Дневник А. Судоплатова

1919 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Дневник А. Судоплатова. С 23 декабря 1919 года

23 декабря. Утром выступили походным порядком. Оттепель. Но не грязно. У каждого на сапогах лапти. Сахар несем по очереди. Тяжелый. И пуда ведь. Слева где-то ухают орудия. Красные уже нас опередили, пока мы сидели в Мушкетово. Ноги теперь не болят. Нас в ротах человек по 50. Сзади целый обоз идет с пустыми кухнями и брошенными винтовками. Теперь на весь батальон варит одна кухня. По дороге валяются лапти, лапти, лапти и лапти. Сползет с сапога. Одна на ноге, другую утерял. Вся дорога усеяна лаптями, наконец ни у кого не осталось лаптей. Прошли Прохорове, Бешево. Идем быстро, без остановок, потому что красные нас отрезывают. Везде, где остановимся, пьем чай. Сахар сыплем деревянной ложкой полкружки и раздаем всем, чтобы меньше было — легче нести ведь. Ночевали в Киреево. Большое село Донской области.

24 декабря. Вчера прошли Кальмиус-реку и вступили в Донскую область. Прощай, Екатеринославская губерния, когда-то я вернусь к тебе. Увижу ли твои равнины? Интересный случай был ночью. Мы пришли в Киреево и остановились у старика и старухи — богатые. Нас поставили на квартиру 8 человек, а у них уже стояло четыре улана с лошадьми 16.

— Куда, куда, тут и так полно! — протестовали уланы, не пуская нас.

Они здесь расположились как дома. Едят и пьют чужое, ведь не свое.

Наше начальство долго с ними спорило. Наконец уланы, видя, что не ночевать же нам на улице, угомонились. По обыкновению мы, пехота, тащим солому и на полу ложимся покатом. Уланы спят на подушках и перинах. Ночью один улан встал покормить лошадей. Сквозь сон слышу голос улана:

— Дед, где у тебя ячмень?

Голос деда (плачущий):

— Да дэ ж вин у менэ. Було всего пьять четвертей 17.

Улан:

— Где ключи от амбара? Дед:

— Не знаю!

Улан:

— Что?.. А ну-ка... Так бы и давно... Давай ключи... Да поразговаривай еще!

Утром встаем, по обыкновению, рано, уланы еще лежат. Им что, они на конях, успеют удрать всегда.

— Дед, нет ли у тебя хлеба? — спрашиваем мы.

— Нет, — отвечает дед.

Мы предлагаем в обмен сахар. Дед упирается. «Нет», — говорит.

— Эх вы, пехота! — укоризненно заговорили уланы. — И просить не умеете.

— А ну-ка, баба, — крикнули они, — перепечки 18 и сметану в два счета на стол!

Через 15 минут на столе стоял горшок сметаны, а баба не успевала вынимать из печи горячие перепечки. А мы один за одним лазили в горшок, макая коржи в густую холодную сметану.

— Вот так уланы, — смеялись наши солдаты, уплетая перепечки, — недаром мы так и драпаем быстро, от перепечек ведь! — смеялись наши. Сегодня сделали больше 40 верст. Вышли из Киреева, было еще темно, и к вечеру подошли к Таганрогу. Заходили в донские станицы. Мы сразу просили чаю и щедро дарили хозяев сахаром, чтобы легче нести, уже его осталось фунтов 20. Тихий везде представлял нашу компанию хозяевам.

— Вы не бойтесь нас, — вежливо говорил он хозяевам, — мы люди интеллигентные, образованные, я и он (указывал он на Шпака или Половинку) — чиновники почтового ведомства, а он (указывал он на меня) студент выше среднего училища (хотя я ему не раз замечал, что у нас только был табак выше среднего, а училища такого не было). Старые солдаты, которые еще идут в роте, смеются над нами: «Ишь, привыкли по квартирам чаи распивать, вы по-походному, как в германскую войну!» — и едва остановимся, они сразу котелки с водой на кирпич и соломкой и дровами сами греют чай. Мы уже напились у хозяев, а они еще греют.

— Выступаем! Собирайся! — торопит начальство.

Мы выходим, строимся, а старички наши «по-походному» переворачивают котелки с нескипевшим чаем и, ругаясь, идут дальше. Часов в 5 вечера подошли к Таганрогу. Я ног не чувствую. Страшно устал. Как-нибудь, думаю, до Таганрога дотянуть, а дальше сил нет. Иду голодный. Утром, как поел перепечки в Киреево, больше ничего не ел. Дорогой только и представляется, как бы дома ел пирожки с печенкой и маслом или еще что-нибудь. А слюни бегут, жрать хочется и устал. Говорят, больше 40 верст сделали. Уже виден Таганрог и вдали полоска моря. Скоро, скоро придем. Много отсталых, другие садятся на дороге — не могут идти. Подводы переполнены, каждый стремится уцепиться на подводу. Но что такое? Колонна наша сворачивает влево, Таганрог остается вправо. Неужели не пойдем в Таганрог, еще дальше идти? Надежда рушится, и силы падают. Нет уже сил идти.

— Таганрог занят местными большевиками! — проносится в рядах. — В Таганроге восстание.

Колонна идет быстро, быстро огибаем злополучный город. Проходим лиман Миусс и село Новониколаевку. Может быть, здесь остановимся, но нет, голова колонны уже выходит из села быстро, быстро. Половина роты разбежалась по хатам и назад уже не вернулась. Часов в 8 вечера пришли в село Мокрый Чалтурь — армянское село. Армяне встретили неприветливо. Дома у них хорошие, большие, но не пускают внутрь. «Тиф! Тиф!» — заявляют. Вертимся на улице. Грязь, слякоть. Кто где прислонился, там и заснул, наконец объявили, что дальше мы поедем, из Ростова пригнали извозчиков, мы сели человек по 5—6 на фаэтон и поехали, как приятно после такой дороги. Я прислонился к Тихому и, едва не пуская из рук винтовки, дремлю. Нас везет старик-извозчик с мальчишкой лет восьми в бабьей кофте.

— Чижело жить, — заявляет старик, после того как мы проехали с версту, — внучка у меня маленький, — кивает он на мальчика, — сынов — бросить не на кого, гонят, иди в наряд, нужно брать и его с собой, может, уйдешь на неделю, ножки закутай! — поправляет он кофту мальчика.

— А сын-то твой помер? — спрашивает кто-то.

— Какое помер, убили, набилизовали и убили...

— Кто мобилизовал?

— Добровольцы... Набилизовали и убили на Маныче...

В темноте показались строения. Станица Гниловская. Остановились у богатой казачки. Но без денег ничего не отпускает. Принесли соломы — и спать, вот отмахали сегодня.

25 декабря. Рождество Христово. Великий праздник. Что-то делается дома? Жутко. Там ведь красные. Праздник встретили плохо. В 12 верстах позиции, бьются дроздовцы 19. Целый день грохочут пушки. Стонет от гула земля. Красные во что бы то ни стало к празднику хотят взять Ростов. Пишу дневник, сидя за столом. Тихий притащил кувшин молока. Пьем, значит, чай. Говорят, завтра выступаем. Что-то красные не на шутку взялись, у нас от гула дрожат стекла и вся хата. Как бы ночью не выступили. Здесь красивое место. Донские казаки все рыболовы. У каждого в сенях куча вяленой рыбы.

Разгоняют автомобили и топят в Дону, - такую картину видел участник гражданской войны с белой стороны Судоплатов. Почему с авто так жёстко поступали. Вероятно, не было запчастей. А наше время машины в Дону никто топить не станет. Авторазборка Тойота (Б\У и новые запчасти) - этот сайт поможет найти применение даже совсем испорченному автотранспорту. Запомните: Эльбрус-Запчасти +  7  (495) 150 55 76 https://elbrus-zapchasti.ru/ .

26 декабря. Ночью вышли на Ростов. В несколько рядов идут обозы — брички, двуколки, батареи, конница, конница без конца. Все это «могучий» фронт Деникина. Где вы, конница Шкуро, Мамонтова и других и других? 20 Все рухнуло. Все, все! Вот и Ростов.

Сонный город наполнился шумом проходящих частей. Часа 2 ночи. На мосту через Дон целый базар. Стоят обозы в 20 рядов. Сутолока, ругань. Многие прут по льду. Но лед непрочен и трещит. Разгоняют автомобили и топят в Дону. Топят броневики. Они с шумом и треском проваливаются под лед. В городе идет грабеж. Где-то в центре грабят Американский Красный Крест 21 и интендантские склады. Американский Красный Крест горит. Наша рота в ожидании переправы где-то «нащупала» рыбный склад. Тащат все вяленую рыбу. Все наши подводы набиты вяленой и соленой рыбой. Кое-кто несет кожи. Аршина по два в квадрате. Тащат мануфактуру, сахар, мыло, табак. Подводы — полны. Кое-где поднялась редкая ружейная стрельба. Наконец пришла наша очередь, и мы пошли на мост. Светает. Выходим из города. Заметна сильная паника. Обозы несутся по дороге в три ряда, бросают в панике вещи. Что такое? Вечно эти обозы наводят панику. Вот лежит куча английских рукавиц — целая пачка. Я нагнулся...

— Эй, берегись! — раздалось сзади, и не успел я сообразить, в чем дело, как пристяжная лошадь лихой тройки грудью ударила меня и отбросила в сторону сажени на две. Винтовка звякнула в снег. Когда я поднялся, тройка была далеко. Счастливо отделался, что не попал под сани. Я отряхнулся и продолжал путь. Все-таки перчатки взял. Начинает таять. Дорога делается мокрая и тяжелая. Сани уже брошены во многих местах. Стоят брошенные автомобили. Солдаты лезут в них и важно сидят, пока фельдфебель не выгонит. Обозы все несутся и несутся. От Ростова уже отошли версты три. В Ростове что-то горит, черный дым клубами подымается к небу.

— Фр-фр-фр-фр-фр, — прошелестело что-то над нами и глухо разорвалось впереди.

— Ти-ув! — пропело что-то за ним и звонко разорвалось в вышине белым букетом.

— Подтянись! — кричит фельдфебель, видя, что обозная паника передается и людям.

— Реже шаг!.. Ать! два! ать! два!

Судоплатов А. Дневник. Вступ. статья, сост. О. Матич, подг. Текста, послесл. и коммент. Я. Тинченко. М., 2014, с. 25-30.

Примечания

16. Речь идет о кавалеристах из эскадрона Уланского ее величества полка из состава Сводного гвардейского кавалерийского полка.

17. Да откуда он у меня? Было всего пять четвертей (укр.).

18. Лепешки (укр.).

19. Дроздовцы — военнослужащие Дроздовской стрелковой дивизии Воору-женных сил Юга России. Генерал М.Г. Дроздовский (1881—1919) организовал в начале 1918 г. на Румынском фронте отряд добровольцев для похода на Дон — на помощь зарождающемуся Белому движению. 26 февраля 1918 г. М.Г. Дроздовский выступил из г. Яссы и, пройдя захваченную румынскими войсками Бесарабию и занятую большевистскими отрядами Украину, 21 апреля 1918 г. достиг Ростова, где вскоре соединился с белыми войсками. Впоследствии этот переход был назван Дроздовским походом. Позднее отряд М.Г. Дроздовского был переформирован в 3-ю пехотную дивизию Добровольческой армии, которой он продолжал командовать. 31 октября 1918 г. в бою М.Г. Дроздовский был ранен в ногу и спустя два месяца скончался из-за заражения крови. После смерти генерала его именем была названа стрелковая дивизия, выделенная из 3-й пехотной дивизии.

20. Генералы Андрей Григорьевич Шкуро (Шкура; 1887—1947) и Константин Константинович Мамонтов (Мамантов; 1869—1920) — командиры казачьих корпусов. Первый получил известность организацией антисоветского восстания на Северном Кавказе весной 1918 г. Второй — глубоким рейдом по тылам Красной армии, совершенным в августе 1919 г. Ко времени описываемых событий корпус Шкуро увяз в боях с советскими войсками на Юге Украины, а корпус Мамонтова был разбит красной конницей Буденного. Генерал Шкуро эмигрировал, в годы Второй мировой войны сотрудничал с нацистами по созданию казачьих частей в составе вермахта, был захвачен советскими войсками и повешен в Москве. Генерал Мамонтов умер от тифа в период отступления к Новороссийску.

21. Американский Красный Крест начал свою работу в Российской империи в годы Первой мировой войны — оказывал медицинскую помощь раненым и больным, поставлял теплую одежду и медикаменты. В связи с поддержкой странами Антанты лидеров Белого движения продолжал свою работу в годы Гражданской войны.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС