Родственные проекты:
|
Заколдованная
УТРЕННИЕ ТРАМВАИ
кое-какие воспоминания из детства
КАЖДЫЙ ДЕНЬ
Вскоре отец все-таки починил велосипед — отнес его на компрессорный завод, и
там заварили раму, перетянули спицы и перебрали втулку. Вид у велосипеда
оставлял желать лучшего, зато ход стал вполне приличный.
Долгое время я никак не мог накататься; с раннего утра вытаскивал свою машину и
гнал по пустынным и прохладным переулкам. Выехав на широкую улицу, по которой
ходил трамвай, начинал вращать педали быстрее; серая асфальтированная лента все
стремительней бежала на меня — заплаты и пятна мазута так и мелькали.
Иногда ездил на стадион и там носился по гаревой дорожке, или уезжал на речку
покататься по узким зыбким мосткам, или просто въезжал в перелесок и катил по
извилистым тропам. Это было настоящее чудо. Вместе с велосипедом в меня
вселилась легкость и ощущение безграничной свободы. Никто не мешал мне в любую
минуту сесть на велосипед и уехать в какую угодно сторону. В те дни домой я
заезжал только обедать, да и обедал-то на ходу; проглочу тарелку супа и снова
вскакиваю на своего железного коня. На велосипеде я проводил все утро, весь день
и вечер. Часто катался и перед сном, в темноте, как бы про запас, на случай
дождливой погоды на следующий день.
Моим любимым маршрутом был отрезок улицы между предпоследней и конечной
остановками трамвая — там дорога пролегала через луг, по дамбе, по которой,
кроме трамвая, ходил синебокий автобус с блестящими цифрами сзади. По краям
дамбы росли ветвистые старые липы; их ветви над дорогой переплетались — я мчал
как в зеленом тоннеле, под сплошным навесом, сквозь который еле просеивалось
солнце.
Обычно я выезжал на дамбу рано утром, когда солнце было особенно ярким, а от лип
особенно сильно пахло медом. Перед дамбой находилась трамвайная остановка, где в
утренние часы дожидались транспорта одни и те же люди. Многих из них я знал в
лицо, и они меня, разумеется, приметили — как не заметить столь раннего
оголтелого гонщика?! Помню трех полных говорливых мужчин. Завидев меня издали,
один из толстяков локтями подталкивал приятелей и все трое начинали жестами
давать мне советы. Один принимался неистово крутить рукой — давай, мол, парень,
жми на педали! Другой приподнимал голову и выпячивал живот — не забывай, мол,
про осанку! А третий нарочито широко улыбался, всячески показывая, что бодрость
духа и уверенность в себе — главное в спорте.
Помню на остановке молчаливую пару — мужчину и женщину — красивых, печальных,
замученных то ли работой, то ли сложными отношениями; они всегда задумчиво
смотрели в разные стороны; только когда я проезжал мимо, вначале на ее лице, а
потом и на его появлялись грустные полуулыбки.
Миновав остановку, я разворачивался на перекрестке и гнал по солнечной стороне
улицы к дамбе. Как только переезжал перекресток, из боковой улочки с сухим
треском вылетал велосипед с самодельным моторчиком. За рулем восседал старичок в
соломенной шляпе и круглых очках; на его пиджаке блестели медали. Старичок
постоянно лукаво ухмылялся. К раме его машины были привязаны удочки и рыболовный
сачок. Мы со старичком одновременно въезжали на дамбу и тут начиналось самое
интересное: я бросал старичку вызов — как бы приглашал к гонкам наперегонки и
сразу вырывался вперед. Мопед старичка тарахтел на пределе, но все равно
отставал все больше и больше. Оборачиваясь, я видел лицо старичка — он, вроде,
старался не замечать своего поражения — все так же смотрел поверх очков на
дорогу и по-прежнему ухмылялся.
К середине дамбы я немного уставал, но к этому времени разрыв между мной и
старичком уже достигал полукилометра, и я позволял себе немного расслабиться.
Уверенный в победе, я несколько раз вообще сходил с велосипеда и делал небольшую
разминку, а когда мой великовозрастный, но «моторизованный», соперник подъезжал
достаточно близко, снова разгонял велосипед и вскакивал на сиденье.
После этого мне уже не удавалось намного вырваться вперед — сказывалась
усталость от бешеной гонки в начале пути. Я напрягал все силы и, стиснув зубы,
старался удерживать дистанцию, но старичок меня настигал. Потрескивание
моторчика за спиной слышалось все отчетливей, переходило в громкое тарахтенье,
сбоку показывались концы удочек и переднее колесо... Старичок смотрел на меня
поверх очков и беззлобно, но достаточно плутовски, усмехался. Я жал на педали
изо всей мочи, но он все равно меня обгонял. Это выглядело особенно унизительно,
если рядом громыхал трамвай; тогда с площадки кто-нибудь обязательно кричал:
— Спрячь голову! Много ешь! Не жми, сзади уже никого нет!
Я не обращал внимания, но обидно было до чертиков.
Обогнав меня, старичок оборачивался и махал мне рукой, приглашая пристраиваться
за ним, но тут уж я отворачивался, не скрывая презрения к роли гонщика за
лидером.
Каждый день старичок выезжал из переулка именно в тот момент, когда я переезжал
перекресток — ни раньше, ни позже. Тогда я объяснял это простой случайностью, а
теперь думаю — это была четко продуманная стариковская хитрость.
Однажды утром я, как обычно, проехал остановку трамвая, но старичок из переулка
не выехал. Прокатив несколько метров, я вернулся назад и еще раз пересек
остановку, но старичок опять не появился. Решив его подождать, я сошел с
велосипеда и долго — не меньше получаса — стоял на дамбе, но напрасно.
И на другой день старичок не выехал, и на третий. Позднее пронесся слух — будто
бы какой-то старый рыболов на мопеде разбился — попал под колеса грузовика. Не
знаю, так это или нет, только с того времени катание на дамбе для меня потеряло
всякий смысл. Несколько раз я пробовал там ездить, но все уже было не то.
Лишь на следующее лето я возобновил поездки по дамбе — произошло исключительное
событие — там появилась «принцесса». Тонкая и длинноногая, с черными волосами и
прозрачными, как льдинки, глазами, она была обладательницей бесценного синего
спортивного велосипеда — он, как синяя молния, бесшумно разрезал воздух; я даже
не мечтал догнать ее на моем тяжелом «коне» — это было совершенно невозможно.
А ездила девушка, как принцесса: сидела прямо, высоко подняв голову, и никогда
не смотрела по сторонам. Сейчас с достаточной точностью я не могу сказать, что
мне больше нравилось — девушка или ее велосипед, но тогда подолгу заглядывался
на нее, прячась за липами. Каждое утро с книжками на багажнике она ездила в
техникум на окраине города и к вечеру возвращалась назад. Не раз, завидев
девушку, я собирался вскочить на свой «велик» и продемонстрировать разные трюки.
Ведь катался я отлично. Даже, чего там скромничать! — великолепно, потрясающе!
Мог, например, ехать «без рук» и «без ног», мог лежать на сиденье и крутить
педали руками, мог ехать задом наперед и с закрытыми глазами. Мог вообще не
ехать, балансируя на одном месте. Все это я делал без усилий, запросто, шутя;
оставалась чепуха — отличиться перед девушкой и, казалось, это не составит
особого труда, но... едва она подъезжала к месту моей засады, как я почему-то
дрейфил и не двигался с места. А девушка пронесется мимо и даже не посмотрит в
мою сторону.
И вот однажды я переборол себя. Заметив синий велосипед, выкатил на обочину и
только хотел показать мастерство, как потерял равновесие и упал. До этого сотни
раз проделывал все трюки и никогда не падал, и надо же! Именно при ней
грохнулся, потерпел сокрушительное поражение. Я думал, девушка засмеется, но она
только позвонила в звонок и, обогнув меня, исчезла.
На другой день я ехал на речку купаться. Вращая педали, смотрел на стрижей,
проносившихся перед колесами, на ехавшие навстречу повозки колхозников, набитые
овощами. Вдруг сбоку вынырнул синий велосипед. «Принцесса» была в белом платье,
с венком из ромашек. Обгоняет меня и улыбается. Я поднажал на цепную передачу;
велосипед заскрипел, затрещал, а «принцесса» легко так, играючи, обошла меня и
стала удаляться. Отъехав на некоторое расстояние, она почему-то замедлила ход. Я
сразу пошел на обгон, но сзади отчаянно засигналил грузовик с прицепом. Я резко
свернул в сторону, выскочил с дамбы и шлепнулся в кювет, при этом порвал штанину
и ободрал ногу. Велосипед не пострадал, только переднее колесо превратилось в
«яйцо». Подняв «велик», я стал взбираться на дамбу, вдруг слышу:
— Сильно ушибся?
Наверху стояла «принцесса». Белое платье полоскал ветер. Подошла, осмотрела мою
ногу, достала из кармана платок и перетянула колено. Я покраснел и отвернулся.
— Как тебя зовут? — спросила «принцесса» и засмеялась. — Садись сзади, отвезу
тебя домой, гонщик!
Я вскинул свой велосипед на плечо и сел за «принцессой» на багажник «синей
молнии». И мы помчали назад… Меня подбрасывало, и упругий ветер срывал рубашку,
и волосы «принцессы» хлестали по лицу — они пахли цветами.
— Держись крепче! — кричала «принцесса», оборачивалась и смеялась.
И от ее смеха, и от запаха ее волос было хорошо и весело.
Леонид Сергеев. Заколдованная. Повести и рассказы. М., 2005.
|
