Гапон Георгий

-

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Георгий Гапон

История моей жизни

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В министерстве юстиции

Я провел остаток ночи в доме одного из рабочих, работая над составлением петиции. Окончив ее, я отвез ее на следующее утро к одной даме, которая обещала мне напечатать ее, и затем вернулся домой, чтобы хоть немного отдохнуть. Один из моих друзей, разбудив меня, сказал, что ко мне на дом приходил курьер из министерства юстиции с предложением явиться туда. От митрополита Антония была получена записка, также приглашавшая меня явиться, очевидно, для объяснения по поводу забастовки. Предчувствуя неудачу, я решил не ходить ни в министерство, ни к митрополиту. Но, когда 8 января я убедился, что правительство намерено прибегнуть к крайним мерам, в случае, если мы не откажемся от наших намерений, и снова получил от Муравьева приглашение явиться, я решил пойти, чтобы в последний раз попытаться окончить дело миром. Я знал, что подвергался опасности быть арестованным 119) и, таким образом, оставить рабочих без руководителя в такой критический момент, но я должен был рискнуть, если этим можно было предотвратить надвигавшуюся трагедию.

Я решил пойти в министерство после полудня, а до того времени написать письма министру внутренних дел и царю 120). Последнее письмо было немедленно отвезено двумя доверенными лицами в Царское Село с приказанием немедля доставить в руки царю, если будет возможно 121).

«Государь, — писал я, — боюсь, что твои министры не сказали тебе всей правды о настоящем положении вещей в столице. Знай, что рабочие и жители г. Петербурга, веря в тебя, бесповоротно решили явиться завтра в 2 часа пополудни к Зимнему дворцу, чтобы представить тебе свои нужды и нужды всего русского народа.

Если ты, колеблясь душой, не покажешься народу и если прольется неповинная кровь, то порвется та нравственная связь, которая до сих пор еще существует между тобой и твоим народом. Доверие, которое он питает к тебе, навсегда исчезнет.

Явись же завтра с мужественным сердцем перед твоим народом и прими с открытой душой нашу смиренную петицию.

Я, представитель рабочих, и мои мужественные товарищи ценой своей собственной жизни гарантируем «неприкосновенность твоей особы».

Свящ. Г. Гапон.

8 января 1905 г.

Не знаю, дошло ли мое письмо до государя, так как я никогда больше ничего не слышал о двух моих посланцах. Вероятно, они его доставили, и были немедля арестованы. Письмо же к Святополк-Мирскому было ему доставлено, хотя я и не хлопотал о его доставке.

Собрав несколько вожаков рабочих, я прочел им мое письмо 122). Они одобрили его содержание, но последняя фраза вызвала возражение. «Как можем мы гарантировать безопасность царю нашей жизнью, — серьезно спрашивали некоторые из них, — если какое-нибудь неизвестное нам лицо бросит бомбу, то мы должны будем покончить с собой». Слова эти доказывали, какая искренность и простодушие руководили рабочими. Мне пришлось употребить все мое влияние, чтобы убедить, что мы, безусловно, должны обещать царю эту гарантию. Затем письмо мое было подписано мною и моими товарищами, и я уверен, что, если бы царь явился к народу и что-нибудь случилось бы с ним, люди эти покончили бы с собой. Расставаясь с ними, я сказал: «Теперь идите к своим и расскажите им о нашей петиции и скажите, чтобы завтра они пришли подать ее царю. Если он не явится и будет пролита невинная кровь, то у нас нет больше царя. Сам я пойду к министру юстиции. Если меня арестуют, скажите об этом товарищам и доведите дело до конца; если же меня не арестуют, то вечером увидимся на собрании». Когда мой друг Кузин вернулся из министерства вн. д., мы вместе поехали в министерство юстиции. Он остался в сенях, а некоторые из моих людей держались невдалеке, чтобы сообщить рабочим, если меня арестуют. Очевидно, все, т. е. швейцар, курьеры и чиновники, знали о том, что происходит, и о причинах моего посещения, так как встречали меня с видимым любопытством, уважением и даже низкопоклонством.

— Скажите мне откровенно, что все это значит? — спросил меня министр 123), когда мы остались одни. Я, в свою очередь, попросил его сказать мне откровенно, не арестуют ли меня, если я буду говорить без опаски. Он как будто смутился, но затем, после некоторого размышления, ответил «нет» и затем торжественно повторил это слово. Тогда я рассказал ему об ужасных условиях, в которых находятся рабочие и народ в России.

— Страна, — сказал я, — переживает серьезный политический и экономический кризис; каждое сословие предъявляет свои требования, жалуется на свои нужды, выражая их в своих петициях к царю; настал момент, когда и рабочие, жизнь которых очень тяжела, желают также изложить свои нужды царю. При этом я вручил ему копию нашей петиции. Всего было сделано только 15 копий. Одиннадцать было роздано по отделам нашего союза, одна на лучшей бумаге для государя, по одной министрам внутр. дел и юстиции и одна для меня (я отдал ее корреспонденту одной английской газеты, высказав при этом надежду, что и нам Господь дарует те права, которыми пользуется английский народ). Поэтому я был очень удивлен, когда Муравьев сказал мне, что у него уже есть такая копия.

Взяв мою, он внимательно просмотрел ее и затем простер руки с жестом отчаяния и воскликнул: «Но ведь вы хотите ограничить самодержавие!»

— Да, — ответил я, — но это ограничение было бы на благо как для самого царя, так и его народа. Если не будет реформ свыше, то в России вспыхнет революция, борьба будет длиться годами и вызовет страшное кровопролитие. Мы не просим, чтобы все наши желания были немедленно удовлетворены, мы удовольствуемся удовлетворением наиболее существенных. Пусть простят всех политических и немедля созовут народных представителей, тогда весь народ станет обожать царя. — Глубоко взволнованный, я, пользуясь важностью момента, прибавил: «Ваше превосходительство, мы переживаем великий исторический момент, в котором вы можете сыграть большую роль. Несколько лет тому назад вы запятнали себя преследованием тех, кто боролся за свободу. Теперь вы имеете случай смыть то пятно. Немедля напишите государю письмо, чтобы, не теряя времени, он явился к народу и говорил с ним. Мы гарантируем ему безопасность. Падите ему в ноги, если надо, и умоляйте его, ради него самого, принять депутацию, и тогда благодарная Россия занесет ваше имя в летописи страны». Муравьев изменился в лице, слушая меня, но затем внезапно встал, простер руку и, отпуская меня, сказал: «Я исполню свой долг».

Когда я спускался по лестнице, меня поразила мысль, что эти загадочные слова могли иметь только тот смысл, что он поедет к царю посоветовать стрелять без колебания. Тогда я подошел к телефону в сенях и, вызвав министра финансов Коковцева 124), рассказал ему о случившемся и просил его содействия к предотвращению кровопролития.

Ответа я не слышал, так как меня разъединили.

С этого момента я был убежден, что произойдут серьезные беспорядки, но остановить движение было уже невозможно, не погубив всего его будущего. Чтобы предупредить народ о том, что его ожидает, я послал делегатов в Колпино, а сам объехал все 11 отделов союза. В каждом отделе я говорил рабочим, что они должны завтра идти со своими женами и детьми и что если государь не захочет нас выслушать и встретит пулями, то у нас нет более царя.

В течение последних трех дней возбуждение в Петербурге все возрастало. Все заводы, фабрики и мастерские постепенно прекращали работу, так что вскоре не осталось ни одной дымящейся трубы во всем городе. Несмотря на то, что открытые манифестации не дозволены в России, настроение народа ясно сказывалось. Тысячи мужчин и женщин постоянно собирались в помещениях рабочего союза; председатели и вожаки беспрерывно говорили собравшимся, объясняя им содержание петиции к царю, и подготовляли процессию к Зимнему дворцу.

После каждой речи присутствующие приглашались в соседнюю комнату для подписи. Таким образом было собрано более 100 тыс. подписей и знаков за неграмотностью. Что сталось со всеми этими подписями в дальнейшем, я не знаю.

Примечания

119) Только 8 января 1905 г. тов. Мин. внутр. дед ген. Рыдзевским был подписан ордер за № 182 об аресте Гапона следующего содержания: «Секретно. С.-Петербургскому градоначальнику. Препровождая при сем отношение на имя коменданта крепости от 8 января за № 181, имею честь просить ваше превосходительство не отказать в распоряжении о личном задержании священника Георгия Гапона и о препровождении его для содержания под стражей в С.-Петербургскую крепость». (Дело департ. полиции, Особый отдел, № 5). Вопрос об аресте Гапона поднимался и раньше, но был признан несвоевременным. См. об этом в «Записке о мерах, предпринятых управл. петерб. градоначальника» («Красн. Летоп.», 1925, № 12).

120) Гапон и здесь путает хронологию событий. Письмо Николаю II и министру внутр. дел было действительно написано 8 января. Вызов же к митрополиту и к министру юстиции был 7 января, когда Гапон действительно и был у Муравьева.

121) Некоторые сведения о доставлении царю письма Г. Гапона сообщает в своих воспоминаниях «Странички о минувшем» Ал. Филиппов (СПБ, 1907). По его словам, посланный в Царское Село рабочий был арестован. Черновик письма, по его словам, в подлиннике был передан кн. Н. В. Шаховскому.

122) Приводим текст письма Г. Гапона к министру внутр. дел:

«Ваше Высокопревосходительство! Рабочие и жители Петербурга разных сословий желают и должны видеть царя 9 сего января, в воскресенье, в 2 часа дня на Дворцовой площади, чтобы ему выразить непосредственно свои нужды и нужды всего русского народа. Царю нечего бояться. Я, как представитель «Собрания русских фабрично-заводских рабочих г. СПБ.», мои сотрудники товарищи-рабочие, даже все так называемые революционные группы разных направлений гарантируем неприкосновенность его личности. Пусть он выйдет, как истинный царь, с мужественным сердцем к своему народу и примет из рук в руки нашу петицию. Этого требует благо его, благо обитателей Петербурга, благо нашей родины.

Иначе может произойти конец той нравственной связи, которая до сих пор еще существовала между русским царем и русским народом. Ваш долг, великий, нравственный долг перед царем и всем русским народом немедленно, сегодня же, довести до сведения его императ. величества как все вышесказанное, так и приложенную здесь нашу петицию. Скажите царю, что я, рабочие и многие тысячи русского народа мирно, с верою в него, решили бесповоротно идти к Зимнему дворцу.

Пусть же он с доверием отнесется на деле, а не в манифестах только к нам.

Копия с сего как оправдательный документ нравственного характера снята и будет доведена до сведения всего русского народа.

8 января 1905 г.        Свящ. Гапон».

123) Муравьев, Николай Валерианович (1850 — 1908), министр юстиции (1894—1905). Свою служебную карьеру он сделал благодаря своей обвинительной речи по делу о убийстве Александра II 1 марта 1881 г. (см. стенографический отчет о деле первомартовцев), будучи прокурором Петерб. судебной палаты. Об этом эпизоде и говорит Гапон, убеждая Муравьева «смыть пятно», наложенное им на себя «преследованием тех, кто боролся за свободу».

124) Коковцев, Владимир Николаевич, министр финансов (нач. 1904 г. — по окт. 1905 и с 1906 по янв. 1914 г.). После смерти Столыпина был назначен 9 сент. 1911 г. председателем совета министров. Его отношение к общественности характеризуется знаменитой фразой, брошенной им публично на заседании Госуд. думы 24 апр. 1908 г.: «У нас парламента, слава богу, нет». После 9 янв. 1905 г. Коковцев проводил мысль, что одними суровыми мерами начавшееся рабочее движение подавить нельзя и что необходимо идти на некоторые уступки.

Примечания А.С. Шилова.

Гапон Георгий. История моей жизни. «Книга», Москва, 1990.  

Здесь читайте:

Гапон Георгий Аполлонович (биографические материалы).

Революция в России 1905 - 1907 (хронологическая таблица).

Петиция рабочих и жителей Петербурга для подачи царю Николаю II, 9 января 1905 г.

Рутенберг П.М. Убийство Гапона. Ленинград. 1925.

Б.Савинков. Воспоминания террориста. Издательство "Пролетарий", Харьков. 1928 г. Часть II Глава I. Покушение на Дубасова и Дурново. XI. (О Гапоне).

Спиридович А. И. «Революционное движение в России». Выпуск 1-й, «Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия». С.-Петербург. 1914 г. Типография Штаба Отдельного Корпуса Жандармов. V. 1905 год. Гапоновское движение и его последствия. Третий партийный съезд. Конференция меньшевиков.

Маклаков В.А. Из воспоминаний. Издательство имени Чехова. Нью-Йорк 1954.  Глава двенадцатая.

Э. Хлысталов Правда о священнике Гапоне "Слово"№ 4' 2002

Ф. Лурье Гапон и Зубатов

Персоналии:

Кто делал две революции 1917 года (биографический указатель)

Царские жандармы (сотрудники III отделения и Департамента полиции)

Рутенберг Пинхас Моисеевич (1878-1942), революционер, сионистский деятель.

Зубатов Сергей Васильевич (1864 - 1917) жандармский полковник

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС