Ю.М. Федоров

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Ю.М. Федоров

Космо-антропо-социо-природогенез человека

Глава 5. ПРИРОДОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕКА

5.3. СТРУКТУРА ТЕЛЕСНОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ

Телом, телесною, телесностью мы называем ту же самую духовно-телесную личность в порядке знания, т.е. — поскольку мы противопоставляем ее себе как предмет знания и познаем ее извне, из внешнего мира и в качестве внешнего мира или его "части".

Лев Карсавин. О личности

По мере исторического самопроявления, саморазвертывания всей иерархии сущностных сил субъекта (космических, родовых, социальных, природных), центр тяжести в самосознании последовательно перемещается на все более низкие и проявленные слои бытия. С появлением рациональной науки в ее развитой форме мироощущение человека окончательно переориентировалось с космической онтологии на природную, субъектоцентристское мировоспроизведение оказалось окончательно вытесненным объектоцентристским мировоззрением. Осознав себя частью Природы, основу которой составляют законы естественной необходимости, человек и к самому себе начинает относиться объектно, что позволяет ему перманентно адаптироваться к создаваемой им искусственной среде обитания, являющейся не чем иным, как его собственной самообъективацией — рационализированной телесностью.

Применительно к телесному субъекту сущностное определение "субъект" — скорее всего сциентистская метафора, и не более того. Это уже не субъект в полном смысле слова, так как Рацио, отделенный от целостной ментальности Человека, не может конституироваться в качестве особой субъективной целостности. Телесный субъект — это человек, укорененный в онтологии природного универсума, подчиняющийся порядку естественной необходимости, наделенный рациональным сознанием, воспроизводящим свое Я в системе объектно-объектных отношений. Тело в телесном субъекте есть предельная форма овнешнения ментальности, оно есть ментальная инверсия духа, репрезентация всеобщей телесной структуры мироздания. Человек как телесность замыкает собой пирамиду онтологических хищников.

Телесный субъект — это скорее всего объект, наделенный самым несущественным свойством субъекта — способностью отражать, воспроизводить в идеалиях так называемые объективные процессы. Здесь субъект онтологически истончается и осуществляет свое неявное присутствие в онтологии телесности в качестве абсолютно объективированной субъективности. "Природа для интеллекта, — писал С.Н. Булгаков, — есть лишь предмет созерцания, объект, существующий в субъекте и для субъекта"36.

Природы нет и быть не может вне целостного субъекта, как и целостный субъект не может существовать лишь внутри природного универсума.

Сознание телесного субъекта (схема 10) представляет собой симбиоз истинного дескриптивного (рационального, телесного) сознания и трех ложных форм сознания: псевдотрансцендентного (псевдосимволического, псевдокосмического), псевдоэвалюативного (псевдоценностного, псевдоантропного) и псевдопрескриптивного (псевдонормативного, псевдосоциального). Структура его бессознательного включает в себя три формы актуализированного бессознательного: трансцендентное (символическое, космическое), эвалюативное (ценностное, антропное) и прескриптивное (рациональное, телесное). Если у астрального субъекта отсутствует актуальное бессознательное, и его функцию выполняет неструктурированный первичный Хаос, то у телесного субъекта отсутствует потенциальное бессознательное, и его функцию выполняет "вторичный" структурированный Хаос.

Дескриптивное сознание телесного субъекта — это совокупность рационального опыта субъекта, релевантного "объективной реальности" и строго соответствующего ее порядку необходимости. Семантическую основу этой формы сознания составляют явные знания — дескриптивные значения, интегрируемые парадигмами науки. Если Логос символичен и трансцендентен, то Рацио дискурсивен, дескриптивен. Рациональное в человеческой телесности организовано по принципу природного единства онтологических различий. За пределами своих познавательных функций телесные индивиды онтологически неразличимы.

Астральный      Антропный    Социальный          Телесный            Структурированный

    субъект            субъект            субъект                субъект                         субъект

         ▼                     ▼                      ▼                         ▼                                  ▼

Ложное

телесное

посткосмическое

сознание

Посттелесное

(пострациональное)

бессознательное

Ложное

телесное

постантропное

сознание

Космо-антропо-социальное

(символико-ценностно-нормативное)

бессознательное

Ложное

телесное

постсоциальное

сознание

Телесное

(рациональное)

сознание

         ▲                      ▲                      ▲                         ▲                                  ▲

   Символы         Ценности            Нормы                 Знания                       Постзнания

                                                                                                                            (эйдосы)

Схема 10. Структура менталитета телесного субъекта.

Рациональное сознание телесного субъекта — это осознание природой своих имманентных законов необходимости. Субъектом этого осознания и выступает гносеологический субъект — семантическая инверсия телесного субъекта. Человек всей своей унифицированной экзистенцией погружается в информационно-технологический процесс, окончательно замещающий мир естественный на мир искусственный — универсум сверхобъективаций.

Дескриптивное сознание, с одной стороны, может рассматриваться как инверсия в глубинных слоях нормативного сознания. С другой стороны, их генезис вполне объясним энтропией, распадом нормативной монады в связи с особой коррумпированностью социального сознания человека. Семантической предпосылкой формирования эпи-эпифеноменального рационального Я выступает процесс постепенной энтропии норм, в результате которого неявные прескриптивные знания превращаются в явные, дескриптивные. Знания природной необходимости — результат распада, разрушения, а не созидания нормативов цивилизации. Последовательная рационализация всех общественных структур приводит с неизбежностью к их бюрократическому умерщвлению и формированию на развалинах социального здания десоциализированного мира искусственных объективаций. Хищные вещи берут под свой контроль слабые души социальных актеров, превращающихся в статистов при главном действующем лице заключительного акта человеческой драмы — общественном производстве. Рациональное Я, ставшее самосознанием "искусственной жизни", "мертвой натуры", ставит под свой тотальный и репрессивный контроль все естественное и живое, что еще осталось в человеческой экзистенции.

Рациональное сознание телесного субъекта в онтологическом плане выступает вторичным по отношению к самосознанию социального субъекта, третичным по отношению к сознанию антропного субъекта и четверичным по отношению к сознанию астрального субъекта. Различение социального и рационального сознания связано с распадом субъекта на объект и объект и существованием его в форме Оно. Здесь уже эволюционирует не внутреннее человеческое во внешнем социальном по законам социальной целесообразности, а лишь абсолютно овнешненная в природе рациональная самость по изоморфным между собой законам необходимой логичности и логической необходимости, составляющим внесубъектную суть объективной реальности. Рациональное сознание принадлежит Объекту, а не Субъекту, в последнем Объект лишь имеет свой генезис, чтобы затем в качестве искусственного интеллекта модифицироваться в самосознание Искусственной Природы — Абсолютного Объекта. «По мере роста научного понимания, — мир становится дегуманизированным, — писал Юнг. — Человек чувствует себя изолированным в космосе, потому что он не является больше частью природы и потерял "неосознанную тождественность" с природными феноменами. Эти феномены постепенно утратили свои символические значения»37.

Рациональное сознание погружено в Порядок Необходимости — предонтологию Беспорядка Хаоса. Рацио еще большим упорядочением порядка перманентно превращает его в хаос, в котором затем инобытийствует в качестве иррациональной бессмыслицы распавшегося мироздания. Рацио, отпавший от Логоса, иррационален. Истинно рациональным он может быть лишь в своих трансрациональных формах.

Рациональная, или дескриптивная, форма сознания репрезентирует и воспроизводит онтологию упорядоченной стихии, основу которой составляют объектно-объектные отношения. Чем более человек семантизирует природу, тем более она его деонтологизирует. В семантическом плане природа, как естественная, так и искусственная, — это мир знаний необходимости, или необходимых знаний. В объектно-объектных отношениях природы синтез рационального и телесного осуществляется в соответствии с приоритетами функционирования телесного.

Рациональное Я по своей онтологической структуре изоморфно текстовому массиву телесности и выступает семантическим инвариантом его генофонда, как, в свою очередь, генофонд телесности выступает онтологическим инвариантом рационального Я. Сциентистский Текст — это удвоенная проекция дескриптивных интенций макро- и микроприроды на пространство объектно-объектных отношений, т.е. внутренних отношений Тела как Универсума. Телесные субъекты — носители не социальных масок, а логических формул, через которые просвечивают "органы жизнеобеспечения" (чего?). Они разгуливают в своем неглиже, сотканном из материи информации, очищенной от смыслов. Под Логическими Формулами скрываются уже и не свободный Бог, и не добрый Человек, и не долженствующий Социум, а необходимая Природа, или природная Необходимость — "голый король" вселенской плоти.

Рациональное сознание — конечный результат распаковывания ментального вакуума. Оно совокупность явных, дескриптивных знаний. В своих крайних проявлениях наука — овнешненный рационализм, а рационализм — овнутренная наука. "Развитие науки, — писал Г. Башляр, — дает нам урок не просто открытого рационализма, но развивающегося, прогрессирующего рационализма"38. Высшей формой рационального сознания выступает наука, обособившаяся от целостной человеческой ментальности. Именно в ней рациональность получает онтологическое ускорение в своем развитии.

Носителем рационального сознания выступает гносеологический субъект, являющийся как бы взаимной онтологической проекцией и Субъекта, и Объекта на всеобщий познавательный процесс — последнюю производную всеобщего креативного процесса в Мироздании. Гносеологический субъект манифестирует в основном экстенции объекта, а не интенции субъекта, а потому выступает некой зависимой переменной от "объективной реальности". Развивая учение о знании, Г. Риккерт допускал существование "всеобъемлющего сознания", которое играет роль гносеологического субъекта. Этот субъект "не содержит в себе ничего, свойственного мне как определенной личности, и лишь к этому безличному субъекту может быть относим телесный мир". Отсюда ясно, что ошибаются те, кто говорит, будто "непосредственно данный мир, есть мое содержание сознания"39.

История природы как универсума объективаций, выделившегося из социального универсума и стремительно обособляющегося от него, — это по сути своей история телесного субъекта — "разумного животного", перманентно овнешняющего свою телесность в технологию, а рацио в науку. Технология и наука суть в конечном счете две крайние формы самообъективации Целостного Человека — Макрокосма. В природе искусственной абсолютно господствует порядок Необходимости и его ментальный адепт Рацио, окончательно отпавший от Логоса. "Давящая закономерность природы порождена совсем не разумом, и потому она лишь необходима. Победа чудесного над порядком природы есть победа разума и смысла. Разумен — порядок свободы, а не порядок необходимости"40.

В гносеологическом аспекте эволюция природы есть не что иное, как эволюция рационализма, который взял на себя функцию, связанную с объективацией субъективного под приоритеты господства порядка необходимости во вселенских масштабах. Конечный итог его гносеологической миссии — формирование сверхцелостного самоприсутствующего универсума сверхобъективаций. Мироздание должно превратиться из абсолютной субъективации Свободы в абсолютную объективацию Необходимости. Рацио в своей неуемной склонности расчеловечить все сущее ведет к тому, чтобы полностью омертвить все живое и воскресить все неживое, с тем чтобы в мироздании господствовала одна история — история "мертвой натуры". Если Логос порождает онтологию живого космоса, то Рацио превращает ее в онтологию мертвой природы. "По нашей вине природа омертвела, и космическое призвание человека — микрокосма оживить природу — макрокосм, вернуть жизнь всей иерархии естества, вплоть до камня. Омертвевшее по вине нашей естество нас инфицирует и нам угрожает. Этот порядок природы скрывает от нас внутреннюю, свободную связь вещей, творческую причинность"41.

Рациональное, дескриптивное сознание телесного субъекта есть не что иное, как осознание им своего присутствия при Смерти, т.е. присутствия во внешней энтропийной природе, к порядку необходимости которой можно приспособиться, адаптироваться, лишь придав своему мироощущению тоталитарный характер. Агрессивная технология может контролироваться только еще более агрессивной и репрессивной технологией, и так до бесконечности, вернее, до той "конечной стадии" самообъективации, когда царство света окончательно превратится в царство тьмы и появится истинный хозяин объективированного мира — дьявол во плоти, который пока что лишь конструируется человеческой рационализирующей телесностью. Тело, вытеснившее собой Дух и превратившееся во вселенскую гиперобъективацию, демонично по своей сути. «Современный человек, — писал К. Юнг, — не понимает, до какой степени его "рационализм" (который разрушил его способность откликаться на божественные символы и идеи) предоставил его волю психической "преисподней". Он освободил себя от суеверий (или верит, что это так), но в процессе этого он утратил свои духовные ценности до поистине угрожающих пределов. Его нравственные и духовные традиции распались, и теперь он расплачивается за этот распад ценой охватившей весь мир дезинформации и диссоциации»42.

В основании инструментального, технологического воздействия на овнешненный мир человека лежит воля к власти телесного субъекта. Воля — это телесная доминанта в ментальности "хищного гносеологического субъекта" (П.А. Флоренский), осуществляющая тотальное насилие над высшими инстанциями Духа, с тем чтобы Полнота Объекта расширенно воспроизводилась за счет инкорпорирования Пустоты Субъекта. Если ничегонеделание — основа бытия пустотного субъекта, то деятельная воля — основа экзистенции завершенного субъекта, тотально и осознанно интегрирующегося в порядок Природной Необходимости и окончательно дезинтегрирующегося в порядке Космической Свободы.

Ницшеанский принцип "воли к власти" в хайдеггеровском метафизическом анализе предстает уже даже не интенцией низших слоев духовности, а вполне ощутимой экстенцией телесности мира в целом и человеческой телесности в особенности. На первое место в этой форме экзистенции выдвигается наш "мир вожделений и страстей", все переносится в область влечений и осмысливается исключительно из физиологии воли к власти. В основе рациональной формы субъективности лежит не "Я", а "тело"43. Телесное в онтологии объективированной субъективности тотально поглощает своими морфологическими структурами духовную субстанцию, превращая ее таким образом в упорядоченный физиологией синдром власти. Объект, не опосредованный субъективностью, или неопосредованный объект, А. Шопенгауэр44 называл объективацией воли. В известном смысле, утверждал он, воля есть познание тела априори, а тело — познание воли апостериори.

Сверхчеловек и человек-зверь — всего лишь синонимы телесно-гносеологического субъекта. Телесный субъект не столько воспроизводит мир, сколько его поглощает, инкорпорирует. Рационализм имеет свою собственную историю побед и поражений. К особым "победам" необходимо отнести десакрализацию, дегуманизацию и десоциализацию Человека, превращение его в телесно-рациональную целостность, способную экзистировать (а вернее, дизистировать) не иначе, как путем осуществления перманентного и тотального самонасилия.

Критика технократического рационализма в русской философии имеет глубокие традиции. Так, К. Леонтьев решительно выступал против "всего этого физико-химического, умственного разврата, против этой страсти орудиями мира неорганического губить везде органическую жизнь, металлами, газами и основными силами природы разрушать растительное многообразие, животный мир и самое общество человеческое, долженствующее быть организацией сложной и округленной наподобие организованных тел природы"45.

Когда качества и свойства человека, погребенные в технических и информационных системах, воскресают, то они жестоко мстят человеку за то, что он вытеснил их за пределы своей самости. Отчужденные (падшие) духи делают это с дьявольским изуверством. Испытывая репрессалии со стороны собственных отчужденных сил, человек тем самым расплачивается за свой самый тяжкий грех — склонность к самообъективации и самовытеснению из порождаемого им же самим мира объективаций. Не преодоление всех форм отчуждения ждет человека, а слепое подчинение своим же собственным сущностным силам, отчужденным в пользу техники — такова мрачная перспектива. Технический мир, утверждал К. Ясперс, является настолько огромным, что овладеть им, господствовать над ним, даже обозреть его человеку уже не удастся никогда. Человеку остается только подчиниться этому миру, — и к этому его принуждает его же собственное рациональное Я.

Сознание телесного субъекта хотя и не содержит в своей структуре свое иное, т.е. некое еще не проявленное сознание, однако предваряет собой постсознание Абсолюта, которое можно условно обозначить терминами "посттелесное (пострациональное) бессознательное" или "структурированный Хаос".

Актуальные формы бессознательного телесного субъекта — это совокупность вытесненного сакрального (символического), антропного (ценностного) и социального (нормативного) человеческого опыта из сферы рационального (дескриптивного) сознания. В актуальном бессознательном телесного субъекта помимо Бога и Человека погребен еще и Индивид Социальной Массы. Бессознательное телесного субъекта по своей структуре трехслойное, состоящее из символического ядра и его ценностной и нормативной инфраструктур.

Вытесняющим фактором становится объективированный мир, который, как снежный ком, обрастает все новыми и новыми отчужденными от человека космическими, антропными, социальными сущностными силами. То, что вытесняет в сферу трансцендентного, эвалюативного и прескриптивного бессознательного есть не что иное, как рациональность в человеческой ментальности, представляющая собой универсум объективаций. Она рациональна лишь по отношению ко всему неживому и иррациональна по отношению ко всему живому и духовному. Технология по своему имманентному содержанию не только дискурсивна и дескриптивна, но и антисимволична, антиценностна, антинормативна. Она губительна и для Культа, и для Культуры, и для Цивилизации.

Технологический мир отличается от мира цивилизации тем, что индивиды в нем стягиваются в особую целостность рациональным, а не сакральным, антропным или социальным принципом. Рациональный принцип нивелирует все высшие онтологические и усиливает интеллектуально-телесные различия в ментальности человека.

В сферу бессознательного технологией и наукой перманентно вытесняются не только архетипы и символы культа, но также ценности культуры и нормативные акты цивилизации. Бессознательное телесного субъекта состоит из символически-архетипического ядра и эпистемологической его периферии с ее социетальной инфраструктурой — вытесненных социальных стереотипов и цивилизованных эталонов поведения. Как особая онтология объектно-объектных отношений технология может эффективно развиваться и функционировать за счет не только последовательной рационализации, но и десакрализации, деантропологизации и десоциализации человека. Если антропное время вывело человека из плена Вечности, а социальное время ввергло его в плен внешней социоэволюции, то время физическое тотально подчинило его жизнь технологическим ритмам природы. Чем более нарастают темпы техноэволюции, тем стремительнее человек вырождается в гносеологическую функцию биомассы. Все, что мешает "научно-техническому прогрессу" Технологией вытесняется, а трансцендентным Забвением втягивается в пустотность Бессознательного.

По мере того как социальная история вытесняется историей естественной, на авансцену всемирного театра драмы выходит высшая объективация Биомассы — Телесный Субъект. Если Абсолютный Духовный Субъект — это Бог, то Абсолютный Телесный Субъект — Сатана. Поразительно точную характеристику телесно-рациональной сущности князя тьмы — Люцифера дает великий мистик XVI в. Я. Беме: "Диавол был убийцею и лжецом искони, и никогда не состоял в истине... у Люцифера было самое прекрасное и самое крепкое тело среди всех князей Божиих на небе... когда он увидел, что он так прекрасен, и ощутил свое внутреннее рождение и свою великую власть, то дух его, которого он породил в теле своем и который есть его душевный дух или сын, или сердце, восстал, чтобы восторжествовать над Божественным рождением, и возвыситься выше сердца Божия. ...Свет был так прекрасен в Люцифере, что превзошел образ неба, и в этом свете было совершенное разумение. ...Послушай, Люцифер, кто же виноват, что ты стал диаволом? Бог ли, согласно твоей лжи? О нет, ты сам: неточные духи в теле твоем, которое — ты сам, они породили тебе такого сыночка. ...Вот смотри: царь Люцифер был главою во всей своей области и был могущественным царем; и он был сотворен из ядра всей своей области, и захотел своим восстанием зажечь всю свою область, чтобы все так же горело и качествовало, как он в своем теле"46.

Дескриптивная инфраструктура, как только оформилась в ментальную целостность — рациональное Я, немедленно постаралась забыть породившее ее социальное Я. Индивид Социальной Массы с его нормативами Цивилизации, как и его онтологические предшественники, также оказался за пределами "объективной реальности", субъектом которой стала наделенная Сознанием Биомасса с ее рациональной Технологией. Если ценностным компромиссом между Культом и Культурой явились монотеистические религии, а нормативным компромиссом между Культурой и Цивилизацией — различного рода социальные утопии, то рациональным компромиссом между Цивилизацией и Технологией стали научные картины мира, в которых нет места Человеку. На пределе проявленной формы Бытия компромисс между Телом-Люцифером и его сыном Сознанием-Рацио был решен за счет целостной экзистенции Человека. Наука была призвана лжесвидетельствовать о случайном характере человеческой экзистенции, о произвольной заброшенности человека в объективированную реальность, об отсутствии у него реального онтологического статуса.

Бессознательное телесно-рационального субъекта — это все то, что вытесняется наукой. Столь мощного и интенсивного вытеснения, нежели то, которое осуществляет наука, человеческая ментальность еще не испытывала. Специалисты в области информатики утверждают, что информация в мире удваивается в мире примерно каждые десять лет и только незначительная ее часть становится фактом самосознания, вся же остальная информация вытесняется в сферу бессознательного.

Сознание телесного субъекта под тотальным воздействием науки становится подобным односторонне прозрачному стеклу, пропуская лишь экстенции законов естественной необходимости и не давая выхода вовне символическим, ценностным и нормативным интенциям бессознательного. Бессознательное в отличие от сознания — "просветленного разума" оказывается вселенской "черной дырой", все более стремительно втягивающей в свои трансцендентные глубины бесконечный шлейф сменяющих друг друга рационализаций. За дурной бесконечностью категориального ряда, продуцируемого Рацио, Человек постепенно утрачивает хотя и неявный, но целостный Образ Мира. Если Мир не умещается в рамки, образованные из рациональных универсалий, то его как бы и не существует. Рацио не столько открывает, конституирует Мир, сколько закрывает его, упраздняет. Если же мир активно сопротивляется тоталитарному сциентистскому насилию, то он уничтожается либо забвением, либо реформированием, переустройством на строго логических основаниях. Логика и есть высшая форма насилия над реальностью. По словам К.А. Свасьяна, "с Сократа начинается неслыханная тирания разума и морали, вытеснившая жизнь в бессознательное и подменившая ее инструкциями по эксплуатации жизни"47.

Идет лавина сменяющих друг друга рациональных парадигм и схем. Типичная ситуация в гносеологии: еще не вполне завершилась борьба новых представлений со старыми, как уже новые вытесняются новейшими. Мир катастрофически изменяется уже не на протяжении исторической эпохи, а на протяжении жизни всего лишь одного поколения, вынужденного перманентно реадаптироваться к этому миру своей рациональной экзистенцией. Современный человек — не столько господин, сколько слуга своего собственного рацио, готовый в любой момент включиться в реформацию самых сокровенных мирожизненных устоев, лишь бы они соответствовали самому последнему научно обоснованному Проекту.

Итак, в рациональное бессознательное погружается все то, что отсекается логикой и не входит в мировоспроизводящую парадигму, разделяемую большинством научного сообщества, все то, что не поддается огрублению и схематизации в астральной, антропной и социальной нишах Бытия. Наиболее ценный опыт, накопленный человечеством, отныне и навсегда составляет совокупность "единиц хранения" Вечности, неявной онтологией которой и выступает Бессознательное.

Наука открывает лишь то, что лежит на поверхности человеческого бытия, то, что уже деформировано противоречивой экзистенцией человека. Она, по сути, воспроизводит лишь объективированную часть многомерной человеческой онтологии, гносеологизируя бессмыслицу внесубъектных форм бытия. Науки о культуре, с точки зрения Г. Риккерта, гораздо ближе к действительности, нежели науки о природе, так как рассматривают явления не в соответствии с безличными законами естественной необходимости, а в соотнесении с ценностями, совокупность которых образует независимый от человека вечный мир. "Чем большее совершенство мы придаем нашим естественно-научным теориям, — писал Риккерт, — тем более мы удаляемся от действительности"48.

Наука в состоянии развиваться лишь за счет перманентного отказа от своих собственных прошлых достижений. История науки в отличие от истории культуры — это не музей ценностей духа, а кунсткамера его казусов. Под основанием любой научной парадигмы всегда можно обнаружить кладбище парадигм, которые она погребла, прежде чем начать свою собственную короткую жизнь.

Бессознательное телесного субъекта хранит в себе не только положительный опыт неявного экзистирования в высших онтологиях, но и истинные знания об объективной реальности и реальной объективности. Именно эти истинные знания, являющиеся человеку в форме рациональных интуиций, не позволяют ему окончательно превратиться в рационально организованную биологичность, или биологически организованную рациональность, а помогают активно противостоять коррумпированной сциентистской истине, не содержащей в себе ни грана субъективного, человеческого. Бессознательное в ментальности телесного субъекта — это огромная "черная дыра" субъективности, в которой погребены все надприродные экзистенциалы.

Если что-то не вписывается в научное сознание, то вытесняется в качестве вненаучного, донаучного, антинаучного. Наука берет на себя роль всеобщего судьи. Суждение — это научный приговор на суде, в котором отсутствуют самые главные присяжные — Космос, Род и Социум. Полномочиями мирового судьи в современном мире наделен ученый. Гносеологический субъект гиперрационализирует онтологию и гиперонтологизирует Рацио.

Вненаучная ложь — ложь относительная, так как в ней всегда содержится нечто человеческое (ложь во благо), научная же ложь — ложь абсолютная, так как ко всему прочему она всегда и абсолютна, и внечеловечна. Нет большей лжи, нежели проекция истины о телесном объекте на сакральное пространство человеческой души. Предел сциентистской лжи может быть положен лишь самой последней "ошибкой" Гносеологического Субъекта, после которой уже просто некому будет лгать.

Структура ментальности телесного субъекта — самая эклектичная и ложная из всего иерархического ряда онтологических человеческих типов. К тому же она есть и самая репрессивная форма сознания, стремительно вытесняющая все высшие ментальные и онтологические формы из "объективной реальности", или реальной объективности.

Ложные формы рационального сознания (псевдотрансцендентное, псевдоэвалюативное и псевдопрескриптивное) — третья историческая форма ложного сознания. Сознание телесного субъекта, за исключением сциентистских представлений о природных феноменах, во всем остальном, что касается высших, надприродных онтологии, насквозь тенденциозно и лживо. Логика имеет свою предметность — законы необходимости природной реальности, однако, будучи спроецированной на более высокие уровни бытия, вырождается в схему, которая не только огрубленно их репрезентирует своими выводными знаниями, но и служит основой огрубления, примитивизации сущего, как только превращается в мировоспроизводящую установку.

Рациональное сознание способно предельно точно воспроизводить в знаниях телесную структуру мироздания. Вот почему наука в узком и истинном смысле понимается как естество-знание, или знание естества. Расширение предметной зоны науки и включение в нее всего надприродного влечет за собой утрату ею чистоты рефлексии, и она начинает все более искаженно воспроизводить неподсудные (научное суждение есть некий объективный суд над объективной реальностью) ей формы реальности, в которые укоренен целостный субъект. Научные понятия семантически изоморфны объективным законам. Непознанный объективный закон, или закон объективации, есть еще не прописанное научное понятие. Можно хорошо технологизировать естественные процессы, но технологизировать сверхъестественные процессы (социальные, культурные, сакральные) невозможно.

Сознание — самая неопределенная категория, используемая научной рефлексией, так как сама наука есть всего лишь одна из его самых проявленных форм. Научное сознание, делая своей предметностью Целостное Сознание, зависимой переменной которого оно является, выдает самосвидетельства за свидетельство о том, чего наука в принципе знать не может. Рационалистическая версия сознания — это фикции здравого смысла, заключенные в сциентистские формулы. Наука может моделировать лишь информационную структуру сознания, которую сама же и создает, рефлектируя по поводу телесной организации мироздания; ей не суждено прибавить что-либо существенное к тому, что "известно" о целостном сознании самотрансцендирующему субъекту. "Если понятие уводит так далеко, — писал С. Кьеркегор, — этому понятию лучше уж пойти и лечь в постель, чтобы по возможности выспаться, избавляясь от своего опьянения, и снова стать трезвым. В этом отношении наше время просто неустанно трудилось, чтобы заставить каждое понятие означать буквально все. Разве нельзя временами увидеть, как ловко и упрямо тот или иной вдохновенный мистагог проституирует целую мифологию, чтобы благодаря своему орлиному взору превратить каждый отдельный миф в мотивчик для губной гармошки?"49.

Сциентистская (природоцентристская) форма идеологии ставит в центр мироздания мельчайший элемент телесной ее организации (атомы, кварки и проч.). Господствующим в сознании становится не целостный и не явный Образ, а частичная и явная Схема Мира. Логическая схема, воспроизводящая порядок Природной Необходимости, пренебрегающая Социальной Целесообразностью, Родовой Определенностью и порядком Сакральной Свободы, вытесняет из реальности Человека, ее порождающего. В целях логической завершенности Мира Человек готов поступиться своей собственной онтологией. "Отвлеченные схемы, они же перспективные единства, перспекты, если допустить такой идеологизм, — писал П.А. Флоренский, — вытеснили из жизни личность, и ей приходится полузаконно ютиться где-то на задворках, работая на цивилизацию, ее губящую и ее же порабощающую"50.

Псевдотрансцендентное сознание телесного субъекта — это ложное осознание им целостности мироздания в качестве единой "объективной реальности", или Абсолютного Объекта. Если у него и сохранились какие-либо затруднения в его отношении к миру, то лишь в сфере поиска истины. Все, что лежит за пределами объективной истины, уже не волнует его. Оно даже испытывает некое мазохистское наслаждение, когда в очередной раз заводит в тупик человеческую экзистенцию, цинично объясняя перманентные региональные и глобальные экологические катастрофы всего лишь неполнотой знания о мире и вполне законными издержками научного эксперимента. Следующий век, если деятельность Гносеологического Субъекта не будет поставлена под тотальный контроль, может стать последним для мироздания. "Если дальнейшая социальная история на Земле, — пишет академик В.П. Казначеев, — придет в пределах технизации и компьютерные сети будут внедрены в человеческий (вербальный) интеллект, то это будет тупиковой веткой истории человечества на планете Земля. Все попытки выхода в Космос, контакты с живым пространством на этой основе останутся агрессивными и губительными. Именно поэтому человечеству (не отрицая технизацию) предстоит вернуться на новом уровне к своей интеллектуальной первооснове"51.

Семантической объективацией рациональной "души" выступает научное исследование, которое при более пристальном внимании оказывается не чем иным, как сциентистским вариантом трансцендентного мифа. Сциентистский миф гипостазирует объективность в качестве единственной реальности, в которой субъект и случаен, и излишен. Сциентистская идеология есть не что иное, как вера в некий Абсолютный Объект. Если Культура замещает Бога Кумиром — Родовым Человеком, а Цивилизация замещает его Культом Личности, то Технология возводит на олимп Гносеологического Субъекта — репрезентанта Всеобщей Волющей Телесности.

Воля телесного субъекта к власти всячески гиперрационализируется. Телесность может властвовать над духовностью только посредством услуг со стороны оппортунистического Рацио. В конечном счете власть тела — не что иное, как технологическая власть рационального Познания. «Вместе с ростом и постоянным совершенствованием власти познания над Вселенной, — писал Э. Гуссерль, — человек обретает все большее, бесконечно растущее господство над окружающим его практическим миром. Оно включает и господство над реальной средой, окружающей человечество, и власть над самим собой, и достижение максимально полного, рационально мыслимого для людей "счастья". Ведь человек в состоянии постичь истинность ценностей и благ саму по себе. Все, что лежит в горизонте этого рационализма, предстает ее следствиями, которые ему очевидны. Итак, человек действительно уподобляется Богу. Аналогично тому, как математик говорит о бесконечно удаленной точке, прямой и т.д., можно сказать: "Бог — это человек, перенесенный в бесконечную даль". Вместе с математизацией мира и самой философии философ в какой-то степени математически идеализирует и самого себя, и одновременно Бога"52.

Трансценденция в космологическом пространстве Духа не может быть замещена Рационализацией, Свобода — Необходимостью, а Креация — Познанием. Но именно это Технология пытается осуществить в глобальных масштабах. Она стремится рационально, а не символически воспроизводить целостность мира, насильственно заполнять пустоту содержания абсолюта дурной бесконечностью телесных форм. Рациональная форма тоталитаризма — это открытый научно обоснованный террор гносеологического субъекта над целостностью мироздания, это богохульство в пределах самого беспредельного Духа, так как этот "беспредел" творит его же собственное порождение — Рацио.

Псевдоэвалюативное сознание телесного субъекта — вторая ложная форма рационального сознания. Она представляет собой некую совокупность ложных представлений о Целостном и Феноменальном Человеке как о сугубо природном организме, состоящем лишь из одних телесных органов-функций. В формуле "человек — разумное животное" выражена суть псевдоэвалюативного природоцентризма. Эта посылка является истинной по отношению к телесному Я и абсолютно ложной по отношению к Целостному Человеку. Во-первых, сущность Человека здесь выносится за его трансцендентную ноуменальность, антропную феноменальность и социальную эпифеноменальность. Во-вторых, она ограничивается лишь совокупностью отношений природной необходимости, сводящей онтологический статус Человека к простой витальности, что не объясняет, каким же образом ему удается онтологизировать всю совокупность природных процессов, придавать им характер надприродных сущностных сил.

Биологизация всех надприродных сущностных сил человека влечет за собой появление наивысшей формы варварства — сциентистской. Деятельность ученого варвара есть ни чем не ограничиваемый эксперимент над жизнью в субглобальных масштабах. Ученого варвара не устраивает естественный ход космогенеза, и он пытается заменить его рационально управляемым техногенезом. Объявляя человека всего лишь разумным животным, ученый варвар легитимизирует свое отношение к нему как к рядоположному объекту научных экспериментов. Ученый варвар уже добился не ограниченного никакой моралью права на глобальное экспериментаторство со всеми без исключения человеческими сущностными силами и возможностями. Предельно рационализируя витальность и витализируя рациональность, желая того или не желая, он в конечном счете направляет эволюцию в сторону формирования абсолютной биомассы, организованной на рациональном принципе. Но ведь это и есть природа искусственная, тотально подчиняющаяся порядку Естественной Необходимости.

Крайний сциентизм — это неявный рациофашизм, онтологизирующий неживое и деонтологизирующий живое, устраняющий последнее препятствие на пути господства Хаоса, т.е. Человека. Как ни странно, но именно сциентистское биологизаторство содержит в себе идею смерти, а не принцип жизни, так как, обосабливая витальность от высших онтологий, и прежде всего от онтологии Духа, оно девитализирует Сущее, фактически устраняя все живое в "объективной реальности". Сциентистская форма варварства, постепенно замещающая живое неживым, человеческое нечеловеческим, выступает высшей и заключительной формой насилия, к которой можно применить термин "витоцид", означающий тотальное уничтожение жизни, витальности.

Абсолютный гносеологический субъект — это рационализирующая биомасса, или биологизирующаяся рациомасса, стремящаяся в идеале заменить био на техно. Основу внешнего экзистирования телесного субъекта составляет объективный техно-рациональный, или рацио-технологический, процесс, перманентно порождающий неживое из живого. Немецкий физиолог и психолог В. Прейер говорил, что мир — это единая огромная жизнь, отбросом и трупом которой является неживое. Объяснять следовало бы не появление жизни, а возникновение неживого. З. Фрейд высказывал предположение, что с возникновением жизни возник и инстинкт, направленный на то, чтобы ее уничтожить и снова восстановить неорганическое состояние.

Существует точка зрения, согласно которой в жизнедеятельности человека противоборствуют две полярные тенденции: биофильная, или жажда жизни, и некрофильная, или жажда смерти. Именно телесный субъект своей встроенностью в онтологию объективаций, детерминируемую порядком необходимости, в которой энтропийный процесс максимизирован, в основном является тотальным некрофилом.

Некрофильство человеческой экзистенции представляет собой ту существенную сторону его субъективности, которая стремится заменить живое неживым, духовное телесным, внутреннее внешним. Эта вселенская тенденция в человеке всесторонне проанализирована Э. Фроммом. Он полагает, что человек с некрофильной ориентацией чувствует влечение ко всему неживому, ко всему мертвому. Он холоден, держится на дистанции и привержен "закону и порядку". Для некрофила характерна установка на силу. В то время как жизнь характеризуется структурированным, функциональным ростом, некрофил любит все, что не растет, все, что механично. Некрофил движим потребностью превращать органическое в неорганическое, он воспринимает жизнь механически, как будто все живые люди являются вещами. Все жизненные процессы, все чувства и мысли он превращает в вещи. Некрофил скорее потеряет жизнь, чем свое владение, хотя вместе с потерей жизни он перестает существовать как владелец. Он хотел бы господствовать над другими и при этом убивать жизнь. Его наполняет глубокий страх перед жизнью, поскольку жизнь неупорядоченна и неконтролируема соответственно его сущности. "Закон и порядок", считает Э. Фромм, — это главные идолы некрофила, и все, что угрожает закону и порядку, воспринимается им как дьявольское вторжение в его "жизнь".

Бюрократически-индустриальная цивилизация, преобладающая в Европе и Северной Америке, создала новый тип человека, которого Э. Фромм называет человеком механическим. Человек механический — система человеческих органов, чувствующая влечение ко всему механическому и испытывающая отвращение ко всему живому. Э. Фромм пишет: "Интеллектуализация, квантификация, абстрагирование, бюрократизация и овеществление не есть принципы жизни; они являются механическими принципами, если их применяют к людям, вместо того чтобы применять их к вещам. Люди, живущие в такой системе, становятся равнодушными к жизни и чувствуют влечение к мертвому"53.

Кажется, мы близки к пониманию генезиса неживого: истоки его — в рацио-технологическом процессе, который сначала в неявной, а затем и в явной форме стал развиваться усилиями самопроявляющейся человеческой ментальности. Человек — порождение живого, но с момента своего отпадения от Абсолюта он стал проявлять некрофильские наклонности.

Псевдопрескриптивное сознание телесного субъекта — третья форма ложного рационального сознания. Рациональное сознание, обособившееся от нормативного (канонического), не могло со временем не поставить под контроль социальное, которое "слишком социальное", как последнее когда-то нормативно ограничило человеческое, которое "слишком человеческое". Рационализирующаяся телесность постепенно и неотвратимо подчинила социальную целесообразность требованиям технологической необходимости и стала диктовать социуму такие ограничения в его функционировании, так что тому ничего не оставалось, как предельно унифицировать свои структуры под приоритеты функционирования собственного неорганического тела.

Вся информационно-технологическая мощь телесного субъекта объектом своих репрессивных воздействий избирает в первую очередь цивилизацию, которую на века созидал его предтеча — социальный субъект. По мере того как цивилизация вытесняла из социального пространства человека, у нее самой сохранялось все меньше шансов выжить, оставаясь один на один со своим порождением — технологией. "Вся сложная система обездушенной цивилизации, — писал П.А. Флоренский, — пойдет разваливаться, как развалилось в свое время многосложное сооружение астрологии, как развалилась схоластика, как развалились и разваливаются за ненадобностью великие империи"54. Неорганическое тело социума — это технология, превратившаяся в динамичный и предельно репрессивный универсум объективаций, ставший самым опасным для цивилизации энтропийным фактором.

Противопоставляя современное промышленное общество традиционному, Э. Дюркгейм отмечал утрату членами первого чувства общности, рост индивидуализма, дезинтеграцию. Он развил концепцию аномии, объясняющую феномен отчуждения, порожденного индустриализацией. Н.А. Бердяев считал, что цивилизация развила огромные технические силы, которые по замыслу должны были уготовить человеку царство над природой. Но именно технические силы цивилизации стали властвовать над самим человеком, делая его рабом природы. Современный человек плохо осознает природу развиваемых им технических сил цивилизации. Они суть не что иное, как силы магической среды, заколдовывающей душу человека. В колоссальной технической цивилизации будто выпущены на свободу злые демоны, мстящие падшему человеку за его царственное притязание. Человек уже бессилен справиться с теми техническими силами, которые он высвободил и которым дал ход. Цивилизация не осуществила царственной мечты человека, и сама обречена на гибель от взбунтовавшихся технологических сил55.

В эпоху Просвещения мечтали об идеальном обществе, которое будет организовано на сугубо научных основах и которым будут править ученые. М. Фуко в своих работах "Надзор и наказание" и "Воля к знанию" осуществил всестороннее исследование феномена власти — знания. В самом широком аспекте задача "генеалогий власти" состоит в анализе стратегий власти и дискурсивных практик, взаимодействие которых определяет те или иные познавательные подходы к человеку. Типы соотношения власти-знания исторически различны. Современная диспозиция власти-знания возникла в эпоху Просвещения: власть здесь не есть привилегия одного лица (как в монархиях), не имеет центра, не является привилегией государства. Основные свойства этой власти — "всеподнадзорность" ("паноптизм"), дисциплинирование и нормирование.

Если, не дай Бог, восторжествует наукократия, то это будет самая репрессивная из всех когда-либо существовавших форм власти на земле, так как она будет основываться на тотальном контроле над умами. Гносеологический субъект, властвующий над миром, — это онтологическая невозможность, так как он не в состоянии будет властвовать над тем, что предварительно умертвил. Если его власть и распространится тотально над миром, то только над миром мертвых.

Технология — это десоциализированная цивилизация, и потому она не может не быть деструктивной по отношению к социальной определенности человека. Если цивилизация технологична, то технология антицивилизационна. Она разрушает способности человека не только актуализироваться в других людях, но даже существовать в своем онтологическом одиночестве. Технологический человек оказывается не просто заброшенным в мир, в нем не нуждающемся, — он оказывается субъектом глубоко абсурдным, так как вся его экзистенция подчинена выживанию в мире, который его решительно отторгает.

Трагедия абсурдного человека, добровольно заключившего себя в тюрьму собственной телесной самости, может оборваться лишь с его же сознательным и добровольным исходом в онтологию Хаоса, в мир абсолютно мертвого. Тема онтологической безысходности человека, единственным рациональным выходом для которого является самоубийство, со всей метафизической обнаженностью представлена в творчестве А. Камю. Он считает, что есть лишь одна по-настоящему серьезная философская проблема — проблема самоубийства. Абсурдность жизни требует того, чтобы от нее бежали — к надеждам или к самоубийству. Чувство абсурдности поджидает человека на каждом углу, оно неуловимо в своей скорбной наготе. Ностальгия по Единому, стремление к Абсолюту выражают сущность человеческой драмы. Наука, которая должна была наделить человека всезнанием, оборачивается всего лишь гипотезой. Человеку предлагается выбор между описанием, которое достоверно, но ничему не учит, и гипотезой, которая претендует на всезнание, однако недостоверна. По-своему интеллект свидетельствует об абсурдности мира. «Я говорил, что мир абсурден, — пишет А. Камю в "Мифе о Сизифе", — но это сказано чересчур поспешно. Сам по себе мир просто неразумен, и это все, что о нем можно сказать. Абсурдно столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности, зов которого отдается в самых глубинах человеческой души. Абсурд равно зависит и от человека, и от мира. Пока он — единственная связь между ними. Абсурд скрепляет их так прочно, как умеет приковывать одно живое существо к другому только ненависть. Это все, что я могу различить в той безмерной вселенной, где мне выпал жребий жить»56.

Крайний сциентизм, наука гиперрационалистического толка есть не что иное как осовремененная первобытная магия, конституирующая абсурдность человеческого существования в качестве Всеобщего Идеала Жизни. Современное человечество представляет собой всего-навсего объект вселенского научного эксперимента, ставка в котором — его собственное существование. Но разве кто-либо посмеет оспорить у Гносеологического Субъекта его право на человеконенавистнический эксперимент? Ведь Идеолог всегда найдет контраргументы и "докажет", что нет ничего выше поиска Истины, что именно с ее окончательным открытием человек превратится в абсолютно счастливое существо.

Прогресс науки и техники в современном мире оказался непосредственно связанным с деградацией Космоса, Человека и Социума. Эта репрессивная форма прогресса, оторванная от глубинных онтологических оснований Человека, задается "алгеброй, разрушающей гармонию". Прогресс объективированного мира, спровоцированный самой несамостоятельной частью божественного Логоса — Рацио, являющегося Адептом Плоской Эволюции, ставит Предел существованию Человека, так как вступает в явное противоречие с Многомерной Коэволюцией целостной иерархии Бытия.

Крайний рационализм, объектный подход к человеку — это уже не позитивная наука, а негативная научная магия. Если в космологизме истина есть синтез свободы и неявных трансцендентных знаний, в антропологизме — синтез добра и неявного эвалюативного знания, а в социологизме — синтез долга и неявного прескриптивного знания, то в гносеологизме — синтез необходимости и явных дескриптивных знаний. Рационализация как мировоспроизводящая практика, неявно содержащаяся в трансценденции, актуализации и социализации, уже не содержит в себе ничего "субъективного", а потому она "объективно внесубъектная", т.е. репрессивная практика внечеловеческого мироустроения.

Наука, оказавшись самоцелью экзистенции, со временем превращается в орудие космического самоубийства Человека. Безропотно следуя за ее онтологическими установками, Человек все более разукореняется в своем собственном внутреннем мире и укореняется в мире внешнем, который есть не что иное, как его собственная отчужденная форма ментальности. Лишь тогда, когда Человек осознает всю смертельную опасность, исходящую от "заблуждающегося разума", и подчинит Науку своему внутреннему Логосу, он будет в состоянии поставить под контроль своей субъективности процесс катастрофического объективирования Мира.

Примечания

36 Булгаков С.Н. Философия хозяйства // Булгаков С.Н. Соч.: В 2 т. – М., 1993. – Т. 1. Философия хозяйства. Трагедия философии. – С. 97.

37 Юнг К.Г. Приближаясь к бессознательному // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. – М., 1990. – С. 427.

38 Башляр Г. О природе рационализма // Феномен человека: Антология. – М., 1993. – С. 100, 101.

39 Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий – СПб 1903. – С. 209.

40 Бердяев Н.А. Философия свободы. – С. 62.

41 Там же. – С. 66.

42 Юнг К.Г. Приближаясь к бессознательному. – С. 425, 426.

43 Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Проблема человека в западной философии. – М., 1988. – С. 302, 303.

1912. – Т. 6. – С. 20.

44 Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. – СПб., 1900. – С. 103.

45 Леонтьев К.Н. Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения // Леонтьев К.Н. Собр. соч.: В 9 т. – М.,

46 Беме Я. Аврора, или Утренняя заря в восхождении. – М., 1990. – С. 171 – 197.

47 Свасьян К.А. Фридрих Ницше: Мученик познания // Ницше Ф. Соч.: В 2 т. – М., 1990. – Т. 1. – С. 17.

48 Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. – С. 209.

49 Кьеркегор С. Понятие страха // Кьеркегор С. Страх и трепет. – М., 1993. – С. 175.

50 Флоренский. П.А. У водоразделов мысли. – М., 1990. – С. 346.

51 Казначеев В.П. Живое пространство: ноосфера? (перспективы геополитики) // Русская мысль. – 1993. – № 3/12. – С. 83.

52 Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология: Введение в феноменологическую философию // Вопр. философии. – 1992. – № 7. – С. 175, 176.

53 Фромм Э. Душа человека. Ее способность к добру и злу // Фромм Э. Душа человека. – М., 1992. – С. 44.

54 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. – С. 347.

55 См.: Бердяев Н.А. Смысл творчества. – С. 495.

56 Камю А. Миф о Сизифе // Камю А. Бунтующий человек. – М., 1990. – С. 34.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Фёдоров Юрий Михайлович (1936-2001), русский мыслитель.

Федоров Ю.М. Сумма антропологии.  М., 2009.

Федоров Ю.М. Онтологические формы и функции технологии. Очерки философии техники: Учебное пособие /Под ред. Манько Ю.В./СПбГУТД. – СПб., 2000. – 206 с.

Философы, любители мудрости (биографический справочник).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС