Родственные проекты:
|
Русское Философское Общество им Н. Н. Страхова Общественный Совет
журнала
ФИЛОСОФСКАЯ КУЛЬТУРА
Журнал русской интеллигенции
январь – июнь 2005
Чернавский М. Ю.
О философии субъективизма 1)
Все, что существует в мироздании – это кусочек прерывистого сознания
каждого отдельного человека. Сознание это поддерживается импульсами мозга,
заставляющими сердце сокращаться и толкать кровь по артериям, сосудам,
капиллярам. Носители сознания напоминают микробов, расплодившихся на
заплесневелой поверхности крохотной песчинки, вращающейся в безбрежном
океане космоса с бешеной скоростью вокруг более крупной раскаленной
песчинки. Захватив кусочек света, тепла и жизни, микробы рождаются и мрут
один за другим, так и не поняв, кто они, где они, зачем они. Появиться в
мире, сделать слабые попытки хоть что-то понять, осознав, что это не
удается, придумать милую, успокоительную сказочку, и с глупейшим страхом на
лице – исчезнуть. Такова судьба человечества. Люди, в большинстве своем,
даже не представляют себе всей глубины своей трагической обреченности.
Успокоение и утешение человек может найти только в том, что его
собственное бытие определяет бытие всего мироздания. Миров, времен и
пространств столько же, сколько существует познающих субъектов. Мир висит на
волоске сознания каждого человека, он существует лишь через множество
уникальных и неповторимых субъективных мировоззрений, проявляя себя в них и
через них.
В этой связи единственной вещью, перед которой человек должен испытывать
благоговение и священный ужас, является его собственное сознание. Человек
нанизывает свою картину мира на собственное самосознание, и таким образом
мир предстает в бесконечной проекции вовнутрь, которая, словно самоотражаясь
в зеркале, связывается с личностью как носителем сознания.
В истории философии прослеживается процесс субъективизации реальности:
Платон разместил сущность бытия в мире умопостигаемых идей, с которыми
человеческая душа раньше соприкасалась непосредственно, а после ее вселения
в тело стала соприкасаться опосредованно – через материальные предметы;
Аврелий Августин поместил свидетельство о бытии Бога в человеческую душу
и доказывал существование Бога на основе анализа человеческого самосознания;
Рене Декарт провозгласил принцип тождества интуитивной самоочевидности и
истинности;
Джордж Беркли объявил материальный мир лишь комбинацией идей в сознании
Бога и человека;
Дэвид Юм запрятал в человека идею причинности, лишив мир
причинно-следственных связей;
Иммануил Кант субъективизировал не только причинность, но также время и
пространство;
Артур Шопенгауэр подвесил все бытие мира на тонкую нить человеческого
сознания.
Человечество тем самым все ближе приближается к сущности бытия, открывая
для себя, что подлинно существующим является только человек, – человек как
личность и как активный, творческий субъект. Все остальное, и прежде всего,
внесубъектная реальность – есть небытие. Человек пожизненно заключен в себя
самого. Он попал в этот мир, как ему кажется, не по своей воле, с удивлением
осматривается и ищет, чем бы заняться, как бы убить время. Но что бы он ни
искал в мире – он найдет только себя самого. Исследование мира есть пустая
трата времени. Человек расходует колоссальное количество энергии на
бесполезные вещи. Он думает, что занят чем-то серьезным и очень нужным
человечеству, когда лезет на горы, опускается под воду, исследует небесные
тела. Все, чем бы человек ни занимался в жизни, нужно, в конечном счете,
лишь ему самому. Как справедливо отмечается, что человек, оказавшись,
предположим, в Париже, наслаждается не Парижем, а наслаждается собою в
Париже. Та же картина наблюдается и в более широком аспекте – человек
любуется не миром, он получает удовольствие от своего нахождения в мире,
точнее – наслаждается своим миром, то есть – собой. Мироздание представляет
собой проекцию сущности человека вовне, мироздание есть своеобразная
эманация человеческого духа.
Картина упрощается до предела – есть только человеческое Я. Причем это Я
исчезнет со всем тем миром, который есть внутри человека. Вот единственное,
о чем можно говорить как о неопровержимой истине. Все остальные философские
позиции есть пустая и недоказуемая гипотетика. Мир не имеет
внесубъектно-материальной основы, он спорадически возникает и исчезает
внутри субъектов восприятия. Каждый человек является хозяином своего, в нем
самом существующего мира. Другого мира нет, не было и не будет. Только
человек волен определять законы развития мира, предписывать ему
происхождение и направлять его развитие.
Философия субъективизма и субъектоцентризма исходит из решающего значения
субъективных форм мировосприятия и объявляет субъекта носителем мироздания.
Созвучными философии субъективизма выступают следующие течения философской
мысли.
Спиритуализм постулирует мысль о том, что мир есть производная творящей
духовной субстанции, подобием которой является человеческий дух.
Причисляемый к субъективным идеалистам Д. Беркли скорее являлся
спиритуалистом, так как он рассматривал реальность как результат творческой
активности духа, то есть его субъективизм был погружен в спиритуализм.
Субъективный идеализм объявляет мир производным от индивидуального
человеческого сознания. В этой связи самым последовательным субъективным
идеалистом был И.-Г. Фихте, согласно философии которого общезнаменательным
основанием выступает категория действия, а не духа.
Солипсизм утверждает, что единственно реально существующим является субъект
и комплекс его представлений.
Человек слит с миром. Он – это и есть мир. Не существует никакого
субъектно-объектного раздвоения. После И. Канта и А. Шопенгауэра
субъектно-объектное противопоставление в философии должно быть окончательно
снято. Есть только то, что люди называют «Я», «субъект», «личность». И все.
Больше нет ничего. Вот единственно адекватная реальности позиция. Все
остальное – гипотетика из серии «а может быть…», «а давайте предположим…»,
«мне кажется…» Вне человека ничего не существует. Казалось бы, мысль
самоочевидная, но, по странной логике человеческого мировосприятия, именно
эта мысль звучит парадоксально. Неужели человек не верит в самоочевидные
вещи настолько, что готов с радостью променять очевидность на иллюзорность?
Реальность на гипотетику? Веру в себя на веру в несуществующее нечто,
называемое материальным миром? 2
При допустимости факта познания человеком мира, когда мир входит в человека,
можно сделать вывод, что мир имеет схожую с человеком природу. Отсюда
появляются лишь два возможных тому объяснения:
А) либо и человек и мир есть материя, а значит процесс познания напоминает
собой проникновение друг в друга родственных феноменов – материя захватывает
себя саму, то есть познание выступает как разновидность бытия материи;
Б) либо и человек и мир есть духовная субстанция, а значит наше единство с
миром как существ духовных делает возможным корреспондирование духов, то
есть познание.
Третья позиция, то есть агностицизм, снимает саму постановку вопроса о
познаваемости мира. С ней сближается субъективизм в той части, что человек
бессилен познать что-то иное, кроме себя самого, а значит то, что он
познает, – есть лишь он сам. Вне рамок себя самого он не только ничего не
познает, но не в состоянии даже существовать. То есть человек существует не
в мире, но лишь в себе самом, так как то, что он принимает за мир, – это и
есть он сам.
Во всех попытках человека осмыслить реальность господствует тотальная
антропологизированность, которую можно определить как метод антропоморфного
аналогизма. Этот метод выступает как единственно возможная форма познания
реальности 3. Несостоятельно выглядят обвинения, выдвигаемые против
представителей философии субъективного идеализма, спиритуализма и
персонализма в том, что они занимаются необоснованной антропоморфной
экстраполяцией. Любая философская система не свободна от этого – человек
обречен приписывать чему-то внешнему черты и особенности развития себя
самого. Не занимаются ли тем же и рационалисты, и сенсуалисты и, если брать
иное основание, идеалисты с материалистами? Человеку необходимо раз и
навсегда успокоиться относительно ломания себе головы на предмет ответа на
вопрос о надчеловеческой сущности и внечеловеческом начале мира. Человек не
способен, это ему не дано в принципе, ответить на что-то, что выходит за
рамки его собственной природы. У человека есть только постоянно вибрирующий
и мерцающий клочок его сознания, который и есть он сам. Пытаться что-то
понять вовне себя невозможно, как невозможно выйти за пределы пространства
или существовать вне времени.
Известна критическая мысль П. Гольбаха, брошенная в адрес субъективных
идеалистов – как можно верить в то, что человек – это пианино, которое само
на себе играет? При этом даже французские материалисты признавали, что
субъективный идеализм – это философия абсурда, которую, тем не менее,
невозможно опровергнуть. Что касается сравнения человека, который
воспринимает мир, подобно нажиманию на клавиши при игре на пианино, то оно
не вполне удачно. Музыкальный инструмент сам на себе не играет, в отличие от
человека, который из себя порождает гармонию мира, подобную музыке. В этом
нелепо-топорном сравнении просматривается достаточно симптоматичная черта
мировоззрения всех материалистов – попытка свести духовное к материальному,
увидеть в сознании лишь качественный сгусток материи.
Человек – не пассивный получатель внешних раздражений. Достаточно было
появления И. Канта и И. Г. Фихте, чтобы сформулировать идею того, что
человек – активный создатель и преобразователь мира. Не он является
музыкальным инструментом, но весь мир для него – инструмент, из которого
человек извлекает гармонию звуков, проецируя тем самым вовне свою внутреннюю
сущность. Человек словно расточает себя вовне, ход его жизни подобен
постепенному самосожжению, в результате которого выстраивается и затем
мгновенно уничтожается целый мир.
Как можно, после такого эпохального и вселенского по своему значению вывода,
снова низводить себя на уровень материи, мешать себя с глиной и грязью?
Верить, что я – это кусок материи, случайно слепленной непонятными законами
природы? Я – это промежуточный этап развития форм этой самой материи? Я –
сгусток атомов, сборище молекул, конгломерат белков? Как уважающий себя
человек может примириться с подобной интерпретацией своей сущности?
Материализм является самоуничижающей человека концепцией, сводящей человека
на нет, унижающей его, втаптывающей его личность, его самость, его
индивидуальность в грязь материальных отбросов мироздания.
Быть собой – наивысшее счастье для человека. Нет ничего прекраснее, чем
самосознавать свою непохожесть, отличие от мира, свою принципиальную
несводимость к иному. Я есть то, чего никогда не было до этого и никогда не
будет потом. Я неповторим, Я специфичен, Я – центр бытия, центр своей
вселенной, вселенной смыслов, сущностей, понятий, вселенной, населенной
людьми, звуками, красками, вселенной, которая есть мой родной дом, которая
есть я сам. Индивидуальное самосознание порождает самосознание национальное,
которое приводит к национальному самоуважению, а оно, в свою очередь,
порождает стремление к борьбе за сохранение собственного государственного
бытия, своего уникального национально-культурного мира, к защите своего
самобытного мировоззрения.
Вся новейшая теория познания, начиная с И. Канта и заканчивая Э. Гуссерлем,
исходит из факта того, что субъект в процессе познания привносит в объект
частицу себя, субъективизирует объект. Субъект как бы встраивает себя в
познаваемый объект 4. Субъект и объект связаны какой-то непостижимой, чуть
ли не мистической связью. И тот и другой могут быть взаимосвязаны только в
том случае, если они являются чем-то единым. То есть, они либо составляют
части чего-то третьего, либо один детерминирован другим. Объект пассивен,
его бытие зависит от субъекта. Значит – только субъект способен втягивать в
себя объект, заставляя его подчиняться своим законам существования. Но может
быть и несколько иначе – субъект может и порождать из себя объект. Этим и
объясняется такая, казалось бы, непонятная зависимость объекта от субъекта.
Существовать можно лишь через что-то? Необходимость субъекта для появления
мира – железный закон бытия? В этом случае материализм, утверждающий, что
все, что существует, есть материя и ничего более, – не впадает ли при этом в
абсурдное противоречие? Та материя, которая существует, существует где?
Ответ напрашивается – только в чем-то другом и через другое. Этим другим
может быть только принципиально отличная от материи субстанция, ибо в случае
однородности не произойдет процесса отражения, замещения как присутствия
одного в другом. Отличной от материи субстанцией является дух, сознание.
Вопрос о первичности снимается в пользу духа, так как только дух способен
вместить в себя материальную субстанцию, а материя на это неспособна 5.
Субъективизируя хотя бы малую часть действительности, (чего не сделать
невозможно, даже находясь на последовательно материалистических позициях, в
чем нас убедил еще Д. Локк 6), мы неминуемо придем к необходимости признать
субъективную природу всей реальности (что нам наглядно продемонстрировала
философия Д. Беркли). Адекватный подход к анализу действительности должен
проявлять черты максимализма – субъект либо тотально задает бытие объекта,
либо целиком от этого объекта зависит. Быть зависимым можно только от
активной составляющей мироздания. Объект активным никак не назовешь, в
отличие от субъекта. Субъект, в конечном итоге, является единственной
активно-детерминирующей бытие объекта субстанцией. Объект всегда пассивен,
он не способен управлять ни поведением субъекта, ни держать под контролем
сам процесс познания.
Любой ученый, от химика до биолога, начинает свое исследование с того, что
помещает объект в изолированно-пассивные условия, а затем начинает
познавательный процесс, самопроизвольно интерпретируя данные наблюдений над
объектом. Мнимая объективность ощущений перерастает в четко проявленный
субъективизм при оценке результатов познания, и уж тем более, при
формулировании выводов и очерчивании перспектив дальнейшего исследования.
Человек переводит данные опыта, получаемые на уровне
чувственно-эмпирическом, в сферу понятийно-интерпретационную, уже напрямую
пропитанную субъективизмом. И вот здесь начинаются чудеса – объект начинает
жить в соответствии с канонами, задаваемыми субъектом. Мир зависит от
позиции наблюдателя и от его личностных характеристик. Все зависит от того,
кто интерпретирует мир, а не от того, каков мир «на самом деле» 7.
Сущность человека духовна, а не материальна. Характер протекания
физико-химических процессов внутри человеческого организма не способен
превратить некий кусок органической материи – человеческое тело – в
человека. Для этого требуется свойство иного порядка – самосознание, имеющее
внематериальную природу. Как бы ни пытались материалисты, открывая законы
существования материальных форм, приблизиться к объяснению феномена
сознания, они никогда этого не смогут сделать. Материя принципиально отлична
от сознания. Радостные всплески материализма, в частности, открытие
процессов замещения одного вещества другим, что, якобы, может приблизить нас
к объяснению феномена сознания, когда материя замещается чем-то иным,
воспроизводящим в себе ее характеристики, отражая ее, – все это так и
останется безрезультатным.
Словосочетание «конец науки» уже никому не кажется странным, человечество
постепенно осознает, что оно оказалось у края миро-воззренческой пропасти.
Наука как форма объяснения мира и как подход к реальности начинает изживать
себя. Все большее количество вещей в науке оказывается ненаучными. По
другому и быть не может – невозможно адекватно воспроизвести мир, изолировав
из этого мира субъекта. Бессмысленно пытаться ответить на вопрос, который
ставит наука: «Каков этот мир без и вне субъекта?» Ответ становится понятным
все большему количеству умов – вне субъекта мира не существует. Отсюда
попытки исследовать бессубъектный мир представляются абсурдными 8.
Все, что существует, получает свою качественную определенность, то есть
становится самим собой только будучи соотнесенным со своей
противоположностью. Применительно к реальности эта мысль оформляется в
противостояние «Я» и «Не-Я», жизни и смерти, нечто и ничто, субъекта и мира.
Процесс самосознания удачно выразил И.-Г. Фихте в своей диалектике
взаимоперехода «Я» в «Не-Я». «Я» есть блуждающий лучик света, выхватывающий
из небытия, то есть из «Не-Я» нечто, что становится им самим. Вслед за Фихте
можно провозгласить: проблема противостояния «субъект» – «объект» должна
быть заменена на расхождение между «Я» и «Не-Я» внутри субъекта. Кто стоит
за «Не-Я»? «Я». Без «Не-Я» не существует «Я», т. е. то, что мы называем
миром или объектом, есть часть субъекта. Говоря об общем знаменателе,
который унифицирует ощущения и мыслительную деятельность людей – это общее
для всех «Я» «Не-Я». Однако превращение «Не-Я» в «Я» происходит своеобразно
для каждого отдельного человека. «Не-Я» у всех общее, «Я» у каждого свое.
При этом «Не-Я» не существует, оно появляется лишь в тот момент, когда
возникает «Я». Значит, общий знаменатель – это и есть небытие, то есть мир,
то есть внутрисубъектный объект.
Провозгласив мир небытием, отождествив объект и ничто, мы тем самым решаем
узловую проблему философии – вопрос относительно природы того, что
существует вне субъекта. Ответ поразительно банален – вне субъекта нет
ничего. А то, что мы называем объектом, – само по себе не существует, это и
есть небытие, «Не-Я», становящееся бытием только в момент соприкосновения с
«Я». Все познавательные акты разворачиваются внутри сознания. Даже самое
элементарное ощущение оседает прежде всего в поле сознания. Ощущение холода
возможно только в том случае, если я имею представление:
1. О себе самом. Данный постулат спиритуалистичен. На ум сразу же приходит
Мен де Биран с его знаменитым тезисом о том, что если бы человек не обладал
самосознанием, он никогда не смог бы отличить себя от внешних ощущений,
наподобие мраморной статуи, для которой и она сама, и запах, скажем, розы –
одинаково не существуют. Что-либо существует только через иное. Мир
нанизывается на самоосознание человеком себя самого, что и делает возможным
существование чего-либо.
2. О своем, мне принадлежащем мире, в котором появилась идея холода. Этот
постулат субъективно-идеалистичен в духе Д. Беркли, для которого мир
существует в нас как идея, причем творческая активность человеческого
сознания способна синтезировать идеи и получить представление о вещи. То
есть ощущение (как ощущение идей) трансформируется в представление о вещах,
наделенных комплексом специфических свойств. Таким образом, сознание
приватизирует, втягивает в свою орбиту процесс ощущения, носящего
идеализированный характер.
Судьба человечества – постоянное самоуглубление, копание внутри своей
собственной сущности. Выхода наружу нет. Да и есть ли это «наружу»? Это
напоминает знаменитое парменидовское выражение относительно того, что все,
что есть, является бытием. Бытие – все, что можно помыслить. Мысль как
волшебник, превращающий все из небытия в бытие. Если небытие нельзя
помыслить, не превратив его в бытие, не обытийствовав его, то небытия нет.
То же с человеком – нельзя постулировать существование чего-либо вне
человека. Человек – это все, что существует. О существовании чего-либо вне
нас нельзя сказать ничего определенного. Кроме одного – вне нас может
существовать только небытие.
«Мир есть ничто иное, как функция мозга», – заметил Шопенгауэр. «Мир есть
ничто», – вот более адекватный реальности ответ. Существует лишь субъект, в
сознании которого существует то, что он называет миром. Нет ничего внешнего,
есть только внутреннее, стремящееся казаться внешним. Доводы в пользу
иллюзорности мира вытекают из самого факта человеческого существования –
каким, если не иллюзорным может быть мир, который человек периодически
покидает и который когда-нибудь полностью для него исчезнет? Мир подобен
миражу в пустыне, покачивающемуся в волнах жаркого воздуха, расплывчатому,
исчезающему и появляющемуся снова, миру, который вот-вот растворится,
обнажив вместо себя пугающую безбрежную пустыню песочного небытия.
Насколько все-таки блестяща мысль А. Шопенгауэра о том, что рассчитать
расстояние между небесными телами и выяснить траекторию их движения можно
только в том случае, если все это мироздание находится внутри человека, если
мир – это и есть он сам. И.-Г. Фихте, и М.Ф.П. Мен де Биран рассматривали
мир как ограничение – «Я» ограничивается «Не-Я» (Фихте); мир – то, что
ограничивает мое воление (Мен де Биран). Более правильной представляется
позиция, согласно которой мир есть небытие, «Не-Я», пожирающее «Я». Жизнь
есть постепенное умирание, исчезновение, таяние, растворение субъекта в
объекте, то есть в небытии.
Мысль Д. Беркли о несуществовании материи в силу ее неощущаемости как
таковой вполне повторима применительно к миру. Мира не существует, т.к. мы
не можем воспринять мир как таковой. Мы лишь выхватываем из мира отдельные
вещи, делая их объектом своего внимания. Но где сам мир? Он играет с нами в
прятки? Ответ прост и восхитителен: мир – в нас, мир – это и есть мы.
Другого мира нет. Все остальное – небытие, ничто, «Не-Я», смерть.
Практически любой философ говорит: «Прислушайтесь ко мне, я вам расскажу,
что такое мир!» Более соответствует реальности иная фраза: «Попытайтесь
услышать меня, и вы поймете, что мира нет. Есть только вы».
Человек соприкасается непосредственно, на уровне абсолютной самоочевидности,
лишь с двумя вещами:
1. С самим собой существующим, с бытием себя («Я», «субъект»)
2. С самим собой не существующим, с небытием себя («объект», «мир»).
Иначе говоря, мир существует либо как «Я», либо как «ничто». Можно отрицать
существование объективного мира (что и делают солипсисты и последовательные
субъективные идеалисты), но невозможно отрицать бытие небытия.
Смерть и небытие как самоочевидность. Любой человек изначально уверен в
существовании себя самого и в возможности собственного не–существования.
Не–существование себя – это возможность своего не–нахождения где-либо. Я
сижу за столом, но меня нет в лесу, а значит, я не–существую где-то там в
лесу среди деревьев. Это и есть мое небытие. Оно вокруг, оно обступает меня
со всех сторон, оно внутри меня, это часть меня, та часть, которая есть
«Не–Я» и является частью «Я».
В этой связи проблема небытия (смерти) как тема для рассуждений гораздо
более интересна именно в силу своей определенности. В то время как
рассуждения о жизни банальны, бесконечны и, главное, – бессмысленны. О том,
что такое жизнь, можно иметь бесконечное число догадок и постоянно месить
воду в ступе, чем люди, по большей части, и занимаются. Всегда тянет
порассуждать о чем-то неопределенном и загадочном. Притягивают неразрешимые
вопросы, четко определенные ответы всегда пугают. Человек не знает, что
такое жизнь, но точно знает, что такое смерть.
В философии принято считать, что мир это есть бытие, а противостоит ему
нечто, что мы называем небытием. Вынесение небытия за рамки мира вносит
неопределенность как в понятие мира, так и в понятие небытия. Между тем
небытие имманентно присутствует в мире, оно ему изначально присуще. Мир это
и есть небытие человека, его «Не-Я», если использовать терминологию Фихте.
Нет границы между объектом (материей) и субъектом (сознанием). Вся
реальность субъективизирована, она есть результат симбиоза бытия и небытия.
Мир есть небытие человека, то есть то, где человек не присутствует, то, чем
он пока еще не стал. Обращая свой взор на мир (взор сенсорно-чувственный или
взор умопостигаемый), мы тем самым обращаем «Не-Я» (т. е. мир) в «Я».
Происходит то, что называется процессом познания, либо самораскрытием «Я» (в
терминах философии субъективизма). Небытие, как и мир – одно для всех и одно
на всех. Небытие есть всеобщий знаменатель, который появляется лишь в момент
возникновения субъекта.
Единое (мир) существует через множество (субъекты). Сказать что-либо
определенное об этом мире нельзя. Невозможно даже постулировать его
существование. Мир можно определить только путем от противного: мир – это
то, где нет субъекта. В несуществовании чего-то вне субъекта только и можно
быть абсолютно уверенным, следовательно, мир – это нечто, чего, в конечном
счете, не существует.
Бытие человека в мире – это борьба с небытием, исход которой заранее
предрешен. Человек наивно считает, что он живет в мире, в объективном бытии.
Нет, он – отпрыск небытия, дитя небытия. Там – в небытии его родной дом, там
– он сам. Мы все родом из небытия. Вполне определенно можно лишь
постулировать существование небытия, которое растворено всюду. Человек самым
непосредственным образом соприкасается с ним во время сна. Сон есть
ежесуточная репетиция смерти, которая закончится единственным премьерным
показом. Ежедневный сон как исчезновение сознания – самое яркое
свидетельство существования небытия. Сон является наглядным свидетельством
возможности существования субъекта вне объективной действительности.
Состояние сна выступает своеобразной моделью для понимания устройства
мироздания, где субъект присутствует сам в себе и сам для себя, и где между
ним и его собственной сущностью отсутствуют посредники в лице
пространственно-временных и причинно-следственных предметов материального
мира. Наверное, самым удивительным и загадочным феноменом сна является вера
субъекта в реальность происходящих с ним событий, он как бы пребывает в мире
реальных объектов, которые при этом не детерминированы ни пространственно,
ни во времени, ни причинно-следственно.
Неудивительно, что А. Шопенгауэр рассматривал состояние человека во время
сна в качестве прямой аналогии существующему вне нас, материально
проявленному миру. Сон есть модель мира. Никто не в состоянии объяснить, чем
принципиально отличается сон от мира. И здесь и там субъект погружает себя в
иную, отличную от него реальность; и там и здесь происходят процессы
познания этой внесубъектной реальности; и здесь и там субъект самоосознает
себя. Почему же нельзя предположить, что рисуемый человеку мир в его
сознании во время сна не подобен тому миру, в котором мы все пребываем?
Единственным отличием сна от мира может служить пространственно-временная
стабильность, причинно-следственная взаимосвязь и постоянство мира, в то
время как сон видоизменчив, он постоянно новый, это есть своеобразный
калейдоскоп иллюзорных реальностей. Сон ближе к человеку, мир же более далек
от него, так как мир ближе к небытию, этому своеобразному сгустку
пространства, времени и причинности.
Каждый человек живет в выдуманном им иллюзорном мире, лишь изредка вбирая в
себя существующие, якобы вне него, фрагменты реальности. Разные уровни
самоосознания себя – вот в чем кроется ключ к пониманию реальности.
Данный процесс можно изобразить:
А) В виде разбегающихся из одной точки разновеликих по диаметру окружностей,
аналогом чему может служить модель солнечной системы, где:
1. Солнце – это «Я», источающее теплоту – то есть степень близости,
самоочевидности и субъектной проявленности, которая тем выше, чем менее
зависима от времени, пространства и причинности.
2. Планеты – это мысли, воспоминания, состояния и вещи, которые расположены
в последовательной удаленности от света «Я», все более отчужденные от
субъекта, то есть, все более подверженные укорененности в причинности,
времени и пространстве.
Субъект, словно солнце, освещает вне себя положенные идеи, которые, все
более удаляясь от него, остывают, приобретая холод небытия, все более
погружаясь в мороз времени, пространства и причинности.
Б) В виде разноуровневого понимания реальности, которая вы-страивается
следующим образом:
1. «Я» как основа мироздания, находящаяся вне времени, пространства и
причинности.
2. Самоосознание «Я» как внеположенность «Не-Я».
3. Мысли, подчиненные причинности, но находящиеся вне времени и пространства
(спонтанное самоосознание своего существования).
4. Память – находится в сфере причинности и во времени, но вне пространства
(образы мира в сознании).
5. Состояния – внутрисубъектные перживания себя во времени, пространстве и
причинности («Я» в мире).
6. Вещи – внутрисубъектное полагание предметов во времени, пространстве и
причинности (иллюзия отсутствия «Я», «Я» как пассивный наблюдатель).
7. «Не-Я» предстает как небытие, смерть (тотальное отсутствие «Я»).
Итак, субъект обладает свойством отсутствия внеположенности, то есть субъект
в своей основе заключен в рамки себя самого. Чтобы осознать свою
проявленность, актуализированность себя в мире, субъект должен отторгнуть
себя вовне, изъять из себя частицу себя самого. То есть субъект частично
убивает себя и через свою умершую частицу (через исторгнутую из себя идею)
самосознает собственное бытие. Все виды познавательной деятельности зависят
от человеческого сознания. Познание представляет собой процесс актуализации
внутреннего мира человека со все более воз-растающим усложнением – от
ощущений через восприятия и представления к умозаключениям. Все,
существующее в бытии, нанизывается на «Я» посредством причинно-следственных,
пространственных и временных взаимосвязей. Мир нанизан на человеческое
сознание. Отсюда рождается, казалось бы, парадоксальное утверждение – чем
чувственно определеннее, тем менее самоочевидно, то есть тем иллюзорнее и
внутрисубъектно объективнее.
Ощущения и восприятия, которые традиционно относились к
изначально-основополагающим формам процесса познания, в философии
субъективизма относятся на периферию самосознания субъекта, ближе к небытию,
будучи, таким образом, причислены к (даже не вторично, а четверично и
пятерично) примитивным формам. В то же время, представления и умозаключения,
которые в объективистской философии рассматриваются как более совершенные, а
значит, следственные, вторичные формы, здесь относятся к причинным,
основополагающим проявлениям развития познания, так как они ближе к
эпицентру субъекта, к ядру его сущности.
Схожесть ощущений нельзя выдавать за объективную закономерность устройства
внешнего мира. Так называемые законы развития мироздания есть ни что иное
как следствие внутренней проекции человеком себя вовне. Законы – это не
более как следствие сообразного устройства жизни духа, гармония сознаний,
результат взаимосвязи идей. Более того, не существует никакого четкого
разделения на сенсорные и рациональные формы познания мира, есть лишь
пространственно-временное и причинностное погружение субъекта в бездну
самораскрывающейся внутренней сущности. Вещи есть комбинация идей в
человеческом сознании, которые обрели статус внеположенности субъекту во
времени, пространстве и причинности. Мир кажется нам объективным только
потому, что он зависим от небытия, а то, что зависит от нас, то есть от
бытия, мы склонны рассматривать как нестабильную, изменчивую, зависимую от
субъекта субъективность. Там, где нет стабильности и детерминизма, – там
живет свобода, это и есть сфера обитания свободного человеческого духа.
Человек может изменить ход своих мыслей, но он не в силах, предположим,
перенаправить течение реки, которая поглощена временем, пространством, а
направленность ее течения причинно обусловлена. Река засасывается небытием,
необходимостью, в то время как человек свободен, практически абсолютно
свободен на уровне мыслей и минимально свободен на уровне вещей,
существование которых подчинено необходимым законам. Человек есть островок
свободы (бытия) среди бушующего моря необходимости (небытия).
Минимальная степень присутствия субъекта в материальных вещах кажется
объективнее, определеннее, но менее самоочевидной. Определенность – свойство
воспринимаемых вещей. Самоочевидность – свойство человека как самопознающего
себя субъекта. Чем объективно-чувственнее, тем ближе к небытию. Существовать
– значит существовать для человека и в человеке. Мысль – ближе к нам по
сравнению с вещами материального мира. Вещи присутствуют в нас, когда мы их
ощущаем, но еще ближе и самоочевидней они нами осознаются в виде мыслей о
вещах. Совсем близко и сверхсамоочевидна наша мысль о себе самом, то есть
восприятие себя как «Я».
При переходе от «состояний» к «вещам» человек полагает мир объективно, вне
себя существующим. Чары небытия сделали свое дело. В вещах «Я» присутствует
минимально, то есть вещи ближе к небытию, определеннее. Но самая
определенная вещь – небытие. Можно сомневаться в чем угодно, но только не в
существовании небытия. Именно небытие упорядочивает данные внутреннего опыта
разных людей, оно унифицирует вещные взаимодействия за счет близости вещей к
пространственно-временным и причинно-следственным характеристикам. Это
особенно видно в случае, когда мы рассматриваем:
А ) личностно-субъективные характеристики людей (темперамент, способности,
характер), насколько разная картина мира рисуется в их сознании
(материалисты и идеалисты, религиозные люди и атеисты, пессимисты и
оптимисты). Далее, переходя все ближе к небытию, то есть двигаясь от
субъекта к внутрисубъекным объектам, мы замечаем, что
Б ) состояния людей в мире уже более унифицированы (всем, как правило,
холодно, если на улице мороз, все плачут при просмотре слезоточивой
мелодрамы, все улыбаются, слыша удачную шутку). Двигаясь далее к небытию, мы
переходим к рассмотрению мира в сознании людей – и оказывается, что
представление о
В ) вещах и предметах материального мира у всех, как правило, идентично
(расположение предметов в пространстве, их количество, цвет, величина).
Для действительно осознающего себя человеком человека гораздо важнее свое
собственное ощущение реальности, чем сама реальность, свое переживание мира,
чем сам мир. Вещи, материальность – это то, что ближе к небытию, это
объектно заклеймено, это то, на чем лежит печать небытия. Философия
субъективизма центром мироздания делает самого субъекта с его переживанием,
осознанием и восприятием жизни.
Итак, основой реальности является самопознающий себя индивидуаль-ный дух,
субъективная сущность, личность, сознание. Источник этой познавательной
активности – внутри человека, который подпитывается в результате симбиоза:
а) бытия («Я», сознание, субъект) и
б) небытия («Не-Я», мир, объект).
При этом этот симбиоз не может существовать иначе, чем путем субъективного
самоосознания своей собственной самости.
Таким образом, единственно возможный метод, позволяющий приблизить нас к
природе реальности – это самоанализ человеком состояний своего сознания,
поиск основ самоосознания себя. Но и этот метод не даст никаких, даже
объяснительных, не то что доказательных, результатов. Человек так и
останется загадкой для самого себя. Познать себя можно лишь выйдя за пределы
себя самого, дистанцировавшись от себя, от своей природы, что в принципе
невозможно. Во что человеку отторгать себя, если он – это все, что
существует? Отторгнуть себя в то, чем он не является, можно лишь в случае
смерти, то есть переместившись в небытие. Сохранит ли человек в небытии свою
сущность? Вопрос, пусть не одновременно, но зато для всех, скоро прояснится.
Примечания
От редакции: статью М. Ю. Чернавского наш журнал печатает как дискуссионную
статью, которая наглядно показывает, что ориентация исключительно на
западноевропейскую философскую традицию, даже в лице ее лучших
представителей, явно недостаточна для обоснования не абстрактного, но
конкретного субъективизма. Последний, с точки зрения редакции, получил
настоящее, прочное, не балансирующее на грани абсурда, обоснование в русской
национальной философии XIX в., в философии, которую в данной работе автор
даже не упоминает.
Тем не менее, редакция считает, что статья молодого московского философа,
при всей ее «эпатажности» (и даже, в определенном смысле, благодаря своей
эпатажности), дает своеобразную отправную точку для прояснения ряда
принципиальных проблем «философии субъективизма». Отклик на статью М.Ю.
Чернавского обязательно появится в следующем номере журнала; естественно,
что мы приглашаем к дискуссии и наших читателей.
1 Данная статья предваряет готовящуюся к изданию работу «Философия
субъективизма».
2 Понятно недоумение И.-Г. Фихте в отношении материализма – как можно
исходить в своих умозаключениях из иной, противостоящей человеку реальности,
полностью игнорируя при этом более близкую и самоочевидную для нас жизнь
сознания?
3 Для Джорджа Беркли, человека крайне религиозного, ответ представлялся
очевидно положительным. Существование Бога, причем в христианской
интерпретации, для Беркли – аксиома. Поэтому столь логичным выглядит в его
философии переход от человека к Богу, от одного субъекта познания и творца
своей реальности – к другому. То, что в данном переходе просматривается
нарушение принципа esse est percipi, самого Беркли, видимо, в силу его
глубокой религиозности, нисколько не смущало.
4 В физике также замечены явления, связанные с тем, что протекание
физических процессов носит разный характер в зависимости от того,
присутствует при этом субъект восприятия или нет.
5 Во всяком случае, примеров первого явления мы можем привести
пре-достаточно – стоит лишь взглянуть на какую-либо вещь материального мира,
хотя бы на читаемые в данный момент слова. Примеров второго рода мы привести
не можем – нет никаких свидетельств того, что материя способна вместить в
себя сознание, став первичной по отношению к сознанию субстанцией.
6 Джон Локк, пожалуй, был первым философом, который, вознамерясь отстаивать
материалистический взгляд на мир, подложил под материализм мину замедленного
действия, которая затем взорвалась в философии Джорджа Беркли. Локковское
деление мира на объективный (с его первичными качествами) и субъективный (с
качествами вторичными) может привести только к философии субъективного
идеализма. Нельзя усидеть на двух стульях, на двух мирах, которые каким-то
непостижимым образом синтезируют третий, постигаемый нами мир.
7 Интересно само выражение «на самом деле» – на каком это «самом»? Где
присутствует эта хозяйская самость? Какая сфера человеческого познания
возьмет на себя смелость провозгласить именно свой взгляд на мир истинным?
Наука? Но, как показал еще Т. Кун, само развитие научного знания подчинено
так называемым парадигмам – общепризнанным программам построения научных
исследований и используемого методологически-понятийного аппарата. Меняется
парадигма, то есть ракурс, масштаб и способ рассмотрения мира – и меняется
картина онаучненной реальности. Наблюдается интересная ситуация – наука
меняется, увлекая за собой в мясорубку изменений и представление о мире,
истине, реальности. П. Фейерабенд еще более глубоко потряс классическое
представление о науке, объявив сферу научного познания напрямую зависимой от
ценностно-идеологических установок.
8 Эйнштейновская мысль о зависимости законов классической физики от
инерциальных систем отсчета, в которых иначе протекают
пространственно-временные процессы, может быть интерпретирована и развита в
том смысле, что эти системы отсчета задает физическому объекту сам субъект.
Субъект выступает как своеобразная система отсчета. Явление концепции
Эйнштейна в физике может указывать на то, что происходит своеобразное
смещение физических характеристик с объекта в сторону субъекта. Следом в
физике должно произойти поглощение объекта субъектом. Физике, да и науке
вообще, чтобы сохранить остатки своей претензии на компетентность в
отношении познания мира, все более придется учитывать субъекта и особенности
его сознания.
|
