ЗАПИСКИ ПРАВОСЛАВНОГО
МИССИОНЕРА
ЮНОСТЬ
"...Веселые годы, счастливые дни, как
вешние воды, промчались они..." В одной из
народных песен есть такие волнующие слова.
Они очень верно характеризуют эту поистине
неповторимую, безвозвратно улетевшую,
замечательную пору жизни.
Незаметно, беззаботно промелькнуло мое
детство. Но, увы, и дети далеко не все растут
счастливыми. Впоследствии
в созданном мною приюте для трехсот детей (от
младенцев до юношеского возраста) я узнал,
что такое сиротство и горемычная нищенская
жизнь.
Скажу откровенно: жутко, а порой и страшно
вспоминать жизнь тех детей, которых
довелось мне подбирать в халупах и
ночлежках для моего "Дома милосердия и
трудолюбия".
... И вот уже оживают в моей памяти годы
юности, годы учения в реальном училище. С
первых классов я проявил себя неизменно
верующим, религиозно настроенным
отроком. Когда я дома садился за уроки, у
меня выработалась привычка вкладывать в
учебник или тетрадь бумажный образок с
изображением прославляемого Церковью на
завтрашний день святого. На оборотной
стороне образка обычно было напечатано
краткое житие святого. Я считал своим
долгом внимательно прочесть и запомнить
знаменательные моменты благочестивой жизни
угодника Божия. Затем ставил образок в киот
с иконами, перед которыми всегда горела
неугасимая лампада.
Нередко отец заходил в нашу детскую комнату,
где я и брат готовили уроки. Зная о моей
наклонности, он брал учебник или тетрадь и,
извлекая припрятанный образок, делал мне
замечание:
- Коля, ты опять "подтасовал" себе
святого и не учишь уроки.
Однако после приготовления уроков
отобранный образок отец возвращал.
В годы обучения в реальном училище моими
любимыми предметами были
Закон Божий, география и естественная
история. Математику я не любил. Почтенный
наш законоучитель, протоиерей Николай
Варушкин, прежде чем начать урок Закона
Божия, возглашал, обращаясь к классу:
- Очередной богочтец!
На этот призыв обычно выходил я, нередко
тем самым, выручая одноклассников, не
знавших молитв. А я сообщал отцу Николаю,
кого нет в классе, и, наконец, на вопрос:
"Каких святых вспоминаем сегодня?" -
обстоятельно, внятно сообщал краткое
жизнеописание чтимого в данный
день святого. Иной раз по просьбе учеников,
желая переключить внимание законоучителя,
собиравшегося вызвать кого-либо, в том
числе и не знавших урока, я задавал, хотя и
несколько отвлеченный, какой-либо вопрос
религиозного характера. Отец Николай,
довольный поворотом
разговора, откладывал журнал в сторону и
объявлял:
- Сегодня я спрашивать не буду. Займемся
разъяснением заданного
Анисимовым вопроса. Только прошу не мешать,
не шуметь. Кто не хочет слушать, уходите из
класса.
Тогда до перемены обычно уходило не менее
одной трети учащихся. Зато оставались те,
кто интересовался религиозными
рассуждениями батюшки, и даже караимы* и
евреи.
Будучи глубоко религиозным, я не чуждался
дружеских
взаимоотношений с одноклассниками и вообще
со сверстниками. Всякие игры, веселье, песни,
танцы и музыку я любил.
Что я не любил и не умел - это лазать по
деревьям, по крышам, ловить и убивать птиц,
бороться и драться. В старших классах
реального училища я увлекался чтением
произведений русских классиков. С
захватывающим интересом и глубоким
волнением я прочел романы Ф.М. Достоевского.
Я восторгался мастерством певца русской
природы И.С. Тургенева. Я восхищался, читая
незабываемые страницы Н.В. Гоголя. Из поэтов
любил и часто перечитывал А.С. Пушкина, М.Ю.
Лермонтова, Г.Р.
Державина и А.Н. Апухтина. Но властителем
моих дум был, да и теперь остается Ф.М.
Достоевский. Герои его бессмертных
произведений всегда служили и служат для
меня примером веры в Бога, любви к людям и
Родине.
Но все же самым главным в моей юности было
искание Правды Божией, любовь к Православию
и нашей церковности. В
этом я находил удовлетворение, это помогало
отрешаться от первых жизненных невзгод. К
разъяснению этих глубоко волнующих меня
вопросов я не любил подходить с философской
точки зрения, считая философское
умствование лишенным сердечности и перегруженным
холодной рассудочностью, часто приводящей
к ошибкам или в тупик. Вот почему я никогда
не был поклонником философского творчества
великого художника, но слабого мыслителя Л.Н.
Толстого. Я всегда отдавал ему должное как
гениальному писателю, автору многих
прекрасных произведений, исключая его
своеобразное религиозное умствование,
доведшее его до дерзновения отрицать
евангельское Христово учение своим
бездоказательным толкованием, подчас
кощунственным и
оскорбительным для чувств верующих.
Я всегда с сыновней благодарностью и
благоговением вспоминаю светлое для меня
имя дорогой моей матери. Весь наш род со
стороны матери был духовного звания. Добрая,
одаренная природным умом мама с детских лет
воспитывала в нас веру в Бога и Его святых
угодников. Она научила нас уважать и любить
людей, независимо от их положения в
обществе. Под любящим, заботливым материнским
влиянием, по мере нашего возрастания,
сердце каждого из нас, ее сыновей,
утверждалось в религиозно-нравственном
направлении и, согласно с разумом, устремлялось
на избранный по призванию жизненный путь.
В дни своей юности я редко бывал в театрах,
но из опер наиболее сильное, волнующее
впечатление произвели на меня "Иван
Сусанин" (тогда эта опера называлась "Жизнь
за царя"), "Руслан и Людмила", "Мазепа".
Они не только ласкали мой слух, но и
радовали сердце величием духа русского
народа.
Нравились мне пьесы А.Н. Островского на
темы купеческого быта, так правдиво и остро
выявившего специфические черты
купеческого и других слоев русского
общества. Обратила мое внимание модная в те
годы пьеса М. Горького "На дне". Под ее
влиянием во мне зародилась мысль
ознакомиться с существовавшими тогда
ночлежными домами для обездоленного люда,
богадельнями для
престарелых и инвалидов и с бедственным
положением заключенных в тюрьмах, куда я
ходил в большие праздники (Пасху, Рождество
Христово, Новый год, дни
памяти Святителя Николая).
Во время революционных событий 1905 года я
был свидетелем суровой расправы полиции со
студентами Казанского университета. Под
впечатлением от происходившего
я добился свидания с жившим вблизи университета
богатым коммерсантом из Елабуги Иваном
Григорьевичем Стахеевым и выпросил у него
денег для передачи арестованным. Стахеев
вручил мне завернутые в бумагу золотые
десятирублевки, и я отнес их в тюрьму. Я
страдал оттого, что не имел своих денег для
оказания помощи несчастным людям, но меня
утешала доброта матери, которая через меня
и брата помогала обездоленным.
Наблюдаемая мною жизнь бедняков, их лишения
натолкнули меня на мысль, когда я был
архипастырем в Харбине, создать для
неимущих людей Дом призрения, что я и
осуществил.
Обучаясь в Казани, я часто посещал Спасо-Преображенский
монастырь, где познакомился с настоятелем
этой обители архимандритом Андреем3 (впоследствии
он стал моим духовным отцом). Восемь лет я
благоговейно пребывал, можно сказать, у его
ног, проявляя исключительную
преданность. Он был истинным монахом-аскетом,
бессребреником, молитвенником и
замечательным, одухотворенным
проповедником. Его влияние на меня, как и на
очень многих людей, было огромно. Я взял его
духовную жизнь в качестве образца и
старался неуклонно
следовать по его стопам, отдавая себя на
служение Богу и ближним.
Незабываемое впечатление произвела на
меня встреча с известным в те годы
протоиереем Иоанном Сергиевым*. Произошла
она вот при каких обстоятельствах.
В перерывах между учением я находился в
Вятке, в родной семье. Однажды летом мое
пребывание среди близких, любимых людей
было омрачено тяжелой болезнью
матушки. По определению консилиума врачей
она была обречена. Мама таяла на глазах:
болезнь печени не поддавалась лечению.
Доктора сообщили об этом отцу и даже
перестали посещать наш дом. Я не мог
смириться с тем, что приближалась кончина
матери.
В это самое время пришло известие о том,
что в Вятку едет протоиерей отец Иоанн
Сергиев. Мне приходилось слышать о нем как о
молитвеннике огромной силы. Мысль о том,
чтобы увидеть его и попросить помолиться о
здравии мамы, не покидала меня.
В Вятке готовились к встрече отца Иоанна
Сергиева - из ближайших уездных городов и
деревень народ собирался
в огромном количестве. Я, с присущей юношескому
возрасту пытливостью, смотрел на
богомольцев и скорее сердцем, чем сознанием,
чувствовал, что это шла, вдохновленная
молитвой. Православная Русь. Такое впечатление
производили все эти люди, устремлявшиеся к
батюшке с добрыми намерениями, как бы
подтверждая своим духовным обликом слова
песнопения: "Слава в вышних Богу и на
земле мир, в человецех благоволение!"
При виде такого множества верующих я
думал, как осуществить свое желание и
пробраться к отцу Иоанну.
Я отправился к вятскому викарному Владыке
Филарету и попросил его помочь мне в
свидании с отцом Иоанном. Архиерей
посочувствовал моему горю. Он предложил перевезти
маму в монастырский храм, если отец Иоанн
туда
приедет. Но она была уже настолько слаба,
что ее нельзя было трогать с места. Мрачные
мысли одолевали меня, когда я возвращался
домой от Владыки Филарета. Вдруг созрело
внезапное решение: здесь поблизости
проживает недавно прибывший новый вятский
полицмейстер К.К. Коробицын. "Не
обратиться ли к нему за содействием?" -
подумал я и направился к полицмейстеру.
Он принял меня довольно любезно и сказал,
что отец Иоанн родом из Архангельска, его
земляк. И с этими словами вручил мне свою
визитную карточку с распоряжением,
чтобы меня беспрепятственно пропускали всюду,
где будет находиться этот знаменитый
протоиерей.
В день прибытия отца Иоанна несметные
толпы верующих затрудняли движение по
городу. Прямо с вокзала гость направился в
семью Поскребышевых. За несколько
кварталов до их дома улицы были запружены
народом. Даже с пропуском полицмейстера мне
с трудом удалось пробиться к этому месту в
надежде увидеть отца Иоанна.
По предъявлении визитной карточки мне
открыли калитку, и я прошел на открытое
парадное крыльцо второго этажа. Там в
небольшой зале перед иконой стоял в
епитрахили отец Иоанн и служил молебен. Я
был потрясен огромной силой духа и
проникновенностью, с которой он произносил
молитвы. Голос его при этом был преисполнен
необычайного религиозного дерзновения.
Когда по окончании молебна люди начали
подходить ко святому кресту, я был в числе
последних. Волнуясь, едва сдерживая слезы, я
сообщил отцу Иоанну о смертельной
болезни мамочки. Он спросил у меня ее имя,
перекрестился и сказал: "Дай Бог ей
здоровья!" Затем велел отвезти ей
освященной воды. Я выполнил его указание, но
прежде чем уехать домой, наспех написал
записку с именами членов нашей семьи и
вручил ее старушке М.П. Медведевой для
передачи на молитвенное поминовение отцу
Иоанну.
На следующий день я отправился в Дом
трудолюбия, где гость должен был совершить
Божественную литургию. И снова -
запруженные улицы, с трудом я пробрался
через двор в переполненный молящимися храм.
Вскоре колокольный звон и гул голосов
возвестили о прибытии отца Иоанна. Верующие
подняли его на руки и сквозь толпу пронесли
по той же лестнице, где проходил
и я.
Он узнал меня, приветливо посмотрел и
сказал:
— Ты уже здесь! А как мама?
— Все в том же положении... безнадежном...
- ответил я.
- Будем просить у Бога здоровья, и Он
услышит, спасет...
Описать возвышающую силу служения,
совершаемого отцом Иоанном, почти
невозможно - это от начала до конца
неугасимое пламя дерзновенной молитвы.
Резкое, громкое, настойчивое,
требовательное обращение в молитвах
к Богу потрясало молящихся. В алтарь
беспрерывно несли телеграммы и записки с
просьбой к отцу Иоанну помянуть
перечисляемые имена у церковного престола.
На следующий день я вторично
присутствовал на богослужении, совершаемом
отцом Иоанном в Иоанно-Предтеченском храме.
Туда было привезено много больных
и одержимых. Под церковными сводами то и
дело раздавались стоны, вопли и мольбы
страждущих, чающих
исцеления от недугов. А молитвенный голос
отца Иоанна звучал так же, как и накануне:
дерзновенно, уверенно, напоминая общение с
Богом древних пророков.
Опасаясь, что мама может умереть в мое
отсутствие, я ушел домой до окончания
богослужения. В тот же день, но несколько
позже, я не вытерпел и на извозчичьих
дрожках отправился на поиски
местопребывания отца Иоанна. Едва я успел
свернуть с нашей улицы, как, к своему
удивлению, увидел показавшийся мне
бесконечным поезд
экипажей. На первом из них сидела Матрена
Петровна Медведева со священниками. Увидев
меня, она замахала руками и закричала:
- Куда ехать-то? К вам отец Иоанн едет! Я
быстро вернулся домой и попросил отца и
бабушку встречать гостя. А дворнику наказал,
что ввиду тесноты нашего дворика в ворота
пропустить только экипаж отца Иоанна. Сам
же быстро приготовил столик, воду для
освящения и церковные свечи, какие были в
запасе. Между тем маму на кровати внесли в
зал.
К началу молебна толпы верующих заполнили
не только зал и прилегающие к нему комнаты,
но и двор, и улицу. Но вот вошел отец Иоанн и
спросил:
— Где ваша больная?
Получив ответ, он благословил всех нас и
обратился ко мне:
- Ну, вот видишь, я приехал к твоей маме.
Будем молиться, и Господь Бог вернет ей
здоровье!
С этими словами он подошел к маме,
лежавшей в бессознательном состоянии,
обласкал ее, как малого ребенка,
приговаривая:
- Бедная ты моя, больная Антонина... Отец
Иоанн положил ей на голову свой наперсный
крест, прочитал молитву и пригласил всех
нас молиться о болящей, а у отца осведомился,
чем больна мама. Затем, встав на колени
перед столиком с Евангелием и крестом, отец
Иоанн громогласно, дерзновенно просил Бога
исцелить болящую.
- Ради ее детей. Господи, - возглашал он, -
яви Твою Божественную милость, пощади рабу
Твою Антонину, верни ей
жизненные силы и здоровье, прости ей все
грехи и немощи! Ты, Господи, обещал просящим
исполнить и дать просимое. Услыши же нас,
Тебя молящих, и даруй
здоровье болящей рабе Твоей Антонине!
Отец Иоанн произносил эти слова,
обращенные к Богу, с совершенной
уверенностью в милости Всевышнего.
По окончании молебна он снова подошел к
матери, благословил ее и сказал твердо,
повелительным тоном:
- Сейчас же позвать священника, он
причастит больную, и она с Божией помощью
будет здорова!
На прощание отец Иоанн расспросил отца о
нашей семейной жизни и, благословив всех,
уехал. Когда он выезжал со двора, множество
верующих, столпившихся на улице, окружили
экипаж. Они хватали руками колеса,
пытались прикоснуться хотя бы к краю его
рясы, некоторые бросали письма, пакеты с
деньгами, записки о поминовении.
Когда мы, домашние, проводив отца Иоанна,
вернулись к маме, она лежала как
преображенная. Кто-то из нас спросил,
сознает ли она, что сейчас произошло. Мама
чуть слышно прошептала: "Оставьте меня
одну!.."
Мы выполнили ее просьбу, к тому же пришел
вызванный мной священник.
Мы простились с мамой и вышли, а когда после
ее исповеди вернулись к причастию, увидели
с радостью, что она сидит на кровати, а после
приобщения Святых Тайн мама спокойно
встала. На следующий день она уже не
ложилась и быстро начала поправляться.
После этого знаменательного для всей
нашей семьи события мама прожила еще около
тридцати четырех лет. Мне кажется, что сила
веры в Бога и в Его чудесную помощь дала
действительный, а не мнимый результат, было
услышано сильное внутреннее, глубокое
душевное и дерзновенно-настойчивое
молитвенное прошение немощного
человека Всемогущим Господом Богом-Творцом.
Во мне же, юноше, случай плодотворной силы
веры и молитвы ускорил процесс духовного
роста, укрепил стремление посвятить
свою жизнь Богу и служению на пользу
страждущим.
В моем понимании (счастливца, верующего,
знавшего весь процесс
предсмертной тяжкой болезни моей родной,
умиравшей на наших глазах дорогой, любимой
матери) все сие едва ли поддается
объяснению, когда даже врачи оставили ее, а
один доктор в утешение нас, плачущих, сказал:
"Мы сделали все, что могли, пусть
Всемогущий сделает больше, так как врач
лечит, а Господь излечивает", - что в
конечном итоге на самом деле и произошло.
Слава и благодарение Господу Богу за все и
за услышанные мольбы верующих в Него!
Примечания:
* Святой праведный Иоанн Кронштадтский.
Канонизирован Русской Православной
Церковью в 1990 году.
Вернуться к
оглавлению
Далее читайте:
Нестор
(Анисимов Николай Александрович) (1884-1962), митрополит.
Епископ Нестор
Расстрел
Московского Кремля (документ).
Караулов
А. К., Коростелев В. В.
Арест экзарха // Русская Атлантида.
- Челябинск: 2003. № 11. - С. 11- 26. Караулов А. К. , Коростелев
В. В. Поборник церковного
единения (к 40-летию со дня блаженной
кончины митрополита Нестора) Караулов
А. К., Коростелев В. В. Экзарх
Восточной Азии // Русская Атлантида.
- Челябинск: 2003. № 9. - С. 17- 24.
|
