Родственные проекты:
|
Макаки в полумраке
Они ненавидят нас
Униженные подлецами
Отговорила роща золотая
Березовым веселым языком.
Сергей Есенин
И как уберечься от таких минут, когда видишь,
что за очень немногими
исключениями,
люди образованные и умные у нас, в России, ни жить,
ни мыслить –
иначе как по-европейски – до сих пор не могут…
Константин Леонтьев
Голос боли
Сергей Алабжин — учитель, педагог, и, может быть, потому кричит и стонет душа
его, когда он видит, слышит, укалывается, ударяется, упирается в
несправедливость, подлость, предательство и цинизм: да, учитель обязан
протестовать, лидер — отвергать, убирать, сметать с житейской дороги народа
русского эти гнусные барьеры, эту кровавую мглу, напущенную на Россию.
И Сергей Алабжин — действует: его вторая книга “Живу и надеюсь”, по сути, как бы
продолжение первой — “Воссияй, Россия”, та же забота, та же непримиримость к
ворованному богатству, к планетарному жулью, ограбившему Россию и её народы, в
стольких заварухах и битвах защитивших родные просторы. Вот его тоска по
неравнодушию, по сердцу и совести, которая не дает покоя честному человеку:
“Уже не один год в России идут демократические преобразования и реформы. С
распада Союза и по сегодняшний день происходят сплошные преобразования,
потрясения, приватизации, разграбления народного достояния; оправдания
правительства, подаренные надежды народу, обманутые иллюзии, дефолты, выборы и
все то, что связано с демократией: расцвет наркомании, безнравственности,
преступления. Кажется, что всему этому не будет конца”.
В приведенных мною строках уже — лицо и воля автора, характер и боль публициста,
движение лидера к цели, дабы не упивались золотозубые драконы бандитской победой
над безоружным рабочим и над обнищенным крестьянином. В книге “Живу и надеюсь”
Алабжин — тот же Алабжин: вникает, процеживает, пропускает через сердце и
совесть, через душевную боль и гнев, через патриотическую ненависть отнятие
заводов и фабрик у народа, изъятие сумм, горбом и потом приобретенных, у
ветеранов труда и войны, он, Сергей Алабжин, намерен, твердо решил
разобраться — кто и что привело к погибельной черте великую страну, СССР.
Сомневается, доказывает, утверждает... Но без напористого самомнения и без
марксистской “святости”, надоевшей всему русскому и всему интернациональному
миру.
Нельзя докопаться до истины примитивной непогрешимостью самомнения!
“В 1991 году произошла ВЕЛИКАЯ НЕПРАВДА — ушел в небытие Советский Союз: его
доконали, его уничтожили. Под общий хор и вопли похоронили великое государство.
Причем участвовали в этом многие и при молчаливом согласии народа: демократы с
сомнительным прошлым и двойным гражданством убили нашу с вами советскую Родину”.
Или:
“Выпестованные советской властью, выращенные в советской системе чекисты не
могли не видеть, не могли не замечать просчеты этой системы. Может быть, как
никто другой в тогдашнем Советском Союзе они все видели и понимали. Я не думаю,
что посулы Горбачева, демократическая трескотня, игрища Ельцина были ими не
замечены и они не понимали, что происходит и к чему это приведет”.
Или:
“Меня удивляет один факт: когда пьяная толпа “демократических” подонков
кощунствовала, визжала и орала у памятника Дзержинскому на Лубянской площади во
время его демонтажа, сотни пар, если не тысячи чекистских глаз из окон здания
КГБ на Лубянке наблюдали это неистовство, а в сейфах и не только в сейфах лежало
оружие, и на их глазах эта толпа бесчинствовала у памятника, демонтируя их
кумира, отца — основателя ВЧК. Какие же чувства обуревали ими? Почему ни одна
рука не дрогнула, почему никто не вышел защитить символ ВЧК? Но никто не вышел,
никто не защитил и даже слова никто не промолвил”.
И далее:
“Нет, я не осуждаю, я стараюсь понять. Да, для чекиста, для разведчика
сдержанность первое качество, но не слишком ли большая цена?” И я, я, Валентин
Сорокин, седой русский поэт, вчера — мартеновец, сегодня — ветеран, я иную ночь
не смыкаю глаз: что произошло с моим народом, с моей Россией и СССР, и сколько
же раз наших дедов, отцов наших и нас, сколько же раз будут тыкать лицом в грязь
лжи, воровства, холуйства, нищеты, бесправья и безнадежности, и кто они — эти
мерзавцы?
Революция. Национализация. Братоубийственная бойня. Троцкистскоизация.
Сталинонизация. Колхозоизация. Войны с поляками, финнами, японцами и т. д.
Долголетняя война с фашизмом и с капитализмом. Продолжение войны с крестьянами.
Бег на целину. Индустриализация. Совнархозоизация. Кукурузоизация. Беспощадная
ленинонизация против сталинонизации. Хрущёвизация. Американизация и обгоняние
ее. Брежневизация. Горбачёвоизация. Ельцинонизация. Чеченонизация и
дезорганизация. Приватизация и капитализация...
А афганонизация? Кто нас просил туда лезть? Марксизм непобедимый? Кто просил,
спрашиваю? И почему терпим сегодня мы тварей, продающих из-под братских могил
наших дедов и отцов землю русскую, политую слезами наших бабушек и матерей?
Ну?.. Потрошители у рулей.
Сергей Алабжин ведет летопись промашек и ошибок, бед и катастроф, ведет горькое
раздумье: где причины горя и погибели великого народа и его великого Союза
Советских Социалистических республик?
Не миновать национальную историю — обкрадывать свой разум!
Ныне миновать ратную славу — кланяться врагу!
Ныне оплевывать православный крест — травить детей и себя!
Ныне орать о безгрешности марксистских вожаков — бред!
Сергей Алабжин — учитель, педагог, лидер. Сергей Алабжин — мудрый редактор
знаменитой газеты на Урале, “Танкоград”, и выстраивает он ее широко и
убедительно: национально — грамотно, патриотически — опираясь на братство
соседних народов, на их культуры и религии, на общие наши подвиги и заботы,
анализируя, докапываясь и продвигаясь к энергии и согласию: державной истине,
державной основе и роли нас и каждого из нас!..
Пётр Первый и Емельян Пугачёв, Богдан Хмельницкий и Салават Юлаев, Георгий Жуков
и Зоя Космодемьянская, Сергий Радонежский и Константин Рокоссовский, Александр
Матросов и Юрий Гагарин, Иван Грозный и Игорь Курчатов, Василий Иванович Чапаев
и Валентина Матвиенко, — куда нам деть их?
Вот и восходят на страницы “Танкограда” ученые и политики, вожди и поэты,
художники и полководцы, герои и мятежники, восходят — с рязанских раздолий, с
уральских гор, с волжских берегов, с московских трибун...
Мамин-Сибиряк и Павел Бажов, Людмила Татьяничева и Борис Ручьев, Геннадий
Комаров и Валентин Сорокин, Зоя Прокопьева и Анатолий Головин, Владилен
Машковцев и Михаил Люгарин — действующие и ушедшие писатели, свидетели и певцы
судьбы края родного, Урала седого, ну, скажите, ну, разве могу я еще и еще их не
упомянуть: Белозерцев, Носков, Семянников, — Сергей Алабжин зря их имена
повторяет и повторяет?..
Я кланяюсь моим учителям на Урале. Я жму руку моим друзьям на Урале. Спасибо
тебе, край мой непобедимый! Я, русский поэт твой, нигде не предал тебя! Я воевал
за твои реки и озера, за твои долины и горы, за леса и травы твои! Мои — Пушкин
и Есенин, Блок и Василий Федоров, сибиряк!
Урал. Сибирь. Брянщина. Рязань. Смоленщина. Ярославль. Владимир. Хабаровск.
Кемерово. Челябинск. Магниторгорск. Сталинград. Москва. Ленинград. Север и Юг.
Россия. Родинки и омута. Ливни и грозы. Вьюги и звоны журавлиные!.. Не смейте
посягать на красоту нашу!
Сергей Алабжин защищает Россию сегодня. А я, Валентин Сорокин, защищал ее
двадцать пять лет назад, когда он, полный молодых сил, готовил себя к нынешней
священной битве:
Кто сжигает наши леса?
Кто выгребает у нас нефть, золото и алмазы?
Почему вымирают русские?
Почему китайцев больше, чем коренных чувашей у нас?
Кто торгует землей России и ее народами?
Когда ельцинисты покинут Кремль?
Почему опять хотят повернуть наши реки?
Сережа, мой старший сын арестовывал бандитствующих грабителей России, он рано
погиб. Ты живи долго, долго. Сражайся с ними, безродинными и подлыми,
хапужистыми и беспощадными. Разоблачай их. Лидирствуй во благо и здоровье
России. Живи и надейся. Благославляю тебя!
Храни цветы на лугу. Храни родники в горах. Береги реки в краях отчих. Пусть мои
стихи помогают тебе в борьбе с нашельцами!..
Где-то взяли и провозгласили,
Дабы навсегда исчезла синь:
“Отберите реки у России,
Бросьте их в чужой песок пустынь!”
О, земля, славянская, родная,
Час пробьет и у небесных врат,
Крепь веков мечами разрубая,
Встанет Невский, спросит Коловрат:
“Это кто убил и обесплодил
Край
и кто большой
его народ
Обездеревенил, обезводил, —
Идол мести, прихотей урод?
Не звенит гармонь в закатной шири.
Тишина кладбищенская крыш.
Для того ль погиб Ермак в Сибири,
Чтобы в дюнах пересох Иртыш?!
Мы рождались тут и воевали,
Под копыта клали вражью тьму,
На продажу весей не давали
Проклятого права никому.
Крест взлетит и обелиск взовьется,
И над головой временщика
Чёрным пеплом солнышко прольется,
Мать-Отчизна вскинется, жутка:
“Грудь мою сосал ты, кровью жгучей
Я тебя поила, сукин кот, —
Ты падешь от кары неминучей,
Будто вор, голодный и ползучий,
Ты, предавший долю и народ!»
Я посвятил книгу прозы им, “Биллы и дебилы”, им, разбазарившим СССР и
продолжающим разбазаривать Россию. Воюй с ними, Сергей Алабжин. С нами Россия! С
нами Бог! А впереди — Куликово Поле!..
* * *
Сергей Алабжин собирает вокруг патриотической газеты “Танкоград” молодых поэтов
и прозаиков, критиков и публицистов, опытных и еще только вступающих в политику
общественных деятелей Южного Урала, края моего отчего, земли моей материнской,
нежной и суровой, хвойно-зеленой и бело-березовой стороны, сторонушки
ласковой и грозной, откуда, гремя бронею, танковые полки, дивизии и армии
вкатились 9 мая 1945 года в Берлин, перед которым пала Европа, залитая огнем и
слезами.
Вот и помогает вчерашним защитникам СССР Сергей Алабжин, а фронтовой поэт
Анатолий Головин у него на индивидуальном почете. Анатолий Головин и мой друг,
старший поэт и старший наш товарищ по литературному объединению “Металлург”.
Геннадий Комаров и я всегда уважительно прислушивались к мнению ветерана войны
и, можно так сказать, ветерана жизни.
Алабжин, Белозерцев, Комаров, я, поздравляя Анатолия Дмитриевича Головина с
80-летием со дня рождения, теперь ежегодно поздравляем его с текущим девятым
десятком судьбы, с хорошим здоровьем и талантливыми книгами стихов — для
взрослых и для детей. А я в подарок ему ажно легкую эпиграмму сочинил: в подарок
нам:
Сталинградец
Анатолию
Головину
Белозерцев с Геной Комаровым
В честь 100-летия Головина,
Каждый очень будучи здоровым,
По ведерке выпили вина.
А когда застукал их Алабжин,
Белозерцев с Геною бежать.
Ну?
Итог:
А Головин вскочил и даже
Начал двухсотлетьем угрожать!..
Стойкий народ — уральцы, верный народ — уральцы. Да, уральцы умеют беречь
дружбу, дело и Россию!
В книге “Живу и надеюсь” Сергей Алабжин утверждает:
“Президенту нужно определиться, с кем он: с живущим и выживающим народом или с
жирующей кучкой олигархов, чиновничества и продажных деятелей культуры с
продажными СМИ”. Алабжин еще надеется на президента.
Но губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, бывший лидер комсомола
Ленинграда, 12 июня, в “День независимости России”, в экран заявила, сыто и
бесцеремонно лыбясь:
“Мы строим цивилизованную свободную Россию!”..
А где же ты была вчера? В ссылке?
А где расшвыряны миллионы твоих соотечественников?
А где наши бесплатных вузы и больницы?
А где наши дешевые квартиры?
А где наши льготы?
И что делать с тобой президенту Путину?
И что нам делать с грефами, чубайсами, кохами, что?
Сергей Алабжин симпатизирует фигуре Сталина. Не льет грязную воду на СССР, а
тоскует по величайшей державе. Слово его и деятельность его, публициста и
главного редактора, лидера патриотического движения на Южно Урале, я, русский
поэт, поседевший в ежедневных сражениях за русский народ и за Россию, высоко
оцениваю, ставя имя Алабжина рядом с именами Валерия Хатюшина и Александра
Боброва, Владимира Фомичева и Александра Ципко. А что думает о Вале Матвиенко
Зоя Космодемьянская?..
Я радуюсь отважным статьям и очеркам Лидии Сычёвой и Михаила Крупина,
Ивана Голубничего и Капитолины Кокшенёвой, Валерия Хатюшина и Максима Замшева.
Нам надо беречь друг друга. И наступать, наступать, наступать!
“Приветствую тебя, воинственных славян
Святая колыбель!”
Да здравствует
огненнокрылый
русич
Лермонтов!
Чужие в своём народе
Сижу к читаю псалтырь,
А в двери отучиться Петрович:
“Болтают — ушёл в монастырь
Из “Поли чудес” Якубович, —
Налей-ка себе ты и мне!”..
Но я не заметил ту фразу.
Итог:
В Останкино в каждом окне
По семь Якубовичей сразу!..
Совсем недавно казалось: литераторы, действительно, при торжестве кооператоров,
приватизаторов, рыночных организаторов и прочих наших доморощенных колонизаторов
уже вообще не нужны. Крупные бизнесмены, поёживаясь в бронированных автомобилях,
глазеют на микро-телеэкран, не в силах оторваться от затравленной улыбки “Просто
Марии”, а мелкие спекулянты зубрят и зубрят очередной “боевик”, мечтая
разбогатеть и пересесть из облупленных “жигулей” в бархатную “тойоту”.
Но куда податься крестьянину, рабочему, писателю? Землю надо пахать и убирать.
Станок надо крутить и смазывать. А серьёзную книгу на воровстве и убийстве не
родишь. Вот и закручинились неперспективные люди, консервативные типы —
крестьянин, рабочий, писатель. Четным трудом продолжают жить, о государстве
думать, умное сочинение читать: как над ними, этакими олухами, не похихикать?
Шариковы дети, да?
Давно прекратили ездить в гости артисты к артистам, сталевары к сталеварам,
учёные к учёным, поэты к поэтам. А, “Фабрика звезд” коптит. Республики
замкнулись в себе, одни, а другие — воюют. Потому — удивление: во Дворце
культуры рудного комбината Бахсанской долины, в Тишаузе, собралось очень много
народу. Пришли — семьями, с детишками, с бабушками да с дедушками, но в основном
— юные, молодые специалисты. Пришли слушать стихи известной поэтессы Танзили
Зумакуловой, балкарки, и стихи приехавших поэтов.
Звучит балкарское слово, звучит кабардинская песня, звучит русская речь. И
хватает нам времени, места, уважения и радости. Мы ведь за горем последних лет
как бы начали забывать — хлеб и соль, полотенце и рукопожатие, цветы и
приветствия. Голоса литературных праздников тише и тише, а голоса автоматов и
динамита резче и резче... Кому ласкает слух жужжание свинца? О, книга приятнее
снаряда! И не истребует крови.
Семья Танзили Зумакуловой — осевая, державная семья. Семь братьев и она —
единственная сестра... Отец, деятельный государственник, был оклеветан, народ
балкарский был развеян по Средней Азии, но возвратился, припал к истокам памяти,
не предел материнской колыбели, не очерствел и обидой не забаррикадировался на
дороге.
Конечно, напряжение чувствуется на Кавказе. Грузия — граница. Чечня — граница.
Кто подобные границы раньше замечал, кто об них “царапал” свои думы? Граница и
граница, а за ней, спокойной и доброй, страна, огромная где ты — ты, равный,
большой, понятный среди понятных. А сейчас?
Но что же нам, литераторам делать? В Ингушетии, например, строят новую
республику, строят национальную судьбу... Каково же там писателю? Старые газеты
и журналы провалились, а новых пока нет. Нет издательства, куда бы писатель мог
постучаться. Да и в русских краях и областях не лучше: о русских писателях
редкие русские руководители пекутся. В застойные эпохи не озабочивались, а в
эпоху горбачёвского “перелома” русские писатели за чертой внимания. Слава Богу —
не высылают их массово в Израиль или в США, а некоторые бегут, но — добровольно.
От счастья...
За мной, кажется мне, хотя со многими собратьями моими подобное по-настоящему
случилось, наблюдает ваучер. Клыкастый и хвостатый, похожий на бронтозавра с
острова Комодо, он, ваучер, досаждает мне, открывая дверь в комнату — как я
сижу? Он, ваучер, изводит меня, выталкивая меня, из должности — как я себя
чувствую? А потом, гад, надевает модный костюм, повязывает на белую рубашку
галстук-бабочку и оскаливается: — Чем вы планируете заняться в ближайшие месяцы?
Куда, в Турцию или на Гавайи, здоровье поправить едете? — Рептилия, а спонсор.
Из членов политбюро, поди.
И — пошевеливает чешуистым хвостом. И — зубами поскрипывает. А на задние лапы
поднимется — дракон, хотя и банкир, и паспорт, у него ещё советский, не успел
поменять, зараза! А вы как себя чувствуете, собратья мои, русские поэты? Я
готовлюсь больно укусить истукана.
Так что — же нам, литераторам, делать? Но у балкарки, Танзили Зумакуловой,
выходит на балкарском языке “Избранное”, в двух томах, тысячу экземпляров, а в
Орле и в Оренбурге выходят изящные сборники русских поэтов и прозаиков, правда,
опять — мизерными тиражами. И на том спасибо руководителям администраций,
сознающим: искреннее слово одолеет злую пулю, а литературный праздник одолеет
междоусобицу, пусть даже на взорванной книжной дороге, но одолеет!
Архитектору перестройки
Какую Родину ты развалил,
Какую ты расторговал державу,
Зубря Высоцкого и Окуджаву,
Жиган кавказский, ленинец-дебил.
Ты в партию свою вонзил кинжал,
Ты, может, не убийца, не ослушник,
А растерялся и не убежал
В Кэмп-Дэвид к Бушу, давний цэрэушник,
Молчит на древнем Ставрополье мать,
Чужая и твоя, молчит и плачет:
Непросто в гости сына принимать,
Когда предатель у ворот маячит...
Детишки несогретые — в домах.
И мы — опять бесправней диссидента.
Вон речь твоя, серея от акцента,
Противной крысой тычется впотьмах.
Изменник, влез ты в рыночную ложь,
Алмазнобрюхий содержатель кланов,
Вчерашний вождь цэкашевских болванов,
Ты слышишь нищих городов галдёж?
Ты видишь — волны грознее толпы,
Ни армия теперь и ни охрана
Тебя не защитят, хотя попы
Задами у трибун виляют странно.
И некий выкрест, славя псевдоним
Деяниями злыми, да очнётся:
Когда сурово мы займёмся им,
И в нас преображение начнётся...
Хоть потом ты покроешься, хоть дрожь
Тебя прохватит, прыть Наполеона
Истощена и ты уже похож
На пятношкурого хамелеона.
Привыкший лбами сталкивать, травить,
Менять, интриговать, поник ты, гнида,
Но кто тебя посмеет раздавить,
Того не пощадит
стрела Давида!
Девяностые годы. Шатается СССР. Накреняется Россия. Шумит ливень слез. Время и
ныне, спустя четырнадцать лет, не образумилось. Сверкают фонтаны крови.
* * *
Вариант развала, разрушения СССР повторяется в России. Вялая, лживая, а чаще —
трусливая и далеко не самостоятельная, подчинённая международному кагалу власть,
уступает натиску хамов и подлецов, настырных диктаторишков и наркоманистых
боевиков. Так — с Приднестровской Молдавской Республикой, так — с Южной Осетией,
так — с Абхазией, так — с Дагестаном, так — с Ингушетией, так — с
Карачаево-Черкессией, так — с Северной Осетией, так — с Кабардино-Балкарией:
тянем резину, подставляя безвинных людей под ножи и пули преступников,
кремлёвским двуличием.
Боимся Буша. Боимся Шарона. Боимся Саакашвили. Боимся Чубайса. Боимся
Березовского. Чем отличается кремлевское ворьё от ворья, покинувшего Кремль? А
чем отличается кровавая ситуация в Чечне от захвата Дома Правительства в Абхазии
или в Карачаево-Черкессии? А чем отличаются бои с бандитами в Ингушетии от боёв
с бандитами в Дагестане? И чем отличается трагедия Норд-Оста в Москве от
трагедии Беслана? Ничем. Только — в Беслане ещё ужаснее!..
А министр обороны России Иванов умильно сообщает Путину, президенту России, и
нам: “С будущего года в Чечне заменят срочников контрактники!” И — рад. Как
ребёнок, поймавший кинутый над головою мячик. Радуется — победитель: ну
контрактники-то, они ведь не люди, у них ведь ни отца ни матери, ни жены, ни
детей, нет? И даже удивляться нет смысла этакой откровенной малоумности. Хотя бы
молчали, а не хвастались бездарным решением. Ждать от кремлёвских стратегов
мудрости и воли — наивь и чушь.
И никакой нормальной писательской дороги у нас не планируется. В республиках
России тает надежда на державную Россию. И главы республик спешно и скрытно ищут
опорные точки у соседних глав республик, а если удаётся — за рубежами России. О
какой многонациональной культуре вести речь?
Газеты — грабеж, секс и убийства. Экраны и радио — грабёж, секс и убийства. В
лучшем случае — игра в деньги и в конкурсы денежные. Не каждый человек и далеко
не каждый народ согласиться на “забвение правды и покоя, достоинства и красоты,
не каждый. Кремль согласился, терпит, но Кремль — не республики, Кремль — не
Россия. Слово, лишь материнское слово, вернёт человеку энергию и память: мы
непременно распрямимся!..
Гои и мы, русские гои. Из великой книжной реки нас высунули обстоятельства на
островные “пятачки”, нет сегодня единого литературного потока, нет сегодня
единого русского творческого дознания в нас и в народе: российский духовный
образ, талант державной верности и красот Отечества, рассечён сепаратистскими и
кагальными мечами. А более солидные участники разных дележей — сегодня добрались
до родимой земли русской -рассечь её планируют и приватизировать. Гои мы,
русские, гои и нехристи: дать пощёчину хаму робеем! А хам и ерахорится.
Сегодня правительство России, по моим квёлым подсчётам, тратит средств на
отобранные у нас и у него книжные писательские издательства не меньше, чем
тратила средств Россия Советская. И немало владельцев хитрят с правительством:
от имени Союза писателей России просят помочь им, а перекачивают сию помощь в
собственный цех или кошелёк. Оскотение известных “ленинцев” — наглядное пособие
гражданам России.
Растаскивают писателей: на неполитических, центристских, морских, сухопутных,
православных, исламских, экологических, индустриальных. Русский писатель -один:
идущий на смерть за свой народ, за свою Россию, один, а чирикающих воробьистых “жидов”
вокруг действительно русских писателей, — стаи. Саранча пуховая.
Право на грядущий порядок
Нам приходилось обсуждать “путь книги” с руководителями Тамбовской,
Волгоградской, Астраханской, Псковской, Новгородской областей, нам приходилось
обсуждать “путь книги” в Республике Коми, в Башкортостане, в Чувашии, а недавно
на секретариате в Москве — с писателями Удмуртии: нас понимают и способствуют
нам, сопереживая. Попу молись, а дело верши.
Ах, как необходимо Кремлю и Москве отвечать на беззаветные старания писателей —
внести в кровный народ и кровные народы идею, слышимую и ожидаемую! Вот мы и
ездили по Беларуси, по нежной, дорогой, несравненной, беседовали благоговейно с
её президентом в Минске, а подытожить с ним наши размышления в Москве нас не
пригласили, без нас лучше: Хазановы и Кобзоны нужнее. Одиноко выглядел, на
данной почётной встречи и наш литвождь, В. Н. Ганичев, даже заправские
микрофонные комары не попали на свидание с Александром Григорьевичем, — шутка
случилась?.. Кто же обманул лидера? Кто же обманул лидера?
Месяцы, годы обворовывал нас банк “Изумрудный”, обманывая, насмехаясь над нами,
угрожая и клевеща на нас, да и сегодня — вбредают и выбредают в зал и из зала,
ни с того, ни с сего появляются “жильцы”, “квартиранты”, тесня нас, оскорбляя
наглой независимостью поведения и таинственностью взаимозависимостей: кто только
не поганил, не грабил и не позорил Писательский Дом? Литфонд, ЦЦЛ, и тот у нас
отняли.
Так много случилось чудес,
Неделю живу я без грусти:
Червяк с наших яблонь исчез,
С экрана в Останкино — Шустёр!..
Пригласили “румяного ленинца” иностранную работу кохать — он сел на тощую шею
Писательского Дома и раскатывается по заграницам, хотя воспитанный: сначала
помашет ладошкой, а потом — укатит. Зрелый гусь. И прозаик известный, баталист —
дипломат. Почти Громыко.
Перестанет над мёртвыми, убитыми и украденными, проданными и расстрелянными,
причитать милая Россия наша — народы её успокоятся, в Кремль разумные правители
войдут. Вчера ведь поликлинику писательскую, нашу заповедную, гражданка, слышал
я, Израиля, выкупила и ладошкою нам даже не помахала, улетела.
Кто же кого объегоривает? Кто же кому выплачивает? Кто колесо верти и вертит?
Мне кажется, мы, секретари СП России, оставим о себе память в горьких очах
Писательского Дома такую:
Выкусанные, выщербленные,
Обглоданные беломраморные ступени
Парадной лестницы, по которым громыхали
И скрежетали валютным пузом
Преступные железные сейфы
Банкиров и приватизаторов!
Каждый из нас право на грядущий порядок имеет. Я не считаю, что сегодня нужны
шумные громоздкие совещания молодых, не считаю, что сегодня нужны шумные
громоздкие секретариаты, призванные в те политбюровские эпохи обслуживать
“державную прозорливость ленинцев”, да и вырывать у кремлёвских лис изо рта кур
нам — не очень похвально. Экономная работа СП России в областях и республиках —
выгоднее.
Конечно, воровать и растаскивать журналы, издательства, газеты, собственность и
недвижимость писательских Союзов доходнее, чем — утешать аппетиты мелочью:
Чей теперь “Худлит”? “Огонёк”? “Новый мир”?
Чей “Современник”? “Уральский следопыт”?
Чья “Литгазета”? “Смена”?
Чья “Роман-газета”? “Сибирские огни”?
Чья “ЛитРоссия”? “Юность”? “Знамя”?
Чья “Столица”? А “Советский писатель”?
Чья “Советская Россия”? А “Кубань”?
Чья “Молодая Гвардия”? А “Уральская новь”?
Журнал “Москва”? А “Советский воин”?
А журнал - ”Подъём”? Журнал “Молодая Гвардия”?
А журнал — “Енисей”? “Наш современник”?
А журнал “Волга”? “Иртыш”?
А журнал — “Сибирь”? “Поэзия”?
А журнал “Дальний Восток”? “Литературная учёба”?
А журнал — “Урал”? “Иностранная литература”?
А журнал — “Дон”? “Пограничник”?
А журнал - “Байкал”? “Литературная Рязань”?
Чей “Московский рабочий”? Чей “Детгиз”, чей “Малыш” и т.д., и т. п.!..
Слово о Политбюро
Всё посулы, речи и обманы,
А надежды бродят стороной.
И опять матёрые туманы
Движутся угрюмо над страной.
Дедов мяли и отцов душили,
Поднимая лозунги хитро,
Да и мы любви не заслужили
У тебя, Гирей-Политбюро.
Взносами икая у развала,
Не пайки, так золото гребло,
Сколько ж ты людей обворовало,
Бритое, холёное мурло?
Разве не ценило ты Малюту,
Пряча в шахтах жертвы без гробов,
Ныне предлагаешь за валюту
Души обескровленных врагов,
И само теперь себе на смену
Допустило,
Кремль приотворя,
Более коварную измену,
А не возвращение царя...
Кто тебя учтёт номенклатурно?
Проклял бог и отвернулся бес:
От посылок заграничных дурно
Даже в чреве у КПСС.
Это не уступка резидента,
Это — день Победы, шире рот...
Потому и пьёт за президента,
Как за гибель общую, народ!
Горбачёв кокетничал и выдрючивался, лгал и предавал, пока ему по мордам не
нахлопали. А Ельцин пьянствовал и не менее подло лгал и предавал. Предатель на
предателе едет, и предатель предателем погоняет…
* * *
Талантливые писатели — неистовы. Они обязаны прорываться в Москву. Не существует
региональной русской литературы: русская литература — единый исторический
процесс, единый легендарный голос народа, прошедшего через голод и холод, войны
и тюрьмы, обманы и посулы, трагедии и победы, и разве не время возвращать
украденное, воссоздавать в Москве “Центры Слова”, возобновлять и прокладывать
“путь книги” не по региону, а по России, по России: в народ, в народ, единый, но
разобщённый, в народ, издревле почитающий своих пророков и своих певцов?!
Мы, русские национальные поэты, хороним ныне седых учителей своих, взявших
гордость и свободу слова у поэтов начала двадцатого века. Мы, русские поэты,
являемся ныне ровесниками тем поэтам, кто пытается поднять и бросить собственное
огненное слово против лжи, катящейся по России.
И я напоминаю вам, собратья мой дорогие, давние, но больно обжигающие совесть
нашу, строки Бориса Ручьева, узника Колымы:
И мы — почти что веку одногодки —
про юность
песни вечные споём,
за юность нашу
выпьем доброй водки
в последний раз... И чарки разобьём.
Когда стране плохо — честному литератору еще хуже: ночная бессонница изматывает
его, а дневная колгота лишает его покоя.
Кого виноватить? Каждый из нас по-своему пленник клановой непогоды, бушующей
годы и годы не только над Москвой, но и над Россией, скорби, вползающей в
разорённые сёла и города, сеющей чёрный дым разлада и безверья над священными
крестами и обелисками.
Кого виноватить? Я рассуждаю. Но ежели Россия, государство, намерено
совершенствоваться и крепнуть, а оно ведь намерено, то как ему
совершенствоваться и крепнуть без организованной и энергичной литературной
поддержки? Десятилетия РСФСР искала возможность — через центр влиять на общую
многонародную культуру и дух, на гражданскую суть и полезность человека,
десятилетия, и как легко реформаторы “перерезали” струны, а ведь они, струны, из
Москвы державной да в глубину окраин звучали!..
Пора нам объединить усилия по возвращению или по воссозданию хотя бы одного
центрального издательства: русская редакция и редакция национальных литератур,
пока две редакции, и попробовать на подписку серию, библиотеку, под единым
названием и единым оформлением, вдруг да получится коллективный подвиг — между
республиками, краями и областями, произойдёт рывок из глухоты и онемения?
Получится -прибавится смелости следующему шагу. Можно попробовать и на едином,
вновь рождённом журнале: пусть поработает подписка по России, не все же русские
и нерусские забыли единую Родину? Не все же кремлёвцы предать Россию готовы.
Союз писателей России имеет представление о литературном климате не Северном
Кавказе, но климат этот и в других краях России, в Чувашии или в Татарстане, в
Коми или Удмуртии, не радостнее. Михаил Горбачёв спонсировал издание собрания
сочинений одного “живого русского классика”, но живые классики, русские и
нерусские, ещё есть, а второго Михаила Горбачёва, такого богатого и честного,
бывшего генсека ЦК КПСС, найти ли? А не смог бы Горбачёв проспонсировать
упомянутую мною библиотеку, издание её, а? Бывший генсек ЦК КПСС богаче Саввы
Морозова. Олигарх.
Мы, литераторы России, адыги и русские, ингуши и кабардинцы, чукчи и балкарцы,
включая и Танзилю Зумакулову, празднующую свой третий юбилей, не испугаемся
ваучера, бронтозавра с острова Комодо, но рассчитывая на помогу державы, мы
способны и защитить себя от пожирания пятнистыми чудовищами.
В прежнем году обнаружили на подмосковном участке, в сарае, несколько рукописей
выдающегося русского поэта, умершего в процессе инфарктной перестройки... Какой
ваучер их выкашлял?
Надо продавать умные рукописи за границу, коли тут, дома, не разрешают нам
нормально самим жить и творчество своё беречь. Надо продавать, коли возникнет у
кого желание их купить. Торгуют же ядерным веществом и марихуаной, а рукопись,
любая — гуманная рукопись, разве не полезна для уважающей себя страны? Но Сорос
платит за измену, секс и убийства. Сорос лихо скупает нефть и золото, Сорос
платит за разбазаривание знамён, островов и республик.
Когда-то, клубясь над Кавказскими горами, тихие облака манили нас в скалы,
манили к морю. Сегодня — тропы опасны... А над горами — ни облачка. Зной висит
раскалённый, дышать непривычно и тесно, утешаешь грустную явь минувшим, которому
не суждено уже воскреснуть.
Эй, дубинушка!
Мор и скука властвует в краю.
Холод, от Москвы и до Певека
Уронили Родину мою
В страх и в слёзы проходимцы века.
Погасили свет её очей.
Впереди — туман и перевалы.
Это внуки первых палачей
Нас ведут в расстрельные подвалы.
Гневом Бога меченые лбы
В снах воображают, бедокуря,
Как проносит русские гробы
Мимо них чернобыльская буря.
Но уже отмщение грядёт,
Сколько бы нам крови ни пускали,
Вести гнева на заре вперёд
По холмам сарматским поскакали.
“Просыпайтесь, там Россия-мать
Предана распятью, смерд и витязь,
Разве не дано вам понимать
Вздох её?..
За топоры беритесь!”
Не плошайте, русские сыны,
Реки не сомкнутся берегами,
Так и мы —
до звёзд вознесены
Над изменниками и врагами.
Клятвой деда, ранами отца,
Муками жены, тоской невесты
Мы под свистом плёток и свинца
Выстоим, сомненья неуместны.
Ну, ещё на рочег принальнём,
Пусть без лозунгов
и транспарантов,
Сьединимся и перевернём
Засланную банду оккупантов!
Ухнем, эй, дубинушка, рабам
Не махать тобою, потому-то
По горбам по грифьим, по горбам
Походи расчётливо и круто.
Погляди, сюда со всех сторон
Поотведать чужеземцев кости
Столько разных встрёпанных ворон
Собралось, как будто на погосте.
Русский пахарь, русский богатырь,
Русский сокол, в поднебесье взвейся,
Под тобой — стезя твоя и ширь,
Защити,
на прочих не надейся!..
Поэты!
Патриоты России!
Объединяетесь!
Объединяйтесь, поэты, боритесь, поэты, и не сдавайтесь, поэты, врагу России,
золотозобому и предателю: потонет Россия — мы погибнем, но и он, золотозобый
дракон, не уцелеет!
Берегите орлиные гнезда
Закон — на улице натянутый канат,
Чтоб останавливать прохожих средь дороги,
Иль их
сворачивать назад,
Или им путать
ноги.
Но что ж? Напрасный труд! Никто назад нейдёт!
Никто и подождать не хочет!
Кто ростом мал — тот вниз проскочит,
А кто велик — перешагнёт!
Василий Жуковский
Известный на Урале общественный деятель, главный редактор умной и отважной
газеты “Танкоград”, талантливый публицист Сергей Алабжин не заставил нас долго
ожидать его новую книгу. Она — в руках уральцев, уже работает на время, помогает
в заботах обрести верную тропу человеку.
Книга новая — продолжение предыдущих: тревожные размышления и боли о неурядицах
в нашей жизни и в жизни государства. Потому и называется книга грустновато —
“Страна, которая молчит”.
Прав ли Сергей Алабжин в подобном пессимизме? Безусловно. Тот, кто хорошо знаком
с его выступлениями в печати, с его позицией гражданской, тот не только не
удивиться названию книги “Страна, которая молчит”, но и кивнёт в знак согласия
автору... Посочувствует.
Мы ведь почти ничего не строим. Мы ведь почти не слышим друг друга. Мы ведь
сосед соседа, ну, как бы — народ, народ — забываем. И о какой Учёбе, о каком
патриотизме болтаем? В грабителях и убийцах уёма нет, а политиканы и лжедумцы
эпитетом “русский фашизм” самый ратный и самый братский народ оскорбляют —
русский народ. Кремлёвские неугомонцы.
И стонет, гневается, сетует русское сердце Сергея Алабжина, стучит и стучит
одиноко: да и как же не стучать-то ему над покорной Россией?
“Русская драма конца двадцатого — начала двадцать первого века еще мало
исследована. Средства массовой информации, особенно подлое телевидение,
показывают и говорят все что угодно, только не о русской драме.
Представляют каналы кому угодно, только не русским. Нет подлинно национального
русского телеканала. Очень мало подлинно национальных газет, журналов, и даже
слово “русский” заменили на слово “россиянин”.
Говорить и писать об этом больно, но говорить об этом надо. Где же выход? Я вижу
выход только в одном: русским людям нужно сплотиться, русским людям нужно в
хорошем смысле слова обозлиться и возненавидеть врагов внутренних прежде всего.
Надо восстать против уничтожения русского народа, против произвола этой власти,
против этих гнусностей. Нужно защитить свое будущее и, прежде всего, будущее
своих детей”.
Сергей Алабжин, как главный редактор газеты “Танкоград”, ярко и откровенно
сплачивает на Урале русских и татар, украинцев и башкир, мордву и чувашей,
широко публикуя биографии выдающихся дочерей и сыновей наших народов, народов
России, народов Урала.
Тарасу Шевченко — посвящен очерк.
Мусе Джалилю — посвящен очерк.
Мустаю Кариму — посвящен очерк.
Зое Космодемьянской — посвящен очерк.
Людмиле Татьяничевой — посвящен очерк.
В статьях и очерках, в публицистических работах журналистов Урала ил России
подробно и не суетно, а высоко и разносторонне газета “Танкоград” рассказала
землякам неоднократно о деятельности Ленина и Сталина, Троцкого и Свердлова,
Бухарина и Дзержинского, Рыкова и Ягоды, ничего не пряча, не замазывая и не
украшая: истину не переиначишь!..
В своих книгах Сергей Алабжин, вчерашний учитель, преподаватель, а ныне —
общественный деятель, журналист, лидер движения “Танкоград”, не увертывается от
бед и от нищеты родного народа:
“Произошёл не только крах Советского Союза, не только уничтожение Советской
Империи, а произошёл обвал, произошло крушение государственного, нравственного и
духовного начала русской нации. Россия может быть или великой, или никакой.
Географически урезав себя, мы тем самым духовно себя обрезали, мы
отказались от Белоруссии и Украины, мы потеряли русскую Среднюю Азию, тысячи и
миллионы нитей, которые связывали нас на протяжении многих веков с этими
народами, прерваны. Русские стали изгоями. Наступили позор и проклятие для
русского человека за пределами России, ему и в собственной стране жить тяжело, а
там и подавно”.
В книге “Страна, которая молчит”, Сергей Алабжин не винит, не унижает, не
оскорбляет ни один народ, говоря:
“Постоянно думать о деньгах, о проживании, на что собственно и нацеливает нас
наша либеральная власть, для русского человека это неприемлемый путь. Русские —
это сверхнация, мы не можем замкнуться в рамках кухни, своего двора или
подворья. Мы вселенски мыслим”.
Далее:
“Сталин нужен нам. Никогда благодарный русский народ не откажется от
своего вождя и отца, как бы ни чернили это имя, кто бы что ему ни приписывал.
Сейчас можно со всей уверенностью сказать: Сталин сохранил Российскую империю,
сделав её Советской Империей, он укрепил государство, воссоздал великую державу,
расширил границы, разбил неимоверно сильного врага — фашистскую Германию и после
своей смерти оставил сверхдержаву”. Разочаровавшись в президентах, боготворит
Генсека...
Сергей Алабжин лично руководил серией публикаций, посвященных великим
полководцам, в газете “Танкоград”:
Маршалу Жукову,
Маршалу Василевскому,
Маршалу Коневу,
Маршалу Говорову,
Маршалу Рокоссовскому,
Маршалу Баграмяну,
Адмиралу Кузнецову!..
С верностью Сергея Алабжина Советскому Союзу невозможно спорить, но не уважать
её — тем более грех. Верность Советскому Союзу — его свет.
Распад любви, распад верности, распад физических и духовных крепостей в народе s
это золотозобые олигархи-грабители, их дворцы и курорты, их нефтяные и газовые
реки, их фабрики и заводы, нагло отобранные у честного и работящего народа. У
народов отобраны. А куда мы спрячем глаза от больных спидом, от брошенных
ребятишек, от изголодавшихся бомжей, от спившихся сестёр и братьев, от голопупых
экранных звёзд, от грязного экранного разложения, куда мы глаза свои спрячем?
Вот, слышу и вижу я, на экране бессовестного мерзавца, глупого и разожравшегося,
самодовольного и бездарного:
Ты-ы-ы ты-ак прекрасна,
Ты-ак прекрасна,
Ды-ажа опасна,
Ды-ажа опасна, —
Я ша-агаю с тобою, слы-ыша,
Как поехала — у мя крыша,
По-о-оехала у мя крыша!..
Могла ли такая тварь так отвратительно ликовать на экране или на сцене при
Сталине? И смогли бы разве при Сталине натовцы вокруг России строить военные
аэродромы и базы? Разрешил бы им Иосиф Виссарионович ссорить между собою Украину
и Россию, Грузию и Белоруссию, Армению и Азербайджан, разрешил? Вражду разрешает
и подогревает предательство.
Сергей Алабжин иногда резок, но резкость его — страдание, неустанная тоска по
здоровью и красоте народа, по крылатой дружбе народов, которая вела нас по
звездной трассе! Мы ведь теперь даже рожать разучились. Нам навязали
“Гражданский брак”, это — распад, это — спид, это — одинокая старость, это —
изба без детских голосов, это — город, наводнённый нищими мигрантами, это —
уголок в бараке!.. Пёсья конурка.
Да, на нефтяной и газовой трубе сидит олигарх: ну, Абрамович, ну, братья Черные,
ну, Черномырдин, — в роскошных шубах, костюмах, галстуках, а за спиною у них —
не сегодня, так завтра — оттесненный, согнанный с родного огорода сосед, брат,
кресты на могилах отцов и дедов взломаны, дети и внуки, теряющие речь русскую,
песню русскую, совесть русскую и судьбу русскую. О, не олигархи, а бомжи
золотозобые перед нами и перед Россией измученной, бомжи, осиротелые и
преступные!..
* * *
Сынок, модно и безобразно одетый, отпрыск миллиардера, с гитарой на груди
завораживает студентов Литературного института им. А.М. Горького, давшего нам —
Бондарева и Гамзатова, Солоухина и Кулиева, Чивилихина и Акулова, Белова и
Астафьева, Ткаченко и Алиеву, Бояринова и Казакову, давшего Симонова и
Недогонова, Татьяничеву и Шубина, Наровчатова и Фокину, а Ювана Шесталова, а
Светлану Кузнецову, а Личутина и Бонадренко, а Юрия Кузнецова и Анатолия Жукова,
а братьев Эрнста и Валентина Сафоновых, а Передреева и Глушкову, да, сынок.
ровесник талантливым поэтам, взлетевшим из-под крыши литинститута, Ивану
Голубничему и Максиму Замшеву, вздрагивая перед грозным Владимиром Фомичёвым,
гундосит, наш оппонент:
Ну, чего шумишь ты, Ася,
Отдалась, а я не Вася.
Да, не Вася, да, не тот,
Я саратовский Федот!
Может быть и ты не Ася,
А взяла и отдалася?
Как тебя разобрало, —
Ты же не Мерлин Мурло?!..
Он вместо Мерилин Монро произнёс Мерлин Мурло, плача, искренне вникая в
неподражаемый лиризм!.. — Дебил! — перекрестила Лидия Сычёва свежего барда.
Можно спорить против имён, названных мною выше, можно кого-то из них обожать или
ненавидеть, но общую их одаренность не опровергнуть никому. И Сергей Алабжин
прав, когда утверждает, печально вздыхая:
“Кого же мы воспитываем? Мы воспитываем людей, которые оторваны от национальных
корней, но и не пропитаны интернациональной дружбой. То есть идет воспитание
детей, детей, будущих граждан России, как бы вне Родины, вне места и вне
времени”. Что делают из государство образующего народа?
Сегодня Алабжин вместе с другими уральцами, патриотами России, отстаивает, но
удастся ли, — Челябинское танковое училище: после трагедии солдата Сычёва,
искалеченного в казарме, Министерство обороны России закрывает училище,
знаменитое, легендарное, взрастившее 11 героев Советского Союза, гордость
Челябинска — Танкоград!
Сергей Алабжин, Главный редактор газеты “Танкоград”, публикует письмо челябинцев,
обращение, к Министру обороны России.
Министру обороны России
Иванову Сергею Борисовичу
Уважаемый Сергей Борисович, мы обращаемся к Вам с просьбой отменить решение о
расформировании Челябинского высшего военного командного училища. Для нас,
уральцев, это военное учебное заведение является одним из главных символов
славного Танкограда. Так в годы войны называли только Челябинск. Напомним Вам,
что Урал — родина русской танковой нации, которая сформировалась и закалилась в
годы Великой Отечественной войны. В слове “Танкоград” сплелись воедино мощь
уральских танков и мужество танкистов, подготовленных в Челябинском танковом
училище.
Сергей Борисович, мы не представляем свой город без этого высшего военного
учебного заведения. Мы считаем, что ликвидация танкового училища в Челябинске
будет во вред России — это прямой удар по обороноспособности страны. Найдите в
себе мужество и проявите мудрость, отмените решение о ликвидации училища.
Останьтесь в народной памяти министром обороны — созидателем. Мы очень на Вас
надеемся!
Кузнецов П. М. — полковник в отставке, участник Великой Отечественной войны
Ковачевич М. И. — полковник в отставке, участник антифашистского сопротивления в
Югославии
Поляков Ю. П. — генерал-майор в отставке
Подкопаев Ю. А. — генерал-майор в отставке
Спиридонов В. П. — депутат Городской думы г. Челябинска
Деняев В. Н. — депутат Городской думы г. Челябинска
Рузаева И. А. — депутат Городской думы г. Челябинска
Вареникина И. С. — заслуженный учитель РФ
Василькова М. Ю. — заслуженный врач РФ
Уральцы — несгибаемые воины и умельцы. Урал, край мой отчий, дал на поля
сражений с фашистами 18 тысяч краснозвездных танков, 18 тысяч! И теперь —
закрывают Челябинское таковое училище, орлиное гнездо героев?
Какому же олигарху, грабителю, приглянулся полигон и здания, и весь арсенал
многомиллионной стоимости оборудования и кадров? Куда он, олигарх, направит сей
святой русский подвиг?!.. Подвиг орлов.
Пиши, Сергей, друг мой,
Воюй, Сергей, брат мой,
Побеждай, Сергей, сын мой!
А я, седой русский поэт, благословляю тебя своими стихами, действуй, а стихи эти
я не сочинил, нет, я их выплакал ещё в 1990 году.
День веселый и простор веселый.
Солнце в небо прянуло с холма.
И стоят в осиротелых селах
Русские оглохшие дома.
В них детей рожали, громко жили,
С песней уходили на войну,
Под Берлином голову сложили,
Нас пустили, неучей, ко дну.
Потому усталые, как мухи,
Замыкая горестные рты,
На пустых завалинках старухи
На луну глядят из темноты.
Денег нету и кормильцев нету,
На дрова добавили процент.
Не скользи в Кремле по кабинету
В иностранных туфлях, президент.
Ты такой размашистый и милый,
В рыночных круженьях перил
Проиграл ты братские могилы
И Победу нашу раздарил.
А к старухам не поторопился,
Премии считая, призатих...
Это я в продажный мир явился
Мстить за них и говорить за них.
Переждем обиду, слёзы вытрем,
Час пробьет — опомнится народ:
Не один ещё
слетит Лжедмитрий
У державных каменных ворот!
Не падай духом, Сергей! Народ поднимается. А пророчества поэтов — вещие птицы, и
летят они над Россией навстречу зорям.
Берегите орлиные гнёзда!..
1990 — 2004 — 2006
Валентин Сорокин. Макаки в полумраке. Очерки. Публицистика. – 496 стр.
М., 2010
Далее читайте:
Валентин Сорокин
(авторская страница).
|
