляется Вольфу), Газданов дописывает четыре разных варианта финала романа, ни один из которых не совпадает текстуально с третьей и четвертой редакциями, и лишь один совпадает сюжетно. Судя по рукописи второй редакции, практически невозможно понять, какой именно вариант автор считал подлинным финалом. Свой выбор автор сделал в третьей редакции, переписав финал полностью, оставив только ту сюжетную основу, где герой рассказчик сам застрелил Вольфа. Газданов не нумеровал варианты финала, но для простоты ознакомления позволим пронумеровать их в той последовательности, в которой они были записаны. Тогда первым вариантом мы обозначим тот вариант, где Александр Вольф застрелился сам. Вторым вариантом будем считать тот вариант, где Вольфа застрелил герой-рассказчик. Третий вариант - это вариант, где Вольф становится сумасшедшим. Четвертый вариант - вариант, в котором Вольф не проявил особого интереса к герою, и все произошедшее ему оказалось совершенно безразличным. В четвертой редакции различие в финалах начинается со страницы 93 со слов "Я ждал его ответа...".(1) Все четыре варианта подразумевают собой предыдущую встречу Елены Владимировны с Вольфом, которая была сокращена в четвертой редакции, но которая подробно описана во второй редакции. Кроме того, в ней же Елена Владимировна дает рассказчику прочесть адресованное ей письмо Вольфа. Надо заметить, что взаимоотношения Елены Владимировны с Вольфом и рассказчиком раскрыты значительно глубже, чем в опубликованном тексте романа. По понятным причинам мы не можем привести все разночтения в данном сборнике и предлагаем только часть из них, а именно: начало "Призрака Аристида Вольфа" и первый, третий и четвертый варианты финала романа. Кроме того, в архиве имеются отрывки из ранней (1948 года) редакции "Возвращения Будды", изучение которых еще только предстоит. 2 Сопоставляя различные редакции "Призрака Александра Вольфа", возникает естественное желание проследить ход мысли писателя, который сократил диалоги и подробности, раскрывающие характер Вольфа, лишил его практически возможности рассказать о себе. Из опубликованной версии романа читатель узнает о Вольфе больше от других персонажей, чем от него самого. И, конечно, важно понять, почему Газданов предпочел именно тот финал, где рассказчик случайно "добивает" Вольфа? Безусловно, пытаться угадать мотивировку писателя - дело неблагодарное, но для исследователя чрезвычайно соблазнительное и довольно безобидное, ибо все сказанное по этому поводу изначально может быть только версией. На наш взгляд, причины, обусловившие выбор писателя, заключены в проблематике не столько романов как таковых, сколько творческого этапа в целом. Если говорить о замысле "Призрака Александра Вольфа", то было бы вернее начать не с архивных вариантов романа, а с ранних рассказов и статей, ибо известно, что сюжетная ситуация, где один из героев пропускает свою смерть и не находит смысла в существовании, - эта сюжетная ситуация используется Газдановым во многих работах. Впервые она появляется в рассказе 1928 года "Превращение", где рассказчик встречает старика, оказавшегося на самом деле довольно молодым человеком. От Филиппа Аполлоновича читатель впервые узнает: "Я состарился, потому что я знаю смерть. Я могу поздороваться с ней, как со старым знакомым. Я зову ее по имени, но она не приходит." Он же указывает нам еще на один ключевой для Газданова момент: "И почему вы думаете, - презрительно спросил он, - что она женщина? Смерть - мужчина." В следующем 1929 году вышла статья Газданова "Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане", в которой упоминается цитата из рассказа Мопассана "Le Gueux"("Нищий"): "Когда полицейские пришли утром, чтобы допросить его, он был мертв. Какой сюрприз!" К герою этого же рассказа Мопассана Газданов вернется через 16 лет во второй редакции "Призрака Александра Вольфа", вспоминая старика который так давно был "скорее мертв, чем жив", что смерть его оказалась приятной неожиданностью. Так художественно и публицистически была заявлена тема мнимой и реальной смерти, на развитие которой у Газданова уйдут долгие годы. "Мне всегда казалось - после нескольких месяцев знакомства с Аристидом Александровичем, что на нем с более идеальной очевидностью, чем в любом другом случае, можно было бы проверить ту жестокую истину, что каждый человек носит в себе свою смерть, и эта смерть суждена только ему и никому другому. Другим словом , вся его жизнь состояла из постоянного и параллельного движения некоторых разрушительных факторов и только в их временном и судорожном равновесии, которое, конечно, рано или поздно должно было прерваться, - только в нем и заключалась трудно определимая во времени отсрочка неизбежного конца." Так начинается "Призрак Аристида Вольфа", но стоит убрать имя главного героя, и можно ожидать рассказа о русском офицере Павлове, чья смерть прикрылась образом чудесной Австралии, или представить Василия Николаевича, вспоминающего свою будущую смерть на морском дне. И не это ли подходящее начало истории, повествующую о смерти господина Бернара? Понятно, что образ Аристида Вольфа был слеплен и опробован в отдельных рассказах. Он вписался в круг газдановских героев, как старый добрый знакомый. Но с другой стороны, для нас очень важно и то, что Аристид Александрович характеризуется, как человек гораздо более близкий самому Газданову, нежели будущему автору "I'll Сome To-morrow". "Одного взгляда на его лицо, очень удлиненное и неизменно бледное, чем-то похожее на лицо только что разгримировавшегося печального клоуна, мне было достаточно, чтобы ощутить невольное сочувствие к этому человеку, - сочувствие которого он никогда ни от кого не требовал и не получал и вне которого прошла вся его жизнь. Это тоже было одной из характерных для него вещей, его неизменное душевное мужество одновременно со столь же неизменной, в некотором отношении, душевной слабостью..... Но самая главная его болезнь заключалась в том, что работа его воображения всегда замещала ему действительность...... Его никогда не расстраивало отношение к нему его знакомых или друзей - но со стороны, казалось удивительно, что вот, он был добр, великодушен и щедр в меру своих возможностей - и никто, никогда не поставил ему это в заслугу и даже почти этого не заметил; и это было так со стороны тех людей, которые были ему очень много обязаны. Вообще я не видел человека более неоцененного, чем он". Аристид Вольф пишет роман, о котором сказано, что так писать нельзя, если бы речь шла о любом другом авторе, потому что там описывались события, происходившие одновременно с печатанием романа, и изображение которых не могло не быть искаженным и неправильным. Собственно, так написан "Вечер у Клэр", "Бомбей", "Вечерний спутник". Излюбленный прием Газданова, когда на вымышленную основу сюжета наложены подлинные детали и подробности, создает необычайно сильный эффект и вызывает недоумение читателя: "Неужто и впрямь все так было!?" (Вспомним реакцию Адамовича на рассказ "Вечерний спутник"!) (2) Это и есть искусство фантастического, о котором писал Газданов в своей статье об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане; искусство, в своей основе противоположное искусству (условно) историческому, где подлинная сюжетная основа украшена вымышленными подробностями. В этом смысле Аристид Вольф был писателем-фантастом, как и сам Газданов, тогда как автор "Приключения в степи" практически документалист. К тому же хочется отметить, что общее смысловое сочетание слов в заглавии "Призрак Аристида Вольфа" указывает нам на некую вторичность героя. Греческий аффикс "ид" в имени героя свидетельствует о том, что перед нами носитель качеств Аристея, который, в свою очередь известен в мировой литературе из греческой мифологии как герой, преследовавший Эвридику. Спасаясь от преследователя, она наступила на змею и погибла. Буквальный перевод имени Аристей - наилучший, еще одно значение - ловчий, охотник. Призрак - это само по себе явление вторичное, тот, кто следует за реальным существом. Вольф - волк, хищник, охотник. Случайно ли, нет ли, но в заглавии указано на героя, который следует за кем или преследует кого-то. Становится понятно, что в трех страницах "Аристида Вольфа" замыслен не только ключевой момент будущего романа ("смерть в первом романе - поэтическая, смерть действительная и прозаическая") (3) , но и заложена система двойников, которую Газданов пытался реализовать в незаконченном романе "Алексей Шувалов", и которая вызревала в его рассказах. Безусловно, сама жанровая структура рассказа не позволяет развернуть систему двойников и, возможно, поэтому в центре рассказа будет либо история о встречи со смертью самого лирического героя, либо его призрачного двойника. Полубиографический герой-рассказчик метафорически переживает то, что с полувымышленными персонажами происходит на самом деле. Поэтому, если Филипп Аполлонович, Павлов, Александр Вольф знакомятся со смертью в буквальном смысле, то герой-рассказчик встречает на своем пути стариков (а мы должны помнить, что смерть, по словам Филиппа Аполлоновича, мужчина!), которые провоцируют его на путешествие. Так после встречи с мистером Питерсоном!!! случилось плавание в Бомбей, а встреча с Серафимом Ивановичем толкают рассказчика на возвращение. Из случайного знакомства с умирающем стариком на площади Трокадеро родилась поездка на юг Франции. Встреча с нищим Павлом Адександровичем Щербаковым подарила путешествие в Австралию. "Это началось с небольшого недоразумения, которое произошло ночью, часа в два, в июне месяце, в Париже, лет десять тому назад." ("Вечерний спутник") "В Бомбей я попал, в сущности, случайно, в результате благоприятного и неожиданного стечения обстоятельств, которое произошло со мною за много месяцев до этой поездки и повторилось два раза." ("Бомбей") Подчеркнутая случайность происходящего дорастет в романах до принципа построения не только сюжета, но и до принципа художественного мировоззрения. "Призрак Александра Вольфа" и "Возвращение Будды" будут на этом построены. Случай предстает как проявление Божественной воли, которая не носит обязательный характер. В нем нет кармической или фатальной неизбежности, к которой мы приучены классическим буддизмом и античностью. Такое отношение к Случаю, характерное для дзэн-буддизма, придает герою-рассказчику сил для постоянной готовности воспользоваться Случаем, и это именно то, чего не достает его многочисленным двойникам. Герой, готовый к Случаю, продолжает путешествие, герой, рационально мыслящий, должен либо застрелиться (Павлов, Александр Вольф в первом варианте финала), либо влачить жалкое существование, оставаясь недовоплощенным (Филипп Аполлонович, Вольф во втором, третьем и четвертом вариантах финала). Таким образом, из всех вариантов финала был выбран именно тот, который наиболее близок авторскому восприятию Случая, тот, в котором герой-рассказчик дважды случайно (выделено авт.)стреляет в Вольфа. Что же Случилось с Александром Вольфом? "Я сделал нечеловеческое усилие, чтобы открыть глаза и увидеть, наконец, мою смерть. Мне столько раз снилось ее страшное, железное лицо, что я не мог бы ошибиться, я узнал бы всегда эти черты, знакомые мне до мельчайших подробностей. Но теперь я с удивлением увидел над собой юношеское и бледное, совершенно мне неизвестное лицо с далекими и сонными, как мне показалось, глазами." Во-первых, это было не женское лицо, как ожидал Вольф, во-вторых, не старик, как мог бы ожидать читатель, а мальчик, который принес с собою словно незрелую, недовоплощенную смерть. Собственно, это и есть завязка-пересечение двух историй, знакомых нам по предыдущим произведениям: о не готовом к Случаю человеке (линия в романе, раскрывающая Случай-испытание, посланное не столько судьбою Вольфу, сколько самим Газдановым двойнику своего лирического героя) и о герое, превращающем Случай-испытание в Случай-шанс. Это шанс совершить свое подлинное воплощение, идея которого так очевидно прослеживается в произведениях Газданова, и которая не раз была отмечена исследователями его творчества. С этой точки зрения в финале выбрана развязка, где происходит Случай, восполняющий несовершенное, и где каждый станет тем, кем ему, в силу предыдущего Случая, не довелось стать: Вольфу - мертвецом, рассказчику - убийцей. Именно такая развязка последовательно реализует систему двойников, в отличии от первого варианта финала, в котором есть только Вольф-мертвец (самоубийца). По той же самой причине третий и четвертый варианты финала, свидетельствующие о том, что для рассказчика все произошедшее казалось важнее, чем оно на самом деле таковым являлось, откровенно противоречат концепции образа Вольфа как двойника, и даже как Призрака. Чего стоит один только нездоровый интерес Вольфа к гималайским медведям в третьем варианте финала, представленный как пародия на Павлова, рассказывающего о диковинных черных лебедях... 3 От Аристида Вольфа до публикации романа прошло минимум 8 лет. Анализируя архивные материалы, мы можем наблюдать, как за это время писатель Вольф из близкого Газданову героя, пройдя через ножницы двух редакций превратился в антипода рассказчика - творческого и личностного. Имя Аристид было заменено на более нейтральное. Словно у того, кого будет преследовать этот Александр Вольф, появится, в отличие от Эвридики, шанс на спасение. Во второй редакции это еще Призрак с человеческим лицом, любящий, страдающий. В третьей редакции от него уже остается лишь бесплотная тень, как и подобает настоящему Призраку. В четвертой редакции эта тень практически безмолвна. С течением времени Призрак теряет свою близость к лирическому герою, теряя тем самым свою жизнеспособность. Убийство Вольфа (уже не двойника, а антипода), стало убийством-избавлением от той части собственного лирического "Я", что пришла в противоречие с его подлинной сущностью, обретение которой оказалось-таки возможным. И этому посвящен роман "Возвращение Будды". Случайная встреча со стариком, похожим на нищего, которого рассказчик и Павлов презрительно обсуждают в "Черных лебедях". Готовность помочь нищему, равная готовности отправиться в путешествие. Случайное наличие двух банкнот. И каждому свое: старику - смерть, герою - путешествие навстречу любви. Но избавление от Призрака в предыдущем романе существенно трансформировало судьбу знакомого нам рассказчика. И Австралия из символа смерти становится символом любви. И из неприятного жалкого типа рождается Павел Александрович Щербаков, человек с чувством достоинства. И Случайная смерть застывает в виде бронзового Будды, превращаясь в вещественное доказательство Божественного начала, породившего эти Случайные стечения обстоятельств. Начинается новый творческий этап, в котором больше нет страшных недовоплощенных Призраков. Есть тело "бедного знакомого", у которого не хватило сил на последнее творческое перевоплощение в Княжну Мэри. Есть потрясающий хор из спекулянтов и перекупщиков на Панихиде. Появляются "Пробуждение" и "Пилигримы" с такой нехарактерной для Газданова нотой социального сострадания. Появляется Саломея, с которой случилось то же, что и с Вольфом. Но Вольф с этого происшествия начал свою литературную деятельность ( Газданов вырезал из второй редакции фрагменты, где Вольф неоднократно подчеркивает, что прежний Саша Вольф никогда бы не написал "I'll Come To-morrow") . И это была литература, порожденная Призраком. А Саломея с этого Случая начала свою настоящую жизнь. "- Нет, литература у меня кончилась, - сказала она. - Литература - это у тебя. И до тех пор, пока ты от нее не отделаешься, ты не поймешь того, что нужно." Та литература, о которой говорила Саломея, умерла вместе с Вольфом. О новой литературе Газданов напишет в конце своей жизни в "Эвелине и ее друзьях". (1) - нумерация страниц дана по Собранию сочинений в трех томах, М.,"Согласие",1996, т.2 Вернуться назад (2) - там же, т.1 комментарии С. Никоненко Вернуться назад (3) - см. "Призрак Аристида Вольфа", план Вернуться назад Архив Гайто Газданова Hougthon Library, Гарвард США Гайто Газданов Собрание сочинения в трех томах М.,"Согласие" 1996 Карельская М. Гайто газданов. Опыт создания художественной реальности. Дипломная работа МГУ им. Ломоносова, М.,1997 Красавченко Т. Философия жизни Г.Газданова . Российский литературный журнал, 1992, № 2 Нечипоренко Ю. Магий свидетельствования. Знамя, 1998, № 4 Никоненко Ст. Загадка Газданова.Вступительная статья. Гайто Газданов, Собр.соч.в трех томах, М.,"Согласие", 1996 Сыроватко Л.Газданов-новеллист, там же "Призрак Аристида Вольфа" стр.1 со слов Писатель - роман до стр.3 до слов невозможно ошибиться вариант 1 стр.91 со слов "Вольф предложил мне идти пешком..." до стр.99 до слов "...мое последнее видение - призрак Александра Вольфа" вариант 3 стр.101 со слов "Я ждал его ответа"...до стр.102 до слов "моих прежних представлений о нем." вариант 4 стр.104 со слов "Я ждал его ответа" до слов "трагические выводы" |
ВСЕ ПРОЕКТЫ:Русская жизньXPOHOCФЛОРЕНСКИЙНАУКАРОССИЯМГУСЛОВОГЕОСИНХРОНИЯПАМПАСЫМОЛОКОГАЗДАНОВПЛАТОНОВ |
|
|
СТАТЬИ |
|
Председатель Общества друзей Гайто Газданова -Юрий Дмитриевич Нечипоренкоредактор Вячеслав Румянцев 01.07.2002 |
