Стефан СИДНЕЙ

© "ПОДВИГ", 2004

ХРОНОС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

РЕЛИГИИ МИРА

ЭТНОНИМЫ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ДОМ ПОД ЯСНЫМ НЕБОМ

1

Мэл подсунул мне это простенькое дельце по дружбе. Он лучше всех знал, что уже почти месяц я не в себе, и крутым криминалом лучше меня не грузить. Все это время я даже не дотрагивался до своего пистолета, швырнув его в личный сейф в управлении - от греха подальше.

- Хватит киснуть, прокатись-ка в Вест-кастл, - сказал Мэл сегодня, едва я переступил порог нашей канторы. - Только что вызов пришел. На рассвете там издох старик Джон Крейс.

- Каким манером? - Я даже присвистнул от удивления. - Он же был еще довольно крепок. Ходили слухи, даже открывает новые дела в России и Малайзии.

- Ну, знаешь поговорку: если хочешь насмешить Всевышнего, сообщи ему о своих планах… - усмехнулся Мэл.

- Так какова причина смерти? - прервал я опять словоохотливого напарника.

- Разберешься на месте. Дежурный, принявший вызов, понял только, что несчастный случай. Да скорее всего, так и есть. Едва ли его придушила родная дочь в собственном замке… - Мэл зевнул. - Дело, судя по всему, - пустяковое. Констатируешь отсутствие криминала в смерти Крейса и валяй назад. Пора тебе возвращаться к нашим наркобаронам, я один не тяну уже. - Мэл гипнотизировал меня чистым взглядом преданного друга. - А если намерен киснуть дальше, я доложу об этом шефу и попрошу себе другого напарника.

Мэл достал сигарету, но прежде чем закурить, осторожно потрогал широкий пластырь на углу рта и демонстративно отвернулся к окну.

Чувство нелепой, случайной вины - не лучшее из ощущений. Я в молчании покинул кабинет. Мэл не обернулся, не пожелал мне удачи.

Я гнал под восемьдесят миль в час по широкой тисовой аллее на запад. Низкий туман, что раздражал меня утром, когда я выезжал из дома, уже почти рассеялся, а теперь я даже пожалел об этом. Туманные дни в Орегоне так редки, что хочется их задержать, словно можно найти что-то в этом тумане. Что он уносит с собой, когда небо вновь очищается…

Все-таки боль помалу проходила - и я начинал наслаждаться ветром, скоростью, ясным небом и желтеющей равниной пригорода. Желание работы внезапно овладело мной - словно приятный деловой зуд передавался от педали газа и рулевой коробки в кончики моих пальцев. Ничего, мы еще поживем.

И тут я внутренне вздрогнул. Ведь такое же приятное, легкое чувство (даже приятнее и легче) владело мной в последний раз именно месяц назад, когда я ехал на ленч домой из управления.

Еще накануне мне казалось, что наши отношения с Джейн испорчены донельзя, что дело близится к разводу и у нас нет будущего.

Все начиналось по "голливудской" накатанной схеме, как и полагается в семье крутого полицейского. Джейн сперва выражала легкое сожаление, что я редко бываю дома, забавно дула губки. Затем в ее взгляде и интонациях начала проступать горечь, затем - недоверие. Особенно, когда я не приходил ночевать или приходил лишь под утро. (А это случалось все чаще по запарке с русской мафией и наркотой калифорнийских "макаронников").

Но тот день, месяц назад, выдался вдруг абсолютно свободным. Накануне "макаронники" и русские вдруг начали палить друг в друга, мы повязали тех и других, поскольку давно всюду сидели наши копы, и мы ждали только повода начать глобальное расследование. Утром на допросы понаехало начальство вместе с парнями из Интерпола и ФБР, и мы с Мэлом, выполнившие всю предварительную грязную работу, оказались почти не у дел. Так уж давно повелось - коров пасут одни, а доят их и сливки снимают другие.

Мэл с утра отпросился у меня домой - помыться и поспать после тяжкой ночи. Я остался в пустынном кабинете один. Нужно было хоть кому-то подежурить еще в управлении: у этих любителей сливок могли внезапно возникнуть неразрешимые вопросы по ходу общения с арестованными, хотя в их распоряжении уже были полные досье.

Перенервничавший накануне Мэл сломал жалюзи, и кабинет теперь пронзен был безжалостным солнцем. Удивительно, но это не мешало мне сладко дремать за столом в любимом кресле… Вдруг я вспомнил о Джейн - и мгновенно стосковался по ней так, что вскочил на ноги и заходил по кабинету взад-вперед.

Какого черта? - говорил я себе. - Я тоже имею право отдохнуть после такой свистопляски. А разве Джейн не заслужила радость и покой? Другая бы такому муженьку, как я, давно сделала ручкой. А Джейн, бедняжка, хоть шипит, а терпит. Но теперь, когда главная моя полицейская морока позади, мы заживем по-другому. Еще все можно наверстать, исправить…

Я сам не заметил, как оказался в машине и покатил по улицам нашего городка к своему дому. Купил по дороге цветов. Припарковал машину у калитки, и побежал с букетом по дорожке к нашему крыльцу. Дверь оказалась незапертой. Я на цыпочках, дабы организовать жене сюрприз, прошел в зал… И тут… Нет, лучше не вспоминать. Так я никогда не излечусь от этой боли.

Джейн сладко постанывала в объятиях мужчины. Она, полуобнаженная, лежала на диване снизу. С львиным рыком он трудился сверху…

И этим мужчиной был Мэл. Оказывается, он не так и утомился на проклятой нашей службе, как жаловался мне с утра. (Повторяю, все это происходило на диване, прекрасном кожаном диване с основанием из дуба, который мы с Джейн долго выбирали в День Благодарения и из-за которого я даже не выплатил вовремя проценты по ссуде за дом. Теперь же диван этот по полной программе использовал Мэл, не заплативший за него ни цента).

Я избил тогда Мэла до полусмерти и вышвырнул с крыльца на газон. Превосходивший меня по весовой категории, он не смог ничего противопоставить моему бесконтрольному бешенству. Не знаю, как я не застрелил их тогда, ведь кольт был со мной. Зато уже на другой день, я застрелил одного черного - торговца героином, и Мэлу пришлось запереть мой пистолет в сейф.

Чтобы ни ко мне после этого убийства, ни к напарнику, после той страшной экзекуции, не было лишних вопросов в управлении, мы с Мэлом написали единую объяснительную. В ней говорилось, что только после того, как Мэла стали совсем забивать пятеро обколовшихся негров, я вынужден был применить оружие и уложил одного, спасая своего коллегу. Остальные преступники скрылись, я же отказался от погони, так как не мог оставить покалеченного друга без поддержки. Именно так мы и написали. Вернее, писал я, а Мэл морщил вспухший лоб и предлагал различные варианты и выигрышные нюансы текста, робко жестикулируя перебинтованной рукой.

2

Чтобы отвлечься от печальных мыслей, я решил поразмышлять о работе - то есть о том доме, куда, собственно, и держал путь.

Старину Крейса я знал уже лет пять, и представить себе не мог, что этот предприимчивый седой здоровяк в ближайшее время помрет своей смертью.

В загородном доме Крейса я побывал первый и единственный раз именно пять лет назад. Тогда он выкупил в России какой-то вонючий заводик и имел по этому поводу крупные неприятности с русской мафией. Причем, не со здешней, а приехали к старине Джону недовольные им люди прямо из Москвы.

Тогда все обошлось без взрывов и стрельбы, решили вопрос полюбовно, хотя многие бизнесмены, партнеры Крейса, активно советовали ему не связываться с производством в России. Мол, и опасно, и дорого. То ли дело Турция или Индокитай. Крейс только усмехался и отвечал так:

- Разумеется, никакой долгосрочный проект в этой стране невозможен. Но во время холодной войны у красных созданы крупные мощности. Сейчас их можно взять за бесценок, запустить на износ - и выжать таким образом прибыль. Главное - уметь считать. Конечно, если налаживать в этом планетарном морозильнике что-то с перспективой, да еще оплачивать рабочим теплое жилье семь месяцев в году, продукция выходит слишком дорогой. Не говоря уже о длительных транспортировках сырья и товаров по суше. На нашем рынке каждый лишний цент мостит дорожку к верному банкротству. Я совершенно согласен с леди Тэтчер, которая давно сказала, что при полном подключении России к мировому рынку в ней будет экономически оправдано проживание от силы пятнадцати миллионов человек. Ежели кто-то хочет жить в холодильнике, пусть живет, но при чем здесь американские доллары?.. - здесь Джон от души похохотал. Отдышавшись, поднял вверх два пальца с зажатой в них сигарой. - Но уникальность нынешней ситуации в том, что из старых предприятий коммунистов еще можно кое-что выжать.

Я слушал эти рассуждения, сидя на веранде дома Крейса в ожидании русских гостей. Присутствовало еще несколько моих коллег (с Мэлом тогда мы еще не были знакомы) и деловых партнеров Крейса. Да еще подкатила на роликах и в три прыжка, опираясь на перила крыльца, забралась на веранду девчонка лет двенадцати с двумя короткими рыжими косичками, торчащими в разные стороны.

- Знакомьтесь. Мэдл Быстрая Косичка, моя дочь, - бесстрастно представил пришелицу Крейс.

А Мэдл Быстрая Косичка тем временем зарулила папе за спину и, обвив его своими тонкими ручками, буквально повисла на нем.

- Я же говорил тебе, - заметил ей Крейс, едва не опрокинувшись, - эта встреча - деловая. Мне не до тебя.

Мэдл закусила губу и, круто развернувшись, укатила с колесным гулом вглубь дома.

- Шустрая девчонка, - покивал Джимми Мур, владелец соседнего казино и швейной фабрики в Таиланде. - И здорово любит тебя.

- Просто видит редко, - пожал плечами хозяин.

- А что ж не видно ее мамы?

- Трейси не здоровится, - сдержанно буркнул Крейс.

Я чувствовал себя чужим и лишним в этой беседе старых товарищей. Или и того хуже - щвейцаром, привратником, которого терпят здесь лишь в целях комфорта и безопасности предстоящей встречи.

Лучше бы мне, и впрямь, встать у ворот или затаиться в кустах при веранде - как несколько моих подчиненных. (Разумеется, у Крейса достало бы личной охраны, чтобы защититься от вероятной агрессии русских парламентеров, но он явно хотел придать этой разборке вид совершенно официальный. И правильно делал. Крейс в данном случае ни в чем не нарушал закон, и лучше, если представители закона будут фиксировать его правоту ежеминутно, чем потом доказывать в суде).

Русские приехали всего лишь вчетвером. Зато на четырех немецких машинах. Два шестисотых, "Ауди" и "БМВ". Трое молодых мужчин с короткими стрижками, в дорогих костюмах и с ворохом перстней на пальцах. Признаться, если бы не их спортивный вид, я уверенно предположил бы, что они голубые. По своей развязности же они скорее напоминали нигеров, чем макаронников.

Четвертой была девушка - переводчик. Самая обыкновенная и без перстней. Может быть, только порой улыбалась нам чуть слаще, чем требуется в этих случаях.

Еще в воротах всех четверых с максимальной деликатностью обыскали мои люди. Затем русские приблизились к веранде. Причем, Джон Крейс бесстрашно вышел им навстречу.

После обмена рукопожатиями, все расселись у широкого плетеного стола. На этом столе уже стояли вина и закуски, фрукты, соки в высоких стаканах и, разумеется, водка - знак уважения к нынешним гостям. Тот русский, что выглядел года на три постарше своих спутников (видимо, главный), одобрительно кашлянул, затем перелил большую часть сока из своего стакана в стакан переводчицы, а в свой набулькал полбутылки водки. Он одним духом осушил этот стакан, не вынимая соломинки, и только тогда заговорил. Девушка переводила, улыбаясь сладко и испуганно.

Суть выступления русского сводилась к предложению продать-таки завод ему. Причем, он намеревался заплатить за это удовольствие не больше, чем в свое время Крейс, и даже не столько же, а меньше чуть ли не вдвое. Это было в таком разладе с логикой, что Крейс попросил повторить фразу, решив, что девка неправильно перевела. Но нет, все обстояло именно так.

В качестве же компенсации за убытки от сделки парень предлагал Крейсу свою верную дружбу на бескрайних российских просторах. Без этой дружбы, по его мнению, в России Крейса ждала участь Наполеона, и то еще за счастье.

Хозяин дома, с трудом сдерживая смех, откинулся на спинку кресла, и едва переводчица умолкла, заговорил. Весь его вид при этом сообщал о том, что Крейс определил окончательно цену не столько своему заводу, сколько гостю.

О, как же старина Джонни ошибался в этом случае!

- Молодой человек, - говорил Крейс, - я позволю себе сделать вам встречное предложение. Подумайте только, на что вам, человеку с капиталом, эта ржавая рулетка? Предлагаю вам поднять на паях со мной фотоаппаратный заводик на Тайване. Будем делать аналог словенским аппаратам, с той лишь разницей, что дела у нас пойдут намного лучше. Рабочая сила там втрое дешевле, да и само предприятие в теплой стране будет жрать вдвое меньше энергии. А дешевые морские пути?.. Вы думаете, доллару из вашей страны один путь - на Запад? Отчасти верно. Но я указываю вам путь прямее - сразу на юг!.. Предлагаю вам, мой юный друг, свою дружбу и помощь в бескрайнем "третьем мире".

- Чем первый для меня плох? - запальчиво бросил русский.

- А чем вы там займетесь? - вскинул брови Крейс. - Все производство, кроме монопольных эксклюзивов, давно на югах. Сфера обслуживания и шоу-бизнес - это для своих. Думаете, эти крутые тачки, - Крейс кивнул на автомобили у ворот, - сделаны в Германии? А в Сирии не хотите? В лучшем случае, в Турции.

Русский метнул негодующий взгляд на одного из своих спутников. Тот, очевидно, заведовал прокатом машин. Он начал креститься, как макаронник, только в обратную сторону, и что-то бормотать - видимо, в свое оправдание.

- Он не виноват, - заступился за подчиненного русского Крейс, догадавшись о сути конфликта. - Это не фальшивка. Надпись "Germany" означает лишь то, что фирма-производитель зарегистрирована в этой стране. К тому же, хоть детали и целые узлы производятся в других странах, в Германии еще порою выполняют завершающие операции.

Русские поуспокоились. И, привстав с мест, даже обнялись и поцеловались.

- Так вот, юноши, - миролюбиво продолжал Крейс, закуривая очередную сигару. - На что вам ваше русское наследство? Это я еще могу в вашей стране чем-то заняться. Я всюду под защитой своего сильного государства, а с вас - в случае чего - будет полный спрос. Времена политических убежищ прошли. Нужны ли вы здесь с вашим криминалом? А вот от ваших долларов никто здесь не откажется. И то, что на вас наручники набросят, только облегчит банковские операции по вашим вкладам.

Русские снова повскакали с мест. Встал и я, готовясь в следующую секунду вырвать пистолет из-за расстегнутой полы пиджака.

- Тем более, - разглагольствовал как ни в чем ни бывало Крейс, покуривая в кресле. - Тем более, что, очевидно, ни к русскому газу, ни к нефти вы непричастны. - В его голосе как будто послышалось сожаление. - Я тоже непричастен. Жаль: вот где деньги. И нефть течет к нам, и деньги за нее обратно в наши банки возвращаются. Прелесть, да и только. Хотя… всякое сырье и дешевеет, и заканчивается. Долго с этого не проживешь. Бизнесу учиться надо, молодые люди.

Гости, умиротворенные его болтовней, опять присели. Но главный русский (он представился как Саша) вскоре прервал Крейса. Саша заявил, что у него для гостеприимного хозяина имеется конфиденциальная информация.

Джон нахмурился, пожевал губами, но тут же энергично кивнул и поднялся. Он около секунды искал на веранде кого-то глазами, наконец нашел меня и махнул мне призывно рукой. Извинился перед остальными и, пропустив переводчицу и Сашу вперед, вошел в дом. Я замыкал это молчаливое шествие.

3

- Спасибо за лекцию, - начал Саша, не садясь на диван в гостиной несмотря на приглашение Крейса. - Нам таких и в институтах не читают. Нам больше про правовую базу. Если, значит, будет правовая база и свобода, то и бизнес расцветет.

Крейс замахал рукой, едва сдерживая смех. Потом совсем закрыл другой рукой лицо.

- Саша, я немножко представляю, на какой правовой базе вы расцвели, - Крейс сам обессиленно присел на диван. - В Корее до сих пор головы без суда рубят, но Россия и в лучшем сне не увидит столько инвестиций, сколько идет сейчас к ним. Но, Саша, я боюсь, моя лекция подходит к концу. И вы вместо того, чтобы благоразумно принять мое предложение насчет Тайваня, поблагодарили за урок перед тем, как огорошить каким-нибудь свежим безумием, специально привезенным сюда из страны Достоевского и Чехова.

Крейс как в воду глядел.

Судя по тому, как блеснули Сашины глаза и покраснела переводчица, русский выругался. Но он тут же взял себя в руки.

- Товарищ Крейс, - начал Саша. - На том предприятии, которое вы приобрели, сходились интересы нескольких наших семей. Вы многого не знаете о настоящем назначении своей покупки. И при всей вашей компетентности вообще упрощаете ситуацию в России.

- Возможно, - кивнул Крейс. - Но мне плевать. Что мне надо, я знаю. Не понимаю только, на что вы надеетесь теперь, если не смогли месяц назад в России расстроить мою сделку с департаментом?

- Не смогли, - согласился Саша. - Во-первых, потому что у нас были тогда более важные дела. А, во-вторых, мы еще слишком мало знали о вас. Но, поверьте, этот месяц не потерян даром. - Саша бросил на меня оценивающий взгляд. - Может быть, товарищ Крейс, вы попросите охранника выйти? Я безоружен, чего вам бояться, а уберечь мою информацию от лишних ушей - прежде всего в ваших интересах.

Несколько секунд Крейс колебался, но, украдкой взглянув пару раз на мою истовую и бесстрастную фигуру, принял решение.

- Мой бизнес вполне легален, - сказал он. - Мне нечего скрывать от закона.

- В таком случае, мне тоже, - улыбнулся Саша. - Мы выяснили, что вы крутитесь в России уже двенадцать лет, почти с самого начала нашей perestroiki.

- Ну и что? Если я в чем и согрешил перед Кремлем, то, конечно, не больше, чем вы. Кремль же, как вы знаете, не намерен пересматривать итоги раздела собственности коммунистов.

- Речь не об этом, - снова усмехнулся Саша. - Позволю себе напомнить вам, что одиннадцать лет назад вы приезжали на Украину с супругой. Это была самая длительная ваша поездка в Россию, увенчавшаяся несколькими договорами о поставках нам оргтехники, автомобилей и зерна. Как представитель нескольких фирм, вы пробыли у нас без малого десять месяцев. А вернулась чета Крейсов домой уже с грудным ребенком на руках. В России у прежде бездетных супругов родилась девочка.

Я кожей почувствовал, как напрягся Крейс. Он еще раз взглянул на меня. Кажется, уже с сожалением.

- У меня с собой выписка из учетной книги яслей города Киева, - Саша полез в нагрудный карман. Я тут же выхватил свой пистолет и направил на русского гостя. Но Саша нарочито медленно извлек желтенькую, сложенную вчетверо бумажку, и слегка помахал ею в воздухе. - Здесь говорится о том, что американскими гражданами супругами Джоном и Трейси Крейс удочерена…

Тут Крейс судорожно взмахнул руками и прижал палец к губам, умоляя гостя замолчать. Саша смолк, снисходительно поглядывая на бизнесмена.

Крейс же на цыпочках подошел сначала к одной двери, потом - к другой. Приоткрывая каждую, долго прислушивался и лишь потом вернулся на диван в гостиной.

Я тоже невольно напряг слух, ожидая уловить из глубины дома гул роликовых коньков Мэдл. Но в доме царствовала тишина, только со двора долетало стрекотанье газонокосилки.

- Как вы пронюхали? - обреченно спросил Крейс. - Ведь мне гарантировали тайну удочерения… Да-с, только теперь я понимаю, что такое русские гарантии.

- Очень хорошо, - похвалил собеседника Саша. - Думаю, вы понимаете и то, что нам не составит труда, тем или иным способом, сообщить вашей приемной дочери о ее действительном происхождении. Не говоря уже о сообщении вашим родственникам, друзьям и соседям, явно введенным в заблуждение. Конечно, для вас и вашей жены это не станет великой катастрофой, но думаю, личную жизнь подпортит основательно. Подумайте, стоит ли того ваше упрямство?

Крейс выругался вполголоса столь заковыристо, что переводчица несколько растерялась. Джон сделал ей знак рукой - не усердствовать особенно.

- Я думаю, мы даже могли бы пойти на компромисс, - продолжил Саша. - Хотя мне еще нужно будет это согласовать с семьей. Мы принимаем ваше предложение по Тайваню, а вы сохраняете за собой часть акций и помещений русского предприятия. Но при этом…

Крейс вновь перебил его взмахом руки. Он выразительно, как бы извиняясь, взглянул на меня. Я встал и покинул гостиную, вернувшись на веранду.

4

Тогда, пять лет назад, лишь русские откланялись, Крейс завел меня в свой кабинет и горячо попросил о молчании, подкрепляя свою просьбу чеком на тысячу баксов. Я обещал, что услышанное мною в гостиной не выйдет за ее пределы, а от денег твердо отказался.

Крейсу это очень не понравилось. Он скорчил недоверчивую кислую гримасу и, тяжело вздохнув, выложил передо мной из ящика стола пять штук наличными. Их я взял, постаравшись не менее тяжко вздохнуть, и даже написал ему расписку в получении. На этой архаичной процедуре настоял Крейс, истратив на ее веское обоснование около четверти часа.

Теперь эту расписку желательно было найти в доме покойного и поскорей уничтожить. Я вдруг вспомнил о ней, когда до Вест-кастла оставалось менее мили.

Дом покойного Крейса даже издали производил впечатление. За те пять лет, что я здесь не бывал, строения раздвинулись и ввысь, и вширь. Небольшой деревянной веранды, на которой проходила памятная встреча, не осталось и следа. Фронтон главного здания украшали колонны, выполненные в античном стиле. Слева, за подстриженными округлыми кустами поблескивал бассейн.

Возле ажурного забора поместья уже стояла полицейская машина. При моем появлении из нее вышел сержант. За воротами стояла и машина "Скорой помощи".

Поздоровавшись со мной, сержант изложил суть дела. Его пост находился неподалеку, поэтому он прибыл по вызову первым, все выяснил и теперь поджидал здесь меня. Его напарник, очевидно, находился в доме, следя за неприкосновенностью предполагаемого "места преступления" до следствия.

- Если в двух словах, - видя мое нетерпение, сержант был краток, - Крейс утонул в своем бассейне. Он имел обыкновение купаться по утрам. А тут еще крепко выпил вчера вечером. Видно, почувствовал себя на рассвете паршиво, хотел освежиться.

- Что говорит док? - кивнул я в сторону медицинской машины. - Может быть, случился сердечный приступ в воде или мышечная судорога?

- Почти угадали, лейтенант, - мотнул головой полицейский, всем своим видом показывая, что пока его лучше не перебивать. - Вода в бассейне, когда мы приехали, была сущий кипяток. Там какая-то крутая система заполнения бассейна и подогрева. Я, честно говоря, лейтенант, и не слыхал о таких. В доме, в аппаратной комнате, можно точно выставить нужную температуру. Хочешь взбодриться - похолодней, намерен поплескаться подольше - теплее.

- Небось, дорогое удовольствие, - отметил я.

- Да, оно стоило ему жизни, - кивнул сержант. - А, казалось бы, куда уж удобней. И зимой можно плескаться часами, вода не остынет, не нужно менять.

- Кто вам об этом рассказал?

- Горничная. Дочь и зять Крейса тоже дома, но они в таком шоке - двух слов не могут связать.

- Так что? Вы думаете, Джонни с бодуна выставил неверную температуру в этой своей системе? - спросил я сержанта. Я хотел, чтобы картина гибели коммерсанта стала мне как можно яснее, прежде чем войду в дом.

- Чему же еще и быть? - пожал тот плечами. - Там еще, я узнал, есть два режима - зимний и летний. Иногда, сказала горничная, и летом в дождливые дни, или если купаются ночью, включают зимний режим, чтобы скорее нагрелась вода. Потом поскорей выключают. И вот в прошедшую ночь Крейс купался поздно вечером, можно сказать, ночью. Горничная слышала, как он плескался, да она уже засыпала. Винит теперь во всем себя. Что не встала, не проверила за ним, все ли в порядке. Видимо, он вечером включил зимний режим на полную катушку, выключить забыл. За ночь вода едва не закипела. А утром Крейс уже не помнил ни о чем - в аппаратную вообще не заходил, разбежался и плюх в свой бассейн. Свариться не сварился, но сердце остановилось. Все-таки дело к седьмому десятку, а тут еще похмелье.

- Спасибо, сержант, - поблагодарил я толкового полицейского. - Где сейчас тело?

- Там, на плитняке возле бассейна. Док дожидается вашего разрешения увезти его в морг.

Этот чертов сержант не давал мне и дух перевести.

- Нет, нет, - я вытащил свой телефон. - Сейчас я вызову наших медэкспертов, а "Скорую" отпустим. Едва ли это имеет смысл, но порядок есть порядок.

Сначала я прошел к бассейну. Бедняга Крейс лежал на струйчатом цветном плитняке, задрав седую бороду вверх, с разинутым ртом. Тело его уже приобрело лиловатый оттенок. Плавки успели высохнуть под солнцем.

Поздоровавшись с доком и вторым полицейским, я подошел к краю бассейна. Солнечные блики поигрывали на голубой глади. Я присел, наклонился и окунул кисть руки в это сияние. Вода была горячей, но рука терпела.

- Систему отключил зять Крейса час назад, - сказал мне док. - Сразу, как только они обнаружили тело.

- Но ведь… - пробормотал я невольно, - но ведь и три часа назад уже было светло. Как же Крейс не увидел пара над водой? Ведь должен был быть пар?..

Я вдруг осекся, вспомнив утренний туман. А здесь, в загородных аллеях туман должен был быть даже погуще, чем в нашем городке. Конечно же, Крейс принял облако пара над бассейном за островок тумана!

На дорожке, ведущей от дома к бассейну, валялся желтый бархатный халат. Его поторопился сбросить с себя человек, со всех ног спешащий к воде - освежиться. Боже, что же получил он вместо вожделенной свежести!..

Я отправился в дом.

В просторной гостиной (не чета прежней) сидели мужчина и две женщины. В одной из них я без труда признал Мэдл Быструю Косичку, сменившую, правда, свои трогательные косички на роскошную рыжую шевелюру, немного подвитую снизу, на манер средневековых мадонн. Сходство с мадонной ей придавало и бесконечно скорбное и отрешенное выражение милого личика, вызванное внезапной гибелью отца. В глазах Мэдл стояли слезы. Именно стояли неподвижно, лишь изредка избыточная яркая слезинка пробегала по щеке.

Вторая женщина, сидевшая с заведомо убитым видом, явно была горничной. Об этом говорило и ее платье, и фальшивое выражение лица.

Мужчина лет двадцати семи, тоже усердно хмурившийся, не мог быть никем иным, как мужем Мэдл. Я слышал где-то полгода назад краем уха, что Крейс выдает совсем юную дочурку замуж, да только пожал плечами и забыл об этом. Но сейчас не мог не удивиться повторно. В том кругу, которому принадлежал Джон Крейс, старались не женить детей так рано. Для начала - Гарвард.

Впрочем, Джон всегда позволял себе роскошь следовать собственной, оригинальной логике. Да и, поди, после смерти Трейси, ушедшей три года назад, старику трудновато было одному управляться с бедовой Косичкой. А тут на подмогу подвернулся муж.

Отогнав эти праздные размышления, я поклонился, представился и выразил семье Крейса свои соболезнования. Затем попросил позволения поговорить с каждым из присутствующих по отдельности.

Горничная повторила, в сущности, все то, что пересказал мне еще у ворот особняка сержант. Едва она со мной вышла во двор, как смахнула трагедийную маску с лица, стала кокетлива и болтлива, хотя и выглядела еще несколько ошеломленной.

Я попросил ее отвести меня в ту роковую аппаратную, где начудил перед смертью Крейс. Там я с помощью Рони (так звали служанку) довольно быстро разобрался в системе котелков, трубок, кнопок и приборов, обеспечивающих хозяевам особняка максимальный комфорт.

Прибывший через полчаса по моему вызову криминалист снял отпечатки пальцев с кнопки и рычажка, обеспечивших несчастье.

После исчерпывающих показаний Рони я не знал, что мне и делать. Конечно, тактичнее было пригласить к разговору Мэдл и ее мужа вместе, закруглиться парой вопросов и откланяться. Но что-то во мне сопротивлялось этому решению.

Глядя издали на возню прибывших экспертов вокруг тела Крейса, я покуривал перед решеткой теннисного корта. Что-то не так?.. Разбитная горничная? Молодые супруги?.. Пожалуй. Когда я вошел, они сидели по разным углам гостиной. Горничная между ними. Вот! Конечно, вовсе не обязательно во время семейного горя повисать друг у друга на шее, рыдая, но как за руки-то близкого человека не подержать? А тут совсем не чувствовалась эта невидимая, но прочная связующая нить между супругами… как, бишь, их? А, действительно, как зовется-то муж Мэдл?

Я побеседовал с дочерью Крейса наедине в гостиной. Она предложила мне кофе, но я, чувствуя себя несколько не в своей тарелке, отказался.

- Мэдл, вы меня не помните? - спросил я почему-то. - Я как-то заезжал сюда пять лет назад.

- Нет, - ответила она без малейшего раздумья, даже не взглянув на меня, не попытавшись припомнить.

- Я знал вашего отца, и, действительно, скорблю вместе с вами, - упрямо стремился я завязать более душевный разговор.

Мэдл молча взглянула на меня. Клянусь, более зеленых и загадочных глаз я не видел в жизни. Я вдруг вспомнил, что она - русская. И далее, в течении всего разговора, не мог отделаться от ощущения, что вот сейчас она набросит на плечи цветастый платок с бахромой и запоет "Очи черные".

- Мэдл, я не задержу вас долго. Просто в нескольких словах обрисуйте мне истекшие сутки. Впрочем, если вам сейчас тяжело говорить, мы можем перенести разговор на другой день.

- Лучше сейчас, - вздохнула она, отводя дрожащей рукой рыжую прядь от лица. - Тем более, что вчера все было, как обычно. Папа уезжал по делам с утра. Вернулся поздно, и уже навеселе. Предложил выпить с ним Винсенту. Но муж отказался, мы уже ложились спать.

- Мэдл, простите, - перебил я. - Наверное, вам тяжело об этом говорить. Но отец много пил последнее время?

- Я не знаю много ли, мне не с чем сравнивать, - пожала плечами Мэдл. - Но что все больше и больше - это точно.

- Неужели вы ведете затворнический образ жизни? - зацепился я за фразу "не с чем сравнивать", чтобы выведать о девушке побольше. - Не посещаете ни вечеринок, ни клубов, где трудно не встретить хоть одного-двух сильно пьющих парней?

Мэдл удивленно взглянула на меня.

- Я готовлюсь к экзаменам в Гарвард. И потом… я замужем.

- Ах, да, да, простите, - изобразил я смущение. Но в душе хмыкнул довольно: стало быть, без Гарварда все-таки не обошлось.

- Мэдл, вам восемнадцать?

Девушка кивнула.

- Если не секрет, почему так поздно вы поступаете?

- Мистер…

- Детектив Пол Гэмбон, - представился я повторно.

- Детектив Гэмбон, а какое это имеет отношение к делу? - в ее голосе послышалось раздражение.

- Решительно никакого, - с улыбкой признал я. - Просто я знал вашего отца, благодарен мистеру Крейсу за многое. Вот мне и небезразлична судьба его дочери.

Мэдл отвернулась к окну.

- Наверное, вы давненько с отцом не встречались. Иначе знали бы, что у меня вскоре после замужества случился выкидыш. Мы с Винсентом очень тяжело переживали потерю ребенка.

- О Иисус! - воскликнул я. - Простите…

- С тех пор, как умерла три года назад мама, словно меч повис над нашей семьей.

Мимо окна понесли на носилках укрытое синей простыней тело Крейса. Мэдл тихонько ахнула и закрыла руками лицо.

- Простите, детектив. Пожалуйста, спрашивайте побыстрее. Что вас еще интересует?

Я налил из хрустального кувшина в стакан воды и попоил бедняжку.

- Буквально еще два-три вопроса. Вы не просыпались ночью? Не слышали плеска воды?

- Нет. Я приняла снотворное.

- В вашем возрасте? - вскинул я брови.

- Очень трудно уснуть, если перед тем читать учебники весь день, - потихоньку вытирала слезы Мэдл. - Голова так и звенит. Да еще звон бутылок внизу, который затеял отец.

- Кто первым увидел тело?

- Рони. Мы с Винсентом еще спали, но было уже довольно светло. Рони разбудила нас истошным визгом…

- Туман за окнами уже рассеялся?

- Туман? - удивилась Мэдл. - Разве сегодня был туман?

- К сожалению, да, - вздохнул я. - Думаю, поэтому мистер Крейс и не приметил пара над бассейном. Это бы его спасло. Кстати, это горничная выключила подогрев?

- Нет. Винсент. Рони была еще ни на что не способна.

- Спасибо, Мэдл. Больше не буду вас мучить. Не подумайте чего худого, но мне необходимо еще побеседовать с Винсентом. Просто в этом состоит моя работа.

С Винсентом Килмером я церемонился куда меньше, чем с Мэдл. Во-первых, его не связывало с Крейсом столь близкое родство, а во-вторых, он был мужчиной. Я выяснил у него все то, что меня еще интересовало в этой истории, откланялся и покатил в управление.

5

В тот же день я получил данные экспертов. Наш паталогоанатом полностью подтвердил диагноз дока "Скорой". Остановка сердца в результате наступившего мгновенно перегрева тела. Крейс вдобавок еще и захлебнулся, будучи еще живым.

Криминальный эксперт не был столь точен. Все рычажки и кнопки в аппаратной оказались так залапаны, что выяснить, чьи отпечатки пальцев появились в течении двух-трех суток позже, а чьи раньше, оказалось просто невозможно. Несметное число раз там отметились все домочадцы Крейса.

В общем, Мэл оказался прав. Дела не было.

Тем не менее, я остался на ночь в управлении. Не хотелось видеть лицемерную мордашку Джейн. Слопал гамбургер и, подогнув колени, улегся на диванчике для посетителей. Завтра предстоял мне хлопотливый день.

Опрашивая Винсента Килмера, я неназойливо выяснил, что завтра с девяти он выедет в свой офис. Затем заглянет в похоронную контору, и, разумеется, как можно скорее вернется, чтобы побыть с осиротевшей Мэдл.

Значит, самое удобное для меня время завтра - где-то с девяти до полудня. А точней, до половины десятого. И Винсент свалит, и сиротка Мэдл еще не успеет привести себя в порядок.

Где-то в четверть девятого, я уже набирал ее номер на сотовом, подгоняя свой крайслер к Вест-кастлу.

- Хай! - раздался наконец голос сонной рыжей красавицы в моей трубке.

- Доброе утро, миссис Килмер. Это детектив Гэмбон. Извините за ранний звонок. Мне требуется срочно навестить вас.

- Что-то случилось, мистер Гэмбон?

- Пока ничего определенного, Мэдл. Просто по ходу следствия, выплыла кое-какая информация. Я все объясню вам при встрече.

- Хорошо, детектив. Подъезжайте.

- Если честно, я уже в двухстах ярдах от вашего дома.

- Ой, мистер Гэмбон, я же еще не одета! - встревожилась Мэдл. - Что за срочность?

- Вчера Винсент сказал мне, что мистер Крейс часто показывал эту чертову аппаратную гостям, хвастаясь своим бассейном. А вчера поздно вечером мы выяснили, что недавно у него возник конфликт кое с кем из них. Так что не исключено заказное убийство. Я должен еще раз все осмотреть и понять, как можно проникнуть с улицы на вашу землю. Следует также просмотреть деловые бумаги мистера Крейса. Пусть меня проводит в его кабинет Рони, а вы можете не торопиться вставать.

- Хорошо, я дам ей указание, - печально согласилась Мэдл. - А сама выйду к вам чуть позже.

Я отключил телефон в ту самую секунду, как затормозил у ворот особняка. Пока все шло, как по маслу: восемнадцатилетней девчонке и в голову не пришло, что к бумагам отца следовало бы подпускать копа только по предъявлении соответствующего ордера и в присутствии своего адвоката. Нет, русской дурочке не поступить в Гарвард при всех денежках приемного отца!

Рони, улыбнувшись мне уже как старому знакомому, провела в святая святых особняка - в новый кабинет Крейса. Два небольших шкафа и верхний ящик стола не были заперты. Попросив горничную сделать мне кофе, я приступил к поиску заветной расписки.

Как я и ожидал, в верхних ящиках стола ее не оказалось. Шкафы явно не возбуждали моего азарта. Скорее всего, Джон хранил подобные вещи в нижних запертых ящиках, либо - что было бы самым паршивым - где-нибудь в секретном сейфе.

Послышались легкие шаги, и в кабинет зашла Мэдл. Темная футболка и брюки подчеркивали ее прекрасную, может быть, чуть-чуть, по-детски полноватую фигуру. Мэдл успела подкраситься и причесаться, но припухшие тревожные глаза свидетельствовали о нехорошей ночи.

Она протянула мне руку. Я ее с почтением пожал.

- Неужели кто-то мог желать смерти отцу? - девушка заглянула мне в глаза. - Просто нелепость!

- Нет, Мэдл. Это со всеми случается.

- И вы уже знаете - кто?

- Пока одни предположения. Но если вы поможете мне найти ключ от этих нижних ящиков, возможно, что картина прояснится.

- В этом мог бы помочь лишь отец.

- А как он одевался в последнее время? Не посмотрите в его костюмах ключи?

- Попробую. Рони сказала, что он позавчера сбросил костюм на пол в гостиной. Она его подобрала и, почистив, повесила на место - в гардеробную.

Мэдл отправилась на поиски ключей, и я минуты три простоял в кабинете, в задумчивости прихлебывая кофе, поданный Рони в доброй кружке на маленьком блюдце.

Мэдл возвратилась с богатым трофеем - связкой миниатюрных магнитных ключей. Один из них открыл все три нижних ящика стола. Я принялся дальше рыться в конфиденциальных бумагах покойного. Присутствие Мэдл меня не смущало. Конечно, я не смог бы забрать при ней дурацкую расписку, но мне бы только приметить этот памятный клочок, а там я нашел бы способ отослать куда-нибудь простушку на пару минут и сунуть находку в карман.

Если бы не Мэдл, глупо стоявшая рядом, я бы вообще не смотрел на другие бумажки, попадавшиеся под руку. А так приходилось для порядка перебирать их медленнее, чем хотелось бы, переворачивая одну за другой и скользя по ним якобы заинтересованным взглядом.

Вдруг я задержал один из документов в руке. Это был непогашенный вексель на сумму в сто семь тысяч долларов, которые Винсент Килмер обязывался выплатить Джону Крейсу еще полтора года назад. Я поскорей перевернул бумагу, краем глаза скользнув по Мэдл. Та печально рассматривала фотографию матери на стене… Уф-ф, слава Богу: не заметила то, что ей замечать и не следовало.

Я перебрал последний ящик до донца.

- Мэдл, в связке остались лишние ключи. Как вы думаете, от чего они?

Девушка пожала плечами.

- Не было ли у отца в доме еще какого-нибудь сейфа?

Та же реакция.

- Послушайте, миссис Килмер, - обратился я к ней как можно более официально. - Мне придется поискать здесь посерьезнее. Причем, медлить с этим нельзя. Возможно, вам угрожает опасность.

Мэдл всплеснула руками.

- Господи, так я и знала!

Сказать по правде, ее восклицание поставило меня в тупик.

- Что вы знали?

Мэдл вдруг вскинула на меня свои лесные глаза, полные слез. Потом вдруг резко обернулась и плотно притворила массивную дверь в холл.

- Гэмбон, прошу вас, не скрывайте от меня ничего. Мне и так не по себе. Ведь вы знаете, кто убийца?..

Я выпрямился. Было такое ощущение, что я спешно напяливаю на себя полицейскую форму, не попадая пуговицами в петли.

- Вы кого-то подозреваете?

- Будто бы вы нет! - шепотом вскричала Мэдл. - Перестаньте притворяться! Иначе бы вы не примчались сюда ни свет, ни заря! И именно когда Винсента нет дома! Так не подбирайтесь издали, не потчуйте меня рассказами о том, что это партнеры отца совершили убийство. Не жалейте, говорите все как есть, я уже взрослая девушка!

Кажется, после того, как я наплел, что ей грозит опасность, Мэдл прорвало. Выходит, до сих пор она что-то скрывала. И хоть горевала и плакала, в то же время сдерживалась и таилась изо всех сил. А сейчас я, сам того не ведая, нечаянно разнес эту плотину. Мэдл явно почуяла во мне союзника, защитника. Словно падая в пропасть, она судорожно ловила веревку, которую я бросал ей. Но она жестоко ошибалась. В моих руках ничего не было.

- Вы считаете?.. - вырвалось у меня.

- Перестаньте! - слезы на ее глазах высохли. - Ведь вы, хоть и сказали мне, что в первую очередь надо осмотреть забор, через который мог проникнуть в усадьбу чужой, сразу ринулись в дом. Значит, не в чужаке дело?

- Погодите! - замотал я головой. - Вам нужно успокоиться. Прежде всего успокойтесь и поведайте мне, на чем основываются ваши подозрения.

- А вы тогда поведаете мне, на чем основываются ваши? - с надеждой спросила бедняжка. Она, действительно, приняла мои слова и сам мой визит за твердую уже руку помощи, иначе бы не посмела так раскрыться.

- Я полицейский, - постарался я ответить обтекаемо. - Если сочту возможным без ущерба следствию рассказать вам что-то, то расскажу.

Кажется, такой ответ ее слегка обнадежил. Мэдл еще раз жалобно взглянула на меня и начала:

- Я сказала вам вчера неправду, что Винсент не стал пить с отцом. Правда, сам он выпил немного, но накачал своего тестя основательно. Потом Винсент отправился спать, а отец купаться. В раскрытое окно было слышно, как он пел и плескался. Я уже приняла снотворное, но Рони наверняка спала, и я должна была убедиться, что с отцом все в порядке. Когда он, пошатываясь, прошлепал в дом, я, борясь со сном, отправилась в аппаратную и… В общем, я отключила там "зимний режим". Вот так, мистер Гэмбон.

У меня едва не сорвался с языка вопрос, а не приснился ли ей этот ночной поход в аппаратную, но лицо Мэдл было так безнадежно и тихо, что я удержался.

- Но ведь вы потом уснули, и не слышали, вставал ли Винсент?

- Я и не могла услышать, - вздохнула Мэдл. - Мы уже полгода спим в разных комнатах.

Я невольно присвистнул. Тут же извинился.

- Вскоре после моего выкидыша муж совершенно охладел ко мне. А затем и я тоже. Потому что начала бояться этого человека…

- На то были причины?

- Как же вы не понимаете? Ведь женщина не все может так запросто рассказывать мужчине.

Мне показалось, что она слегка зарделась.

- Я в данный момент не мужчина, миссис Килмер. Я детектив, а это почти то же, что доктор.

- Так разве не понятно, доктор? - заставила себя продолжить Мэдл. - Ведь этот человек, разлюбив жену, уже даже не имитируя в постели чувственность, а налетая на меня раз в месяц грубым животным, по прежнему жил под одной крышей со мной и избегал даже намека о разводе. Ведь едва ли и его это положение дел устраивало. Мне стало казаться, что он все как будто к чему-то примеривается, присматривается, выверяет какую-то недобрую мысль.

- Скажите, Мэдл, - кивал я. - А ведь мистер Килмер - тоже предприниматель, как и ваш отец. Пусть не такой состоятельный. Вы с ним никогда не хотели - ну, скажем, в то время, когда еще нравились друг другу, иметь свой дом? Пусть не такой крутой, но свой?

- Я понимаю, о чем вы. Да, это отец попросил нас побыть с ним какое-то время. Тогда еще совсем немного времени прошло, как мы потеряли маму, и ему тяжело было бы остаться совсем одному. А потом… А потом я уже не видела смысла заводить свой дом. Если нет семьи, кому он нужен?

Действительно, соглашался я мысленно с ней, на кой черт этот дом, дорогой или дешевый, распрекрасный или безобразный, если ночевать предпочитаешь в управлении?..

Мэдл тронула меня за рукав:

- О чем вы думаете? Теперь ваша очередь. Какие вы нашли улики против Винсента? Ведь вы уверены, что это он - ведь так?

Я перевел дух.

- Есть кое-какие улики, но они могут быть истолкованы двояко. Вроде этого вашего соображения, что никто кроме него не мог повернуть обратно регулятор в аппаратной. Но вы при этом спали, как убитая, в другой комнате и не знаете даже, вставал он ночью или даже не ложился, а прокутил до рассвета в Рино. Кстати, забыл спросить, почему вы соврали мне вчера, что он не пил с мистером Крейсом? Ведь мы тогда тоже были одни в комнате? Неужели так боитесь своего Килмера?

- Да, так, - Мэдл тихонько приоткрыла тяжелую дверь кабинета, выглянула и прислушалась, затем вновь закрыла ее. - Винсент буквально за пять минут до вашего приезда попросил меня не рассказывать вам о попойке. Объяснил это своей мнительностью. Могут, мол, пойти слухи, что он хоть косвенно, но виноват в смерти тестя. Если б я вам все равно рассказала, это ж никакая не улика. Но он тут же узнал бы о моем ослушании. Причем, от вас же. И догадался бы о моих подозрениях.

- Арестовать его пока я не могу, - вздохнул я. - По логике вроде все сходится, но - ни единой улики.

Мэдл ахнула и ухватилась за рыжие волосы на своих висках.

- Уверяю вас, - взял я ее за плечо. - Вам ничего не грозит, по крайней мере до тех пор, пока вы не вступите в права наследства. По законам нашего штата, Винсент может взять лишь половину состояния Крейса, если вы исчезнете раньше.

- Что же мне, все это время сидеть на бомбе?

- Мэдл, надо собраться с мужеством, чуть-чуть потерпеть, - постарался я погладить ее плечо как можно нежнее. - Я потороплюсь со следствием, что-нибудь придумаю. Теперь нас двое.

Она вдруг приникла ко мне, спрятала лицо у меня на груди. Я даже слегка растерялся. Чертовски приятное ощущение. Давненько так не припадали ко мне женщины. А тем более столь юные и рыжие. И столь чистые душой.

- А что вы придумаете?

- Называй меня, пожалуйста, Пол.

- Пол, что ты сделаешь?

"Для тебя все, что хочешь, бедная моя", - едва не сорвалось с моих губ. - "Что хочешь, хоть новые небо и землю. Такие, где ты будешь счастлива".

Мы внезапно взглянули друг на друга так, словно впервые увиделись. Неимоверным усилием воли я заставил себя сделать шаг назад и поспешил отвернуться к окну.

Она, видимо, тоже сильно смутясь, судорожно вздохнула и начала перебирать авторучки в настольном пенале.

- Кстати, а Винсент еще не пытался вскрыть эти ящики? - спросил я. - Не спрашивал ключи?

Мэдл покачала головой.

- Странно. Но если начнет искать ключи, он их не должен найти, - поднял я палец вверх. - А для верности я пока даже заберу кое-что отсюда.

Я мигом выудил из стопки бумаг вексель и сунул в свой карман. Мэдл, вздрогнув, оглянулась на шорох. Перестала скрести ноготками по столу.

- Я боюсь, что не смогу притворяться долго! - выговорила она. - А если нам?..

- Что, Мэдл?

- Нет, - она явно не решалась озвучить скользнувшую у нее мысль. - А если…

- Говори же, не бойся.

- Если как-то его спровоцировать?.. Нет, нет, Пол, уж это я точно не смогу.

- Умница! - шагнул я снова к ней, озаренный мгновенной догадкой. - Ты сможешь! Конечно, ты сможешь. Как у меня самого сразу не выстрелило?! Я ведь устраивал подобные штуки тысячу раз!

6

Вернувшийся домой около одиннадцати Винсент застал меня осматривающим проводку сигнализации вдоль заднего участка усадьбы.

Он уверенным хозяйским шагом приблизился ко мне - широкоплечий и светловолосый. Его облик словно лучился радостью и гостеприимством. "Ну вот, угробил тестя, теперь хапнет миллиончик. Чего не порадоваться? " - подумал я.

- Привет, Гэмбон, - протянул он мне руку. - Мэдл сказала, что у вас подозрения насчет убийства. У вас кто-то из его партнеров на примете?

- Пока не могу сказать кто, - сказал я, ответив на его рукопожатие. - Скорее всего мы ошибаемся. Но полагается немножко копнуть, все проверить.

- По-моему, полная чушь! - открыто рассмеялся Винсент. - Джонни все время собачился с партнерами, но для чего им его убирать? Да еще столь ненадежным способом! Пробираться ночью на усадьбу! Ну, если бы это я, скажем, задумал его утопить, понятно, дельце сильно бы упростилось. Но ведь и мне проще нанять черномазого парня, и грохнуть тестя где-нибудь по дороге в Вест-кастл. Ей-богу надежнее! Ведь Крейс же мог и не нырнуть! Или Рони встала бы пораньше и увидала парок над бассейном. Да мало ли!..

Признаться я был ошарашен его откровенностью. Или он уже раскрыл мой блеф, и решил блефануть в ответ сам?

- Осторожно, Винсент! - улыбнулся все же я. - Так можно внушить мне мысль о собственной причастности к гибели тестя!

- Дарю! Мыслите на здоровье! - Винсент достал сигареты. - Мне от этого ни холодно, ни жарко. Подобные теории недоказуемы!

Килмер прикурил и с наслаждением втянул в себя сигаретный дым.

- Вы, кажется, и не скрываете радости от смерти Крейса? - напрямую спросил я.

- А на кой черт сдерживать эмоции и прямиком топать к инфаркту? Вчера мне стало Крейса от души жаль, я был привязан к старику, но сегодня утром выяснилось, что я отгоревал свое. Король умер, да здравствует король! Свались на вас в одночасье состояние, долго ли бы вы плакали?

Меня вдруг начал разбирать смех. Нет, право слово: передо мной стоял либо гений авантюры, либо, что называется, кристальной души человек.

- Кстати, приходите завтра на похороны, - пригласил вдруг меня Килмер, разом отложив балагурство. - Вы же знали Джонни. Так что приходите.

Покидая Вест-кастл, я был достаточно обескуражен. А по дороге в управление несколько раз на меня накатывали приступы бессмысленной злобы. Я бил ладонями по рулю и матерился, как русский таксист в Нью-Йорке.

7

Похороны Крейса прошли довольно скромно, вопреки моим ожиданиям встретить там апофеоз уныния и мрака. Я улучил момент и шепнул Винсенту, что дело закрыто. Что мои подозрения не оправдались. Попросил извинения.

Он кивнул спокойно, даже безразлично. Как и полагается реагировать на мирскую суету на похоронах.

А ровно через неделю мне на работу позвонила Мэдл и заявила, что ждет меня в маленьком кафе возле национального парка. Это было недалеко, и я был там уже через восемь минут.

- Куда вы исчезли? - чуть враз не подожгла она меня глазами. - Как же наш план? Вы что ж это, решили совсем бросить меня?

- Мэдл, все нормально, - слегка отодвинул я воздух перед собой ладонями. - Я работаю. Но мне же нельзя названивать тебе ежедневно. Откуда мне известно, нет ли рядом с тобой Винсента? И потом, мы же договорились - к а к то л ь к о Рони свалит на весь день.

- Но она - страшная домоседка! - пригорюнилась красавица. - Последний год так и старается повертеть подольше задом перед Винсентом. Когда его нет долго, так и смотрит на дорогу. У меня едва ли получится отослать ее куда-нибудь надолго.

- Мэдл, это уж моя забота. Дай мне еще пару дней, и Рони лишнюю минутку в особняке посидеть не заставишь.

Красавица взглянула на меня с надеждой. Я взял ей шерри, себе виски с содовой, и разговор пошел мягче.

- Послушай, Мэдл, - сказал я. - Нам все же не стоит светиться вдвоем. В следующий раз, когда тебя одолеют страхи, чем бросаться сломя голову ко мне, скатайся на море. Не ставя в известность своего Килмера. Ты же - молодая девка, найди себе крутое развлечение. Чем вот так, без повода…

- Пол, а кто сказал тебе, что повода нет? - тихо спросила Мэдл. - Вчера вечером Винсент был настолько пьян…

- Ну, это - к полиции нравов, - буркнул я.

- Настолько пьян, что хвастался мне, как убил отца. Смеялся мне в лицо: мол, ты не сможешь ничего мне сделать. Правда, утром сказал, что вчера пошутил.

- Черт! Это на него похоже! - вырвалось у меня.

- Еще бы! - подхватила Мэдл. - А вчера он мне даже расписывал, как несколько месяцев подряд не пропустил ни одной метео-сводки, чтобы поймать этот туман и погубить тестя наверняка. Как сам разбудил его в шесть утра и попросил поскорей привести себя в форму, будто бы для срочной беседы о вчерашнем скачке курса акций!..

- Ну, этот красавчик у меня попляшет! - я разозлился не на шутку. - Завтра же с утра посылай Рони в город за покупками. Придумай что-нибудь. Главное, накажи ей заглянуть в какой-нибудь конкретный магазинчик на центральной улице. Дальше мое дело. И как только останешься дома одна, звони мне.

8

Мэл меня не подвел. Все-таки в амурных делах он - просто ас. Начав с праздной болтовни с Рони возле самого сияющего, дорогого магазинчика, он закончил только часа через три на скрипучей кровати в самой дешевой гостинице нашего городка.

Я все это время вовсю хозяйничал в Вест-кастле. Мэдл мне помогала. Мы установили скрытые видеокамеры в гостиной и в одной из комнат Мэдл. Работа удалась на славу! Комар носу не подточит. Наша аппаратура нынче такова, что маленькой щелки в интерьере хватает, чтобы организовать "шпионский глаз". А пишет эта камера полсуток. Я вручил Мэдл коробку запасных кассет и показал, как их менять в два движения.

Только управившись с этим главным делом, я сумел глазами обычного гостя взглянуть на ее комнату. В сущности, обычная комната восемнадцатилетней девчонки, пусть и замужней. Зеркала, плакаты рок-групп, разбросанные по полу учебники, какие-то наградные листы за победу в школьном состязании по плаванию. Вот она с мамой на фоне каких-то греческих развалин. Вот в зоопарке присела на фоне медведя. Вот снова медведь с медвежонком. А вот еще.

- Хоть бы один тигр или дельфин, - улыбнулся я, кивнув Мэдл на плакаты.

Та смущенно пожала плечами.

Я перевел взгляд дальше - Арнольд Шварцнеггер в форме русского офицера из фильма "Красная жара". Омар Шариф в роли доктора Живаго… Я украдкой глянул на Мэдл, и в ее взгляде мне почудился вызов.

Я смущенно забарабанил пальцами по книгам, лежащим на столе.

- Давно хотел спросить, а на какой факультет ты хочешь пойти, девочка?

- Славистики.

- А-а… - не нашел я лучшей реакции. Я полистал одну книжку, изданную на незнакомом языке. На ее обложке был изображен верблюжонок с ушами как у ослика.

- Какой забавный, - одобрительно кивнул я Мэдл. - Это и есть Достоевский?

А Мэдл вдруг выхватила у меня книгу из рук и швырнула на пол. Конечно, спустя несколько секунд извинилась.

Я взглянул на часы, собираясь откланяться.

Мэдл внезапно приблизилась ко мне и обняла. Вернее, вцепилась в лацканы пиджака.

- Пол, послушай, я боюсь, - простонала она. - Ты уже уходишь… Не думала, что будет так страшно. Вдруг у нас ничего не получится?

- Все будет хорошо, детка, - лепетал я, вдыхая дурманящий запах юного женского тела, проваливаясь все глубже в темную таинственную зелень ее глаз.

- Пол, оставь мне пистолет! - взмолилась вдруг она. - Ведь если ты не успеешь, я погибну.

- Мэдл! Он же не сумасшедший нападать на тебя дома. Если он клюнет на нашу удочку, начнет готовиться к преступлению всерьез. Так он привык. А мы все это увидим на пленке. Кроме того, я уже договорился насчет прослушки его телефонов с ребятами из ФБР.

- Пол, ты не знаешь его! Пожалуйста!.. Дай Бог, чтобы все произошло, как ты думаешь. Но пусть у меня побудет пистолет. Просто я буду меньше бояться.

В ее мольбах есть здравый смысл, подумал я. Если девчонка будет меньше нервничать, все сделает, как надо. Оружие придаст ей спокойствия.

Все-таки она везучая, - усмехнулся я про себя, доставая кольт. Ведь мне самому только вчера Мэл выдал пистолет из сейфа.

9

Джейн уехала к родителям. Убедив себя, что я избавился от всех проблем, я приехал с работы домой, принял душ и повалился на диван перед телевизором. Поставил бутылочку бренди рядом на столик. Нет, как ни крути, а хорошо у меня дома.

Я отыскал по каналам международные новости. В Израиле - сплошные взрывы. В Ираке - голодные оборванные дети, яростно толкаясь, протягивали тонкие руки к грузовикам, из которых американские солдаты подавали им пакеты с продуктами. В России - несколько борцов за свободу подожгли три городка на Кавказе, а еще три городка, напротив, погибли от морозов, так как правительство не выделило им топлива.

Понемногу мне становилось все уютнее на диване в своем маленьком доме, в своем великом государстве, хотя, наверное, иной строгий моралист и заклеймил бы это состояние души, как верх бесстыдства.

Но, просыпаясь на другое утро, я невольно протянул вбок по кровати руку, ища Джейн, чтобы сжать в объятиях, и тут вспомнил, что ее уже нет. И, наверное, не будет никогда. Я чуть не заплакал от обиды.

Когда я брился в ванной, в комнате зазвонил телефон. Это был Мэл. Он докладывал, что провел всю ночь с Рони. Более того, она вчера отпросилась у Килмеров до сегодняшнего вечера. (Сейчас принимала душ, вот Мэл и звонил, улучив минутку). А вообще мой напарник уже подустал и не прочь был отделаться от бешеной бабы. Я попросил Мэла еще малость напрячься, игра стоит свеч.

- Учти, что мои свечи все тоньше, - пожаловался Мэл.

- Да чтоб они сгорели! - пожелал я напарнику.

Едва я попрощался с ним, телефон зазвонил снова. Это была Джейн. Она долго дышала в трубку, не зная что сказать.

- Что, забыла какие-то тряпки? - решил я помочь ей.

- Нет.

- А что?.. Давай поживее, мне некогда, Мэдл! - оговорился я в раздражении.

- Кто такая Мэдл? - незамедлительно поинтересовалась жена. - Впрочем, я уже не имею права на подобные вопросы.

- Жалеешь об этом?

Снова пауза.

- Да, - отвечает Джейн. Родной ее голос дрожит. - Ты не поверишь, но я страшно соскучилась. Как жаль, что я не стою тебя.

- Ну что же, раз так. Все равно приезжай, - спокойно говорю я, следя за своим дыханием. И вешаю трубку.

Отправляюсь в ванную сполоснуть лицо, хоть уже умывался сегодня. Вот и все. Потираю грудь возле сердца.

И тут снова гремит телефон. Да что они все сегодня, с цепи сорвались?!

- Пол! - вопит в трубку Мэдл. - Пожалуйста! Скорее!

- Что, что?

- Приезжай скорее!

- Что случилось?! И потом, разве Винсента уже нет дома?

- Нет, он дома, дома!.. То есть, его именно нет!

- Что за чушь, Мэдл?

- Он мертв!

10

Винсент лежал на кровати в спальной Мэдл вниз лицом. Его кровь огромным черным пятном расползлась по голубой простыне. Он был полугол - только в цветастой рубахе и плавках.

Я пощупал пульс. Полная тишина, ни проблеска надежды.

Разумеется, я обязан был вызвать наряд. Но не сделал этого, памятуя о том, что Килмер убит из моего кольта, который я тут же и подобрал с ковра. Разумеется, огласки не избегнуть, я влетал по полной программе, но следовало хоть собраться с мыслями перед беседой с коллегами. Взять небольшой тайм-аут.

Мэдл поскуливала в дальнем углу спальной. Ни слова ей не говоря, я прошел к огромному плюшевому медвежонку на полке и вырвал из его пасти вместе с розовым язычком видеокамеру. Потом я спустился в гостиную, поставил стул на стол, и взгромоздясь на это сооружение, выдрал еще одну камеру из-за абажура.

После этого, в том же зверском молчании, я подключил одну из камер к видику и нарочито вольготно расположился в кресле напротив.

Наверху, в спальной Мэдл, лежал труп, и торопиться мне было уже некуда. Может статься, я выполнял последнюю полицейскую работу в своей жизни.

Ничего не значащие кадры истекших суток я отматывал в ускоренном режиме. Пустая, пустая, пустая гостиная… Вот Винсент со всех ног, по чаплински, подбежал к зеркалу, спешно причесался, выскочил на улицу… Вновь ни души… Вот Мэдл пробежала с какой-то тарелочкой, обратно кое-как прошагала уже с винной бутылкой. И все такое. Вот Винсент вернулся, пробежал по лестнице. Постепенно гостиная смерклась, потом помалу посветлела. Винсент в той самой пестрой рубашке и трусах выскочил на улицу. Вот заскочил обратно с толстой веревкой в руке. Стоп! Теперь помедленнее! Я старался разглядеть его лицо, услышать звук голоса. Винсент подергал веревку в руках - проверил на прочность. Его лицо исказила гримаса коварства и лютой злобы! Ну, чистый монстр! "Погоди у меня, милая!" - явственно раздался его голос. И Винсент бросился по лестнице на второй этаж. Я ускорил кадры. Мэдл в одной ночной рубашке пронеслась через гостиную, и тут же появился в дверях я, с самым идиотским видом.

Переменив видеокамеры, я стал наблюдать спальную Мэдл. Здесь не было решительно ничего интересного до тех пор, пока в утренних сумерках не вбежал в спальную Килмер с веревкой и не начал душить благоверную, полусидевшую в постели с чашечкой кофе.

- Винсент, не надо! Не на… - уже хрипела Мэдл.

- Вот, сучка! Вот! - рычал и хрипел Килмер. - Подохни, шлюха, гадина, подохни!

Было хорошо заметно, как Мэдл из последних сил вытаскивает из-под матраса мой кольт и стреляет в левый бок Винсента. Как душитель с выпученными глазами ослабляет хватку и валится в сторону…

Я смахнул капельки пота со лба. Что ж, возможно, и не попаду под суд. Чем черт не шутит, и из полиции не выбросят.

Рядом раздался всхлип. Мэдл стояла возле кресла - уже в свитере, хотя еще не причесанная. Ее еще била мелкая дрожь, словно от холода.

Мне стало до тоски жаль ее. Но я решил пока не подавать и виду. Выключил аппаратуру.

- Что ж садись, рассказывай, - указал ей на свободное кресло. - Только без лишних соплей. Нам пора вызывать криминалистов.

Мэдл даже не обиделась. Заговорила путано и быстро.

- Я сделала все, как ты сказал. Вчера, придя из офиса, Винсент учуял гарь возле крыльца. На его законный вопрос я ответила, что разбирала архив отца и жгла все ненужное. Что тут с ним стало! Он даже перевернул урну вверх дном, и вывалил обгорелую бумагу прямо на крыльцо. Я видела из окна, что его заинтересовало именно то, что мы и предполагали. Когда вышла подмести крыльцо, ведь Рони и не ночевала дома, Винсент вышел за мной следом. Он вертел в руках те самые обгорелые платежные жетоны на пять обзорных видеокамер, якобы приобретенных Крейсом два года назад.

- Где эти жетоны сейчас? - перебил я.

- Н-не знаю, Винсент не отдавал их мне, - всхлипнула Мэдл.

- Их нужно немедленно найти и спалить дотла. Ведь я эту фальшивку состряпал без санкции. Попросил приятеля-технолога из управления. Ну да ладно. Дальше.

- Дальше он спросил, что это еще к чертям собачим за аппаратура, и почему он ничего не слышал о ней? Я сказала, что меня отец в эти дела тоже не посвящал. Сказала, как вы учили - чтобы он так понял, что я обманываю. Тут начался чистый ужас. Он поволок за волосы меня по двору, требуя каких-то признаний. Я вырвалась и убежала. С вечера я уже начала звенеть бутылками в баре, шаталась по дому, изображая пьяную. А после ввалилась к нему и крикнула, что я все знаю, что одна из видеокамер встроена была в аппаратной, и у меня есть кассета, на которой он той ночью вертит регулятор. И эта кассета припрятана так, что он в жизни не найдет. Плюнула ему в лицо и, с трудом попав в двери, ушла.

Мэдл перевела дух, попросила сигарету. Я угостил ее.

- Тогда настал его черед звенеть бутылками в баре. А наутро он влетел ко мне с веревкой. Я даже не поняла, пьян он или нет. Успела только сообразить, что задыхаюсь, и выстрелить в него…

- Черт! Я и не думал, что он такой псих! - мотал я головой. - Это мой прокол.

- Что ж теперь делать? - снова всхлипнула Мэдл. - И я вас подвела.

- Тем, что осталась жива? - буркнул я. - Нет, детка, я один тут виноват, и я один отвечу за это. Разве что можно слегка облегчить мою участь сожжением этих фальшивок. Ступай в кабинет этой сволочи, детка, и поищи их. А я выйду к своей машине, вызову по рации экспертов и всех, кого положено.

- Можно позвонить из дома, - обернулась Мэдл, уже направившаяся к лестнице.

- Все равно мне нужно их дождаться у ворот, - вздохнул я, поднимаясь с кресла. - Да, к тому же, полагается сообщать по рации сразу, как только получен сигнал об убийстве. Сейчас еще можно исправить накладку.

Выйдя из дома, я прошел по залитому солнцем двору, между фигурных кустов, и сел в свою машину. Разумеется, у меня не было никакой рации, я не патрульный полисмен, но был штатный мобильный. Я набрал один из телефонов управления.

- Бишоп слушает, - раздался голос нашего радиста.

- Дэн, это Гэбмон. Ничего срочного, просто маленький вопрос. Ведь твои парни прослушивали этой ночью бар в особняке покойного Крейса, как я просил?

- Конечно, Пол. Я сам и слушал, и записывал. Только слышимость была паршивая. Ты там в бутылку, что ли, микрофон засунул?

- Почти угадал. Просто бросил в толстенную декоративную кружку. Извини, дружище, было мало времени, - посмеиваясь, я достал сигареты. - Так, значит, ты сам послушал? И что, ничего интересного?

- Абсолютно, - явно зевнул невыспавшийся Дэн. - Ежели бы что, я сам бы тебе позвонил.

- Спасибо, старина. Все, как я и думал. Просто решил подстраховаться.

- Интересно это было разве что для любителей экстремального секса, - Дэн снова зевнул. - Просто засиделась в этом баре до утра какая-то свихнувшаяся парочка. Сначала костерили друг друга на чем свет стоит, а потом она ему и говорит: "А помнишь как нам было хорошо. Конечно, уже ничего не вернешь, но не тряхнуть ли стариной? Помнишь, тебе нравилось меня ругать последними словами во время секса. Я, мол, этого не понимала, а теперь вдруг поняла. И даже хочу, чтобы ты нашел где-нибудь в гараже веревку погрязнее и начал бы меня душить!" Что ж, парень принял эту идею на ура. "Ну, ступай, - она ему говорит, прими душ, найди веревку, а я отправляюсь в спальную. Только, как войдешь ко мне, сразу без лишних слов на меня налетай!" Вот, собственно, и все, что я услышал. Эти садомазохисты пошли трахаться.

- С-спасибо, дружище, - выдавил я из себя и не узнал своего голоса. Он даже не охрип, а словно одеревенел. - Ты мне очень помог.

- Дальше слушать? - скептически осведомился Дэн.

- Нет, вполне достаточно. Сегодня отдыхайте.

- Есть, лейтенант, - бодро гаркнул радист и отключил связь.

Я с ненавистью взглянул на особняк. Поджег наконец сигарету, нашарил на заднем сиденье наручники и сунул в карман куртки. Затем вытолкнулся из машины и снова пошел через двор.

Мэдл в своей комнате сметала щеткой на совок горсточку пепла.

- Я уже сожгла жетоны, - сообщила она при моем появлении.

- Кажется, ты обожгла руки, детка, - заботливо указал я.

- Разве? - Мэдл выставила перед собой свои нежные ручки, чтобы рассмотреть получше. И я мигом накинул на них браслеты. Толкнул юную лицемерку на диван.

В одну секунду она все поняла. Побледнела, как мел, что было особенно заметно на фоне ее огненных кудряшек.

Я в сердцах пнул совок с пеплом. Сколько же бумаги технологам из управления приходится переводить зря! Даже если бы несчастному Винсенту и довелось узреть эти листочки, конечно же, они не произвели бы на него ни малейшего впечатления.

Я стоял перед Мэдл, тяжело дыша, и не находил слов.

Она сжалась, как мышка, на уголке дивана.

- Рыжая бестия! - крикнул я. - Неблагодарная соплячка! - и еще пустил сквозь зубы: - Русская свинья.

- Поэтому вы и не поверили мне до конца? - вдруг тихо спросила Мэдл, глянув мне прямо в глаза.

- Что? - не понял я.

- Вы не верили мне с самого начала, потому что я русская? - спросила она, трепеща.

- Вот как? - поразился я. - Значит, ты знаешь?

- Я подслушала разговор отца с Сашей, притаившись за окнами. Вы тогда все поглядывали на другое окно, где ветер шевелил штору. Но так и не подошли проверить, потому что следовало держать Сашу на мушке.

- Ты мне зубы не заговаривай, - буркнул я. - При чем тут то, что ты русская? До сегодняшнего дня я относился к тебе, как к обычной американской девчонке. Знаешь, сколько в нашей стране проживает этнических групп - и все свободные американцы. А микрофоны, что я успел поставить в баре без твоего ведома, - обычная страховка опытного копа.

- Я тоже долго не придавала своему происхождению значения, - вдруг высокомерно усмехнулась девчонка. - Пока не поняла, что совершенно чужая всем вам.

Теперь-то уж не следовало медлить с вызовом наряда, но я решил еще немного побеседовать с Мэдл. Как минимум, меня отстранят от этого дела, и я так и не узнаю мотивов ее жутких преступлений. Вернее, мотивы ясны - хапнуть поскорее состояние, но в голове у меня не укладывалось, как вызрела такая страшная решимость в этом нежнейшем создании.

- Скажи, чем же так насолил тебе старина Крейс? Конечно, твою причастность к его гибели доказать в суде будет посложней, чем к смерти Винсента. Но сейчас-то, глаза в глаза, не будем лукавить друг с другом. Это ты отправила благодетеля на тот свет. Мне просто интересно, чем Джонни заслужил такую благодарность. Он что, жестоко избивал тебя с пеленок? Покупал вместо вишневого клубничное мороженое? Оторвал твоему пасхальному зайцу ухо? Отобрал кредитную карту до тех пор, пока ты не исправила двойку по алгебре? Или заставил учиться в университете за свои двести пятьдесят тысяч баксов в год, которые ему просто больше некуда было девать?

Личико Мэдл, глядевшей на меня с тихой ненавистью, помалу покрывалось краской.

- Ты хочешь, знать, Пол? - проговорила она, когда я выдохся. - Хорошо, я скажу тебе. Да, как ты правильно полагаешь, детство мое было безоблачным. Но в этом в основном заслуга мамы. Мистера Крейса я почти не видела дома. Он был занят делами, ездил по всему миру или пропадал в городках побережья. Я и сердилась, и радовалась отсутствию лишней опеки. А когда нечаянно узнала о том, что я приемная дочь, хоть и выплакала за ночь все глаза в подушку, потом почувствовала особенную благодарность родителям.

В глазах Мэдл снова проблеснули слезы. Я глянул на часы, засек десять минут, через которые прерву ее, и уселся напротив девчонки на стул.

- Когда умерла мама, мне было пятнадцать. Мистер Крейс сильно переживал смерть жены. Как-то он даже три месяца не показывался дома. А потом, когда приехал, у калитки нашей усадьбы пошатнулся и взялся за сердце. Я видела это в окно. Мне стало страшно жаль отца. С того вечера мы стали сближаться. Он рассказывал мне вечерами о своих подвигах в экзотических странах. В том числе и в России. Он очень смеялся над этой страной, но я ему легко прощала. Ведь он не ведал, что мне известно, что я русская. Как-то он вдруг очень странно взглянул на меня, и в первый раз налил мне шерри. И до этого объятия и родственные поцелуи у нас были в ходу, но в тот вечер он обнимал меня особенно крепко. В общем, - у Мэдл задрожали губы, она отвела от меня взгляд, - мы досиделись. Ближе к полуночи он овладел мной. Я не могла ему отказать, так как - повторяю - испытывала огромную благодарность и жалость к Крейсу. Хотела хоть чем-то помочь ему. К тому же, я знала, что в нас нет родства по крови, поэтому наша телесная близость не ужасала меня. Напротив, я за эти вечера сама, кажется, влюбилась в него.

Мне не хотелось верить в услышанное, но я сидел и слушал, не перебивая, как пришитый к стулу.

- Рони знала о вашей связи? - уточнил я только.

- Да, конечно. Сначала мы не хотели ее посвящать, но, когда поняли, что она догадалась, уже не скрывались.

Мэдл попросила сигарету. Я дал ей, и поднес зажигалку. В наручниках неудобно курить, но я решил, что она потерпит.

- Не хочу посвящать тебя, Гэмбон, во все подробности наших отношений. Это совершенно ни к чему. Скажу только, что через год я забеременела. Джон был растерян, испуган. Док, к которому он отвел меня тайком, сообщил, что первая беременность, особенно в таком раннем возрасте, очень важна. Аборт крайне нежелателен. Это может отразиться на всем организме и прежде всего на способности иметь детей. Джон решил, что мне надо рожать. Но это могло бросить на нашу семью тень позора. Джон легко мог лишиться расположения и дружбы многих влиятельных семей. И он предложил мне такой план. Он срочно выдаст меня кое за кого. Но выдаст понарошку.

- Фиктивный брак, - подсказал я ей.

- Именно так. Таким образом, с общественной моралью все улаживалось. Наш с Джоном ребенок будет рожден мною в замужестве. Дальше я и формальный дедушка ребенка воспитывали бы его спокойно, водили в гости по друзьям… Джон нарисовал такие радужные перспективы, что я согласилась. Так возник в нашем доме Винсент Килмер. Джон полностью разъяснил мне ситуацию. Килмер задолжал ему сто семь тысяч долларов за какую-то дурацкую аренду, не принесшую Винсенту ни цента, и в ближайшее время не имел возможности отдать. Да ты, Пол, видел этот вексель, по которому Крейс мог давным давно прикарманить все имущество должника. Винсент был неженат. Вот Джон и предложил ему этот фиктивный брак в обмен на прощение долга. Конечно, все карты перед ним не раскрывались. Килмер не догадывался, что я беременна от самого Джона. Предполагалось, что мы разведемся лет через пять. Думаю, так бы оно и случилось, если бы не беспечность и чувственность Винсента. Ведь ему, во избежание толков, пришлось жить в нашем доме после свадьбы. И он начал всерьез приударять за мной. Прежде с женщинами ему всегда везло, и он не мог взять в толк, почему я не сдаюсь законному мужу так долго. Не уверена на все сто, но, скорее всего, он изначально решил повести свою игру - то есть сделаться настоящим зятем богатенького Крейса. Дальнейшие его поступки это подтвердили. Раздосадованный моим отпором, Винсент стал тайком следить за мной. Мы с Джоном поняли это слишком поздно, когда наша связь была им полностью раскрыта. Джон тогда был вне себя, ударил Винсента и выставил из дома. Но уже на другой день сам бросился зятя искать. Ведь этот человек уже владел нашей семейной тайной, и мог распорядиться ею по своему усмотрению. Конечно, пока он был членом семьи можно было быть уверенным в его молчании. Но после развода уже не было бы никаких гарантий. Это вдруг поняли мы все. И мистер Крейс понемногу сделался союзником Килмера. Он начал заговаривать со мной о том, как Винсент меня любит, что жаль чудного парня. И убедил меня отдаться Винсенту. А вскоре после этого они уже забавлялись со мной вместе, именуя это высшей стадией любви. А я уже чувствовала себя чужой им обоим. Порою казалась себе просто маленькой шлюхой, завезенной сюда из России.

Хотя Крейс еще пытался быть со мной внимательным и нежным, но, как говорят, чашка разбилась, не склеишь… Наверное, от всех этих волнений у меня случился выкидыш. После этого я уже не могла смотреть на них обоих. Чувствовала себя совершенно чужой всему здесь. Даже когда ходила на могилу мамы, не могла рассказать ей всего. Плача, лишь горько укоряла ее в том, что привезла меня в этот проклятый рай. Подолгу сидела на лавочке под теми деревьями, и не хотела входить в этот дом.

А Крейс с Винсентом, казалось, были совершенно довольны такой ситуацией. Они оба даже стали помалу забывать про меня. С утра разъезжались по офисам, возвращались поздно, либо не ночевали совсем. Когда встречались в иной вечер дома, вместе пили и обсуждали дела. Иной раз наведывались и ко мне, то вместе, то порознь, но все реже - сводя общение со мной к нескольким фразам. Казалось, они уже отменно презирали меня оба. Нет, они не были насильниками, я в любой момент могла послать их подальше, но у меня уже возник план мести. Мести и победы, которому вы и помешали с вашей крысиной дотошностью.

Я не верил ушам. Когда Мэдл умолкла, несколько секунд лишь покачивал отяжелевшей головой.

- Да, девочка, с тобой обошлись не лучшим образом, - выговорил я наконец. - Но все равно ты дура, Мэдл! Неужели, даже если бы твое дельце выгорело, тебя не замучило бы раскаяние в чудовищном злодействе?

Девушка повела плечами.

- Все вы так долго меня убеждали в том, что я вам чужая, русская, что я сама поверила в это. Ты не поймешь, Гэмбон, но это меня и поддержало в самые горькие минуты. Спасло от мысли о самоубийстве. Я давно живу в своей России. Русские герои, русские книги…

- Разве Достоевский учит мести? - хмыкнул я.

- В России жили и Екатерина, и Сталин, - повела бровью Мэдл. - Получи я состояние мистера Крейса, я бы сумела помочь моей бедной стране. Вам ли не знать, что Крейс за компанию с русской мафией только качал оттуда доллары, которых и так у моей родины все меньше.

- Абсурд, Мэдл, - мрачно покачал я головой. - Ты ничем не поможешь своим белым медведям. Только сама разоришься. Как ни мало я понимаю в политике, но знаю одно - мы победили всерьез, девочка. России уже не найти в себе силы для новой холодной войны. Она ложится под нас все плотней, а скоро просто не будет нужна.

Я осекся, поняв, что нечаянно жестоко скаламбурил. Взгляд Мэдл горел болью и злобой.

- Прости, - вздохнул я, отводя глаза. - Единственное, что могу для тебя сделать - соберись не торопясь. Возьми нижнее белье, теплые вещи. Позвони адвокату, если он у тебя уже есть.

- И на том спасибо, Гэмбон, - кротко вздохнула девочка, взяв себя в руки. Послушно поднялась с дивана.

- Подожди-ка, - я придержал ее и, сделав пару движений ключом, снял с нее наручники, чтобы облегчить преступнице сборы. Разумеется, я всюду следовал за ней по двум ее комнатам.

Пока она собиралась, я еще раз окинул взором плакаты по стенам, потрепал книжки на столе. На одной обложке был изображен медведь в шапке с красной звездой. Наверное, здесь русские сказки. Я раскрыл книжку, и на стол выпал листочек с переводом одного фрагмента текста на английский. Перевод был переписан ровным ученическим почерком Мэдл. Я невольно прочел: "Царь, чтобы вернуть свою молодость, прыгнул в этот волшебный котел. Но принцесса наколдовала так классно, что царь не помолодел, а сварился". На странице, с которой соскользнул этот листок, была и картинка. Голый старик в короне погибал в круглом дымящемся котле, огромном, как бассейн. Рядом стояли мужчина и женщина. Видимо, принцесса со своим возлюбленным.

Метнув взгляд исподлобья на Мэдл, копающуюся в шкафу, я взял вторую книжку. В ней тоже заложена была листком картинка. Монгольский всадник в мохнатой шапке на всем скаку набрасывал лассо на шею русской девушке, уносящейся от него на своем коне. Развернувшись в седле, она стреляла в монгола из лука.

Еще надеясь себе доказать, что эти совпадения случайны, я полистал третью книжку. В ней, там где была закладка, девушка в платке с красной звездой стреляла из пистолета в царского полицейского. Я похолодел. Отшвырнув книгу, потянулся к кобуре. Но было поздно.

- Подними вверх свои лапы, Гэмбон!

Мэдл стояла у шкафа, и в руках у нее поблескивал новенький пятизарядный "вальтер", направленный на меня.

Я медленно поднял руки.

- Молодец, Пол! - похвалила меня эта стерва. - А теперь медленно, двумя пальцами, вытащи свой пистолет. И положи аккуратно на диван. И без шуток, Гэмбон. Стреляю я совсем паршиво, но с пяти шагов не промахнусь. Терять мне нечего. Одним дохлым американцем больше, одним меньше, погоды для меня уже не делает.

Когда мой кольт оказался на диване, она велела отойти к окну. Подойдя к дивану, забрала оружие. Теперь в обеих ее руках было по пистолету.

- Безумная, - пробормотал я.

- Неужели? - язвительно переспросила она. - Была бы безумной, если бы, затеяв столь рискованное дело, не позаботилась об оружии.

- Ну, и что теперь?

- Пошел в гостиную! - скомандовала Мэдл.

Под прицелом двух стволов я проследовал по лестнице вниз. Там Мэдл велела мне вытащить из видеокамер обе кассеты, положить их в большую бронзовую пепельницу на столе и поджечь.

Когда дело было сделано, и гостиная наполнилась ядовитым удушливым дымом, Мэдл сказала:

- А теперь слушай меня внимательно, Пол Гэмбон. Слушай и думай одновременно, как это ни сложно для тебя. Строгих доказательств моей вины у тебя больше нет. Скажу более: Винсент убит из твоего пистолета. Стало быть, убил его, Пол Гэмбон, ты. Можешь быть уверен, я сплету такую душераздирающую историю для твоих коллег, что они обеспечат тебе пожизненное заключение, не меньше.

Я чувствовал, как наливаюсь бессильной злобой, сидя в кресле перед вонючей пепельницей. Ну, почему, почему я не ставил в известность о ходе следствия даже Мэла? Боялся, что поднимут на смех в управлении, если проколюсь со своими подозрениями?.. Почему не вызвал копов хотя бы минут двадцать назад, а выслушивал исповедь этой чертовки?

- Но есть выход, Гэмбон, - продолжала она.

Я взглянул на юную колдунью недоверчиво.

- Сейчас ты подгонишь свою машину к заднему крыльцу особняка. Запихнешь чудного парня Винсента Килмера в багажник, а достанешь его оттуда часа через два на Большом Соленом озере. Найдешь там камешек потяжелее. Таким образом, и наши проблемы утонут, не оставив на воде следа. Иначе говоря, Винсент просто рванет в Калифорнию, бросив нелюбимую жену навек. Что, собственно, он должен был сделать давно. Удивленным друзьям и знакомым можно будет с упреком показывать тот непогашенный вексель. Мол, пока Винсент был должен отцу, жил с его дочерью. А как мистер Крейс помер, свалил к другой бабе. Каков подлец, не правда ли, мистер Гэмбон?

Я не ответил. Голова звенела. Хотелось на воздух из этого смрада. Но в руках у Мэдл, вольготно расположившейся в кресле напротив, еще подрагивали пистолеты.

- Извините, не могу дать вам много времени на раздумье, детектив, - подвела итог Мэдл. - Рони может вернуться. Выписываю вам чек на пятнадцать тысяч долларов.

Отложив мой тяжелый кольт, она полезла в нагрудный кармашек за чековой книжкой. Но я отрицательно затряс головой.

Тогда она прошла к лампе, возле которой крепилась прежде моя видеокамера, отодвинула в стене какую-то дощечку, вытащила несколько плотных долларовых пачек и положила передо мной на стол.

- Здесь семь штук. Остальные чуть позже, - сказала она. - У всех же проблемы с налоговой инспекцией, сами понимаете. А я еще и не вступила толком в права собственности.

Я тупо смотрел на деньги. Что-то подобное уже происходило со мной в этом доме.

- Берите, берите. Не стесняйтесь.

Я взял.

11

В тот вечер я поздно вернулся домой. Джейн уже вся извелась. Думала, я раскаялся в том, что утром пригласил ее вернуться. Так и было.

Джейн, хоть и переволновалась, была кротка и ласкова со мной, как никогда. Меня ждал великолепный ужин, который каждый час подогревался заново.

Когда я насытился, Джейн положила мне руки на плечи, приникла головой к груди. Я тихо погладил эту невеселую головку, поцеловал в висок.

Все-таки ко многим вещам я стал относиться трезвее за эти безумные сутки.

Если чашка разбилась, не склеишь.

Перевод Геннадия Бобылькова

© "ПОДВИГ", 2004

WEB-редактор Вячеслав Румянцев