Игорь Рассоха

2004 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Игорь Рассоха

Народы, опередившие свое время,

и общества, выпавшие из истории

Исторические стадиальные флуктуации в развитии общества

Колоннами построился один из опередивших, а затем выпавших...
Фото из кн.: The 20th century a chronicle in pictures. New York. 1989.

Глава II. ТОТАЛИТАРИЗМ КАК ПРИМЕР НЕГАТИВНОЙ СТАДИАЛЬНОЙ ФЛУКТУАЦИИ

1.3. ГЕНЕЗИС И ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ ТОТАЛИТАРИЗМА

 Было ли пришествие тоталитарных режимов в XX в. неизбежным? Конкрет­ные социально-политические предпосылки возникновения таких режимов разнооб­разны. Это неукорененность и непоследовательность демократии, атомизация обще­ства в результате быстрого разрушения доиндустриальных социальных структур и институтов, неспособность правящих элит решать проблемы модернизации с помощью механизмов права и свободного рынка, традиции сакрализации власти, ве­ликодержавности и др. В каждом случае роль и место этих факторов, их сочетание различны. Но их успешное (системное) использование тоталитарными силами воз­можно только в чрезвычайных обстоятельствах, близких к национальной катастро­фе. Таковыми стали в начале ХХ века Первая Мировая война, а затем жестокий мировой экономический кризис конца 20-х годов, которые наглядно показали несовершенство существовавших порядков. Именно страны, наиболее сильно затронутые историческими катаклизмами, оказались в конце концов во власти тоталитаристов.

 Первое, что бросается в глаза при изучении причин Первой Мировой войны, — их глубокая иррациональность. Во имя чего, собственно, воевали? Историки сходят­ся на том, что прежде всего — за захват новых колоний, "передел мира". Но зачем нужны были колонии? Экономически они уже к тому времени превращались в тяжелое бремя для метрополий. Объяснить ту "колониальную паранойю" можно только соображениями национального престижа, политической модой.

Кстати, о колониальных империях. Это очень важный исторический момент. В начале ХХ в. в качестве единого государственного организма выступали не собственно Великобритания, Франция или Германия, а соответствующие империи, скажем, Франция плюс подвластные ей африканцы, вьетнамцы и т.д. Была ли Французская империя как единое целое современным капиталистическим обществом? – Нет, ибо на большей части ее территории (и среди большей части населения) преобладали еще докапиталистические отношения, французские подданные делились на несколько неравноправных сословий, большинство их было лишено каких-либо политических прав и т.д. Собственно, система апартеида в ЮАР, мало чем отличавшаяся по сути от других вариантов тоталитаризма, была лишь осколком повсеместно распространенной в эпоху колониализма социально-политической системы.

Причем колонизаторы (среди которых встречались ведь и такие гуманисты, как Д. Ливингстон) не только не хотели, но и не могли вводить в своих туземных колониях демократию: местные жители были к ней действительно не готовы, что служило нагляднейшим опровержением тезисов о том, что все люди по природе равны и что все народы имеют право на самоопределение. Так что одной из важнейших причин социальных катастроф нашего столетия послужило именно культурное разделение человечества, резкая активизация контактов между чересчур разными обществами. Общаясь с людоедами, сам неминуемо у них многое перенимаешь (победители ведь всегда многое перенимали у побежденных). Сотни тысяч людей Запада, в том числе представителей социальной элиты – политиков, ученых, писателей (вспомним Р. Киплинга или Дж. Лондона) – многие годы провели в обществах Старого порядка с совсем иной ментальностью и не могли ею в той или иной мере не проникнуться [8]. 

Колониализм во многом обусловил бурный рост шовинистических, расистских, ультранационалистических настроений в Европе в конце XIX — начале XX в. Прин­цип "сильному все дозволено", который применялся европейскими государствами по отношению к народам Азии и Африки, в конце концов вернулся в саму Европу, распространился на ближайших соседей по континенту, да и на собственное обще­ство. Можно сказать, что утверждение тоталитаризма было в огромной степени следствием колониализма и империализма (в политологическом, а не в ленинском значении этого слова), платой за попытки начать установление единства человече­ства ("глобализацию мира") силовыми методами. Опасность тоталитаризма сохраняется, пока силовые методы не исключены из международной политики, пока человечество разделено на "богатый Север" и "бедный Юг".

 Вообще, тоталитаризм в любом его проявлении — это проблема изначально международная. И не только потому, что тоталитарные режимы по самой своей природе агрессивны. Тоталитарные порядки в Германии и Японии были ликвидированы в результате разгрома этих стран во второй мировой войне и последующей их оккупации. В других случаях тоталитарные режимы терпели крах под напором массового движения в комбинации с действиями "изменившей" этому режиму части правящей элиты, которая осознавала внутреннее его разложение, неспособность конкуренции с постиндустриальным миром. Иногда (например, по Вьетнаме) номен­клатура сама может пойти на преобразование тоталитарного режима в авторитар­ный, даже при отсутствии мощного давления "снизу". До некоторой степени именно так в СССР возникло очень сложное и противоречивое явление хрущевской "отте­пели" ("десталинизация" не помешала властям потопить в крови восстания заклю­ченных в ГУЛАГе, а позднее — мирные выступления рабочих в Новочеркасске). Правда, угрозу народной антикоммунистической революции правящая номенклатура тогда ощущала как вполне реальную.

Но практически всегда в крушении "устоявшихся" (т.е. переживших стадию стабилизации) тоталитарных режимов огромную, фактически решающую роль иг­рал международный фактор — воздействие западных демократий. Воздействие может быть прямым, силовым (свежий пример – Ирак; печально, что на самом деле США свергли тоталитарную тиранию Саддама Хусейна только ради нефти) и еще больше — косвенным, своим примером. Не вызывает сомне­ний, что крах КПСС также был вызван в огромной степени "импактом" Запада — поражением в холодной войне, прежде всего технологиче­ским. Неэффективность советской плановой экономики и вытекавшая отсюда неудов­летворительность качества жизни в СССР стали очевидными только на фоне постин­дустриальных достижений западных демократий.

Вообще, пример извне осознается всеми тоталитарными режимами как главная опасность. Скорее отсюда (а не из "великой идеи" как таковой) вытекают их агрессивность и мессианство, порой тра­гикомическое ("идеи чучхе" в Северной Корее), политика "осажденной крепости", "военного лагеря".

 Возможно и неизбежно ли вообще свержение тоталитарного режима без реша­ющего воздействия извне? История XX в. не зафиксировала ни одного случая ликви­дации такого режима под воздействием "чисто" внутренних факторов. Вряд ли такое произойдет в будущем. Так что ответ может быть только гипотетическим. Но про­блема крайне интересна с общефилософской точки зрения. Авторы знаменитых романов-антиутопий, давшие средствами искусства анализ тоталитаризма, — Дж. Хаксли ("Прекрасный новый мир"), Е. Замятин ("Мы") и особенно Дж. Оруэлл ("1984") — предлагают в целом отрицательный ответ: из тоталитаризма общество не способно выбираться самостоятельно, он может существовать неограниченно дол­го, становясь все более бесчеловечным и необратимо деформируя саму людскую природу, в т. ч. путем прямого изменения ее биологических характеристик. Так что будущее человечества в случае установления на Земле всемирной тоталитарной диктатуры рисовалось этими и другими мыслителями мрачными красками.

На наш взгляд, даже при такой диктатуре ситуация оставалась бы небезнадежной. Во-первых, неустранимы противоречия и самая острая борьба между различными группами правящей бюрократии — "территориальными" и "отраслевыми", "идео­логами" и "хозяйственниками" и т. п. В ходе этой конфронтации возможен вариант апелляции к "низам" и, соответственно, последующей "детоталитаризации" режи­ма. Дополнительные противоречия в стан бюрократии вносит то обстоятельство, что части ее (хотя и не очень большой) приходится выполнять действительно общепо­лезные функции (например, в области экологии). Во-вторых, в условиях тоталитар­ного контроля за информацией роль мощного идейного оружия против правящей верхушки может сыграть сама "великая идея", если можно доказать, что ее "извра­тили". Но свобода толкования "великой идеи" неизбежно приводит к возможности ее преодоления. В-третьих, человеческая личность способна самовосстанаваливаться, и вообще человеческую природу не так легко извратить, а чувство самосохране­ния — подавить. Однако очевидно, что все эти варианты не являются обязательными.

 Здесь мы выходим на наиболее фундаментальную философскую проблему — возможных путей эволюции Разума. Хотя нам бесспорно известен сейчас только один вариант цивилизации разумных существ — человеческий, очевидно, что в космический век этот вопрос представляет не просто академический интерес. Поэто­му, делая прогноз о том, с какими вариантами Разума мы можем встретиться, имеет смысл принимать во внимание те альтернативы развития нашей цивилизации, кото­рые не реализовались, но могли бы или могут реализоваться.

В связи с этим следует обратить внимание на две фундаментальные возможности: а) на Земле могла (и может) установиться всепланетная тоталитарная диктатура; б) эта диктатура могла бы оказаться устойчивой (необратимой), если бы следствием ее стало такое необратимое изменение биологической природы мыслящих существ (например, путем ген­ной инженерии), которое сделало бы основную массу их неприспособленными к существованию в условиях самостояния, личной свободы, свободы выбора и не стре­мящимися к ним.

Вообще, дилемма "личность – общество" изначально присуща историческому развитию человечества (и очень вероятно, любой форме Разума), поскольку носите­лем Разума является личность, но сформироваться и функционировать как носитель Разума она может лишь в общении с другими такими же личностями. Современная цивилизация обеспечивает все большее признание приоритета интересов личности перед интересами общества (нации, класса, "всего трудового коллектива" и т. д.), олицетворяемого Государством, признание того, что ограничением для свободы каждого человека может быть лишь свобода других людей. Но нам, бывшим "простым советским людям", особенно легко представить себе, что в истории человечества мог (и даже еще может) быть сделан выбор не в пользу Личности, а в пользу Общества -"муравейника".

Из вышеизложенного можно сделать ряд общих выводов:

а) Проблема тоталитаризма — это, по сути, глобальная проблема. Любой тоталитарный режим, даже в небольшой и далекой стране, в наш атомный век представляет собой серьезную угрозу всему человечеству.

б) Поэтому на смену принципу невмешательства во внутренние дела других государств должны придти — применительно ко всем странам мира без исключения — принципы приоритета прав человека и законности международного вмешательства в случаях массовых и систематических нарушений этих прав.

в) Устранение угрозы тоталитаризма — это в значительной мере проблема лик­видации огромного разрыва в уровнях социально-экономического развития в мире, предоставления отсталым странам и регионам возможностей подтягивания до уровня передовых, предупреждения войн, экологических катастроф. В этих целях необходимо максимальное объединение усилий всего человечества.

г) Международное сообщество должно официально признать опасность для дела мира распространения любых тоталитарных доктрин, т. е. доктрин, отрицающих самоценность личности, объявляющих приоритет любых общественных групп, которые выделяются по "анкетным" признакам (принадлежность к нации, расе, классу, религии и т. д.), отвергающих политический плюрализм, нетерпимых к инакомыслию.

д) Если всякое государство несет зло, то Абсолютное Государство порождает абсолютное зло. Поэтому необходимо сводить государство к допустимому минимуму. Государственное регулирование, столь необходимое для модернизации, не должно вести наше посттоталитарное общество к новым формам его огосударствления. Жесткий контроль за государственным аппаратом может обеспечить только гражданское обще­ство. Его формирование — основная гарантия от тоталитарного перерождения.

е) Следует акцентировать внимание на «космическом» аспекте проблемы тоталитаризма. Это не такой уж академический вопрос, как может показаться: на программы поиска «братьев по Разуму», в т. ч. даже на посылку сигналов в Космос (?!!) тратятся немалые деньги. Но если даже активизация контактов с иными культурами Земли в начале ХХ века привела цивилизацию Запада к трагедии первой мировой войны и всего последующего, то последствия контактов с Космосом могут быть и намного более жуткими. «Остерегайтесь случайных связей!» – особенно с инопланетными «братьями»…

Самый главный вывод: путь к тоталитаризму и пути к свободе заложены в самой нашей природе. То, куда мы идем, есть результат прежде всего нашего личного нравственного выбора.

Вернуться к оглавлению

Рассоха И.Н. Народы, опередившие свое время, и общества, выпавшие из истории Исторические стадиальные флуктуации в развитии общества. Харьков. 1994-2004.
Книга для публикации в ХРОНОСе предоставлена автором.

Здесь читайте:

Игорь Рассоха (авторская страница). 

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Чанышев А.Н., Бертран Рассел Предфилософия Эллады.

Милетская Школа. Фалес. Анаксимандр. Анаксимен.

Русская национальная философия в трудах ее создателей (сборник произведений).

"Философская культура" №1.

"Философская культура" №2.

"Философская культура" №3.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА