|
|
|
Опричнина |
1565-1572 |
ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Николай НЕВРЕВ (1830-1904). Опричники. ОПРИЧНИНА, опришнина (др.-рус. опричный — особый), в XIV-XV вв. опришниной называли особое владение, выделенное членам великокняжеской семьи. 1) Название государева удела в 1565-1572 (его территорий, войска, учреждений). 2) Внутренняя политика Иоанна IV Васильевича Грозного в те же годы. Историки неоднократно сетовали на “загадочность” и даже на “великую загадочность” опричнины. Между тем ничего загадочного в ней нет, если рассматривать опричнину в свете веками складывавшихся на Руси отношений народа и власти, общества и Царя. Эти “неправовые” отношения, основанные на разделении обязанностей, свойственных скорее семейному, чем государственному быту, наложили отпечаток на весь строй русской жизни. Так, русское сословное деление, например, имело в своем основании мысль об особенном служении каждого сословия. Сословные обязанности мыслились как религиозные, а сами сословия — как разные формы общего для всех христианского дела: спасения души. И царь Иоанн IV все силы отдал тому, чтобы “настроить” этот сословный организм Руси, как настраивают музыкальный инструмент, по камертону православного вероучения. Орудием, послужившим для этой нелегкой работы, стала опричнина. Глядя на нее так, все можно понять и объяснить. Вот что действительно невозможно, так это понимание действий Иоанна IV (в том числе и опричнины) с точки зрения примитивно-утилитарной, во всем видящей лишь “интересы”, “выгоду”, “соотношение сил”, странным образом сочетающей это с приверженностью “объективным историческим закономерностям”.
Гравирование по металлу - на
поддоне подсвечника XVII века. Для того чтобы “настроить” русское общество в унисон с требованиями христианского мировоззрения, прежде всего надо было покончить с понятиями “взаимных обязательств” как между сословиями, так и внутри них. Взаимные обязательства порождают упреки в их несоблюдении, взаимные претензии, обиды и склоки — и это ярче всего проявилось в таком уродливом явлении, как боярское местничество. Безобидная, на первый взгляд, мысль о взаимной ответственности порождает ощущение самоценности участников этой взаимосвязи, ведет к обособлению, разделению, противопоставлению интересов и, в конечном итоге, к сословной или классовой вражде, по живому рассекающей народное тело. Не разъединяющая народ ответственность “друг перед другом”, неизбежно рождающая требования “прав” и забвение обязанностей, а общая, соборная ответственность перед Богом должна стать, по мысли Грозного, основой русской жизни. Эта общая ответственность уравнивает всех в едином церковном служении, едином понятии долга, единой вере и взаимной любви, заповеданной Самим Господом в словах: “Возлюби ближнего своего как самого себя”. Перед Богом у человека нет прав, есть лишь обязанности, общие всем, и это объединяет народ в единую соборную личность, “едиными усты и единым сердцем”, по слову Церкви, взывающую к Богу в горячей сыновней молитве. В таком всенародном предстоянии Богу царь находится на особом положении. Помазанник Божий, он свидетельствует собой богоугодность государственной жизни народа, является той точкой, в которой символически соединяются небо и земля, Царствие Божие и человеческое. В своем царском служении он “не от мира сего”, и поэтому перед ним, как перед Богом, все равны, и никто не имеет ни привилегий, ни особых прав. “Естеством телесным царь подобен всякому человеку. Властию же сана подобен... Богу. Не имеет бо на земли выщша себе. Подобает убо (царю), яко смертну, не возноситися и, яко Богу, не гневатися... Егда князь беспорочен будет всем нравом, то может... и мучити, и прощати всех людей со всякою кротостию”, — говорится в одном из сборников второй пол. XVI в. К такому пониманию царской власти и старался привести Россию Иоанн Васильевич. Но на его пути встало боярство. “Уже к половине XV века московский великий князь был окружен плотной стеной знатных боярских фамилий. Положение усугубилось вступлением на московскую службу князей, покидавших упраздненные удельные столы. С тех пор во всех отраслях московского управления — в государственной думе советниками, в приказах судьями, то есть министрами, в областях наместниками, в полках воеводами являются все князья и князья. Вслед за князьями шли в Москву их ростовские, ярославские, рязанские бояре” (В.О. Ключевский). В этом не было бы ничего дурного, если бы объединение Великороссии и возвышение Московского вел. князя до уровня общенационального государя не изменило роковым образом воззрения боярства на свое место в русской жизни. В удельные века боярин в Москве служил, и принадлежность к сословию означала для него прежде всего признание за собой соответствующих обязанностей. Весь XIV век — это век самоотверженного служения московского боярства общенациональным идеалам и целям. Отношения с вел. князем Московским складывались поэтому самые полюбовные. “Слушали бы во всем отца нашего владыки Алексея да старых бояр, кто хотел отцу нашему добра и нам”, — писал в духовном завещании к своим наследникам Симеон Гордый, поставляя рядом по своему значению митрополита и боярство. Св. блгв. кн. Дмитрий Донской относился к боярам еще задушевнее. Обращаясь к детям, он говорил: “Бояр своих любите, честь им достойную воздавайте по службе, без воли их ничего не делайте”. Но к к. XV — н. XVI в. положение изменилось. В боярстве, пополнявшемся титулованной удельной знатью, принесшей в Москву понятия о своих наследственных правах, установился взгляд на свое руководящее положение как на “законное” дело — привилегию, не зависимую от воли государя. Это грозило разрушением гармонии народного бытия, основанной на со-служении сословий в общем деле, на их взаимном равенстве перед Богом и царем. “Еще при Грозном до опричнины встречались землевладельцы из высшей знати, которые в своих обширных вотчинах правили и судили безапелляционно, даже не отдавая отчета царю” (В. О. Ключевский). Более того, царь, как лицо, сосредоточившее в себе полноту ответственности за происходящее в стране, представлялся таким боярам удобной ширмой, лишавшей их самих этой ответственности, но оставлявшей им все их мнимые “права”. Число знатнейших боярских фамилий было невелико — не превышало двух-трех сотен, зато их удельный вес в механизме управления страной был подавляющим. Положение становилось нестерпимым, но для его исправления царь нуждался в единомышленниках, которые могли бы взять на себя функции административного управления страной, традиционно принадлежавшие боярству. Оно в своей недостойной части должно было быть от этих функций устранено. Эти “слугующие близ” государя верные получили название “опричников”, а земли, отведенные для их обеспечения, наименование “опричных”. Вопреки общему мнению, земель этих было мало. Так, перемещению с земель, взятых в опричнину, на другие “вотчины” подвергалось около тысячи землевладельцев — бояр, дворян и детей боярских. При этом опричнина вовсе не была исключительно “антибоярским” орудием. Царь в указе об учреждении опричнины ясно дал понять, что не делит “изменников” и “лиходеев” ни на какие группы “ни по роду, ни по племени”, ни по чинам, ни по сословной принадлежности. Сам указ об опричнине появился не вдруг, а стал закономерным завершением длительного процесса поиска Иваном Грозным наилучшего, наихристианнейшего пути решения стоявших перед ним как помазанником Божиим задач. Первые его попытки в этом роде связаны с возвышением благовещенского иерея Сильвестра и Алексея Федоровича Адашева. Лишь после того как измена Адашева и Сильвестра показала в 1560 невозможность окормления русского народа традиционно боярскими органами управления, встал вопрос об их замене, разрешившийся четыре года спустя указом об опричнине. Адашев сам к боярству не принадлежал. Сын незначительного служилого человека, он впервые появляется на исторической сцене 3 февраля 1547 на царской свадьбе в качестве “ложничего” и “мовника”, то есть он стлал царскую постель и сопровождал новобрачного в баню. В 1550 Иоанн пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему: “Алексей! Взял я тебя из нищих и из самых молодых людей. Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей ради помощи душе моей. Не бойся сильных и славных. Все рассматривай внимательно и приноси нам истину, боясь суда Божия; избери судей правдивых из бояр и вельмож!” Адашев правил от имени царя, “государевым словом”, вознесенный выше боярской знати — царь надеялся таким образом поставить боярское сословное своеволие под контроль. Опричнина стала в дальнейшем лишь логичным завершением подобных попыток. При этом конечным результатом, по мысли Грозного, должно было стать не упразднение властных структур (таких, как боярская дума, например), а лишь наполнение их новым, религиозно осмысленным содержанием. Царь не любил ломать без нужды. Адашев “правил землю Русскую” вместе с попом Сильвестром. В благовещенском иерее царь, известный своим благочестием (ездивший в дальние монастыри на покаяние замаливать даже незначительные грехи — “непотребного малого слова ради”), хотел видеть олицетворение христианского осмысления государственности. Однако боярская верхушка сумела “втянуть” Адашева и Сильвестра в себя, сделать их представителями своих чаяний. Адашев вмешался в придворные интриги вокруг Захарьиных — родственников Анастасии, жены царя, сдерживал в угоду удельным интересам создание единого централизованного русского войска. Сильвестр оказался не краше — своего сына Анфима он пристроил не в “храбрые” и “лутчие люди”, а в торговлю, испросив для него у царя назначение ведать в казне таможенными сборами. Царю в случае успеха боярских замыслов оставалась лишь “честь председания”. Русская история чуть было не свернула на накатанную западноевропейскую колею, в которой монарх выполнял роль балансира между противоречивыми интересами различных социальных групп. Лишь после охлаждения отношений царя с прежними любимцами дело двинулось в ином направлении. В 1556 были приняты царские указы, в результате которых все землевладельцы, независимо от размера своих владений, делались служилыми людьми государства. “Речь шла об уравнении “сильных” и “богатых” со всеми служилыми людьми в служебной повинности перед государством, именно несмотря на их богатство, на их экономическую самостоятельность”, — считает автор книги “Начало самодержавия в России” Д.Н. Альшиц. — Он же пишет, что в период деятельности Адашева и Сильвестра “решался вопрос — по какому пути пойдет Россия: по пути усиления феодализма (читай: православного самодержавия. — Прим. авт.) или по пути буржуазного развития... То, что реформы Адашева и Сильвестра имели тенденцию направить развитие страны на иной путь (чем предначертал Грозный. — Прим. авт.) в политическом устройстве и в основе экономики, а именно — на путь укрепления сословно-представительной монархии, представляется несомненным”. Идея опричнины прямо противоположна. “Аз есмь царь, — говорил Грозный, — Божиим произволением, а не многомятежным человеческим хотением”. Русский государь не есть царь боярский. Он не есть даже царь всесословный, то есть общенародный. Он — Помазанник Божий. Инструментом утверждения такого взгляда на власть и стала опричнина. В опричнину брали только “лутчих”, “по выбору”. Особенно тщательный отбор проходили люди, имевшие непосредственное отношение к жизни государя. До нас дошла опись царского архива, в которой есть следующая запись: “Ящик 200, а в нем сыски родства ключников, подключников, и сытников, и поваров, и помясов, и всяких дворовых людей”. На 20 марта 1573 в составе опричного двора царя Иоанна числилось 1854 человека. Из них 654 составляли охранный корпус государя, его гвардию. Данные, взятые из списка служилых двора с указанием окладов, обязанностей и “корма”, совпадают с показаниями иностранцев. Шлихтинг, Таубе и Крузе упоминают 500 — 800 человек “особой опричнины”. Эти люди в случае необходимости служили в роли доверенных царских порученцев, осуществлявших охранные, разведывательные, следственные и карательные функции. В их числе, кстати, находился в 1573 молодой еще тогда опричник “Борис Федоров сын Годунов”. Остальные 1200 опричников разделены на четыре приказа, а именно: Постельный, ведающий обслуживанием помещений дворца и предметами обихода царской семьи; Бронный, то есть оружейный; Конюшенный, в ведении которого находилось огромное конское хозяйство дворца и царской гвардии, и Сытный — продовольственный. Опричное войско не превышало пяти-шести тысяч человек. Несмотря на малочисленность, оно сыграло выдающуюся роль в защите России, например, в битве на Молодях, в 1572, во время которой были разгромлены татарские войска, а их командующий Дивей-мурза взят в плен опричником Аталыкиным. Со временем опричнина стала “кузницей кадров”, ковавшей государю единомысленных с ним людей и обеспечивавшей проведение соответствующей политики. Вот лишь один из примеров. В сентябре 1577 во время Ливонского похода царь и его штаб направили под город Смилтин кн. М.В. Ноздроватого и А.Е. Салтыкова “с сотнями”. Немцы и литовцы, засевшие в городе, сдаться отказались, а царские военачальники — Ноздроватый и Салтыков — “у города же никоторова промыслу не учинили и к государю о том вести не учинили, что им литва из города говорит. И государь послал их проведывать сына боярского Проню Болакирева... И Проня Болакирев приехал к ним ночью, а сторожи у них в ту пору не было, а ему приехалось шумно. И князь Михайлы Ноздроватого и Ондрея Салтыкова полчане и стрельцы от шума побежали и торопяся ни от кого и после того остановилися. И Проня Болакирев приехал к государю и все то подлинно сказал государю, что они стоят небрежно и делают не по государеву наказу. И государь о том почел кручинитца, да послал Деменшу Черемисинова, да велел про то сыскать, как у них деелось”. Знаменитый опричник, а теперь думный дворовый дворянин Д. Черемисинов расследовал на месте обстоятельства дела и доложил царю, что Ноздроватый и Салтыков не только “делали не гораздо, не по государеву наказу”, но еще и намеревались завладеть имуществом литовцев, если те оставят город. “Пущали их из города душою и телом”, то есть без имущества. Черемесинов быстро навел порядок. Он выпустил литовцев из города “со всеми животы — и литва тотчас город очистили”. Сам Черемисинов наутро поехал с докладом к царю. Князя Ноздроватого “за службу веле государь на конюшне плетьми бить. А Ондрея Салтыкова государь бить не велел”. Тот “отнимался тем, что будто князь Михаиле Ноздроватый ему государеву наказу не показал, и Ондрею Салтыкову за тое неслужбу государь шубы не велел дать”. В необходимых случаях руководство военными операциями изымается из рук воевод и передается в руки дворовых. В июле 1577 царские воеводы двинулись на город Кесь и заместничались. Князь М. Тюфякин дважды досаждал царю челобитными. К нему было “писано от царя с опаскою, что он дурует”. Но не желали принять росписи и другие воеводы: “А воеводы государевы опять замешкались, а к Кеси не пошли. И государь послал к ним с кручиною с Москвы дьяка посольского Андрея Щелкалова, из Слободы послал государь дворянина Даниила Борисовича Салтыкова, а веле им итить к Кеси и промышлять своим делом мимо воевод, а воеводам с ними”. Как видим, стоило воеводам начать “дуровать”, как доверенное лицо царя — дворовый, опричник Даниил Борисович Салтыков был уполномочен вести войска “мимо” воевод, то есть отстранив их от командования. Только что препиравшиеся между собой из-за мест князья все разом были подчинены дворовому Д.Б. Салтыкову, человеку по сравнению с ними вовсе “молодому”. Со временем боярство с помощью опричнины излечилось от сословной спеси, впрягшись в общее тягло. О том, что опричнина не рассматривалась как самостоятельная ценность и ее длительное существование изначально не предполагалось, свидетельствует завещание царя, написанное во время болезни в Новгороде в 1572. “А что есьми учинил опричнину, — пишет Грозный, — и то на воле детей моих Ивана и Федора, как им прибыльнее, пусть так и чинят, а образец им учинен готов”. Я, мол, по мере своих сил показал как надо, а выбор конкретных способов действия за вами — не стесняю ничем. Земщина и опричнина в конце концов смешались, и последняя тихо отмирала по мере осмысления правящим классом России своего религиозного долга, своего места в общерусском служении. Митрополит Иоанн (Снычев)
Знаменитый русский историк В.О.Ключевский как-то заметил об опричнине: "Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал". Действительно, всего семь лет существовала опричнина, но как много ученых "копий" сломано над выяснением ее причин и целей. В целом, все разноликие мнения историков можно свести к двум взаимоисключающим утверждениям: 1) опричнина была обусловлена личными качествами царя Ивана и не имела никакого политического смысла (В.О.Ключевский, С.Б.Веселовский, И.Я.Фроянов); 2) опричнина являлась хорошо продуманным политическим шагом Ивана Грозного и была направлена против тех социальных сил, которые противостояли его "самовластию". Последняя точка зрения, в свою очередь, также "раздваивается". Одни исследователи полагают, что целью опричнины было сокрушение боярско-княжеского экономического и политического могущества (С.М.Соловьев, С.Ф.Платонов, Р.Г.Скрынников). Другие (А.А.Зимин и В.Б.Кобрин) считают, что опричнина "целилась" в остатки удельно-княжеской старины (Старицкий князь Владимир), а также направлялась против сепаратистских устремлений Новгорода и сопротивления церкви как мощной, противостоящей государству организации. Ни одно из этих положений не бесспорно, поэтому спор об опричнине продолжается. Видимо, причины появления опричнины надо искать не в борьбе с определенными социальными группами, а в реакции пытающейся усилиться самодержавной власти на альтернативу государственного развития, представленную сословно-представительными учреждениями. Однако, необходимо знать не только мнение исследователей, но и ход самого опричного "действа". 3 декабря 1564 г. царь неожиданно для многих выехал из Москвы вместе с семьей в сопровождении заранее подобранных бояр и дворян. Взял он также с собой казну и "святости". После посещения Троице-Сергиева монастыря он направился в свою летнюю резиденцию - Александровскую слободу (ныне г. Александров в 100 км к северо-востоку от Москвы). Отсюда в начале января 1565 г. Иван IV шлет в Москву две грамоты. В первой - адресованной боярам, духовенству и служилым людям - он обвинял их же в изменах и потворстве изменам, а во второй царь объявлял московским посадским людям, что у него "гневу на них и опалы никоторые нет". Послания царя, прочитанные на Красной площади, вызвали в городе огромное волнение. Московское "людье" потребовало, чтобы царя уговорили вернуться на престол, угрожая, что в противном случае они "государственных лиходеев и изменников" сами "потребят". Через несколько дней в Александровской слободе Иван Васильевич принял делегацию духовенства и боярства и согласился вернуться на престол с условием, "что ему своих изменников, которые измены ему, государю, делали и в чем ему, государю, были непослушны, на тех опала своя класти, а иных казнити и животы их и статки имати, а учинити емут на своем государстве себе опричнину, двор ему учинить себе и весь обиход особный". Опричнина не была каким-либо новым делом, ибо так назывался издавна удел, который князь выдавал своей вдове, "опричь" (кроме) другой земли. Однако в данном случае опричнина означала личный удел царя. Остальная часть государства стала именоваться земщиной, управление которой осуществлялось Боярской думой. Политическим и административным центром опричнины стал "особый двор" со своей Боярской думой и приказами, частично переведенными из земщины. В опричнине была особая казна. Первоначально в опричнину была взята тысяча (к концу опричнины - уже 6 тыс.) в основном служилых людей, но были и представители некоторых старых княжеских и боярских родов. Для опричников вводилась особая форма: к шеям своих лошадей они привязывали собачьи головы, а у колчана со стрелами - метлу. Это означало, что опричник должен грызть "государевых изменников" и выметать измену. Обычно считается, что в опричнину были взяты территории, где господствовало княжеско-боярское землевладение. Выселение оттуда крупных землевладельцев на земли земщины, таким образом, подрывало их экономическую базу и ослабляло их позиции в политической борьбе. Однако в последнее время выясняется, что ставшие опричными земли были заселены в основном либо служилыми людьми (дворянами), либо другими верными слугами государя (западные земли), либо были черносошными (Поморье). Опричная часть была выделена и в Москве. Причем, часть землевладельцев этих земель просто перешла в опричнину. Безусловно, были проведены и выселения. Но их масштабы не стоит преувеличивать, к тому же пострадавшие вскоре были возвращены на места. Опричнина отнюдь не изменила структуру крупной собственности на землю, пишет В.Б.Кобрин, боярское и княжеское землевладение пережило опричнину. Хотя нельзя не сказать и о том, что жертвами болезненных подозрений царя стали многие бояре. Ему постоянно мерещились заговоры против него - и головы зачастую невинных людей летели десятками. Выступление Ивана Грозного и опричников против старых удельных институтов достигло своего апогея в 1569-1570 гг. Церковные иерархи не поддерживали опричную политику. Митрополит Афанасий удалился в монастырь, а сменивший его Филипп Колычев выступил с обличениями опричнины. Он был низложен, заточен в монастырь, а по пути в Новгород опричного войска задушен. Однако факт низложения митрополитов и других церковников еще не свидетельствует об ослаблении позиции церкви в целом. Еще с начала 50-х годов царь Иван повел линию па физическое уничтожение последнего удельного князя на Руси - Владимира Андреевича Старицкого, который, как показали события 1553 г., связанные с болезнью Ивана, мог реально претендовать на царствование. После ряда опал и унижений Владимир Андреевич в октябре 1569 г. был отравлен. В декабре 1569 г. войско опричников, лично возглавлявшееся Иваном Грозным, выступило в поход на Новгород, который якобы хотел ему изменить. Царь шел как по неприятельской стране. Опричники громили города (Тверь, Торжок), села и деревни, убивали и грабили население. В самом Новгороде разгром длился 6 недель. Подозреваемых тысячами пытали и топили в Волхове. Город был разграблен. Имущество церквей, монастырей и купцов было конфисковано. Избиение продолжалось и в Новгородских пятинах. Затем Грозный двинулся к Пскову, и лишь суеверность грозного царя позволила этому старинному городу избежать погрома. Новгородский поход опричников позволяет сделать вывод, что Иван IV страшился отнюдь не только представителей аристократии (как препятствия на пути к неограниченной власти), но и в равной мере (а может быть в большей) городского и сельского населения, также представленного на Земских соборах - учреждении сословно-представительном. После возвращения из Новгорода начинаются казни самих опричников, тех, которые стояли у ее истоков: на смену им приходят наиболее отличившиеся в погромах и казнях, среди них Малюта Скуратов и Василий Грязной. Опричный террор продолжался. На 1570 г. приходятся последние массовые казни в Москве. В 1572 г. опричнина была отменена: "государь опричнину оставил". Впрочем, некоторые исследователи полагают, что изменена была лишь вывеска, а опричнина под именем "государева двора" продолжала существовать и далее. Другие историки считают, что Иван IV попытался вернуться к опричным порядкам в 1575 г., когда вновь получил во владение "удел", а остальной территорией поставил управлять крещеного татарского хана Симеона Бекбулатовича, который назывался "великим князем всея Руси", в отличие от просто "князя московского". Не пробыв и года на престоле, хан был сведен с великого княжения. Все вернулось на свои места. Опричнина в целом не смогла усилить на более или менее продолжительное время самодержавное правление (после смерти Ивана IV мы видим деятельность не столько царя Федора Иоановича, сколько его окружения, из которого более других отличался Борис Федорович Годунов, который, достигнув трона, вынужден был утверждаться Земским собором), ни ликвидировать центральные сословно-представительные органы и местное самоуправление. Опричнина не должна рассматриваться как ступень к новой "прогрессивной" самодержавной форме правления, как часто определяют ее значение. В большей степени она являлась возвращением к временам удельного правления (если иметь в виду деление страны на опричнину и земщину и т.д.). Опричнина была реформой, но реформой с противоположным знаком. Об этом свидетельствуют и ее последствия. Использованы материалы кн.: История России от древнейших времен до начала XX в. Под ред. И.Я.Фроянова.
Иван Грозный. Гравюра на дереве неизвестного западноевропейского мастера XVI века Советский взглядОпричное войско (от др.-рус. опричь— кроме, особо), часть рус. войска при
Иване IV (Грозном), созданная для охраны царя и входившая в «особый»
государев двор. О. в. являлось орудием опричнины (наименование внутр.
политики при Иване Грозном), направленной на преодоление пережитков феод,
раздробленности, ослабление экономич. и политич. позиций удельно-княжеской
знати (вплоть до конфискации её земель), дальнейшее возвышение дворянства и
закрепощение крестьян. Введение опричнины (1565) вызывалось напряжённой
междунар. обстановкой (см. Ливонская война 1558—1583) и сложным внутр.
положением в Рус. гос-ве, в частности усилением борьбы реакц. удельного
боярства против центр, власти, его изменой (переход на сторону пр-ка гл.
воеводы кн. А. Курбского, кн. Д. Шишневского, Вл, Заболоцкого и др.).
Опричнина предусматривала создание внутри гос-ва особой территории, войска,
финансов и управления, непосредственно подчинённых царю. К нач. 70-х гг.
земли опричнины составляли половину тер. Рус. гос-ва. О. в. комплектовалось
из преданных царю дворян и детей боярских «опричных» волостей и уездов. В
1565 оно включало 1000 опричников, к 70-м гг. выросло до 5—6 тыс. чел. По
своему характеру было поместным войском. Опричники получали за службу
поместья во врем, пользование и «государево» жалованье. Они давали клятву
верности царю, обязывались не иметь никаких сношений с боярами земщины. О.
в. было конным. И. А. Коротков Литература:Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М. — Л., 1950; Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л., 1966; Скрынников Р. Г. Опричный террор. Л., 1969; Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964; Веселовскин С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1963; Чернов А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV—XVII вв. М., 1954; Кобрин В. Б. Состав опричного двора Ивана Грозного.— В кн.: Археографический ежегодник за 1959 год. М., 1960; Каштанов С. М. К изучению опричнины Ивана Грозного.—«История СССР», 1963 Здесь читайте:Опричное войско (справочная статья). Чернов А.В. Вооруженные силы Русского Государства в XV-XVII вв. (С образования централизованного государства до реформ при Петре I). 1954. Глава вторая. Реформы вооруженных сил при Иване IV (Грозном).
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
