Жуков Г.К.

-

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Г.К. Жуков

Воспоминания и размышления

Глава семнадцатая. Разгром фашистских войск на Курской дуге

Итак, Сталинградская битва явилась крупнейшим событием зимней кампании 1942/43 года, событием огромного международного значения. На Северо-Западном фронте, ликвидировав врага в районе Демянска, наши войска вышли на реку Ловать. Войсками Западного фронта противник был отброшен из района Ржев—Вязьма, был занят рубеж Духовщина—Спас-Деменск.

К середине марта 1943 года на всех фронтах обстановка изменилась в пользу Советского Союза. После разгрома немецких, румынских, итальянских и венгерских войск в районе Волги, Дона, Северного Кавказа противник, неся колоссальные потери, к середине марта отошел на линию Севск—Рыльск—Сумы—Ахтырка— Красноград—Славянск—Лисичанск—Таганрог.

С момента перехода в контрнаступление под Сталинградом (ноябрь 1942 года) до марта 1943 года советские войска в общей сложности разгромили более 100 вражеских дивизий. Конечно, эти большие победы нелегко достались нашим воинам и советскому народу. Мы также понесли большие потери.

На фронтах наступило затишье, и лишь на участках Воронежского, Юго-Западного, Южного фронтов и на Кубани все еще продолжались ожесточенные сражения.

Чтобы не допустить дальнейшего ухудшения обстановки на южном крыле фронта своих войск, немецкое главное командование, собрав дополнительные силы, организовало контрнаступление против Юго-Западного фронта. Цель — отбросить фронт за реку Северский Донец, а затем, прикрывшись здесь обороной, нанести удар по войскам Воронежского фронта и захватить Харьков и Белгород.

Как стало затем известно из трофейных документов, гитлеровское командование предполагало при наличии благоприятной обстановки расширить действия своих войск с целью ликвидации курского выступа.

В начале марта противник из района Люботина нанес сильный контрудар по войскам левого крыла Воронежского фронта; неся потери, наши войска отступили. 16 марта противник вновь овладел Харьковом и начал развивать удар на белгородском направлении.

В то время как представитель Ставки я находился на Северо-Западном фронте, которым командовал Маршал Советского Союза [125] С. К. Тимошенко. Войска фронта, выйдя на реку Ловать, готовились к ее форсированию.

Примерно 13 или 14 марта на командный пункт Северо-Западного фронта позвонил И.В. Сталин.

Ознакомив Верховного Главнокомандующего с обстановкой на реке Ловать, я доложил ему, что ранняя оттепель привела к тому, что река стала труднопроходимой и, видимо, войскам Северо-Западного фронта временно придется прекратить здесь свои наступательные действия.

Верховный согласился с этим. Задав мне еще несколько вопросов относительно возможного развития событий на Северо-Западном фронте, И. В. Сталин в заключение разговора сказал, что командование Западным фронтом поручено В. Д. Соколовскому.

Я предложил поставить И. С. Конева, который до этого командовал Западным фронтом, во главе Северо-Западного фронта, а С. К. Тимошенко послать на юг представителем Ставки помогать командующим Южным и Юго-Западным фронтами. Он хорошо знал те районы, а обстановка там за последние дни вновь сложилась для наших войск невыгодная.

— Хорошо, — сказал И. В. Сталин, — я скажу Поскребышеву, чтобы Конев позвонил вам, вы дайте ему все указания, а сами завтра выезжайте в Ставку. Надо обсудить обстановку на Юго-Западном и Воронежском фронтах. Возможно, — добавил он, — вам придется выехать в район Харькова.

Через некоторое время мне позвонил И. С. Конев.

— Что произошло, Иван Степанович? — спросил я.

— ГКО освободил меня от командования войсками Западного фронта. Командующим фронтом назначен В. Д. Соколовский.

— Верховный приказал назначить вас командующим Северо-Западным фронтом вместо Тимошенко, который в качестве представителя Ставки будет послан на южное крыло нашего фронта, — сказал я.

И. С. Конев поблагодарил и сказал, что завтра утром выезжает к месту нового назначения.

Утром следующего дня я выехал в Ставку.

В Москву прибыл в тот же день поздно вечером. Страшно устал за дорогу, так как пришлось ехать на вездеходе по сильно разбитым дорогам.

Позвонив А. Н. Поскребышеву, я узнал, что И. В.Сталин собрал большую группу товарищей для обсуждения вопросов, связанных с топливом для металлургии, электроэнергией, авиационными и танкостроительными заводами. Мне было приказано тотчас же прибыть на совещание. Перекусив на ходу, отправился в Кремль.

В кабинете Верховного, кроме членов Политбюро, были руководители ведомств, конструкторы и директора ряда крупнейших заводов. Из их докладов отчетливо была видна все еще существовавшая большая напряженность в промышленности. Обещанная помощь из США по ленд-лизу поступала плохо. [126]

Выступавшие докладывали о простое оборудования и агрегатов из-за отсутствия металла, проката, угля, электроэнергии. Даже директора танковых заводов и те говорили о срыве плана выпуска танков.

Совещание у Верховного Главнокомандующего закончилось после трех часов ночи. Все его участники разошлись, кто в ЦК, кто в СНК, кто в Госплан, с тем чтобы изыскать ресурсы и срочно принять меры для улучшения работы промышленности.

После совещания И. В. Сталин подошел ко мне и спросил:

— Вы обедали?

— Нет.

— Ну тогда пойдемте ко мне да заодно и поговорим о положении в районе Харькова.

Во время обеда из Генштаба привезли карту с обстановкой на участках Юго-Западного и Воронежского фронтов. Направленец, ведущий обстановку по Воронежскому фронту, доложил, что там к 16 марта ситуация крайне ухудшилась. После того как бронетанковые и моторизованные части противника, наступавшие из района Краматорска, оттеснили части Юго-Западного фронта за реку Донец, создалось тяжелое положение юго-западнее Харькова.

Одновременно перешли в наступление части противника из района Полтавы и Краснограда. Н. Ф. Ватутин оттянул назад вырвавшиеся вперед части 3-й танковой армии и 69-й армии и организовал более плотные боевые порядки западнее и юго-западнее Харькова. Воронежский фронт, которым в то время командовал генерал-полковник Ф. И. Голиков, отвод войск не осуществил.

— Почему Генштаб не подсказал? — спросил Верховный.

— Мы советовали, — ответил направленец.

— Генштаб должен был вмешаться в руководство фронтом, — настойчиво заметил И. В. Сталин. А затем, подумав немного, обратился ко мне: — Придется вам утром вылететь на фронт к Голикову и разобраться на месте с обстановкой. Думаю, что Голикова надо заменить.

Тут же Верховный позвонил члену Военного совета Воронежского фронта Н. С. Хрущеву и резко отчитал его за непринятие Военным советом мер против контрударных действий противника.

При этом И. В. Сталин припомнил Н. С. Хрущеву все его ошибки на посту члена Военного совета Юго-Западного фронта, допущенные в процессе летних сражений 1942 года.

Отпустив направленца, Верховный сказал:

— Все же надо закончить обед.

А было уже пять часов утра...

После обеда, вернее уже завтрака, я попросил разрешения поехать в Наркомат обороны, чтобы приготовиться к отлету на Воронежский фронт. В семь часов утра был на Центральном аэродроме и вылетел в штаб Воронежского фронта. Как только сел в самолет, сейчас же крепко заснул и проснулся лишь от толчка при посадке на аэродроме. [127]

В тот же день позвонил по ВЧ И. В. Сталину и обрисовал обстановку. Она была хуже той, которую утром докладывал направленец Генштаба. После захвата Харькова части противника без особого сопротивления продвигались на белгородском направлении и заняли Казачью Лопань.

— Необходимо, — докладывал я Верховному, — срочно двинуть сюда все что можно из резерва Ставки, в противном случае немцы захватят Белгород и будут развивать удар на курском направлении.

Через час из разговора с А. М. Василевским я узнал, что Верховным принято решение и уже передано распоряжение о выдвижении в район Белгорода 21-й армии, 1-й танковой армии и 64-й армии. Танковая армия поступала в мой резерв.

18 марта Белгород был захвачен танковым корпусом СС. Однако дальше на север противник прорваться уже не мог.

Из личного доклада командира 52-й гвардейской дивизии генерала Н. Д. Козина мне стало известно следующее.

По распоряжению командующего 21-й армией генерала И. М. Чистякова на Белгород был выслан передовой отряд армии во главе с командиром 155-го гвардейского стрелкового полка подполковником Г. Г. Пантюховым, для того чтобы войти в соприкосновение с противником и захватить пленных.

Двигаясь на Белгород, передовой отряд заметил противника и устроил ему засаду в районе Шапино (севернее Белгорода). В бою были захвачены пленные, принадлежавшие к танковой дивизии “Мертвая голова”. Как выяснилось, отряд противника двигался на Обоянъ.

К исходу 18 марта главные силы 52-й дивизии заняли оборону севернее Белгорода и выдвинули вперед боевое охранение. В дальнейшем, как ни пытался противник сбить наших гвардейцев, успеха он не имел. Правее 52-й дивизии заняла оборону 67-я гвардейская стрелковая дивизия, левее расположилась в обороне 375-я стрелковая дивизия.

По докладу командира 52-й дивизии в боях севернее Белгорода особенно отличились командир 153-го полка подполковник П. С. Бабич, командир артдивизиона полковник Потанин, начальник политотдела дивизии подполковник И. С. Воронов, командир 151-го стрелкового полка подполковник И. Ф. Юдич. Многим воинам дивизии 20 марта я вручил боевые награды.

20—21 марта основные силы 21-й армии организовали севернее Белгорода довольно крепкую оборону, а в районе южнее Обояни сосредоточивались войска 1-й танковой армии.

Многократные попытки немецко-фашистских войск в конце марта прорвать оборону наших войск в районе Белгорода и на Северском Донце, где в это время развернулась 64-я армия, не дали результатов. Понеся большие потери, противник закрепился на достигнутом рубеже.

С этого момента положение на Курской дуге стабилизировалось. Та и другая стороны готовились к решающей схватке. [128]

Чтобы укрепить руководство Воронежским фронтом, Верховный приказал назначить командующим генерал-полковника Н. Ф. Ватутина. Вступив в командование, Николай Федорович с присущей ему энергией взялся за укрепление войск фронта и создание глубоко эшелонированной обороны.

В конце марта и начале апреля мы с Н. Ф.Ватутиным побывали почти во всех частях фронта. Вместе с командирами частей и соединений оценивали обстановку, уточняли задачи и необходимые меры, если противник перейдет в наступление. Меня особенно беспокоил тот участок обороны, где находилась 52-я гвардейская стрелковая дивизия, и я побывал там дважды. Я считал, что этой дивизии придется принять на себя главный удар противника. Командующий фронтом был того же мнения, и мы решили всемерно подкрепить этот ответственный участок артиллерийскими средствами.

Пора было готовить предварительные соображения по плану Курской битвы.

По договоренности с начальником Генштаба А. М. Василевским и командующими фронтами мы приняли ряд мер по организации тщательной разведки противника на участках Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов.

А. М. Василевский дал задание разведывательному управлению. Центральному штабу партизанского движения выяснить наличие и расположение резервов в глубине войск противника, ход перегруппировок и сосредоточения войск, перебрасываемых из Франции, Германии и других стран.

Вообще мощь наших ударов по врагу значительно усиливалась действиями партизан, организуемых и направляемых из центра при постоянной и неутомимой работе местных подпольных партийных организаций. Укреплялось взаимодействие партизан и регулярной армии, которой они оказывали содействие в получении данных о противнике, громя его резервы, перерезая коммуникации, срывая переброску войск и оружия.

Уже в 1942 году гитлеровцы должны были бросить почти десять процентов своих сухопутных сил, находившихся на советско-германском фронте, против партизан. В 1943 году на эти же цели были оттянуты полицейские соединения СС и СД, полмиллиона солдат вспомогательных частей, более 25 дивизий действующей армии. Коммунистическая партия умело руководила патриотической народной борьбой против фашистских захватчиков, оказывая тем самым серьезную помощь нашим регулярным войскам. Коммунисты-партизаны не только воевали с оружием в руках, но и вели большую политическую, разъяснительную работу среди населения, распространяли листовки, воззвания, сообщения Совинформбюро, разоблачали лживую пропаганду врага. Огромное значение имело воздействие партизан на моральное состояние войск противника.

Войска фронтов в полосе своих действий вели усиленную [129] авиационную и войсковую разведку. В результате в начале апреля у нас имелись достаточно полные сведения о положении войск противника в районе Орла, Сум, Белгорода и Харькова. Проанализировав их, а также те данные, которые удалось получить с более широкого театра военных действий, и обсудив все с командующими Воронежским и Центральным фронтами, а затем с начальником Генштаба А. М. Василевским, я послал Верховному следующий доклад:

“Товарищу Васильеву{34}.

5 ч. 30 мин. 8 апреля 1943 г.

Докладываю свое мнение о возможных действиях противника весной и летом 1943 года и соображения о наших оборонительных боях на ближайший период.

1. Противник, понеся большие потери в зимней кампании 42/ 43 года, видимо, не сумеет создать к весне большие резервы для того, чтобы вновь предпринять наступление для захвата Кавказа и выхода на Волгу с целью глубокого обхода Москвы.

Ввиду ограниченности крупных резервов противник вынужден будет весной и в первой половине лета 1943 года развернуть свои наступательные действия на более узком фронте и решать задачу строго по этапам, имея основной целью кампании захват Москвы.

Исходя из наличия в данный момент группировок против наших Центрального, Воронежского и Юго-Западного фронтов, я считаю, что главные наступательные операции противник развернет против этих трех фронтов, с тем чтобы, разгромив наши войска на этом направлении, получить свободу маневра для обхода Москвы по кратчайшему направлению.

2. Видимо, на первом этапе противник, собрав максимум своих сил, в том числе до 13—15 танковых дивизий, при поддержке большого количества авиации нанесёт удар своей орловско-кромской группировкой в обход Курска с северо-востока и белгородско-харьковской группировкой в обход Курска с юго-востока.

Вспомогательный удар с целью разрезания нашего фронта надо ожидать с запада из района Ворожбы, что между реками Сейм и Псёл, на Курск с юго-запада. Этим наступлением противник будет стремиться разгромить и окружить наши 13, 70, 65, 38, 40-ю и 21-ю армии. Конечной целью этого этапа может быть выход противника на рубеж река Короча—Короча—Тим—река Тим— Дросково.

3. На втором этапе противник будет стремиться выйти во фланг и тыл Юго-Западному фронту в общем направлении через Валуйки—Уразово.

Навстречу этому удару противник может нанести удар из района Лисичанска в северном направлении на Сватово—Уразово.

На остальных участках противник будет стремиться выйти на линию Ливны—Касторное—Старый и Новый Оскол. [130]

4. На третьем этапе после соответствующей перегруппировки противник, возможно, будет стремиться выйти на фронт Лиски— Воронеж—Елец и, прикрывшись в юго-восточном направлении, может организовать удар в обход Москвы с юго-востока через Раненбург—Ряжск—Рязань.

5. Следует ожидать, что противник в этом году основную ставку при наступательных действиях будет делать на свои танковые дивизии и авиацию, так как его пехота сейчас значительно слабее подготовлена к наступательным действиям, чем в прошлом году.

В настоящее время перед Центральным и Воронежским фронтами противник имеет до 12 танковых дивизий и, подтянув с других участков 3—4 танковые дивизии, может бросить против нашей курской группировки до 15—16 танковых дивизий общей численностью до 2500 танков.

6. Для того чтобы противник разбился о нашу оборону, кроме мер по усилению ПТО{35} Центрального и Воронежского фронтов, нам необходимо как можно быстрее собрать с пассивных участков и перебросить в резерв Ставки на угрожаемые направления 30 полков ИПТАП{36}; все полки самоходной артиллерии сосредоточить на участке Ливны—Касторное—Ст. Оскол. Часть полков желательно сейчас же дать на усиление Рокоссовскому и Ватутину и сосредоточить как можно больше авиации в резерве Ставки, чтобы массированными ударами авиации во взаимодействии с танками и стрелковыми соединениями разбить ударные группировки и сорвать план наступления противника.

Я не знаком с окончательным расположением наших оперативных резервов, поэтому считаю целесообразным предложить расположить их в районе Ефремов—Ливны—Касторное—Новый Оскол—Валуйки—Россошь—Лиски—Воронеж—Елец. При этом главную массу резервов расположить в районе Елец—Воронеж. Более глубокие резервы расположить в районе Ряжска, Раненбурга, Мичуринска, Тамбова.

В районе Тула—Сталиногорск необходимо иметь одну резервную армию.

Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника.

Константинов{37}. № 256”.

Наши прогнозы в основном не разошлись с тем, что в действительности замышляло немецко-фашистское командование. Вот что говорилось в приказе Гитлера от 15 апреля 1943 года: “Ставка фюрера 15 апреля 1943 г. [131]

Совершенно секретно.

Только для командования.

Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление “Цитадель” — первое наступление в этом году.

Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на всю весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира.

Я приказываю:

1. Целью наступления является сосредоточенным ударом, проведенным решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой — из района южнее Орла, путем концентрического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска и уничтожить их.

2. Необходимо:

а) широко использовать момент внезапности и держать противника в неведении прежде всего относительно времени начала наступления;

б) обеспечить максимальное массирование ударных сил на узком участке, с тем чтобы, используя местное подавляющее превосходство во всех средствах наступления (танках, штурмовых орудиях, артиллерии, минометах и т.д.), одним ударом пробить оборону противника, добиться соединения обеих наступающих армий и таким образом замкнуть кольцо окружения.

В обеих группах армий соединения, вновь прибывшие в состав ударных армий, должны соблюдать радиомолчание...

7. В целях соблюдения тайны в замысел операции должны быть посвящены только те лица, привлечение которых абсолютно необходимо”{38}.

Итак, правильно оценив обстановку, советское командование до наступления немцев точно определило вероятность и направление действий немецко-фашистских войск в районе Курской дуги.

9 или 10 апреля, точно не помню, в штаб Воронежского фронта прибыл А. М. Василевский. С ним мы еще раз в деталях обсудили мой доклад, обстановку, соображения по дислокации оперативно-стратегических резервов и характер предстоящих действий. У нас с Александром Михайловичем было единое мнение по всем вопросам. [132]

Составив проект директивы Ставки о расположении резервов Ставки и создании Степного фронта, мы послали его Верховному Главнокомандующему за нашими подписями.

В этом документе предусматривалась дислокация армий и фронтовых средств усиления. Штаб Степного фронта предполагалось развернуть в Новом Осколе, командный пункт фронта в Короче, ВПУ фронта — в Великом Бурлуке. Командованию фронтов и штабам предписывалось, как это всегда бывало при подготовке больших операций, дать в Генеральный штаб свои соображения и предложения о характере действий.

В связи с имеющими место ошибочными версиями об организации обороны и контрнаступления в районе Курска в 1943 году считаю нужным привести здесь те документы, которые поступили, по этому поводу в Ставку и Генеральный штаб. При этом замечу, что никаких других документов в Ставку никто не направлял.

Вот донесение от 10 апреля начальника штаба Центрального фронта генерал-лейтенанта М. С. Малинина, посланное по требованию Генштаба.

“Из Центрального фронта 10.4.43.

Начальнику оперативного управления ГШ КА

генерал-полковнику Антонову{39}

на № 11990

4. Цель и наиболее вероятные направления для наступления противника в весенне-летний период 1943 года:

а) Учитывая наличие сил и средств, а главное результаты наступательных операций 1941—1942 годов, в весенне-летний период 1943 года следует ожидать наступления противника лишь на курско-воронежском оперативном направлении.

На других направлениях наступление врага вряд ли возможно.

При создавшейся общей стратегической обстановке на этом этапе войны для немцев было бы выгодно прочно обеспечить за собой Крым, Донбасс и Украину, а для этого необходимо выдвинуть линию фронта на рубеж Штеровка—Старобельск—Ровеньки— Лиски—Воронеж—Ливны—Новосиль. Для решения этой задачи противнику потребуется не менее 60 пехотных дивизий с соответствующим авиационным, танковым и артиллерийским усилением.

Такое количество сил и средств на данном направлении враг сосредоточить может.

Отсюда курско-воронежское оперативное направление приобретает первостепенное значение.

б) Исходя из этих оперативных предположений, следует ожидать направления главных усилий противника одновременно по внешним и внутренним радиусам действий:

— по внутреннему радиусу — из района Орла через Кромы на Курск и из района Белгорода через Обоянь на Курск;

— по внешнему радиусу — из района Орла через Ливны на Касторное и из района Белгорода через Старый Оскол на Касторное. [133]

в) При отсутствии противодействующих мероприятий с нашей стороны этому намерению противника успешные его действия по этим направлениям могли бы привести к разгрому войск Центрального и Воронежского фронтов, к захвату противником важнейшей железнодорожной магистрали Орел—Курск—Харьков и выходу его войск на выгодный рубеж, обеспечивающий прочное удержание Крыма, Донбасса и Украины.

г) К перегруппировке и сосредоточению войск на вероятных для наступления направлениях, а также к созданию необходимых запасов противник может приступить после окончания весенней распутицы и весеннего половодья.

Следовательно, перехода противника в решительное наступление можно ожидать ориентировочно во второй половине мая 1943 года.

5. В условиях данной оперативной обстановки считал бы целесообразным предпринять следующие меры:

а) Объединенными усилиями войск Западного, Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку противника и этим лишить его возможности нанести удар из района Орла через Ливны на Касторное, захватить важнейшую для нас железнодорожную магистраль Мценск—Орел—Курск и лишить противника возможности пользоваться Брянским узлом железных и грунтовых дорог.

б) Для срыва наступательных действий противника необходимо усилить войска Центрального и Воронежского фронтов авиацией, главным образом истребительной, и противотанковой артиллерией не менее 10 полков на фронт.

в) С этой же целью желательно наличие сильных резервов Ставки в районе Ливны—Касторное—Лиски—Воронеж—Елец.

Нач. штаба ЦЕНТРФ
генерал-лейтенант Малинин.

№ 4203”{40}.

Командование Воронежского фронта также представило свои соображения.

“Начальнику Генштаба КА на № 1 1990 12.4.43 г.

Перед Воронежским фронтом в настоящее время установлено:

1. Пехотных дивизий в первой линии девять (26, 68, 323, 75, 255, 57, 332-я, 167-я и одна дивизия невыясненной нумерации). Эти дивизии занимают фронт Красно-Октябрьское—Большая Чернетчина—Краснополье—Казацкое. Дивизия неизвестной нумерации, по показаниям пленных, выдвигается к району Солдатское и должна сменить 332-ю пехотную дивизию.

Эти данные проверяются. Есть непроверенные данные, что во втором эшелоне имеются шесть пехотных дивизий. Положение их пока не установлено, и эти данные также проверяются. [134]

В районе Харькова, по данным радиоразведки, отмечается штаб венгерской дивизии, которая может быть выдвинута на второстепенное направление.

2. Танковых дивизий всего сейчас шесть (“Великая Германия”, “Адольф Гитлер”, “Мертвая голова”, “Райх”, 6-я и 11-я), из них три дивизии — в первой линии и три дивизии (“Великая Германия”, 6-я и 11-я)— во второй линии. По данным радиоразведки, штаб 17-й танковой дивизии переместился из Алексеевского в Тащаговку, что говорит о выдвижении 17-й танковой дивизии на север. По наличию сил противник имеет возможность вывести дополнительно в районе Белгорода до трех танковых дивизий с участка Юго-Западного фронта.

3. Таким образом, следует ожидать, что противник перед Воронежским фронтом сможет создать ударную группу силой до 10 танковых дивизий и не менее шести пехотных дивизий, всего до 1500 танков, сосредоточения которых следует ожидать в районе Борисовка—Белгород—Муром—Казачья Лопань. Эта ударная группа может быть поддержана сильной авиацией численностью примерно до 500 бомбардировщиков и не менее 300 истребителей.

Намерение противника — нанести концентрические удары из района Белгорода на северо-восток и из района Орла на юго-восток, с тем чтобы окружить наши войска, находящиеся западнее линии Белгород—Курск.

В дальнейшем следует ожидать удара противника в юго-восточном направлении во фланг и тыл Юго-Западному фронту, с тем чтобы затем действовать в северном направлении.

Однако не исключена возможность, что в этом году противник откажется от плана наступления на юго-восток и будет проводить другой план, именно после концентрических ударов из района Белгорода и Орла он наметит наступление на северо-восток для обхода Москвы.

С этой возможностью следует считаться и соответственно готовить резервы.

Таким образом, перед Воронежским фронтом противник вероятнее всего будет наносить главный удар из района Борисовка— Белгород в направлении на Старый Оскол и частью сил на Обоянь и Курск. Вспомогательные удары следует ожидать в направлении Волчанок—Новый Оскол и Суджа—Обоянь—Курск.

Для крупного наступления противник сейчас еще не готов. Начала наступления следует ожидать не ранее 20 апреля с.г., а вероятнее всего в первых числах мая.

Однако частных атак можно ожидать в любое время. Поэтому от наших войск требуем постоянной, самой высокой готовности.

Федоров, Никитин, Федотов{41}.

№ 55”{42} [135]

Следовательно, до 12 апреля в Ставке еще не было выработано конкретное решение о способах действий наших войск в весенне-летний период 1943 года в районе Курской дуги.

Никакого наступления из района Курска тогда еще не намечалось. Да и быть не могло, так как наши стратегические резервы находились в стадии формирования, а Воронежский и Центральный фронты, понеся потери в предыдущих сражениях, нуждались в пополнении личным составом, боевой техникой и материальными средствами.

В соответствии именно с этой обстановкой командующие фронтами получили указание Ставки о переходе фронтов к обороне.

Общее руководство на месте войсками Центрального и Воронежского фронтов и контроль за выполнением указаний Ставки были возложены Верховным Главнокомандованием на меня.

10 апреля мне позвонил в Бобрышево Верховный и приказал 11 апреля прибыть в Москву для обсуждения плана летней кампании 1943 года, и в частности по Курской дуге.

Поздно вечером 11 апреля я вернулся в Москву. А. М. Василевский сказал, что И. В. Сталин дал указание к вечеру 12 апреля подготовить карту обстановки, необходимые расчеты и предложения.

Весь день 12 апреля мы с Александром Михайловичем Василевским и его заместителем Алексеем Иннокентьевичем Антоновым готовили нужные материалы для доклада Верховному Главнокомандующему. С раннего утра все трое засели за порученную нам работу, и, так как между нами было полное взаимопонимание, все к вечеру было готово. А. И. Антонов кроме всех своих других достоинств обладал блестящим умением оформлять материал, и, пока мы с А. М. Василевским набрасывали план доклада И. В. Сталину, он быстро подготовил карту обстановки, карту-план действий фронтов в районе Курской дуги.

Все мы считали, что, исходя из политических, экономических и военно-стратегических соображений, гитлеровцы будут стремиться любой ценой удержаться на фронте от Финского залива до Азовского моря. Они могли хорошо оснастить свои войска на одном из стратегических направлений и подготовить крупную наступательную операцию в районе курского выступа, с тем чтобы попытаться разгромить здесь войска Центрального и Воронежского фронтов. Это могло бы изменить общую стратегическую обстановку в пользу немецких войск, не говоря уже о том, что в этих условиях общий фронт значительно сокращался и повышалась общая оперативная плотность немецкой обороны.

Было очевидно, что наиболее опасным районом является, на наш взгляд, Курская дуга, поэтому Германия будет готовить крупную наступательную операцию в районе Курского выступа.

В этом районе обстановка позволяла нанести в общем направлении на Курск два встречных удара, один из района южнее Орла, [136] другой из района Белгорода. Предполагалось, что на остальных участках немецкое командование будет обороняться, так как здесь для наступательных операций, по расчетам Генштаба, оно необходимых сил не имело.

Вечером 12 апреля мы с А. М. Василевским и А. И. Антоновым поехали в Ставку.

Верховный, пожалуй, как никогда, внимательно выслушал наши соображения. Он согласился с тем, чтобы главные усилия сосредоточить в районе Курска, но по-прежнему опасался за московское стратегическое направление.

Обсуждая в Ставке Верховного Главнокомандования план действий наших войск, мы пришли к выводу о необходимости построить прочную, глубоко эшелонированную оборону на всех важнейших направлениях, и в первую очередь в районе Курской дуги. В связи с этим командующим фронтами были даны надлежащие указания. Войска начали зарываться глубже в землю. Формируемые и подготавливаемые стратегические резервы Ставки было решено пока в дело не вводить, сосредоточивая их ближе к наиболее опасным районам.

Таким образом, уже в середине апреля Ставкой было принято предварительное решение о преднамеренной обороне. (Выделено мною. — Г. Ж.) Правда, к этому вопросу мы возвращались неоднократно, а окончательное решение о преднамеренной обороне было принято Ставкой в начале июня 1943 года. В то время фактически уже стало известно о намерении противника нанести по Воронежскому и Центральному фронтам мощный удар с привлечением для этого крупнейших танковых группировок и использованием новых танков “тигр” и “пантера” и самоходных орудий “фердинанд”.

Главными действующими фронтами на первом этапе летней кампании Ставка считала Воронежский, Центральный, Юго-Западный и Брянский. Здесь, по нашим расчетам, должны были разыграться главные события. Мы хотели встретить ожидаемое наступление немецких войск мощными средствами обороны, нанести им поражение, и в первую очередь разбить танковые группировки противника, а затем, перейдя в контрнаступление, окончательно его разгромить. Одновременно с планом преднамеренной обороны и контрнаступления решено было разработать также и план наступательных действий, не ожидая наступления противника, если оно будет затягиваться на длительный срок.

Таким образом, оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его. (Выделено мною. — Г. Ж.)

Тогда же был решен вопрос о районах сосредоточения основных резервов Ставки. Их намечалось развернуть в районе Ливны— Старый Оскол—Короча, с тем чтобы подготовить рубеж обороны [137] на случай прорыва противника в районе Курской дуги. Остальные резервы решено было расположить за правым флангом Брянского фронта в районе Калуга—Тула—Ефремов. За стыком Воронежского и Юго-Западного фронтов, в районе Лиски, должны были готовиться к действиям 5-я гвардейская танковая армия и ряд других соединений резерва Ставки.

А. М. Василевскому и А. И. Антонову было приказано приступить к разработке всей документации по принятому плану, с тем чтобы еще раз обсудить его в начале мая.

Мне же было поручено 18 апреля вылететь на Северо-Кавказский фронт в армии К. Н. Леселидзе, А. А. Гречко, а также в корпус А. А. Лучинского.

Войска этого фронта вели напряженные сражения с целью ликвидации таманской группировки противника, основным ядром которой была хорошо укомплектованная 17-я армия немецких войск.

Для советского командования ликвидация противника на Таманском полуострове имела важное значение. Кроме разгрома крупной группировки противника — в этом районе действовали 14—16 дивизий, примерно 180—200 тысяч человек, — в результате этой операции мы освобождали Новороссийск. Здесь на небольшом плацдарме с первой половины февраля сражался героический отряд воинов 18-й армии и моряков Черноморского флота.

В 18-ю армию генерала К. Н. Леселидзе мы прибыли вместе с наркомом Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецовым, командующим ВВС А. А. Новиковым и работником Генштаба генералом С. М. Штеменко.

Ознакомившись с обстановкой, силами и средствами армии и моряков Черноморского флота, все пришли к выводу о невозможности в то время проводить какие-либо крупные мероприятия по расширению новороссийского плацдарма, который именовался тогда в войсках Малой землей.

Действительно, это был плацдарм общей площадью всего лишь в 30 квадратных километров. Всех нас тогда беспокоил один вопрос, выдержат ли советские воины испытания, выпавшие на их долю, в неравной борьбе с врагом, который день и ночь наносил воздушные удары и вел артиллерийский обстрел по защитникам этого небольшого плацдарма.

Из того, что нам рассказал командарм К. Н. Леселидзе, было ясно: наши воины полны решимости драться с врагом до полного его разгрома и сбросить себя в море не дадут.

Доложив И. В. Сталину свое мнение, мы с С.М. Штеменко выехали в 56-ю армию Северо-Кавказского фронта, которой в то время командовал генерал А. А. Гречко.

В тот момент планировалось осуществить очередное наступление в районе станицы Крымской, но командование армии считало, что оно недостаточно подготовлено. Решили его отсрочить, подтянуть боеприпасы, артиллерию с пассивных участков фронта, [138] наметили, как лучше применить авиацию, использовать особую дивизию НКВД, переданную из резерва Ставки.

Параллельно шла работа и с командованием 18-й армии. Нужно было обязательно помочь десантной группе этой армии на Мысхако ударами авиации по противнику, занимавшему фронт перед героями-десантниками.

56-я армия до этого провела ряд блестящих сражений, освобождая Кубань. Теперь ей предстояло разгромить вражескую оборону 17-й армии в районе станицы Крымской и выйти в тыл новороссийской группы противника. В дальнейшем имелось в виду общими усилиями войск фронта ликвидировать таманский плацдарм противника.

Разгром противника на подступах к станице Крымской и ее захват были возложены на одну 56-ю армию, силы которой были ограниченны, а подкрепить ее серьезно ни Ставка, ни фронт возможности не имели. Армии предстояло преодолеть сильно укрепленную оборону, которую немецкие войска создали на подступах к станице. Планирование и подготовка операции были проведены А. А. Гречко со знанием дела и большой предусмотрительностью.

Наступление 56-й армии на Крымскую началось 29 апреля. Несмотря на ограниченность сил, особенно авиации, танков и артиллерии, командование армии, умело маневрируя имеющимися средствами, сломило упорное сопротивление вражеской обороны. Войска 56-й армии захватили станицу, важный железнодорожный узел, и отбросили противника за Крымскую. Все эти события хорошо описаны в книге Маршала Советского Союза А. А. Гречко “Битва за Кавказ”.

Дальнейшее наступление 56-й армии, как и других армий фронта, из-за отсутствия возможностей было приостановлено. Наступательные действия войск Северо-Кавказского фронта в том районе Ставка была вынуждена отложить до более благоприятного момента.

Подготавливая Красную Армию к летней кампании, Центральный Комитет партии, Государственный Комитет Обороны, Ставка и Генеральный штаб весной 1943 года развернули колоссальнейшую работу. Партия мобилизовала страну на решительный разгром врага.

Широкие активные действия на фронте потребовали проведения ряда мер по усовершенствованию организационной структуры войск и их перевооружению новейшей техникой. В Генеральном штабе провели необходимые мероприятия, связанные с дальнейшим улучшением структуры войск Красной Армии. Пересматривались и совершенствовались организационные формы фронтов и армий. В их состав дополнительно включались артиллерийские, истребительно-противотанковые и минометные части. Войска усиливались [139] средствами связи. Стрелковые войска оснащались более совершенным автоматическим, противотанковым вооружением и объединялись в стрелковые корпуса, с тем чтобы улучшить управление в общевойсковых армиях и сделать эти армии более мощными.

Формировались новые артиллерийские, минометные и реактивные части, вооруженные более качественными системами. Создавались бригады и дивизии артиллерии резерва Верховного Главнокомандования, предназначавшиеся для создания высоких плотностей огня на главных направлениях при решении важнейших задач. В распоряжение фронтов и ПВО страны начали поступать зенитные дивизии. Это резко усиливало противовоздушную оборону.

Особое внимание ЦК партии и Государственного Комитета Обороны было сосредоточено на производстве танков и самоходной артиллерии.

К лету 1943 года кроме девяти отдельных механизированных и танковых корпусов, были сформированы и хорошо укомплектованы пять танковых армий новой организации, имевших в своем составе, как правило, два танковых и один механизированный корпуса. Кроме того, для обеспечения прорыва обороны противника и усиления армий было создано 18 тяжелых танковых полков.

Проводилась большая работа по реорганизации военно-воздушных сил, на вооружение которых поступали самолеты усовершенствованных конструкций, такие как Ла-5, Як-9, Пе-2, Ту-2, Ил-4. Эти самолеты по своим тактико-техническим данным тогда превосходили немецкие самолеты. К лету почти вся авиация была перевооружена новой материальной частью и был сформирован ряд дополнительных авиационных частей, соединений резерва Верховного Главнокомандования, в том числе 8 авиакорпусов авиации дальнего действия.

По количеству авиации наши ВВС уже превосходили немецкие воздушные силы. Каждый фронт имел свою воздушную армию численностью в 700—800 самолетов.

Большое количество артиллерии было переведено на моторизованную тягу. Машинами отечественного производства и “студебеккерами” были обеспечены инженерные части и войска связи. Тылы всех важнейших фронтов получили значительное количество автомобилей. В распоряжение Управления тылом Красной Армии поступили десятки новых автомобильных батальонов и полков, что резко повысило маневренность и работоспособность всей службы тыла.

Много внимания уделялось подготовке людских резервов. В 1943 году в различных учебных центрах обучались и переподготавливались до двух миллионов человек, формировались и сколачивались крупные стратегические резервы. На 1 июля в резерве Ставки было несколько общевойсковых, две танковые и одна воздушная армии. [140]

К июлю 1943 года в составе нашей действующей армии было свыше 6,6 миллиона человек, 105 тысяч орудий и минометов, около 2200 боевых установок полевой реактивной артиллерии, более 10 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок, почти 10300 боевых самолетов{43}.

Огромная работа, проведенная Государственным Комитетом Обороны, нашей партией по усилению советских войск и их переподготовке на основе опыта войны, резко повысила боевые возможности войск действующих фронтов.

Коммунистическая партия, как всегда, уделяла много внимания повышению уровня партийно-политической работы в армии. В ряды войск вливались новые тысячи коммунистов, которые своей активностью еще выше поднимали боевой дух мужественных воинов Красной Армии. К концу 1943 года в Советских Вооруженных Силах насчитывалось уже 2,7 миллиона коммунистов и примерно столько же воинов-комсомольцев.

В тылу врага активно действовали более 120 тысяч партизан, объединенных в отряды, руководство которыми осуществляли подпольные райкомы, горкомы и обкомы партии. Наибольшее количество партизанских отрядов действовало в Белоруссии. Там насчитывалось в общей сложности около 650 отрядов.

Политорганы, партийные и комсомольские организации направляли все свои усилия на повышение моральных качеств и политической сознательности личного состава войск. Этому способствовала перестройка армейских партийных организаций, которая осуществлялась в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 24 мая 1943 года “О реорганизации структуры партийных и комсомольских организаций в Красной Армии и усилении роли фронтовых, армейских и дивизионных газет”.

Согласно этому постановлению парторганизации стали создаваться не в полках, а в батальонах. Полковые же бюро приравнивались к парткомам. Такая структура парторганизаций способствовала более конкретному руководству коммунистами в низовых звеньях. Партийно-политическая работа командиров, политработников, партийных и комсомольских организаций на основе майского решения Центрального Комитета партии явилась одним из важнейших условий роста боеготовности Советских Вооруженных Сил накануне грандиозных и ожесточенных сражений с врагом в летне-осенней кампании 1943 года.

В целом к лету 1943 года перед Курской битвой наши вооруженные силы, как в количественном, так и в качественном отношении превосходили немецко-фашистские войска.

Советское Верховное Главнокомандование теперь имело все необходимые средства для того, чтобы разгромить вражеские войска, решительно и твердо взять в руки стратегическую инициативу на всех важнейших направлениях и диктовать врагу свою волю. [141]

Враг готовился взять реванш за поражение под Сталинградом.

Гитлеровское военно-политическое руководство, отдавая себе отчет в том, что его вооруженные силы растеряли былое превосходство над Красной Армией, принимало тотальные меры, чтобы бросить на советско-германский фронт все, что только можно было.

С Запада были переброшены в значительных количествах наиболее боеспособные войска. Военная промышленность, работая по 24 часа в сутки, торопилась дать новые танки “тигр” и “пантера” и тяжелые самоходные орудия “фердинанд”. Военно-воздушные силы получили новые самолеты “Фокке-Вульф-190-А” и “Хейнкель-129”. Немецкие войска в значительных размерах получили пополнение личным составом и материальной частью.

На советско-германском фронте на стороне противника действовали 232 дивизии Германии и ее союзников, свыше 5,3 миллиона человек, свыше 54 тысяч орудий и минометов, 5850 танков и штурмовых орудий, около трех тысяч боевых самолетов. В штабах всех степеней шла усиленная работа над планами предстоящих наступательных действий.

Для проведения задуманной операции против курского выступа германское командование сосредоточило 50 лучших своих дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, 11 танковых батальонов и дивизионов штурмовых орудий, в которых насчитывалось до 2700 танков и штурмовых орудий и свыше 2000 самолетов (почти 69 процентов всех боевых самолетов, находившихся на Востоке). Были готовы к боевым действиям свыше 900 тысяч человек.

Немецкое командование было уверено в успехе. Фашистская пропаганда принимала все меры к тому, чтобы поднять боевой дух в войсках, обещая в предстоящих сражениях безусловную победу...

В первой половине мая я вернулся в Ставку из войск Северо-Кавказского фронта. В это время в Генеральном штабе в основном заканчивалось планирование летней кампании. Ставка провела тщательную агентурную и воздушную разведку, которая достоверно установила, что главные потоки войск и военных грузов противника идут в район Орла, Кром, Брянска, Харькова, Краснограда, Полтавы. Это подтверждало наши апрельские предположения. В Ставке и Генеральном штабе укреплялось мнение о возможном переходе немецких войск в наступление в ближайшие же дни.

Верховный Главнокомандующий потребовал предупредить Центральный, Брянский, Воронежский и Юго-Западный фронты о том, чтобы войска фронтов были в полной готовности встретить наступление. По его указанию была отдана директива Ставки за № 30123, в которой предусматривались возможные активные действия противника. Для срыва ожидаемого наступления готовилась авиационная и артиллерийская контрподготовка.

Командование фронтов, получив предупреждение Ставки, приняло ряд дополнительных мер по усилению системы огня в обороне, противотанковой обороны и инженерных заграждений. [142]

Вот одно из донесений командования Центрального фронта по этому вопросу:

“Ставка Верховного Главнокомандования

тов. Сталину И. В.

Во исполнение директивы Ставки Верховного Главнокомандования от 8 мая сего года № 30123 докладываю:

1. С получением директивы Ставки отдано распоряжение всем армиям и отдельным корпусам ЦЕНТРФ о приведении войск в боевую готовность к утру 10 мая.

2. В течение 9 и 10 мая выполнено:

а) войска ориентированы о возможных наступательных действиях противника в ближайший период;

б) части первых и вторых эшелонов и резерва приведены в полную боевую готовность. Командование и штабы проверяют на местах готовность войск;

в) в полосах армий, особенно на орловском направлении, усилена войсковая разведка и огневое воздействие на противника. В соединениях первого эшелона практически проверяется надежность огневого взаимодействия. Части вторых эшелонов и резервов проводят дополнительную рекогносцировку направлений вероятных действий и уточняют вопросы взаимодействия с частями первого боевого эшелона. Пополняются запасы боеприпасов на огневых позициях. Усилены заграждения, особенно на танкоопасных направлениях. Производится минирование глубины оборонительных полос. Проверена техническая связь — работает бесперебойно.

3. 16-я воздушная армия активизировала воздушную разведку и ведет тщательное наблюдение за противником в районе Глазуновка—Орел—Кромы—Комарики. Авиасоединения и части армии приведены в боевую готовность для отражения ударов авиации противника и срыва возможных его наступательных действий.

4. Для срыва возможного наступления противника на Орловско-курском направлении подготовлена контрподготовга, в которой участвует вся артиллерия 13-й армии и авиация 16-й воздушной армии.

Рокоссовский, Телегин, Малинин,

№ 00219”.

Примерно такие же донесения поступали и с других фронтов.

Несколько иначе смотрел на складывавшуюся ситуацию генерал армии Н. Ф. Ватутин. Не отрицая оборонительных мероприятий, он предлагал Верховному нанести противнику упреждающий удар по его белгородско-харьковской группировке. В этом его полностью поддерживал член Военного совета Н. С. Хрущев.

Начальник Генштаба А. М. Василевский, А. И. Антонов и другие работники Генштаба не разделяли это предложение Военного совета Воронежского фронта. Я полностью был согласен с мнением Генерального штаба, о чем и доложил И. В. Сталину. [143]

Верховный сам все еще колебался — встретить ли противника обороной наших войск или нанести упреждающий удар. И. В. Сталин говорил, что наша оборона может не выдержать удара немецких войск, как не раз это бывало в 1941 и 1942 годах. В то же время он не был уверен в том, что наши войска в состоянии разгромить противника своими наступательными действиями. Это колебание продолжалось, как я помню, почти до середины мая.

После многократных обсуждений Верховный наконец решил встретить наступление немцев огнем всех видов глубоко эшелонированной обороны, мощными ударами авиации и контрударами оперативных и стратегических резервов. Затем, измотав и обескровив врага, добить его мощным контрнаступлением на белгородско-харьковском и орловском направлениях, после чего провести глубокие наступательные операции на всех важнейших направлениях.

После разгрома немцев в районе Курской дуги Ставка предполагала освободить Донбасс, всю Левобережную Украину, ликвидировать плацдарм противника на Таманском полуострове, освободить восточные районы Белоруссии и создать условия для полного изгнания противника с нашей территории.

Разгром основных сил противника Ставка планировала осуществить следующим образом. Как только будет установлено окончательное сосредоточение главных группировок противника в исходных районах для наступления, внезапно накрыть их мощным огнем всех видов артиллерии и минометов и одновременно нанести удар всеми силами авиации. Удары авиации было решено продолжать в течение всего времени оборонительного сражения, привлекая для этого авиацию соседних фронтов и авиацию дальнего действия резерва Верховного Главнокомандования.

При переходе противника в наступление войска Воронежского и Центрального фронтов должны были упорно защищать каждую позицию, каждый рубеж огнем, контратаками и контрударами из глубины. Для этого заранее предусматривалось подтягивание к угрожаемым участкам резервов из оперативной глубины, в том числе танковых корпусов и танковых армий.

Когда же враг будет обессилен и остановлен, незамедлительно перейти в контрнаступление силами Воронежского, Центрального, Степного, Брянского, левым крылом Западного и правым крылом Юго-Западного фронтов.

В соответствии с принятым решением директивой Ставки войскам были поставлены следующие задачи.

Центральному фронту оборонять северную часть курского выступа, с тем чтобы в ходе оборонительной операции измотать и обескровить противника, после чего перейти в контрнаступление и во взаимодействии с Брянским и Западным фронтами разгромить группировку немецких войск в районе Орла.

Воронежскому фронту, оборонявшему южную часть курского выступа, также измотать и обескровить противника, после чего во [144] взаимодействии со Степным фронтом и правым крылом Юго-Западного фронта перейти в контрнаступление и завершить разгром противника в районе Белгорода и Харькова. Главные усилия Воронежского фронта сосредоточить на своем левом фланге на участке 6-й и 7-й гвардейских армий.

Степной фронт, расположенный за Центральным и Воронежским фронтами на рубеже Измалково—Ливны—река Кшень— Белый Колодезь, получил задачу подготовить оборону на вышеуказанном рубеже и обеспечить парирование возможных прорывов противника со стороны Центрального и Воронежского фронтов, а также быть в готовности к переходу к наступательным действиям.

Войскам Брянского фронта и левого крыла Западного фронта надлежало содействовать Центральному фронту в срыве наступления противника и также быть готовыми к переходу в наступление на орловском направлении.

Перед Центральным штабом партизанского движения была поставлена задача организовать в тылу врага массовые диверсии на всех важнейших коммуникациях противника Орловской, Харьковской и других областей, а также сбор и направление в Ставку важнейших разведывательных данных о противнике.

Чтобы сковать войска противника и не допустить маневрирования его резервами, были предусмотрены частные наступательные операции на ряде направлений юга страны и на северо-западном направлении.

К предстоящим сражениям в районе Курска советские войска готовились в мае и июне. Лично мне пришлось оба эти месяца провести в войсках Воронежского и Центрального фронтов, изучая обстановку и ход подготовки наших войск к предстоящим действиям.

Вот одно из типичных донесений того времени в Ставку Верховного Главнокомандования.

“22.5.43. 4.48.

Товарищу Иванову{44}.

Докладываю обстановку на 21.5.43 г. на Центральном фронте.

1. На 21.5. всеми видами разведки установлено: в первой линии обороны противник перед Центральным фронтом имеет 15 пехотных дивизий; во второй линии и резерве — 13 дивизий, из них три танковые.

Кроме того, есть сведения о сосредоточении южнее Орла 2-й танковой дивизии и 36-й мотодивизии. Сведения об этих двух дивизиях требуют проверки.

4-я танковая дивизия противника, ранее находившаяся западнее Севска, куда-то переброшена. Кроме того, в районе Брянска и Карачева находятся три дивизии, из которых две танковые. [145]

Следовательно, на 21.5 противник против Центрального фронта может действовать тридцатью тремя дивизиями, из них шестью — танковыми.

Инструментальной и визуальной разведкой фронта выявлено 800 орудий, главным образом 105- и 150-миллиметровых.

Основные силы артиллерии противник имеет против 13-й армии, левого фланга 48-й армии и правого фланга 70-й армии, то есть на участке Троено—Первое Поздеево. За этой главной артиллерийской группировкой на линии Змиевка—Красная роща расположено до 600—700 танков. Причем главная масса сосредоточена восточнее реки Оки.

В районе Орла, Брянска, Смоленска противник сосредоточил 600—650 самолетов. Главную группировку авиации противник имеет в районе Орла.

В последние дни как на земле, так и в воздухе противник держит себя пассивно, ограничиваясь небольшой воздушной разведкой и редкими огневыми налетами.

На переднем крае и в глубине тактической обороны противник ведет окопные работы, особенно усиленно развивает свои оборонительные позиции перед фронтом 13-й армии и на участке Красная слободка—Сеньково, где у него уже появилась вторая линия обороны за рекой Неручь. По данным наблюдения, противник создает на этом направлении третью линию обороны в 3—4 километрах севернее реки Неручь.

Пленные показывают, что немецкому командованию известно о нашей группировке южнее Орла и нашем готовящемся наступлении и немецкие части предупреждены об этом. Захваченные летчики показывают, что якобы немецкое командование само готовит наступление и что для этой цели стягивается авиация.

Я лично был на переднем крае 13-й армии, просматривал с разных точек оборону противника, наблюдал за его действиями, разговаривал с командирами дивизий 70-й и 13-й армий, с командующими Галаниным, Пуховым и Романенко и пришел к выводу, что непосредственной готовности к наступлению на переднем крае у противника нет.

Может быть, я ошибаюсь, противник очень искусно маскирует свои приготовления, но, анализируя расположение его танковых частей, недостаточную плотность пехотных соединений, отсутствие группировок тяжелой артиллерии, а также разбросанность резервов, считаю, что противник до конца мая перейти в наступление не может.

2. Оборона 13-й и 70-й наших армий организована правильно и глубоко эшелонирована. Оборона 48-й армии организована жидко и с очень слабой артиллерийской плотностью, и если противник ударит по армии Романенко и вздумает обойти Малоархангельск с востока с целью обхода главной группировки Костина{45}, [146] то Романенко не сможет сдержать удара противника. Резервы же фронта расположены главным образом за Пуховым и Галаниным, они вовремя на помощь Романенко подоспеть не смогут.

Я считаю, Романенко надо усилить за счет резерва Ставки двумя стрелковыми дивизиями, тремя танковыми полками Т-34, двумя ИПТАП и двумя минометными или артиллерийскими полками РГК. Если это будет дано Романенко, то он сможет организовать хорошую оборону и, если будет нужно, может плотной группировкой перейти в наступление.

В обороне Пухова и Галанина и других армий фронта основные недостатки заключаются в отсутствии ИПТАП. Фронт на сегодняшний день имеет ИПТАП всего четыре, из них два без тяги находятся в тылах фронта.

Ввиду большого некомплекта 45-миллиметровых орудий в батальонах и полках противотанковая оборона первых эшелонов и переднего края организована слабо.

Считаю, Костину нужно как можно быстрее дать четыре полка ИПТАП (с Романенко 6), три полка самоходной 152-миллиметровой артиллерии.

3. Подготовка Костина к наступлению не закончена. Проработав этот вопрос на местности с Костиным и Пуховым, мы пришли к выводу о необходимости сдвинуть участок прорыва на два-три километра западнее намеченного участка Костиным, то есть до Архангельского включительно, и пустить в первом эшелоне один усиленный корпус с танковым корпусом западнее железной дороги.

С артиллерийской группировкой планируемый прорыв Костин сделать не сможет, так как противник значительно усилил и глубже эшелонировал свою оборону на этом направлении.

Для того чтобы сделать прорыв наверняка, Костину нужно еще перебросить один артиллерийский корпус.

Боеприпасов фронт имеет в среднем полтора боекомплекта.

Прошу обязать Яковлева в двухнедельный срок доставить фронту три боекомплекта основных калибров.

4. У Пухова сейчас имеется 12 дивизий, шесть из них объединены в два корпуса, шестью дивизиями Пухов командует сам. Для пользы дела прошу приказать срочно сформировать и перебросить для Пухова два корпусных управления, одно корпусное управление сформировать и перебросить для Галанина, у которого сейчас пять отдельных дивизий, кроме стрелкового корпуса.

Прошу вашего решения.

Юрьев

№ 2069”.

В таком же порядке изучалась обстановка и в войсках Воронежского фронта, о чем я тотчас же сообщал в Ставку. Командование

Псевдоним Г. К Жукова. Прим. Ред [147] фронтов и их штабы, в свою очередь, следя за каждым шагом противника и обобщая обстановку, также немедленно доносили в Генеральный штаб и Ставку.

Наблюдая работу штабов войск, фронтов и Генерального штаба, должен сказать, что их неутомимая деятельность сыграла важнейшую роль в сражениях летнего периода. Штабные работники дни и ночи кропотливо собирали и анализировали сведения о войсках противника, об их возможностях и намерениях. Обобщенные данные докладывались командованию для принятия основных решений.

Для того чтобы разработать план действий войск в районе курского выступа, Ставка и Генштаб должны были организовать тщательную разведку с целью получения сведений о расположении войск противника, совершаемых перегруппировках бронетанковых, артиллерийских соединений, бомбардировочной и истребительной авиации и, самое важное, получить данные о намерениях командования войск противника.

Тот, кто знаком с объемом и методом подготовки крупных операций, сможет оценить всю сложность и многообразие работы штабов и командования по подготовке Курской битвы.

Обрабатывая полученные сведения, Генштаб должен был глубоко проанализировать их, сделать надлежащие выводы из всех многочисленных сообщений, среди которых могли быть и дезинформационные, и ошибочные. Ведь такую многогранную работу, как известно, выполняют тысячи людей в органах агентурной и войсковой разведки, партизаны и сочувствующие нашей борьбе люди.

Противник, готовясь к наступлению, проводил систему специальных мероприятий, чтобы скрыть свои намерения: ложные перегруппировки и прочие обманные действия. В этом высшие штабы должны были суметь разобраться и отличить настоящее от фальшивого.

Подобного рода работа всегда может быть организована в больших масштабах только в результате централизованных указаний, объединения всех усилий, а не на основе тех или иных отдельных идей или предположений.

Конечно, и при такой системе возможны некоторые ошибки.

Так, Ставка и Генштаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовали 8 танковых, одна моторизованная дивизии, 2 отдельных батальона тяжелых танков и дивизион штурмовых орудий. В них было до 1500 танков и штурмовых орудий. Танковая группировка противника, действовавшая против Центрального фронта, насчитывала лишь 1200 танков и штурмовых орудий. Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справится с отражением наступления противника, чем Воронежский фронт. [148]

Как расположены были основные группы войск к началу битвы?

Наиболее опасные рубежи обороны в районе Белгорода занимали 6-я гвардейская армия под командованием генерала И. М. Чистякова и 7-я гвардейская под командованием генерала М. С. Шумилова. Непосредственно за 6-й армией во втором эшелоне фронта обороны на обоянском направлении располагалась 1-я танковая армия под командованием генерала М. Е. Катукова. За стыком 6-й и 7-й армий, прикрывая направление на Корочу и Прохоровку, стояла 69-я армия. Резервы фронта— 35-й гвардейский стрелковый корпус и 2-й гвардейский танковый корпус были расположены в районе Корочи, 5-й гвардейский танковый корпус — южнее Обояни.

1-я танковая армия подготовила для всех частей оборонительные рубежи и прочные инженерные сооружения, чтобы в случае надобности встретить вражеские войска с места огнем танков и всех других видов оружия.

В результате творческой работы войск было со всей тщательностью отработано взаимодействие огневой системы с соседними войсками как по фронту, так и в глубину, а также взаимодействие с авиацией.

На наиболее опасном участке Центрального фронта в районе Понырей оборонялась 13-я армия под командованием генерала Н. П. Пухова. За стыком этой армии и 70-й армии И. В. Галанина в оперативной глубине расположилась 2-я танковая армия под командованием генерала А. Г. Родина.

В резерве фронта находились 18-й стрелковый корпус, 9-й, 19-й танковые, а также кавалерийский корпуса и несколько истребительно-противотанковых артиллерийских частей. С воздуха войска фронта поддерживала 16-я воздушная армия под командованием генерала С. И. Руденко.

Хочется сказать и о наших резервах. Подготавливая Курскую операцию, Ставка приложила много усилий к тому, чтобы иметь в своем распоряжении крупные резервы.

На рубеже Ливны—Старый Оскол были сосредоточены войска Степного фронта, которые предназначались для парирования случайностей и в качестве мощной фронтовой группировки для перехода в общее контрнаступление. В состав Степного фронта были включены 5-я гвардейская общевойсковая армия генерала А. С. Жадова, 27, 53-я, 47-я общевойсковые армии, 5-я гвардейская танковая армия, 1-й гвардейский механизированный корпус, 4-й гвардейский танковый и 10-й танковый корпуса, 3, 5-й, 7-й кавалерийские корпуса. С воздуха Степной фронт поддерживался 5-й воздушной армией. Фронтом командовал генерал-полковник И. С. Конев, членом Военного совета был генерал-лейтенант И. 3. Сусайков, начальником штаба фронта — генерал-лейтенант М. В. Захаров.

Степному фронту отводилась весьма важная роль. Он не должен был допустить глубокого прорыва наступавшего противника, [149] а при переходе наших войск в контрнаступление его задача заключалась в том, чтобы нарастить мощь удара наших войск из глубины. Расположение войск фронта на значительном удалении от противника обеспечивало ему свободный маневр всеми силами фронта или частью их.

По своему составу и целевому назначению Степной фронт существенно отличался от Резервного фронта, действовавшего осенью 1941 года на подступах к Москве. Резервный фронт тогда, по существу, являлся вторым оперативным эшелоном, расположенным основными силами на тыловых рубежах Западного фронта.

В последних числах июня обстановка окончательно прояснилась, и для нас стало очевидно, что именно здесь, в районе Курска, а не где-нибудь в другом месте противник в ближайшие дни перейдет в наступление. 30 июня мне позвонил И. В. Сталин. Он сказал, чтобы я оставался на орловском направлении для координации действий Центрального, Брянского и Западного фронтов.

— На Воронежский фронт, — сказал Верховный, — командируется Василевский.

В эти дни, находясь на Центральном фронте, я вместе с К. К. Рокоссовским работал в войсках 13-й армии, во 2-й танковой армии и резервных корпусах. На участке 13-й армии, где ожидался главный удар противника, была создана исключительно большая плотность артиллерийского огня. В районе Понырей был развернут 4-й артиллерийский корпус резерва Главного Командования, имевший в своем составе 700 орудий и минометов. Здесь же были расположены все основные силы фронтовых артиллерийских частей и резерва Верховного Главнокомандования. Артиллерийская плотность была доведена до 92 орудий и минометов на 1 километр фронта.

Для отражения массированного танкового удара противотанковая оборона на обоих фронтах строилась на всю глубину расположения войск, которая максимально была оснащена артиллерией, танками и инженерно-минными средствами.

На Центральном фронте наиболее мощная противотанковая оборона была подготовлена в полосе 13-й армии и на примыкавших к ней флангах 48-й и 70-й армий. Противотанковая артиллерийская оборона в полосе 13-й армии Центрального фронта составляла более 30 единиц на 1 километр фронта.

На Воронежском фронте в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий плотность составляла по 15,6 орудия на 1 километр фронта, а с учетом средств, расположенных во 2-м эшелоне, — до 30 орудий на 1 километр. Кроме того, противотанковая оборона на этом участке была усилена двумя танковыми полками и одной танковой бригадой.

На всех танкоопасных направлениях оборона состояла из противотанковых опорных пунктов и районов. Кроме артиллерии и танков, широко применялось минирование, отрывались противотанковые рвы, эскарпы и другие инженерно-заградительные средства. [150] Широко применялись подвижные отряды заграждений и противотанковые резервы.

Все эти противотанковые средства были достаточно эффективными — сказывался огромный опыт, добытый в тяжелых предшествовавших боях. Танковым войскам противника было нанесено поражение, которое во многом способствовало общему разгрому врага.

Из трофейных документов и разведданных было установлено, что против Центрального и Воронежского фронтов действует авиация в составе 1, 4-го и 8-го авиационных корпусов, общим количеством более 2 тысяч боевых самолетов, под общим командованием генерал-фельдмаршала Рихтгофена.

Вражеская авиация начиная с марта постепенно наращивала свои авиационные удары по железнодорожным узлам, магистралям, по городам и важнейшим тыловым объектам, а с июня она все чаще и чаще стала заходить на войска и наши тылы.

Прикрытие войск и всего курского выступа обеспечивалось 2, 5-й и 16-й воздушными армиями и двумя истребительными авиадивизиями ПВО страны. Учитывая ожидаемое наступление противника, фронты были дополнительно усилены зенитными средствами, которые позволили фронтам прикрыть большое количество объектов двух-, трех-, четырех- и даже пятислоиным огнем.

Зенитная артиллерийская оборона была увязана с истребительной авиацией и со всей службой наблюдения, оповещения и наведения. Тщательная и хорошо организованная противовоздушная оборона фронтов и всего курского выступа дала возможность надежно прикрыть войска и нанести большие потери вражеской авиации.

Глубина инженерного оборудования фронтов достигла свыше 150 километров, а с учетом Степного фронта общая глубина составила 250—300 километров. В инженерном отношении фронты сделали исключительно много. Войскам была дана возможность обезопасить себя от огня и эффективно уничтожать наступающего противника.

Поистине титаническую работу проделали тылы фронтов, армий и соединений. К сожалению, у нас очень мало пишут о тылах, работниках тыловой службы, которые своим трудом, своей творческой инициативой помогали войскам и командованию всех степеней бороться с противником, громить его и завершить войну всемирно-исторической победой.

Вообще без хорошо организованного и четко работающего тыла современные сражения успешно проводить нельзя. Отсутствие надлежащего материально-технического обеспечения войск в процессе операции неизбежно приводит к неудачам.

“Без самой тщательной, основанной на точных математических расчетах, организации тыла, без налаживания правильного питания фронта всем тем, что ему необходимо для ведения военных операций, без самого точного учета перевозок, обеспечивающих [151] тыловое снабжение, без организации эвакуационного дела немыслимо никакое сколько-нибудь правильное, разумное ведение больших военных операций”{46}, — говорил М. В. Фрунзе.

Тыл Центрального фронта возглавлял генерал Н. А. Антипенко. Еще в период битвы под Москвой Николай Александрович был начальником тыла 49-й армии Западного фронта и показал себя выдающимся организатором тыловой службы. Отличную работу провел также начальник тыла 1-го Украинского фронта генерал Н. П. Анисимов, который хорошо помог в материально-техническом обеспечении войск, ведущих сражения в сложных условиях. Н. П. Анисимов пользовался в войсках и тылах вполне заслуженным авторитетом. Особенно он запомнился мне во время Проскурово-Черновицкой операции, где он прекрасно справился с организацией тыла фронта, несмотря на полное весеннее бездорожье.

Для обеспечения запланированных Ставкой действий фронтов требовалось провести колоссальнейшую работу по материально-техническому обеспечению предстоящих операций. Известно, что только со стороны Центрального и Воронежского фронтов в боевых действиях участвовали 1336 тысяч человек, 3444 танка и самоходно-артиллерийские установки, 19,1 тысячи орудий и минометов, 2900 самолетов (с учетом авиации дальнего действия и 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта).

Несмотря на трудные погодные условия, большие транспортные затруднения и попытки врага своими авиационными налетами сорвать подвоз всего необходимого для предстоящих операций, тылы фронтов блестяще справились с возложенной на них задачей. Они полностью обеспечили не только оборонительный период сражения, но и быстрый переход к контрнаступательным действиям.

Мне трудно сказать, тыл какого фронта был подготовлен лучше, но, учитывая то, что Центральному фронту понадобилось меньше времени для материального обеспечения перехода в контрнаступление, считаю, что здесь тыл как перед началом операции, так и в процессе ее работал наиболее оперативно. Конечно, здесь немалую роль сыграл масштаб колебаний фронтов в ходе операции.

Должен сказать, что Военные советы фронтов много занимались вопросами тыла.

Большую помощь тылам и непосредственно войскам оказало местное население района Курской дуги. Промышленные предприятия прифронтовых районов ремонтировали танки, самолеты, машины, артиллерийскую и иную технику. В большом количестве шилось обмундирование и госпитальная одежда. Огромная работа была проведена по созданию оборонительных рубежей, постройке и ремонту дорог. [152]

Можно сказать, фронт и тыл здесь воистину были слиты воедино. Каждый делал все, что только мог, для победы над врагом. В этом ярко проявлялась общность цели нашего народа и вооруженных сил в борьбе за свою социалистическую Родину.

Генералы Н. Ф. Ватутин и К. К. Рокоссовский лично много занимались вопросами тыла, и этим в значительной степени объяснялась хорошая материально-техническая обеспеченность войск к началу сражения.

Об усилиях тех напряженных дней хорошо рассказал Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своей статье “Историческое сражение”, опубликованной в “Правде” 4 июля 1968 года в связи с 25-летием разгрома немецко-фашистских войск под Курском.

“Трудно перечислить весь круг крупных мероприятий, которые были проведены Государственным Комитетом Обороны, Ставкой и Генеральным штабом в интересах подготовки к решающей битве на Курской дуге. Это была огромная, поистине титаническая работа.

В числе таких мероприятий было и создание многополосной обороны на курском направлении на общую глубину 250—300 километров, и выдвижение в район восточнее Курска мощного стратегического резерва Ставки — Степного фронта, и осуществление крупнейшего за все время войны сосредоточения в район Курска материальных средств и войск, и организация специальных воздушных операций по нарушению вражеских коммуникаций и завоеванию господства в воздухе, и активизация действий партизан с целью организации массовых диверсий в тылу врага и получения важнейших разведывательных данных, и проведение целого комплекса мероприятий по политическому обеспечению предстоявших действий Красной Армии”.

Итак, во всех наземных и воздушных войсках в мае и июне проходила напряженная боевая подготовка, каждый боец и командир готовился к встрече с врагом.

И эта встреча вскоре состоялась...

Всеми видами разведки Ставке и фронтам удалось установить время перехода в наступление противника. 2 июля Ставка предупредила командующих фронтами о возможном переходе противника в наступление в период с 3 по 6 июля.

Теперь нашей ближайшей задачей становилось проведение мощной артиллерийской и авиационной контрподготовки советских войск.

Вечером 4 июля я был в штабе К. К. Рокоссовского. После разговора по ВЧ с А. М. Василевским, который находился в штабе Н. Ф. Ватутина, я уже знал о результатах боя с передовыми отрядами противника в районе Белгорода. Стало известно, что сведения, полученные в тот день от захваченного пленного солдата 168-й пехотной дивизии, о переходе противника в наступление на рассвете 5 июля подтверждаются и что, как это было предусмотрено [153] планом Ставки, Воронежским фронтом будет проведена артиллерийская и авиационная контрподготовка.

Эти сведения я тут же передал К. К. Рокоссовскому и М. С. Малинину.

В третьем часу утра К. К. Рокоссовскому позвонил командующий 13-й армией генерал Н. П. Пухов и доложил, что захваченный пленный сапер 6-й пехотной дивизии сообщил о готовности немецких войск к переходу в наступление. Ориентировочно время называлось — 3 часа утра 5 июля.

К. К. Рокоссовский спросил меня:

— Что будем делать? Докладывать в Ставку или дадим приказ на проведение контрподготовки?

— Время терять не будем, Константин Константинович. Отдавай приказ, как предусмотрено планом фронта и Ставки, а я сейчас позвоню Сталину и доложу о принятом решении.

Меня тут же соединили с Верховным. Он был в Ставке и только что кончил говорить с А. М. Василевским. Я доложил о полученных данных и принятом решении провести контрподготовку. И. В. Сталин одобрил решение и приказал чаще его информировать.

— Буду в Ставке ждать развития событий, — сказал он.

Я почувствовал, что Верховный находится в напряженном состоянии. Да и все мы, несмотря на то, что удалось построить глубоко эшелонированную оборону и что в наших руках теперь находились мощные средства удара по немецким войскам, сильно волновались и были крайне возбуждены. Была глубокая ночь, но сон как рукой сняло.

Мы с К. К. Рокоссовским, как всегда в таких случаях, перебрались в штаб фронта. Начальника штаба Центрального фронта М. С. Малинина я знал со времени битвы под Москвой, тогда он являлся начальником штаба 16-й армии. Это был всесторонне подготовленный командир, штабной работник высокого класса. Он отлично выполнял возложенные на штаб обязанности. Ему очень помогал начальник оперативного отдела генерал И. И. Бойков. Скромный, трудолюбивый, инициативный, он был правой рукой начальника штаба фронта. Вот и сейчас — кругом телефонные звонки, нетерпеливые вопросы и запросы, а он спокоен, как всегда.

Здесь же находился начальник штаба артиллерии фронта полковник Г. С. Надысев. Он то и дело выходил для переговоров с командирами артиллерийских соединений резерва Верховного Главнокомандования и с командующим артиллерией фронта генералом В. И. Казаковым, находившимся в это время в 4-м артиллерийском корпусе.

Следует сказать, что штабы артиллерии и все командующие артиллерией фронтов, армий и соединений хорошо и умно поработали над организацией артиллерийской обороны и контрподготовки. [154] В 2 часа 20 минут был отдан приказ о начале контрподготовки. Все кругом закрутилось, завертелось, раздался ужасный грохот — началось величайшее сражение в районе Курской дуги. В этой адской “симфонии” звуков словно слились воедино удары тяжелой артиллерии, разрывы авиационных бомб, реактивных снарядов М-31, “катюш” и непрерывный гул авиационных моторов.

Вражеские войска от нашей штаб-квартиры находились по прямой не более чем в 20 километрах. Мы слышали и ощущали ураганный огонь, и невольно в нашем воображении возникла страшная картина на исходном плацдарме противника, внезапно попавшего под ураганный удар контрподготовки. Застигнутые врасплох вражеские солдаты и офицеры наверняка уткнулись носом в землю, в первую попавшуюся яму, канаву, траншею, любую щель, лишь бы укрыться от ужасающей силы разрывов бомб, снарядов и мин...

В 2 часа 30 минут, когда уже вовсю шла контрподготовка, позвонил Верховный и спросил:

— Ну как? Начали?

— Начали.

— Как ведет себя противник?

Я доложил, что противник пытался отвечать на нашу контрподготовку отдельными батареями, но быстро замолк.

— Хорошо. Я еще позвоню.

Тогда трудно было сразу определить результаты нашей контрподготовки, но начатое противником в 5 часов 30 минут недостаточно организованное и не везде одновременное наступление говорило о серьезных потерях, которые она нанесла противнику.

Захваченные в ходе сражения пленные рассказали, что наш удар был для них совершенно неожиданным. По их сведениям, сильно пострадала артиллерия и почти всюду была нарушена связь, система наблюдения и управления.

Однако следует сказать, что к началу действий противника план контрподготовки у нас в деталях полностью еще не был завершен. Не были точно выявлены места сосредоточения в исходном положении и конкретное размещение целей в ночь с 4 на 5 июля. Хотя при тех разведывательных средствах, которыми мы тогда располагали, нелегко было точно установить местоположение целей, но все же можно было сделать значительно больше, чем это было сделано.

В результате нам пришлось вести огонь в ряде случаев не по конкретным целям, а по площадям. Это дало возможность противнику избежать массовых жертв. Через два—два с половиной часа он сумел перейти в наступление и в первый же день, несмотря на небывалую плотность огня нашей обороны, продвинулся на 3—6 километров. А этого могло и не быть при лучшей организации контрподготовки и более значительном поражении противника.

Правда, нельзя сбрасывать со счетов, что контрподготовка проводилась ночью, вследствие чего участие авиации было незначительным [155] и, прямо скажем, малоэффективным, а удары по аэродромам противника на рассвете полностью не достигли своей цели, так как к этому времени немецкое командование уже подняло авиацию в воздух для взаимодействия со своими наземными войсками.

Значительно эффективнее действовала авиация по тактическим боевым порядкам и по колоннам противника, совершавшим перегруппировки в ходе сражения.

Конечно, артиллерийская контрподготовка нанесла врагу большие потери и дезорганизовала управление наступлением войск, но мы все же ждали от нее больших результатов. Наблюдая ход сражения и опрашивая пленных, я пришел к выводу, что как Центральный, так и Воронежский фронты начали ее слишком рано: немецкие солдаты еще спали в окопах, блиндажах, оврагах, а танковые части были укрыты в выжидательных районах. Лучше было бы контрподготовку начать примерно на 30—40 минут позже.

Между половиной пятого и пятью часами утра 5 июля вместе с появлением авиации противника был открыт артиллерийский огонь по обороне Центрального фронта, особенно сильный по войскам 13-й армии. Через полчаса немецкие войска начали наступление.

Противник бросил в атаку в первом атакующем эшелоне три танковые и пять пехотных дивизий. Удару подверглись войска 13-й армии и примыкавшие к ней фланги 48-й и 70-й армий. Атака была встречена мощным огнем всей системы нашей обороны и отбита с потерями для немецко-фашистских войск.

В течение всего дня 5 июля противник провел пять яростных атак, пытаясь ворваться в оборону наших войск, но не сумел добиться существенных результатов. Почти на всех участках фронта войска твердо стояли на своих рубежах, и казалось, что пока нет такой силы, чтобы сдвинуть их с места. Только к исходу дня в районе Ольховатки и еще кое-где части противника вклинились в нашу оборону на глубину от 3 до 6 километров.

Особенно мужественно дрались воины 13-й армии, в том числе 81-я дивизия генерала А Б. Баринова, 15-я дивизия полковника В. Н. Джанджгавы, 307-я дивизия генерала М. А. Еншина и 3-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника В. Н. Рукосуева. Основной удар приняла на себя батарея капитана Г. И. Игишева, которая за один день уничтожила 19 танков противника. Все воины этой батареи героически погибли в бою, но врага не пропустили.

Смело дралась 70-я армия генерала И. В. Галанина, сформированная из хорошо подготовленных пограничников Дальнего Востока, Забайкалья и Средней Азии.

Вечером было принято решение с утра следующего дня, то есть 6 июля, ввести в сражение 2-ю танковую армию и резервный 19-й танковый корпус, которые в тесном взаимодействии с войсками 13-й армии должны были нанести контрудар и отбросить [156] противника в исходное положение, восстановив всю систему обороны на участке 13-й армии.

Особую боевую доблесть проявили части 17-го гвардейского стрелкового корпуса, 203-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской дивизии под командованием майора В. О. Коноваленко за 6 июля отбил до шестнадцати атак противника и нанес ему тяжелые потери.

Однако, несмотря на хорошо организованную оборону, величайшее мужество и массовый героизм наших войск, за 5 и 6 июля войскам противника ценою больших потерь все же удалось продвинуться на отдельных участках до 10 километров. Оба дня, невзирая на колоссальные потери, свирепствовала его авиация. Но прорвать тактическую оборону враг так и не смог.

Перегруппировав свои ударные танковые части, противник с утра 7 июля бросился в ожесточенную атаку на Поныри. Здесь занимала оборону 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора М. А. Еншина, усиленная 5-й артиллерийской дивизией, 13-й противотанковой артбригадой, 11-й и 22-й минометными бригадами.

Целый день в районе Понырей не смолкал непрерывный гул ожесточенного наземного и воздушного сражения. Враг бросал в бой все новые и новые танковые части, но и здесь ему не удалось сломить оборону.

8 июля усилились атаки в направлении Ольховатки. Здесь противник вновь натолкнулся на героическую стойкость советских воинов. Особенно отличились артиллеристы 3-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады полковника В. Н. Рукосуева. Бригада вела неравный бой с 300 танками противника.

Последующие попытки прорвать оборону советских войск также не дали противнику положительных результатов.

Так, до 10 июля, потеряв значительную часть танков, на которые Гитлер делал основную ставку, немецкие войска не смогли продвинуться вперед ни на один километр.

Еще в ходе описываемых сражений под утро 9 июля на командный пункт Центрального фронта мне позвонил И. В. Сталин и, ознакомившись с обстановкой, сказал:

— Не пора ли вводить в дело Брянский фронт и левое крыло Западного фронта, как это было предусмотрено планом?

— Здесь, на участке Центрального фронта, противник уже не располагает силой, способной прорвать оборону наших войск, — ответил я. — Чтобы не дать ему времени на организацию обороны, к которой он вынужден будет перейти, следует немедленно переходить в наступление всеми силами Брянского фронта и левым крылом Западного фронта, без которых Центральный фронт не сможет успешно провести запланированное контрнаступление.

— Согласен. Выезжайте к Попову и вводите в дело Брянский фронт. Когда можно будет начать наступление Брянского фронта?

— Двенадцатого. [157]

— Согласен.

О положении дел на участках Воронежского фронта я не стал расспрашивать Верховного, так как держал непосредственную связь с А. М. Василевским, с Генеральным штабом и знал, что там так же, как и на участках Центрального фронта, разыгралось ожесточеннейшее сражение.

Вкратце позволю себе изложить события первого дня битвы на участке Воронежского фронта, о которых мне было известно из донесения в Ставку командования фронта.

В 16 часов 10 минут 4 июля противник начал наступательные действия передовыми отрядами. Эти действия, видимо, носили разведывательный характер. 5 июля из района Стрелецкий—Томаровка—Зыбино—Трефиловка после артиллерийского удара и авиационного налета враг перешел в наступление, введя в дело не менее 450 танков.

Первая атака была отбита.

Во второй половине дня, введя в дело тяжелые танки “тигр”, противник вновь ринулся в наступление. На этот раз ему удалось сломить сопротивление 52-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал полковник И. М. Некрасов, и занять ряд населенных пунктов, в том числе Березов, Гремучий, Быково, Козьма-Демьяновку, Вознесенский. Соседняя 67-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. И. Баксова, подвергшаяся сильному удару, оставила Черкасское и отошла на рубеж Красный Починок.

За день боя немецко-фашистским войскам были нанесены колоссальные потери, но и войска фронта потеряли до 60 танков, 78 самолетов, значительное количество личного состава.

Из анализа действий противника чувствовалось, что в районе Белгорода его войсками руководят более инициативные и опытные генералы. Это действительно было так. Во главе группировки стоял генерал-фельдмаршал Манштейн, один из способнейших и волевых полководцев немецко-фашистских войск.

Как развивались события на Брянском фронте?

Вечером 9 июля, как было указано Верховным, я был в штабе фронта, где встретился с командующим М. М. Поповым, членом Военного совета Л. 3. Мехлисом и начальником штаба фронта Л. М. Сандаловым. Они уже получили указание Ставки о переходе в наступление войск фронта.

Должен отметить исключительно оперативную грамотность и умение четко спланировать наступательные действия, организовать систему управления войсками начальника штаба фронта генерала Л. М. Сандалова. Знал я его еще со времени битвы под Москвой, где он был в должности начальника штаба 20-й армии. Это был один из наиболее способных наших начальников штабов, глубоко разбиравшийся в оперативно-стратегических вопросах.

Планирование наступления в армиях было заранее продумано и подготовлено. Во главе армий стояли исключительно способные и опытные генералы, 3-й армией командовал генерал А. В. Горбатов, [158] 61-й армией — генерал П. А. Белов, 63-й — генерал В. Я. Колпакчи, 3-й гвардейской танковой армией — генерал П. С. Рыбалко, 11-й гвардейской армией Западного фронта, которой предстояло наступать одновременно с Брянским фронтом, командовал генерал И. X. Баграмян.

Во всех этих армиях Брянского и Западного фронтов я побывал и по мере возможности оказал их командованию помощь своими советами.

Особенно детально пришлось поработать в армии И. Х. Баграмяна, с которым у меня с давних пор сложились хорошие деловые и товарищеские взаимоотношения. В тот момент у И. X. Баграмяна находились командующий Западным фронтом генерал В. Д. Соколовский и представитель Ставки генерал Н. Н. Воронов, занимавшийся артиллерийскими вопросами.

При обсуждении метода артиллерийского огня, о котором докладывал командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал П. С. Семенов, родилась идея преподнести врагу какой-то новый, еще неизвестный ему метод.

После долгих обсуждений всеми нами было решено: атаку начинать не после артиллерийской подготовки, как это было до сих пор, что помогало противнику определить начало перехода наших войск в наступление, а в процессе самой артиллерийской подготовки, в момент усиления ее темпа и мощности. Этот метод хорошо себя оправдал.

Я был несколько удивлен при личном разговоре с И. В.Сталиным, когда он мне сказал об “открытии” Вороновым нового метода артиллерийского наступления, как его личном изобретении. И еще больше удивился, прочитав о том же в мемуарах самого Н. Н. Воронова.

12 июля Брянский фронт и усиленная 11-я гвардейская армия Западного фронта перешли в наступление и, несмотря на глубоко эшелонированную, сильно развитую в инженерном отношении оборону и упорное сопротивление противника, прорвали ее и начали продвижение вперед в общем направлении на Орел.

Как и ожидалось, противник заметался на орловском плацдарме и стал снимать свои войска из группировки, действовавшей против Центрального фронта, и бросать их против Брянского фронта и против 11-й гвардейской армии Западного фронта. Этим незамедлительно воспользовался Центральный фронт и 15 июля перешел в контрнаступление.

Так здесь, в районе Орла, долго готовившееся гитлеровское генеральное наступление окончательно провалилось. Немецким войскам предстояло испытать горечь тяжелого поражения и ощутить могущество советского оружия, обрушившегося со всей мощью на ненавистного врага.

Однако в районе Белгорода противник наносил еще очень сильные удары. 6 июля на обоянском направлении разгорелось кровопролитнейшее сражение. С обеих сторон одновременно участвовали [159] многие сотни самолетов, танков и самоходных орудий. Но враг не смог опрокинуть сильную оборону наших войск. Танкисты, артиллеристы и отошедшие с переднего края части мужественно отбивали многократные атаки врага. Только за 6 июля противник потерял здесь более 200 танков, десятки тысяч солдат и около 100 боевых самолетов.

Подтянув резервы и перегруппировав свои силы, противник на рассвете 7 июля ввел в дело новую сильную группировку танков и бросил против 6-й гвардейской армии и 1-й танковой армии в направлении Обоянь—Прохоровка, более 200 танков — против 7-й гвардейской армии М. С. Шумилова в направлении на Корочу.

Наши 6-я гвардейская и 1-я танковая армии в ночь на 7 июля были срочно усилены фронтовыми резервами.

С утра 7 июля вновь начались ожесточенные атаки врага. В воздухе и на земле стоял несмолкаемый грохот боя, скрежет танков и гул моторов.

Войска Воронежского фронта, дравшиеся при мощной поддержке авиации, не допустили прорыва противника через вторую полосу обороны, но все же ему кое-где удалось вклиниться.

Тогда командование фронта ввело в дело на этом, ставшем теперь опасным, участке 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса, а также несколько стрелковых дивизий и артиллерийских частей, переброшенных с других направлений.

За два дня противник потерял не менее 200 танков и много другой техники. Его пехотные части уже насчитывали в своих рядах не более половины их исходной численности. Перегруппировав в течение 10 июля свои основные силы на более узком участке, противник вновь бросил их в направлении Прохоровки, рассчитывая здесь смять наши ослабевшие войска. 11 июля на прохоровском направлении продолжалось тяжелое сражение.

К исходу дня на участке Воронежского фронта наступил опасный кризис сражения. Согласно ранее разработанному плану Ставка подтянула из своего резерва сюда, в район Прохоровки, 5-ю гвардейскую общевойсковую и 5-ю гвардейскую танковую армии и наутро 12 июля ввела их в сражение. Вступив в дело, 5-я танковая армия генерала П. А. Ротмистрова имела в строю более 800 танков и самоходно-артиллерийских установок. Противник в общей сложности имел на обоянском и прохоровском направлениях не меньшее количество танков, но боевой дух его войск был уже надломлен в предшествовавших сражениях с войсками 6-й гвардейской армии, 1-й танковой и 7-й гвардейской армий.

В течение 12 июля на Воронежском фронте шла величайшая битва танкистов, артиллеристов, стрелков и летчиков, особенно ожесточенная на прохоровском направлении, где наиболее успешно действовала 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерала П.А.Ротмистрова.

В тот день на командный пункт Брянского фронта мне позвонил Верховный и приказал срочно вылететь в район Прохоровки [160] и принять на себя координацию действий Воронежского и Степного фронтов.

13 июля я прибыл в штаб 69-й армии Воронежского фронта, где находился также и командующий Степным фронтом генерал И. С. Конев. Там уже знали, что мне поручено руководство войсками обоих фронтов. Вечером того же дня встретился на командном пункте 69-й армии с А. М. Василевским. Верховный Главнокомандующий поручил ему выехать на Юго-Западный фронт и организовать там наступательные действия, которые должны были начаться с переходом в контрнаступление Воронежского и Степного фронтов.

Ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск, мы пришли к выводу, что надо еще энергичнее продолжать начатый контрудар, с тем чтобы на плечах отходящего противника захватить ранее занимаемые им рубежи в районе Белгорода. После этого, произведя в сжатые сроки подготовку войск, перейти всеми силами обоих фронтов в решительное контрнаступление.

На всех участках фронта шли ожесточенные, кровавые бои, горели сотни танков и самоходных орудий. Над полем боя стояли тучи пыли и дыма. Это был переломный момент в сражении на белгородском направлении. Обескровленные и потерявшие веру в победу гитлеровские войска постепенно переходили к оборонительным действиям. 16 июля противник окончательно прекратил атаки и начал отвод своих тылов на Белгород. 17 июля был обнаружен и отход войск противника, лишь части, находившиеся в соприкосновении с нашими войсками, продолжали оказывать упорное сопротивление.

18 июля мы с А. М. Василевским находились на участке, где сражались части 69-й армии под командованием генерал-лейтенанта В. Д. Крюченкина, 5-й гвардейской армии генерал-лейтенанта А. С. Жадова и 5-й гвардейской танковой армии генерал-лейтенанта П. А. Ротмистрова.

Нам довелось лично наблюдать ожесточенные бои в районе совхоза “Комсомолец” и Ивановских выселок, где действовали 29-й и 18-й танковые корпуса. Здесь противник оказывал сильное огневое сопротивление и даже переходил в контратаки. За 18 июля армиям П. А. Ротмистрова и А. С. Жадова удалось оттеснить его всего лишь на 4-5 километров, а 6-я гвардейская армия И. М. Чистякова заняла только высоту в районе Верхопенье. В войсках армии И. М. Чистякова чувствовалось большое переутомление. Начиная с 4 июля они не имели ни сна, ни отдыха. Нужны были дополнительные силы, чтобы помешать планомерному отходу немецких частей. Для этого пришлось ввести в дело 18-й танковый корпус генерал-майора Б. С. Бахарова и 29-й танковый корпус генерал-майора И. Ф. Кириченко, а также часть войск 53-й армии И. М. Манагарова.

Здесь я должен задержаться и в пределах возможного возразить против утверждения о том, что в отличие от Центрального [161] фронта командование Воронежским фронтом не сумело точно определить направление главного удара противника, и что поэтому оно якобы рассредоточило усилия в полосе шириной 164 километра, не массировало силы и средства на направлении главного удара врага. Это неверно, как и утверждение о том, что 6-я гвардейская армия, на оборону которой обрушилась главная группировка, наступавшая на Курск с юга, имела более широкую полосу обороны — 64 километра, чем ее соседи, у которых было по 50 километров. Средняя плотность артиллерии на участке этой армии равнялась 25,4 орудия и 2,4 танка на один километр фронта, тогда как во всей полосе фронта она составляла 35,6 орудия и 6,9 танка{47}.

Ставка, Генштаб и командование Воронежским фронтом, анализируя обстановку, считали, что противник нанесет свой главный удар не по одной 6-й гвардейской армии, а по 6-й и 7-й гвардейским армиям. Что касается утверждений о ширине оборонительных полос, то сосед 6-й армии справа — 40-я армия имела более широкий фронт, чем имела его 6-я армия, не говоря уже о том, что 38-я армия фронт обороны имела еще больший, чем 40-я армия. Фронт обороны 6-й и 7-й гвардейских армий, где ожидался главный удар немецких войск, равнялся 114 километрам, а в двух других армиях фронта — 130 километрам. Средняя плотность артиллерии и танков подсчитана недостаточно правильно. На участках 38-й и 40-й армий артиллерийская плотность была незначительная, танков же в этих армиях имелись единицы.

В то же время в полосе 6-й и 7-й гвардейских армий были сосредоточены почти все артиллерийские части и соединения резерва Верховного Главнокомандования, все танковые части и соединения и все фронтовые резервы. К тому же еще в оперативной глубине “в затылок” обороны 6-й гвардейской армии была поставлена 1-я танковая армия, хорошо подготовившая оборонительный рубеж, а за стыком 6-й и 7-й гвардейских армий в глубине располагалась 69-я армия на подготовленном оборонительном рубеже. Кроме того, в оперативной зоне за 6-й и 7-й гвардейскими армиями находились резервы фронта — 35-й гвардейский стрелковый корпус, 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.

Следовательно, критика командующего Воронежским фронтом генерала Н. Ф. Ватутина построена без знания дела, на неточном подсчете соотношения сил сторон в специфических условиях оперативно-стратегической обстановки. Подсчитана тактическая плотность только сил и средств армий, без учета артиллерии резерва Главного Командования, располагавшейся в полосе 6-й гвардейской армии. Что же касается плотности танков, то здесь главная ставка командования фронта была на 1-ю танковую армию, на 2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса.

Чтобы правильно определить силу сопротивления обороны в крупных сражениях, нужно для подсчета брать средства и силы не [162] только тактической обороны, но и находящиеся в оперативной глубине, тогда не будет ошибки.

Что касается результатов оборонительного сражения на фронте, то не надо забывать, что по 6-й и 7-й гвардейским армиям Воронежского фронта противник в первый день нанес свой удар почти пятью корпусами (2-й танковый корпус СС, 3-й танковый корпус, 48-й танковый корпус, 52-й армейский корпус и часть корпуса “Раус”), тогда как по обороне Центрального фронта — тремя корпусами. Легко понять разницу в силе ударов немецких войск с орловского направления и из района Белгорода.

В отношении личных способностей в оперативно-стратегических вопросах командующего Воронежским фронтом Н. Ф. Ватутина должен со всей объективностью заявить: это был высокоэрудированный и мужественный военачальник.

Как я уже сказал, контрнаступление на Курской дуге готовилось еще задолго до перехода противника в наступление. Еще в мае Ставка рассмотрела план контрнаступления на орловском направлении под условным наименованием “Кутузов”. В нем ставилась цель нанести удар по орловской группировке противника с трех сторон по сходящимся направлениям силами Центрального, Брянского и левого крыла Западного фронтов.

Выше говорилось, что 12 июля перешли в наступление войска Брянского и Западного фронтов, а 15 июля — Центрального фронта. Таким образом, в районе Орла развернулось мощное наступление трех фронтов, имевших ближайшую цель разгромить орловскую группировку врага.

Начавшееся здесь контрнаступление, а также большое истощение войск противника в районе Белгорода заставили гитлеровское руководство признать, что широко задуманный план “Цитадель” провалился. Чтобы спастись от полного разгрома, командованием противника было решено отвести войска генерал-фельдмаршал а Манштейна обратно на оборонительные рубежи, с которых они начинали наступление.

Это ему удалось сделать вследствие исключительной переутомленности наших 1-й танковой, 6-й и 7-й гвардейских армий, а также недостаточной активности 5-й гвардейской танковой армии. 23 июля главные силы противника были отведены на белгородский оборонительный рубеж.

В своих мемуарах бывший командующий 5-й танковой армией П. А. Ротмистров пишет, будто бы решающую роль в разгроме бронетанковых войск армий “Юг” сыграла 5-я танковая армия. Это нескромно и не совсем так.

Обескровили и измотали врага войска 6-й и 7-й гвардейских и 1-й танковой армий, поддержанные артиллерией резерва Главного Командования и воздушной армией в период ожесточенных сражений 4—12 июля. 5-я танковая армия имела дело уже с крайне ослабленной группировкой немецких войск, потерявшей веру в возможность успешной борьбы с советскими войсками. [163]

Войска Воронежского и Степного фронтов, выйдя 23 июля к переднему краю немецкой обороны, не смогли сразу перейти в контрнаступление, хотя этого и требовал Верховный Главнокомандующий. Нужно было пополнить запасы горючего, боеприпасов и другие виды материально-технического обеспечения, организовать взаимодействие всех родов войск, тщательную разведку, произвести некоторую перегруппировку войск, особенно артиллерии и танков. По самым жестким подсчетам, на все это необходимо было минимум восемь суток.

Скрепя сердце после многократных переговоров Верховный утвердил наше решение, так как иного выхода тогда не было.

Операция, как известно, планировалась на большую глубину, и она требовала тщательной подготовки и всестороннего обеспечения, в противном случае нас могла постигнуть неудача. Хорошо рассчитанная и подготовленная наступательная операция должна гарантировать не только успешное проведение прорыва тактической и оперативной глубины обороны противника, но и такое завершение наступления, которое обеспечит надлежащие условия для последующих наступательных действий.

Однако Верховный Главнокомандующий торопил нас с началом сражения.

Основных законов оперативно-стратегического искусства И. В. Сталин не придерживался. Он был подобен темпераментному кулачному бойцу, часто горячился и торопился вступить в сражение. Горячась и торопясь, И. В. Сталин не всегда правильно учитывал время, необходимое для всесторонней подготовки операции. Мне и А. М. Василевскому стоило большого труда доказать ему необходимость не спешить с началом действий и начинать операцию только тогда, когда она будет всесторонне подготовлена и материально обеспечена.

Конечно, при этом приходилось серьезно спорить и выслушивать от И. В. Сталина неприятные и незаслуженные слова. Но тогда мы мало обращали на это внимания.

После смерти И. В. Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-стратегические решения. Это не совсем так. Выше я уже говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций. И на этот раз с нашими соображениями Верховный Главнокомандующий согласился.

Битва в районе Курска, Орла и Белгорода является одним из величайших сражений Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом. Здесь были не только разгромлены отборные и самые мощные группировки немцев, но и безвозвратно подорвана в немецкой армии и народе вера в гитлеровское фашистское руководство и в способность Германии противостоять все возрастающему могуществу Советского Союза. [164]

Разгром главной группировки немецких войск в районе Курска подготовил почву для последующих широких наступательных операций советских войск с целью полного изгнания немцев с нашей территории, а затем и с территории Польши, Чехословакии, Венгрии, Югославии, Румынии, Болгарии и окончательного разгрома фашистской Германии.

Что же явилось решающим в разгроме врага в районе Курска?

Прежде всего, то, что к моменту оборонительного сражения советские войска как в количественном, так и особенно в качественном отношении превосходили своего противника.

Возросшая подвижность артиллерии, мощность авиации и бронетанковых войск позволяли в короткие сроки создавать такие ударные группировки, которые стремительно ломали всякое сопротивление вражеских войск. Это и дало возможность советскому военно-стратегическому руководству подготовить и уверенно осуществить разгром вражеских войск в районе Курской дуги, сорвать широко задуманные гитлеровские наступательные планы на 1943 год.

Почему противник решил провести свое генеральное наступление в районе Курска?

Дело в том, что оперативное расположение советских войск на курском выступе, вогнутом в сторону противника, сулило большие перспективы немецкому командованию. Здесь могли быть окружены сразу два крупных фронта, вследствие чего образовалась бы огромная брешь, позволившая противнику осуществить крупные операции в южном и северо-восточном направлениях.

В своих оценках обстановки и возможных вариантов решения противника Ставка, Генеральный штаб и командование фронта исходили именно из этой предпосылки, что в дальнейшем подтвердилось.

Характерно, что все советское оперативно-стратегическое командование было в основном единодушно в оценке предстоящих действий противника. В этом единстве взглядов, основанном на глубоком анализе всех условий, как нельзя лучше сказалось возросшее искусство наших штабов и командования.

Этого уже нельзя было сказать про командование немецких войск, у которого отсутствовала правильная и глубокая оценка обстановки и единство в планах и способах предстоящих действий. Выпустив из рук стратегическую инициативу, оно не смогло справиться с возникшими трудностями, что усугублялось резким упадком воинского духа в войсках.

В битве под Курском войска Центрального и Воронежского фронтов, как я уже говорил, по силам и средствам несколько превосходили противника. Конкретно это выражалось так: в людях — в 1,4, орудиях и минометах— в 1,9, в танках— в 1,2 и в самолетах— в 1,4 раза. Однако, делая основную ставку на танковые и моторизованные войска, немецкое командование сгруппировало их на узких участках, создав в первые дни битвы значительное [165] превосходство над советскими войсками, занимавшими тактическую зону обороны.

Когда же вступили в действие наши войска, расположенные в оперативной глубине, превосходство перешло в руки советских войск.

Главное командование немецких войск в данном случае переоценило боевые силы своих войск и недооценило возможности советских войск, и это в который уже раз! Противник на этот раз особенно надеялся на свои танки “тигр” и “пантера” и штурмовые орудия “фердинанд”. Ему, видимо, казалось, что эти системы ошеломят советские войска и они не выдержат их таранного удара. Но этого не случилось.

Несмотря на то что фашистская Германия все еще опиралась на экономику большинства европейских стран, она уже не могла теперь, после столь ожесточенных сражений на Восточном фронте, соревноваться со все возрастающим экономическим и военным могуществом Советского государства.

Западные буржуазные политические и военные историки стараются доказать, что превосходство Красной Армии в материально-техническом отношении было достигнуто только за счет материальной помощи США и Англии.

Это, конечно, далеко не соответствует истине.

Я не хочу полностью отрицать и игнорировать эту помощь. Она в определенной степени помогла Красной Армии и военной промышленности, но ей все же нельзя отводить роль больше той, чем она была в действительности.

Наше материальное превосходство над врагом было достигнуто благодаря преимуществу советского общественного строя, героической борьбе советского народа под руководством партии на фронтах и в тылу.

Итак, гитлеровцы проиграли величайшее сражение, которое они готовили, напрягая все силы и возможности, чтобы взять реванш за разгром их войск в 1941 году под Москвой, а зимой 1942/43 года на Волге и под Ленинградом.

Раздраженный неудачами и чрезвычайно большими потерями, Гитлер, как он всегда поступал в подобных случаях, всю вину за провал наступательной операции “Цитадель” переложил на головы своих фельдмаршалов и генералов. Он снимал их с должностей, заменяя, по его мнению, более способными. Гитлер не понимал, что провал крупной стратегической операции зависит не только от командующих, а определяется главным образом большой суммой военно-стратегических, политических, моральных и материальных факторов.

Основной план контрнаступления советских войск на Курской дуге, разработанный и утвержденный, как мы уже говорили, Верховным Главнокомандующим еще в мае, в ходе оборонительного сражения корректировался и многократно обсуждался в Ставке. Это был план второго этапа разгрома противника в районе Орла, [166] Белгорода и Харькова и являлся частью плана всей летней кампании 1943 года.

Первый этап — оборонительное сражение в битве под Курском — наши войска завершили на Центральном фронте 12 июля, а на Воронежском фронте — 23 июля. Разные сроки окончания оборонительных действий на этих фронтах объясняются масштабностью сражения и понесенными потерями. Следует также учесть, что Центральному фронту 12 июля была оказана значительная помощь Брянским и Западным фронтами, перешедшими в наступление против орловской группировки противника. Это заставило гитлеровцев срочно снять семь дивизий из войск, действовавших против Центрального фронта.

Второй этап битвы — контрнаступление — также начался не одновременно.

Так, в районе Белгорода контрнаступление началось 3 августа, спустя 20 дней после перехода в контрнаступление Центрального, Брянского и Западного фронтов, которым требовалось меньше времени на подготовку, поскольку планирование контрнаступления и всестороннее его обеспечение в основном были отработаны заранее и уточнялись в ходе оборонительного сражения.

Во втором случае на подготовку времени требовалось больше, так как вводимые в контрнаступление войска Степного фронта не имели заранее полностью отработанного плана действий. Находясь в резерве Ставки, они не могли еще знать конкретных задач, исходных районов для контрнаступления и конкретного противника, против которого они должны будут действовать.

В процессе подготовки и проведения контрнаступления мне пришлось главным образом работать в войсках Воронежского и Степного фронтов, а 30—31 июля по заданию Верховного вылететь в войска Западного фронта на участок 4-й танковой армии.

По плану операции Воронежского и Степного фронтов, носившей условное название “Румянцев”, главный удар осуществлялся из района Белгорода смежными флангами этих двух фронтов в общем направлении на Богодухов—Валки—Новая Водолага в обход Харькова с запада. С подходом наших войск к району Харькова должен был перейти в наступление Юго-Западный фронт. Его 57-я армия, которой командовал генерал Н. А. Гаген, наносила удар в обход Харькова с юго-запада.

Переход в контрнаступление войск Воронежского фронта осуществлялся в более сложных условиях, чем в районе Орла. В период оборонительного сражения они понесли большие потери в людях, боевой технике и материальных средствах. Противник, отойдя на свои заранее подготовленные оборонительные рубежи, своевременно занял их и неплохо подготовился к отражению нашего наступления. Разведкой было установлено, что для усиления белгородско-харьковской группировки немцы спешно перебросили с других направлений танковые и моторизованные дивизии. [167]

Все говорило о том, что здесь предстоят тяжелые сражения, особенно для войск Степного фронта, вынужденного в силу обстановки наступать на хорошо укрепленный белгородский оборонительный район.

Ставка правильно использовала Степной фронт. Если бы его силы в ходе оборонительного сражения не были введены для усиления Воронежского фронта, то последний мог оказаться в крайне опасном положении. Такого хода событий нам никак нельзя было допустить, ибо нетрудно догадаться, к чему бы это привело.

Что касается контрнаступления Степного фронта одновременно всеми силами на белгородском направлении, то следует помнить, что, когда были взяты армии Степного фронта для усиления Воронежского фронта, еще не вполне созрели условия для ввода Степного фронта всеми силами. Обстановка для перехода в контрнаступление на белгородско-харьковском направлении полностью определилась только к 20 июля, а фактический переход в контрнаступление мог быть осуществлен после всесторонней подготовки обоих фронтов, на что требовалось значительное время.

23 июля советские войска, преследуя противника, вышли на рубежи севернее Белгорода и в основном захватили оборонительные позиции, которые Воронежский фронт занимал до 5 июля.

Обсудив обстановку с командованием фронта, с Генштабом и с Верховным, мы приняли решение остановить войска и тщательно подготовить их к переходу в контрнаступление с глубокими задачами.

Ведь прежде чем перейти в наступление, фронтам было необходимо:

— произвести перегруппировку сил и средств;

— провести тщательную разведку целей в интересах авиационного и артиллерийского наступления;

— произвести пополнение войск, понесших потери, особенно это касалось 6-й и 7-й гвардейских, 1-й танковой армий и ряда артиллерийских частей;

— запастись горючим, боеприпасами и всем необходимым для проведения глубокой наступательной операции.

А Степному фронту нужно было еще, кроме того, детально отработать план контрнаступления и его всестороннее обеспечение.

Общий замысел контрнаступления под Белгородом заключался в следующем.

Воронежский фронт наносил главный удар силами 5-й и 6-й гвардейских армий, 5-й гвардейской танковой и 1-й танковой армий в общем направлении на Валки и Новую Водолагу. Плотность артиллерии на участке прорыва 5-й и 6-й гвардейских армий была доведена до 230 орудий и минометов на 1 километр фронта, а танков — до 70 единиц. Дивизии получили для прорыва полосы до 3 километров. [168]

Такое массовое сосредоточение средств прорыва вызывалось тем, что в первый же день контрнаступления здесь планировался ввод в прорыв двух танковых армий. Правее переходили в наступление 40-я и 38-я армии в общем направлении на Грайворон и далее на Тростянец. Поддержку с воздуха осуществляла 2-я воздушная армия генерала С. А. Красовского.

Степной фронт под командованием генерал-полковника И. С. Конева, действуя в составе 53, 69-й и 7-й гвардейской армий и 1-го механизированного корпуса, имел ближайшую задачу овладеть Белгородом и в дальнейшем наступать на Харьков, взаимодействуя с главными силами Воронежского фронта. Действия войск Степного фронта поддерживала 5-я воздушная армия генерала С. К. Горюнова.

При подготовке операции войск Степного фронта мне пришлось познакомиться с командующим 53-й армией генералом И. М. Манагаровым, которого я раньше близко не знал.

И. М. Манагаров произвел на меня очень хорошее впечатление, хотя и пришлось с ним серьезно поработать над планом наступления армии. А когда была кончена работа и мы сели ужинать, он взял в руки баян и прекрасно сыграл несколько веселых вещей. Усталость как рукой сняло. Я глядел на него и думал: таких командиров бойцы особенно любят и идут за ними в огонь и воду...

Я поблагодарил И. М. Манагарова за отличную игру на баяне (чему, кстати говоря, всегда завидовал!) и выразил надежду, что он не хуже “сыграет” артиллерийскую музыку для противника 3 августа.

Усмехнувшись, И. М. Манагаров сказал:

— Постараемся, нам есть на чем сыграть.

Понравился мне и командующий артиллерией генерал-лейтенант Н. С. Фомин, отлично знавший методы использования артиллерийских средств в наступлении. Он вместе с генерал-полковником артиллерии М. Н. Чистяковым, уполномоченным Ставки, проделал очень большую и полезную работу по распределению артиллерии, ее обеспечению боеприпасами, боевому применению и по подготовке всех данных для эффективного артиллерийского натиска.

Контрнаступление в районе Белгорода началось утром 3 августа. Более мощный огневой и авиационный удар нанес Воронежский фронт, в результате чего перешедшие в наступление войска 5-й и 6-й гвардейских армий, усиленные большим количеством танков, быстро прорвали главную полосу обороны противника. Во второй половине дня были введены в прорыв 1-я и 5-я гвардейская танковые армии, которые к исходу дня своими передовыми соединениями продвинулись до 30—35 километров, нанеся поражение всей тактической обороне противника на этом участке.

Степной фронт не имел таких мощных средств прорыва, как Воронежский, и наступление здесь развивалось несколько медленнее. [169]

К исходу дня передовые части продвинулись до 15 километров, но и это мы считали большим достижением, тем более что перед армиями Степного фронта была более сильная и более глубокая оборона противника.

На другой день противник усилил сопротивление, и наступление Степного фронта 4 августа развивалось значительно медленнее. Но это нас не очень волновало, так как ударная группа Воронежского фронта успешно продвигалась вперед, выигрывая фланг белгородской группировки противника. Здесь немецко-фашистское командование, почувствовав угрозу окружения, к исходу 4 августа начало отвод своих войск, что дало возможность войскам Степного фронта ускорить продвижение вперед.

В 6 часов утра 5 августа в Белгород первым ворвался 270-й гвардейский стрелковый полк 89-й гвардейской стрелковой дивизии, а также части 305-й и 375-й стрелковых дивизий. Хорошо дрались 93-я, 94-я гвардейские и 111-я стрелковые дивизии; 89-я гвардейская и 305-я стрелковые дивизии удостоились почетного наименования Белгородских.

Очистив город от противника, войска армий Степного фронта, взаимодействуя с войсками Воронежского фронта, быстро устремились вперед.

Вечером 5 августа 1943 года столица нашей Родины Москва салютовала в честь доблестных войск Брянского, Западного, Центрального фронтов, занявших Орел, и войск Степного и Воронежского фронтов, занявших Белгород. Это был первый артиллерийский салют в ходе Великой Отечественной войны в честь боевой доблести советских войск.

Настроение бойцов резко поднялось, лица сияли радостью, отвагой и уверенностью в своих силах.

Оценив ход событий, 6 августа я совместно с командованием Степного фронта направил Верховному Главнокомандующему предложения по дальнейшему развитию операции на белгородско-харьковском направлении.

“Из действующей армии. 6.8.43.

Товарищу Иванову{48}.

Докладываем:

В связи с успешным прорывом фронта противника и развитием наступления на белгородско-харьковском направлении операцию в дальнейшем будем проводить по следующему плану:

1. 53-я армия с корпусом Соломатина{49} будет наступать вдоль Белгородско-Харьковского шоссе, нанося главный удар в направлении на Дергачи.

Армия должна выйти на линию Ольшаны —Дергачи, сменив на этой линии части Жадова. [170]

69-я армия наступает левее 53-й армии в направлении на Черемошное. По достижении Черемошного 69-я армия, передав несколько лучших дивизий Манагарову, сама остается во фронтовом резерве на доукомплектование в районе Микояновка—Черемошное—Грязное.

69-й армии необходимо как можно быстрее подать пополнение 20 тысяч человек.

7-я гвардейская армия сейчас будет наступать из района Пушкарное на Бродок и далее на Бочковку, сворачивая фронт противника с севера на юг.

С рубежа Черемошное и Зиборовка 7-я гвардейская армия будет наносить главный удар на Циркуны и выйдет на линию Черкасское— Лозовое—Циркуны—Ключкин.

Частью сил из района Зиборовка она будет наступать на Муром и далее на Терновую для того, чтобы помочь 57-й армии форсировать реку Северский Донец в районе Рубежное и Ст. Салтов.

2. 57-ю армию Юго-Западного фронта желательно передать в подчинение Степного фронта и сейчас готовить удар 57-й армии с линии Рубежное—Ст. Салтов в общем направлении на Непокрытую и далее на совхоз имени Фрунзе.

57-ю армию необходимо вывести на линию совхоз “Кутузовка” — совхоз имени Фрунзе—Рогань (северная).

Если 57-я армия будет оставаться в подчинении Юго-Западного фронта, то ее нужно обязать с подходом Шумилова{50} в район Мурома перейти в наступление в вышеуказанном направлении.

3. Для проведения второго этапа, то есть Харьковской операции, в состав Степного фронта необходимо передать 5-ю гвардейскую танковую армию, которая выйдет в район Ольшаны—Старый Мерчик—Огульцы.

Харьковскую операцию ориентировочно предлагаем построить в следующем плане:

а) 53-я армия во взаимодействии с армией Ротмистрова будет охватывать Харьков с запада и юго-запада.

б) Армия Шумилова будет наступать с севера на юг с линии Циркуны—Дергачи.

в) 57-я армия будет наступать с востока с линии совхоз имени Фрунзе—Рогань, охватывая Харьков с юга.

г) 69-я армия (если она будет к этому времени пополнена) развернется в стыке между Жадовым и Манагаровым в районе Ольшан и будет наступать на юг для обеспечения Харьковской операции с юга.

69-я армия будет выходить на линию Снежков Кут—Минковка—Просяное—Новоселовка.

д) Левый фланг Воронежского фронта необходимо вывести на линию Отрада—Коломак—Снежков Кут. [171]

Эту задачу должны выполнить армия Жадова и левый фланг 27-й армии.

Армию Катукова{51} желательно иметь в районе Ковяги—Алексеевка—Мерефа.

Юго-Западному фронту необходимо нанести удар из района Замостье в общем направлении на Мерефу, наступая по обоим берегам реки Мжа; частью сил наступать через Чугуев на Основу; частью сил необходимо очистить от противника лес южнее Замостья и выйти на рубеж Новоселовка—Охочае—Верх. Бишкин— Геевка.

Для проведения Харьковской операции необходимо, кроме 20 тысяч пополнения, дать 15 тысяч для дивизий 53-й и 7-й гвардейской армий; для доукомплектования танковых частей фронта дать 200 штук Т-34 и 100 — Т-70, KB — 35 штук. Перебросить четыре полка самоходной артиллерии и две инженерные бригады.

Доукомплектовать ВВС фронта штурмовиками, истребителями и бомбардировщиками в количестве: истребителей — 90, Пе-2 — 40 и Ил-2 — 60.

Просим утверждения.

Жуков, Конев, Захаров.

№ 64”{52}.

Между тем действия продолжали развертываться.

7 августа 1-я танковая армия и передовые части 6-й гвардейской армии Воронежского фронта захватили город Богодухов. У противника уже не было сплошного фронта. Его 4-я армия действовала в большом отрыве от группы “Кампф”, а образовавшийся разрыв закрыть было нечем.

Отходившая на запад от Грайворона группа войск противника в составе трех пехотных и 19-й танковой дивизий была атакована большой группой самолетов 2-й воздушной армии, а затем разбита 27-й армией генерала С. Г. Трофименко, что еще больше осложнило положение 4-й армии противника.

11 августа части 1-й танковой армии перешли железную дорогу Харьков—Полтава.

Чтобы спасти 4-ю армию от неминуемой катастрофы, немецкая группа армий “Юг” спешно бросила свои последние резервы в район Ахтырки.

Опасаясь окружения своей харьковской группировки, противник собрал войска в составе трех танковых дивизий (“Мертвая голова”, “Викинг” и “Райх”) и 11 августа нанес контрудар по 1-й танковой армии и частям 6-й гвардейской армии. Ослабленные части 1-й танковой армии и 6-й гвардейской армии, не выдержав удара, начали отход на более выгодные рубежи. [172]

Тогда на помощь им была брошена 5-я гвардейская танковая армия. Завязалось ожесточенное сражение, длившееся несколько дней. Общими усилиями враг к исходу 16 августа был остановлен. 18 августа противник нанес контрудар из района Ахтырки. Для его ликвидации в сражение была дополнительно введена 4-я гвардейская армия, прибывшая из резерва Ставки. Командовал ею генерал Г. И. Кулик. К сожалению, он плохо справлялся со своими обязанностями, и вскоре его пришлось освободить от командования.

17 августа армии Степного фронта подошли вплотную к Харькову, завязав сражение на его окраинах. Энергично действовала 53-я армия И. М. Манагарова, и особенно ее 89-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника М. П. Серюгина и 305-я стрелковая дивизия под командованием полковника А. Ф. Васильева. Части 53-й армии, действуя днем и ночью, стремились быстрее завершить прорыв обороны на подступах к городу. Наиболее ожесточенный бой развернулся за высоту 201,7 в районе Полевого, которую захватила сводная рота 299-й стрелковой дивизии в составе 16 человек под командованием старшего лейтенанта В. П. Петрищева.

Когда в живых осталось всего лишь семь человек, командир, обращаясь к бойцам, сказал:

— Товарищи, будем стоять на высоте так, как стояли панфиловцы у Дубосекова. Умрем, но не отступим!

И не отступили. Героические бойцы удержали высоту до подхода частей дивизии. За мужество и проявленный героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР старшему лейтенанту В. П. Петрищеву, младшему лейтенанту В. В. Женченко, старшему сержанту Г. П. Поликанову и сержанту В. Е. Бреусову было присвоено звание Героя Советского Союза. Остальные были награждены орденами.

В ожесточенном сражении за Ахтырку особо отличились соединения 20-го гвардейского стрелкового корпуса под командованием генерала Н. И. Бирюкова, части генерала М. Г. Микеладзе, гвардии подполковника О. С. Гудеменко, полковника О. С. Доброва, а также 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова.

К 22 августа наступление советских войск в районе Харькова все более усиливалось. Чтобы избежать окружения своих войск, противник 22 августа начал отход из Харькова. Утром следующего дня отступили его последние арьергардные части, и войска Степного фронта вошли в город Харьков, восторженно встреченные жителями.

В боях за Харьков особо отличились 28-я, 89-я гвардейские, 84-я, 116-я, 252-я и 299-я стрелковые дивизии 53-й армии и 93-я гвардейская, 183-я и 375-я стрелковые дивизии 69-й армии, 15-я гвардейская дивизия 7-й гвардейской армии. Всем этим дивизиям было присвоено почетное наименование Харьковских. [173]

В Харькове состоялся большой митинг, на котором присутствовали представители партийных и советских организаций Украины и Красной Армии. Митинг прошел с огромным подъемом. Трудящиеся Харькова ликовали. Москва салютовала доблестным воинам, освободившим крупнейший город Украины.

После митинга состоялся обед, во время которого народный артист Советского Союза И. С. Козловский спел ряд русских и украинских песен. Его чарующий и задушевный голос до слез растрогал присутствовавших. Он пел много, как никогда, а мы, так истосковавшиеся по хорошему вокальному исполнению, были очень благодарны Ивану Семеновичу.

Войска Степного фронта тем временем вели бои южнее Харькова, наступая в районе Мерефы.

Отбросив контрударные группировки противника в районе Богодухова и Ахтырки, Воронежский фронт 25 августа прочно закрепился на линии Сумы—Гадяч—Ахтырка—Константиновка и приступил к подготовке наступления с целью выхода на среднее течение Днепра. Аналогичную задачу получил и Степной фронт.

На орловском направлении планом контрнаступления преследовалась цель разгромить 9-ю и 2-ю танковую армии немецких войск и развивать удар в общем направлении на Брянск.

Войскам левого крыла Западного фронта была поставлена задача во взаимодействии с войсками Брянского фронта разгромить болховскую группу войск противника, а затем, наступая на Хотынец, отрезать пути отхода противника из района Орла.

Западный фронт вначале наступал 11-й гвардейской армией генерала И. X. Баграмяна, усиленной танковым корпусом и четырьмя танковыми бригадами. Действия войск этой группы поддерживались 1-й воздушной армией, которой командовал генерал М. М. Громов. Через несколько дней эта группа была усилена 11 армией генерала И. И. Федюнинского и 4-й танковой армией генерала В. М. Баданова.

Брянский фронт действовал в составе 61, 3-й и 63-й армий, туда же включалась и 3-я гвардейская танковая армия П. С. Рыбалко, заканчивавшая свое доукомплектование в районе станции Горбачеве. Действия войск фронта поддерживала 15-я воздушная армия генерала Н. Ф. Науменко.

Центральный фронт наступал в составе 48, 13-й и правым флангом 70-й армии, 2-й танковой армией и всеми соединениями, участвовавшими в обороне и контрударе.

К этому времени противник для противодействия прорыву войск Брянского и Западного фронтов снял с участка Центрального фронта несколько танковых и пехотных дивизий, чем в значительной степени ослабил свою оборону южнее Орла. Центральный фронт получил более благоприятную возможность для своего наступления.

Начавшееся наступление Западного и Брянского фронтов развивалось медленнее, чем предполагалось. Несколько лучше проходило [174] оно на левом крыле Западного фронта. Не ускорило общего наступления и контрнаступление Центрального фронта, начатое 15 июля.

Позже, анализируя причины медленного развития событий, мы пришли к выводу, что основная ошибка крылась в том, что Ставка несколько поторопилась с переходом к контрнаступательным действиям и не создала более сильную группировку в составе левого крыла Западного фронта, которую к тому же в ходе сражения пришлось серьезно подкреплять. Войскам Брянского фронта пришлось преодолевать глубоко эшелонированную оборону фронтальным ударом.

Думаю, было бы лучше, если бы армия П. С. Рыбалко нами вводилась в сражение не на Брянском фронте, а вместе с армией И. X. Баграмяна. С вводом в сражение 11-й армии генерала И. И. Федюнинского, а также 4-й танковой армии генерала В. М. Баданова Ставка несколько запоздала.

Центральный фронт свое наступление начал там, где закончился его контрудар, и двигался широким фронтом в лоб основной группировке противника. Главный удар Центрального фронта нужно было бы сместить несколько западнее, в обход Кром.

К сожалению, этого не было сделано. Помешала торопливость. Тогда все мы считали, что надо скорее бить противника, пока он еще не осел крепко в обороне. Но это было ошибочное рассуждение и решение. Все это, вместе взятое, явилось следствием недооценки оборонительных возможностей противника.

В последующие дни контрнаступление на орловском направлении развивалось по-прежнему медленными темпами.

И. В. Сталин нервничал, но он безусловно понимал, что прежде всего виноват он, а не кто-либо другой.

5 августа войска Брянского фронта освободили Орел. В этих боях особенно отличились 5-я, 129-я и 380-я стрелковые дивизии. Когда мы с А. И. Антоновым и А. М. Василевским докладывали Верховному о возможности окружения в районе Орла группировки противника, для чего надо было значительно усилить левое крыло Западного фронта, и. В. Сталин сказал:

— Наша задача скорее изгнать немцев с нашей территории, а окружать их мы будем, когда они станут послабее...

Мы не настояли на своем предложении, а зря. Надо было тверже отстаивать свою точку зрения. Наши войска тогда уже могли проводить операции на окружение и уничтожение.

В составе Брянского фронта наиболее энергично наступала 3-я армия под командованием генерала А. В. Горбатова, который на протяжении всей войны превосходно справлялся с ролью командующего армией.

И можно сказать, он вполне мог бы успешно справиться и с командованием фронтом. Но за его прямоту, за резкость суждений он не нравился высшему руководству. Особенно против него был настроен Берия, который абсолютно незаслуженно продержал его в тюрьме несколько лет. [175]

Медленное развитие контрнаступления всех трех фронтов дало возможность противнику осуществить перегруппировку своих войск, подтянуть свежие силы с других участков и организованно отвести войска из района Орла.

Впоследствии наступление этих фронтов развивалось также медленными темпами и в среднем не превышало 4 километров в сутки. 18 августа контрнаступательная операция закончилась на линии восточнее Людинова, в 25 километрах восточнее Брянска.

23 августа 1943 года взятием Харькова завершилось это крупнейшее сражение Великой Отечественной войны в районе Курска, Орла, Белгорода, Харькова. Богодухова и Ахтырки. Закончилось оно разгромом главной группировки немецких войск, на которую Гитлер возлагал так много военно-политических надежд.

Каковы же итоги Курской битвы?

Пятьдесят дней продолжалась эта величайшая битва наших войск с немецко-фашистскими войсками. Она закончилась победой Красной Армии, разбившей 30 отборных немецких дивизий, в том числе 7 танковых. Эти дивизии потеряли больше половины своего состава.

Общие потери вражеских войск составили около 500 тысяч человек, 1500 танков, в том числе большое количество “тигров” и “пантер”, 3 тысячи орудий и свыше 3700 самолетов. Такие потери фашистское руководство уже не могло восполнить никакими тотальными мерами.

Выдающаяся победа наших войск под Курском продемонстрировала возросшее могущество Советского государства и его вооруженных сил. Победа ковалась на фронте и в тылу под руководством Коммунистической партии усилиями всех советских людей. В сражениях под Курском наши войска проявили исключительное мужество, массовый героизм и воинское мастерство. Коммунистическая партия и правительство высоко оценили боевую доблесть войск, наградив более 100 тысяч солдат, офицеров и генералов орденами и медалями, многим воинам было присвоено звание Героя Советского Союза.

Разгром немецко-фашистских войск под Курском имел крупнейшее международное значение и еще выше поднял авторитет Советского Союза.

Призрак неминуемой катастрофы встал перед фашистской Германией. Поражение немецких войск вынудило гитлеровцев перебросить летом 1943 года на советско-германский фронт с других фронтов 14 дивизий и значительные части усиления, ослабив тем самым свои фронты в Италии и Франции.

Попытка Гитлера вырвать стратегическую инициативу из рук советского командования кончилась полным провалом, и с тех пор до конца войны немецкие войска вынуждены были вести только оборонительные сражения. Это свидетельствовало об истощении Германии. Никакие силы теперь уже не могли ее спасти. Вопрос был лишь во времени. [176]

Советское стратегическое и оперативно-тактическое командование значительно выросло и окрепло в искусстве ведения войны.

Контрнаступление на Курской дуге явилось, в отличие от контрнаступлений под Москвой и Сталинградом, заранее спланированным, хорошо обеспеченным глубоким ударом.

Сюда были привлечены значительно большие силы, чем в предыдущих крупных контрнаступательных операциях. Например, под Москвой принимали участие 17 малочисленных общевойсковых армий без танковых соединений, в районе Сталинграда 14 общевойсковых армий, 1 танковая армия и несколько механизированных корпусов. В контрнаступлении под Курском участвовали 22 мощные общевойсковые, 5 танковых, 6 воздушных армий и крупные силы авиации дальнего действия.

В битве под Курском в процессе контрнаступления впервые широко использовались танковые и механизированные соединения и объединения, которые в ряде случаев явились решающим фактором оперативного маневра, средством стремительного развития успеха в глубину и выхода на тыловые пути вражеских группировок.

Танковые армии, артиллерийские дивизии и корпуса, мощные воздушные армии фронтов существенно изменили наши возможности, а следовательно, и характер фронтовых операций как по масштабам, так и по целям. В сравнении с первым периодом войны советские войска стали во много раз подвижнее. Это обеспечило значительное увеличение их маневренности и среднесрочного темпа наступления. Резко возросла плотность артиллерийско-минометного огня и танков. В летних наступательных сражениях 1943 года мы уже имели возможность создавать плотность до 150—200 орудий и 15—20 танков на один километр фронта.

Победе советских войск под Белгородом, Орлом и Харьковом во многом способствовали партизаны, действовавшие в тылу противника. Особенно большую “рельсовую войну” вели они в Белоруссии, Смоленской, Орловской областях и Приднепровье. Партизаны срывали железнодорожные перевозки, взрывали мосты, снабжали советское командование разведывательными данными, которые помогли нам правильно оценить обстановку и замысел вражеского командования на лето 1943 года.

Одним из решающих факторов, обеспечивших победу на Курской дуге, было высокое морально-политическое состояние личного состава наших войск. Этому способствовала напряженная и кропотливая партийно-политическая работа, проводившаяся командирами, политработниками, партийными и комсомольскими организациями как в период подготовки битвы, так и в ходе ее. Они много душевных сил отдали для того, чтобы еще выше поднять боевое и моральное состояние войск.

25 августа 1943 года я был вызван в Ставку для обсуждения обстановки и дальнейших задач общего наступления советских войск, которое после разгрома [177]

Вернуться к оглавлению

Жуков Г К. Воспоминания и размышления. В 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2002.

Далее читайте:

Жуков Георгий Константинович (1896-1974), советский военачальник.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС