|
|
Леонид Сергеев
До встречи на небесах
ДУБОВАЯ РОЩА
Дуб не сдавался, только подрагивал и глухо стонал; уже больше двух часов
рабочие возились с ним и не могли повалить; у раскаленной бензопилы ломались
зубья, а исполин все стоял — огромный, с развесистой кроной и узловатым,
бронзовым, прямо-таки кованым стволом; он возвышался над остальными
деревьями, как патриарх всей рощи.
Рабочие матерились, с остервенением вбивали клинья в про-пиленный паз; точно
чугунные отливки, отлетали куски коры, сыпались желуди, но дуб даже не
шатался — казалось, он настолько врос в землю, что стал с ней единоцелым и
может погибнуть только со всем живым в этом мире.
Рабочие пригнали бульдозер, обвязали дерево стальным тросом; некоторое время
машина буксовала на месте, но сотня лошадиных сил все же свое взяла — дуб
зашатался, наклонился и начал падать, цепляясь ветвями за соседние деревья,
как за последнюю возможность сохранить равновесие; потом раздался
оглушительный треск, и гигант медленно и тяжело рухнул; низкое протяжное
эхо, как предсмертный вздох, еще долго отражалось от близстоящих домов.
Та дубовая роща находилась на окраине города и служила местом отдыха,
приютом влюбленным и убежищем бездомным собакам; зеленый массив облюбовали
соловьи. Дубы стояли задолго до того, как началась застройка района, и
простояли бы еще не один век, но кому-то из власть имущих понадобился именно
тот клочок земли, хотя вокруг было немало пустырей.
Вадим жил рядом с рощей и каждый вечер прогуливался среди дубов; листва
гасила шум шоссе, поглощала запахи выхлопных газов, как бы создавала особый
воздушный колокол — в роще всегда было тихо и дышалось легко, и каким бы
усталым и разбитым Вадим не был, прогуливаясь по роще, чувствовал, как к
нему возвращается душевное спокойствие — особенно весной, когда буйно цвели
кустарники, стоял душистый древесный настой и неистово пели соловьи.
Но последние годы даже весенние прогулки не спасали Вадима от натиска злости
ко всему, что происходило в стране.
А в стране с девяностых годов разворачивалась невиданная драма — разрушение
великой державы. Началось с того, что “демократы” натравили молодежь на
коммунистов и толпы оболваненных юнцов, словно гидры, сжимаясь и разжимаясь,
громили райкомы, разбивали памятники. Одновременно “демократы” превратили
гласность в оголтелую истерику, обливание грязью всего прошлого России.
После переворота, захватив власть, “демократы” поспешно раздали “своим”
нефтяные месторождения, леспромхозы, порты, заводы — эти “свои” мгновенно
стали миллионерами.
Покончив с крупным “пирогом”, “демократы” принялись за остальное: сдавали
под коммерческие магазины библиотеки, спортшколы, детские сады.
После этих грабительских “реформ” большинство населения оказалось в
бедственном положении; инженеры, врачи, учителя уходили в торговлю,
устраивались сторожами, кое-кто пополнил ряды нищих — в метро играл на
скрипках, аккордеонах; даже офицеры, чтобы прокормить семью, на рынках
продавали сигареты; сотни офицеров, не выдержав унижений, покончили жизнь
самоубийством; одновременно многие разорившиеся фермеры также свели счеты с
жизнью
…В тот жаркий летний день Вадим пришел домой поздно и, изнывая от удушливой
духоты, отправился проветриться в рощу, но еще издали увидел — часть
деревьев обнесена дощатым забором. Вначале он подумал — решили благоустроить
зону отдыха, но глухой забор навел его на мысль, что планируется какая-то
основательная стройка. Несмотря на поздний час, в роще полным ходом
прокладывали граверную дорогу.
Вадим подошел к рабочим.
— Что здесь собираются делать?
— А кто их знает, — протянул один из рабочих. — Наше дело маленькое, бери
побольше да тащи подальше.
Другой рабочий, густо пересыпая речь матом, сообщил о каком-то “тузе из
новых русских”, приезжавшем на джипе, будто бы этот “туз” собирается строить
себе в роще особняк.
Утром Вадим проснулся от грохота бульдозера — в роще уже спиливали дубы:
корчевали пни, срезали кустарник.
— Это что же творится? — пробормотал Вадим и бросился по этажам созывать
людей. Звонил в каждую дверь.
— Ну и что? Может, магазин наконец сделают, а то ходим незнамо куда, —
говорили одни.
— А что изменится? — отмахивались другие. — За нас все уже давно решили.
Властям на нас начхать. Мы ничего не изменим.
— Как не изменим! — повысил голос Вадим. — Выйдем, встанем толпой, не дадим
губить деревья!.. Сидите в своих норах, жалуетесь на жизнь, а что вы
сделали, чтобы изменить эту жизнь, сделать ее лучше?!
Призывы Вадима наталкивались на равнодушие, апатию.
Все оттого что, многим давно стало ясно — “демократы” все делают для себя, а
на народ им попросту наплевать; тех, кто поднимал голову, объявляли
экстремистами и быстро ставили на место; не мудрено, что люди разуверились в
своих силах.
Из всех жильцов лишь одна старушка согласилась пикетировать стройку; вдвоем
они и направились к роще.
— Это ж вандализм, то, что вы делаете! — срывающимся голосом сказал Вадим
прорабу.
— У нас предписание, — проворчал прораб. — Спилить столько-то корней,
подготовить площадку под строительный объект.
— Что ж у вас, сынок, неужто сердца нет, — пробормотала старушка. — Ведь
здесь же и детишки гуляли, и мы, пенсионеры. Где теперь мы гулять-то будем?
— Мамаша, мне и самому эта стройка вот здесь сидит, — прораб приложил ладонь
к горлу. — Я этих новоиспеченных миллионеров с шальными деньгами... всех бы
отправил куда надо. Проворовались вконец, и творят что хотят... А мы здесь
мелкие сошки, выполняем что прикажут... Пишите жалобы в префектуру, или как
там она называется. Оттуда все идет, там проворачиваются делишки...
Вадим приехал в префектуру, с полчаса ходил из кабинета в кабинет, пока его
не направили к заместителю префекта; еще полчаса ожидал приема в очереди,
наконец вошел к молодому человеку с холодным, безучастным взглядом.
Выслушав Вадима, чиновник отчеканил:
— Есть решение о возведении частных коттеджей. Вы газеты читаете?
— Но ведь вокруг полно пустырей, почему именно в роще? — возмутился Вадим.
— До пустырей далеко вести коммуникации.
— Это разве ж довод! Да вы знаете, что этой роще не одна сотня лет?! Что в
ней поют соловьи?!
— Какие соловьи?! О чем вы говорите?! В стране идут реформы... Мы
поддерживаем людей с новым мышлением, предприимчивых — тех, кто занимается
бизнесом и хочет жить благополучно, а не в трущобах… Пора отказываться от
устаревших понятий — общественное, общее, наше. Стране нужны личности, а не
абстрактные понятия.
— Но реформы должны приносить пользу, а не вред, и всем, а не единицам. Вы
подумали о людях, которые отдыхают в роще, о пенсионерах?
— Реформы проводятся не для пенсионеров, а для их детей и внуков…
Пенсионерам, как вы наверняка знаете, постоянно увеличивают пенсии и
льготы...
— Вам бы эту пенсию, вместо вашей зарплаты! — Вадим чуть не выругался и
вышел, хлопнул дверью.
Кто-то посоветовал Вадиму сходить в Общество охраны природы.
Общество находилось в убогом одноэтажном доме. Вадима встретил тщедушный
близорукий старик; вникнув в суть дела, он затряс головой, взмахнул
маленьким сухим кулаком, визгливо вскрикнул:
— Мы это так не оставим! Мы на это не закроем глаза! Мы знаем, от кого это
проистекает! Кто получает взятки за подобные участки!
Старик записал адрес Вадима и обещал прислать сотрудника Общества.
На следующий день действительно явился молодой энергичный человек и с
порога, без лишних слов, спросил:
— Где производится порубка?
Вадим отвел его в рощу. К этому времени там уже уничтожили половину деревьев
— часть распилили и увезли на грузовиках, часть оттащили бульдозером к
пустырям; повсюду валялись ветки и щепа, в воздухе остро пахло древесиной,
соляркой и гарью.
— Я из Общества охраны природы, — представился молодой человек прорабу. —
Покажите разрешение на порубку.
Он тщательно записал все данные, которые представил прораб, и на обратном
пути сказал Вадиму:
— Я знаю проблему не понаслышке, знаю кто нам поможет. Обещаю, сегодня же
это безобразие прекратится.
Но ничего не прекратилось. Спилив деревья, рабочие удалились.
С неделю стройка пустовала; все эти дни Вадим ходил удрученный и злой и от
своей беспомощности и от равнодушия жильцов; в конце концов, не выдержав,
снова поехал в Общество охраны природы.
— Понимаете, с нами никто не считается, — возвестил близорукий старик. — Мы
существуем номинально. Мы звонили, писали, вооружились поддержкой ученых, но
от нас все равно отмахнулись... Господа в префектуре сказали:
“Пересаживайте, это ваша забота”. Это они так смеются над нами. Прекрасно
знают, что пересаживать можно только молодые деревья... Не первый раз так
поступают... Да и на молодые деревья откуда у нас деньги, скажите? Это
дорогостоящая процедура. А мы бедная организация... Когда-нибудь они,
кончено, спохватятся... Ведь одно такое дерево дает кислорода десятерым, да
и вообще, красота, ландшафт... Досадно, что все так получилось… Но, что вы
хотите, если в Сибири кедры ради шишек спиливают... Всеобщая экологическая
безграмотность...
— Не безграмотность, а варварство, — процедил Вадим. — Эти новые русские —
преступники! Дорвались до власти, наворовали мешки денег и возомнили себя
хозяевами земли. Их надо судить!
Через несколько дней на стройку привезли экскаватор и на месте бывшей рощи
появился огромный котлован. К котловану пригнали множество всякой техники и
ускоренным методом — день и ночь начали возводить кирпичное строение
немыслимой конструкции.
Спустя месяц уже возвышались трехярусные стены с зеркальными окнами и
парадный подъезд — на фоне облезлых пятиэтажек строение выглядело вопиющей
наглой роскошью.
Вадим смотрел на особняк и ему хотелось взорвать его... Он уже слышал грохот
взрыва, чувствовал сотрясение земли под ногами, видел, как на огромную
высоту взлетают кирпичные стены, оконные рамы, двери, как все это на
мгновенье зависает в воздухе и шумно обрушивается, превращаясь в груду
обломков.
Здесь читайте:
Леонид Сергеев. Заколдованная. Повести и рассказы. М., 2005.
Леонид Сергеев. Вперед, безумцы!. Повести и рассказы.
М., 2005.
Леонид Сергеев. Мои собаки. Повести. М., 2006.
|
