Ю.М. Федоров

2010 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Ю.М. Федоров

Космо-антропо-социо-природогенез человека

Глава 2. КОСМОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕКА

2.5. КОСМИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА

Всякий бог есть мера сущего. ...Если всякий бог единичен, то он отграничивает и измеряет всякое множество сущего, ведь всякое множество, будучи по своей природе неопределенным, определяется через единое; а единичное стремится измерить то, в чем оно присутствует, и поставить ему предел, и охватить границей то, что не таково по своей потенции. ...Чем больше оно едино по виду, тем меньше оно неопределенно и лишено меры. Следовательно, всякое множество сущего измеряется божественными единичностями.

Прокл. Первоосновы теологии

Формы человеческого бытия отличаются друг от друга не только степенью всеобщности, но и, если можно так выразиться, степенью онтологической соразмерности Человеку, вернее определенному уровню его Я. В основании космического измерения Человека лежит трансцензус. Человек как Микрокосм трансцендентно соразмерен лишь с Макрокосмом. В символической реальности измерение в обычном его, именно метрическом смысле отсутствует, так как Микрокосм и Макрокосм суть онтологически тождественные ноуменальные мерки. Здесь целостность Макрокосма есть мера измерения целостности Микрокосма, и наоборот. Именно в трансцендентной тождественности Макро- и Микрокосма и состоит самоизмерение Человека, наиболее явственно проступающее в его Самопорождении.

Космический универсум — четырехмерное пространство человеческого бытия, в нем помимо космического измерения Человека неявно присутствуют и гуманитарное (собственно человеческое), и социальное, и природное онтологические измерения. Все посткосмические универсумы перманентно утрачивают высшие формы измерения, зато обретают свои имманентные способы онтологического измерения Человека.

Явные формы онтологического измерения имеют истинное значение лишь в рамках соответствующих ниш, слоев многомерного и многоуровневого Бытия. По отношению к ним они выступают естественными мерками Сущего. Перенос же способов онтологического измерения с низших слоев Бытия на высшие ведет к фальсифицированию более глубинных сущностных сил Человека. И напротив, применение высших измерений к более низшим онтологическим и ментальным формам лишь повышает уровень устойчивости человеческого существования. Космические мерки57 применимы не только к условиям существования Человека в Духе, но и ко всем без исключения формам его онтологического присутствия: родовому, социальному, природному.

Итак, Человек как Микрокосм соизмерим лишь с Макрокосмом, как и это условное астральное не-Я соизмеримо с астральным Я Человека. Мерой соизмерения, "измерения" ноуменального в протоантропном выступает трансцензус, самотрансценденция Человека. В субъектоцентризме не часть выступает мерой целого, а напротив, целое есть мера всего того, что в нем содержится. Космические мерки, содержащиеся в трансцензусе, позволяют определить, насколько Человек своей экзистенцией соучаствует во "внутреннем" и "внешнем" космогенезе, насколько он в своей креации и самокреации тео- и космоцентричен.

Каковы понятия, которые могут лечь в основу космометрии человеческой экзистенции? В своем труде "Непостижимое" С.Л. Франк различает два рода трансцензуса, трансцендирования: во-внутрь и во-вне. Трансцендирование во-внутрь, или вглубь, — это способ, каким личность достигает области Духа и пускает в нем свои корни. Трансцендирование во-вне — это вхождение Я в другое Я, в другую самость58. В рамках разрабатываемой нами концепции иерархической человеческой экзистенции эти понятия имеют несколько иную смысловую нагрузку. Под трансцендированием С.Л. Франк понимал выход либо за внутренние, либо за внешние пределы человеческого Я. На наш взгляд, это вполне справедливо, если при этом имеется в виду лишь ядро человеческой ментальности, а не вся структура субъективности Человека.

Трансцендирование во-внутрь — это процесс символического расширенного воспроизводства целостности космического универсума. Он неявно содержит в себе алгоритм отношений между микро- и макрокосмом. Это бесконечный процесс самопорождения Субъекта в качестве Абсолюта, присвоения им своих космических сущностных сил.

Трансцендирование во-внутрь — это выхождение Человека за пределы верхней границы космического универсума для выполнения своей основной демиургической функции по достраиванию Космоса до антропокосмической целостности — ноосферы. Это, собственно говоря, не только выхождение за пределы своего Имения, но и за пределы Вселенной — колыбели Духа в целях прорыва в иные, гиперкосмические измерения, по ту сторону Вечности и Бесконечности, в протокосмические пределы Хаоса. Трансцендирование во-внутрь есть мистическое выхождение не только к истокам, но как бы и за истоки, за сингулярную точку пустотного самобытия в креативное пространство неструктурированного Хаоса. Бог создал Мир и дал его в управление Человеку не для того, чтобы он его стереотипно воспроизводил, клишировал, а для того, чтобы он шел еще дальше по пути вселенской креации, выступая Демиургом Сверхсущего, делая Великую Пустоту еще более пустотной, способной втягивать в свои глубины более мощные энергетические потоки Хаоса.

Трансцендированием во-внутрь Человек осуществляет самокреацию, он становится еще более пустотным и бесконечным в своих сакральных самопроявлениях. Трансцендирование во-внутрь есть такое выхождение за верхнюю границу космического универсума, в процессе которого из неструктурированного Хаоса вытягивается Целостная Мировая Гармония. Гармония рождается перманентно и принадлежит Вечности, а не Времени. Поэтому трансцендирование во-внутрь — это бесконечный, перманентный процесс космогенеза Человека.

Онтологическую основу трансцендирования во-внутрь составляет процесс инверсии внутриобъектных отношений во внутрисубъектные отношения, инверсия порядка Необходимости в порядок Свободы. "Свобода, — писал И.А. Ильин, — есть нечто для духа и ради духа; свобода есть нечто в духе зреющее и от духа исходящее. Вне духа и против духа она теряет свой смысл и свое священное значение. Оторвавшись от духа, она обращается против него и попирает его священное естество. Обратившись против него, она перестает быть свободой и становится произволом и всепопранием. ...Без свободы — гаснет дух; без духа — вырождается и гаснет свобода"59.

Свобода — есть "способ", каким Человек в качестве пустотного субъекта укореняется в Ничто, в Пустоту Мироздания именно внутренним образом. За пределами внутрисубъектных отношений, за "пределами" субъективной беспредельности и неопределенности, по ту сторону трансцендентности Свободы в ее идеальной форме быть не может. Свобода в то же время является "средством" креации Мира и автоэволюции астрального субъекта, расширенного воспроизводства внутрисубъектных отношений.

Свобода и Творчество — категории взаимодополняющие. "Мы свободны, — писал А. Бергсон, — когда наши действия исходят из всей нашей личности, когда они ее выражают, когда они имеют то неопределимое сходство с ней, какое мы обнаруживаем порой между художником и его произведением"60. Свободы нет за пределами целостного креативного процесса, как и креация не существует вне Свободы. Способом перманентного саморазвертывания Абсолюта во все более внешний план существования выступает всеобщий креативный, творческий процесс (процессуальная, "временная" сторона Свободы), последовательно формирующий Мироздание.

Пустота постоянно "мерцает" творческими, креативными интенциями Абсолюта, переводящими неявные потенциальности Протосущего в явные и явленные актуальности Сущего и таким образом развертывается целостная иерархия уровней бытия вплоть до самых поверхностных, внешних, сливающихся с дурной бесконечностью эмпирических явлений и феноменов так называемого объективного мира, самодвижение которого, как утверждают формальные диалектики, якобы не нуждается в энергетической подпитке со стороны инверсирующего Субъекта. Свобода дает возможность расширенно воспроизводить Мир из интенций пустотности внутрисубъектных отношений, отношений Субъекта к Самому Себе как отношений, лежащих в основании самопорождения. Лишь бытование Объекта, основу которого составляют внутриобъектные отношения, тотально подчиняется порядку Необходимости. Напротив, онтологией Субъекта, экзистенциальную основу которого составляют внутрисубъектные отношения, выступает порядок Свободы.

Семантической основой трансцендирования во-внутрь выступает гиперсимволизация сакрального, т.е. процесс придания изначальным трансцендентным символам транс-трансцендентной валентности, способной придавать смысл тому, что является более пустотным, чем сама Великая Пустота, тому, что порождается в пограничных с Хаосом "структурах" Духа и не "предусматривалось" актом первоначального творения, всему тому, что находится по ту сторону космогенеза Абсолюта.

Гиперсимволизирующая интенция как бы прорывается за "пределы" беспредельного Символа, а следовательно, за пределы трансцендентной реальности, которую означивает ее семантическая пустотность, т.е. за "пределы" Ничто, которое не в состоянии сакрально конституировать даже само символическое сознание, а лишь дает ему возможность быть самотождественным. Иначе говоря, прорывается в предсимволическое пространство Духа. "Если интенция не идет дальше видимого символа, — пишет В. Франкл, — то она не достигает незримой трансцендентальности"61. К этому необходимо добавить, что если интенция Человека выходит за "видимую" часть символа, но все же остается в "пределах" его трансцендентности, т.е. не выходит в транс-трансцендентную предсимволичность, то Демиургу невозможно порождать более пустотную субстанцию, чем Ничто, то есть невозможно перманентно порождать Ноосферу.

Космологический субъект трансцендированием во-внутрь как бы повышает уровень сакральности и имманентности изначального символа не распаковыванием, проявлением содержащегося в нем целостного семантического континуума знаков и значений, а "вытягиванием" его левого предела (плюс бесконечность) в предсемантическую бессмыслицу Хаоса, тем самым как бы заново порождая символ, но еще более бесконечный и пустотный, чем был он в качестве семантического модуса Абсолюта. Выходя за пределы верхней трансцендентной бездны бытия, Человек превращается из объекта в субъект космогенеза.

Его гиперинтенциональному предсуществованию в самом эпицентре креативного процесса, процесса самопорождения сакрального и целостного Бытия противоположно постсуществование современного технологического субъекта, который своим выхождением за нижнюю бездну универсума осуществляет окончательную десакрализацию Сущего, разрушает целостность Бытия, порождая дурную бесконечность элементарнейших онтологических осколков, и тем самым завершает свое присутствие при смерти "осознанной" реинтеграцией в Хаос.

Мы привыкли смотреть слишком снисходительно, сверху вниз, со сциентистских низин Рацио на трансцендентную экзистенцию своего первопращура, в исторических исследованиях постоянно проецируя на его божественный Логос свою собственную гносеологическую ущербность. Более того, в онтологическом плане мы именно таковы, каким рисуем первопращура, тогда как объективно он для нас — недосягаемая вершина Духа. Несомненно, картина нашего микрокосма оказалась бы совершенно иной, если бы удалось просветить его интенцией первопращура, т.е. посмотреть на нас самих снизу вверх, с трансцендентных высот Логоса. "Первобытный народ не является отставшим или задержавшимся в своем развитии народом, — писал К. Леви-Стросс, — в той или иной области он может проявить такие способности к изобретательству и к воплощению изобретений в жизнь, которые оставляют достижения цивилизованных народов далеко позади"62.

Главной особенностью астрального субъекта, отличающей его от иных, проявленных историей человеческих типов, отпавших своей обособленной экзистенцией от онтологии Абсолюта, или абсолютной онтологии, является то, что не столько он присутствует в онтологии Духа, сколько она расширенно воспроизводится в его перманентном творении в форме самотрансцендирования. Астральный субъект по-настоящему творит Космос, а не тиражирует по раз и навсегда "утвержденному" Богом "генеральному проекту" Мироздания, неявно содержавшемуся в качестве Значения в изначальном Символе. Первопращур трансцендировал трансцендентное, создавая транс-трансцендентную онтологию — Ноосферу, сферу сверхсакральных смыслов Абсолюта. Заглядывая за кромку верхней бездны космического универсума, Человек поднимался над своей собственной тварностью, становился Самосоздателем, Самодемиургом. "Человек, — писал Сартр, — это прежде всего проект, который переживается субъективно, а не мох, не плесень и не цветная капуста. Ничто не существует до этого проекта, нет ничего на умопостигаемом небе, и человек станет таким, каков его проект. Но если существование действительно предшествует сущности, то человек ответствен за то, что он есть"63.

Трансцендирование во-внутрь — это не что иное, как выход за пределы символической реальности в предсемантику потенциального бессознательного, то есть в онтологию предсуществования не только Человека, но и Абсолюта. Таким образом оно позволяет человеку вносить коррективы в Проект своей собственной ментальной целостности еще на "предпроектной стадии" и намечать общую "стратегию" ее транс-трансцендентной реконструкции на стадии протокосмогенеза Пустоты, Ничто. Если космологичесчие субъекты и различаются между собой, то разве лишь мистическими способностями воздействовать на свой собственный космогенез, т.е. на процесс перманентного самопорождения.

Современный человек отказался от участия в космогенезе, он избрал путь, ведущий в онтологический тупик, увлеченный обмирщвлением и овнешнением своего Я. Маленький принц у Сент-Экзюпери на своем астероиде занимался выпалыванием баобабов. Он знал, что если не будет это делать постоянно, наступит момент, когда огромные их корни изнутри разорвут астероид. В этой притче очень хорошо выражена идея сохранения целостности мира. Человек всю свою жизнь должен выпалывать баобабы зла в самом себе и во внешнем мире, не давать этим дьявольским росткам погубить Целостность Мироздания. Огромнейшая задача стоит перед современным человечеством — не дать развалиться этому миру изнутри, так как мир внешний и мир внутренний трансцендентно изоморфны. "Внешний человек" в Человеке не должен погубить его "внутреннего человека" — абсолютное духовное начало.

Если трансцендированием во-внутрь Человек раздвигает верхние "пределы" беспредельного космического универсума, то трансцендированием во-вне он осуществляет выхождение к нижней границе универсума, оказываясь в онтологических нишах бытия, которые еще предстоит породить эманированием. Это позволяет Человеку заглянуть в далекое будущее, в событийный ряд еще не проявленных Историей онтологических слоев, в мистическое постижение неявных смыслов и значений, содержащихся в ценностях, нормах и знаниях, свернутых в семантический вакуум изначального Символа.

Как мы ранее установили, символ — это семантический вакуум целостного континуума знаков и значений, релевантного еще не проявленному целостному онтологическому континууму, состоящему из слоев бытия: космического, человеческого, социального и природного универсумов. Трансцендированием во-вне Человек осуществляет семантическое вхождение в еще не проявленные ходом его дальнейшей истории миры, мистически провидит их будущие онтологические контуры.

Анализируя творчество Чжуан-цзы, В.В. Малявин подчеркивает, что в нем обнаруживается попытка осмыслить символическую природу мысли и общую семантику символа. Главным объектом внимания Чжуан-цзы является не тот или иной символ, а сама сущность символизма как самоценного или синтетического феномена. Целью даосского философа являлось определение засвидетельствованной символизмом целостной конфигурации сознания; к воссозданию как бы сквозного видения, пронизывающего все образы мира. Недаром даосы называли Дао "всеобъемлющим проницанием", "пустотой зияющего отверстия", "безбрежным пустым простором"64.

Трансцендирование во-вне есть выхождение человеческой интенции на всю перспективу развертывания пустотного абсолютного начала, на все онтологическое пространство самопроявляющегося Субъекта. Тогда становится понятным, почему сбываются мистические провидения. Центральное из них — грядущий Апокалипсис, который перманентно осуществляется в мире с самого начала человеческой истории по мере нарастания исторической дивергенции Человека от Абсолюта. Это не какой-то единовременный акт онтологической гибели Человека, а перманентный процесс его самоуничтожения. Трансцендирование во-вне есть мистическое освоение еще не развернутого мира.

Трансцендирование во-вне — это как бы обратное движение по "ступенькам выделения" от верхней к нижней в условную плоскость мироздания, в которой бытие оказывается полностью распакованным. Разнообразные формы этой трансцендентной практики основываются на неявно содержащихся в символе ценностях, нормах, знаниях. Трансцендирование во-вне — это зондаж латентных семантических структур символа посредством трансрациональной интуиции, кумулятивно направленной в еще не проявленные слои ментального вакуума в целях выхода за нижнюю границу космического универсума, чтобы достичь, по выражению Н.А. Бердяева, ее нижней бездны, в которой Абсолютный Субъект существует в своей абсолютно инобытийственной объективированной форме.

Трансцендирование во-вне столь же многоступенчато и иерархично, сколь многоуровневой является латентная структура Символа. Оперирование трансцендентными ценностями осуществляется поэтами и художниками в акте поэтического видения мира. Трансцендентные нормы лежат в основании процесса реформирования общества на идеалах свободы. Когда гениальные ученые в творческом экстазе выкрикивают "Эврика!" — это означает, что их интуиция обнаружила трансцендентные знания.

Космологизм базируется на практике трансцендирования, история которого восходит ко времени зарождения Человеческого Духа. Длительное время эта практика развивалась в рамках мистического постижения человеком мира. В настоящее время к ней начинает проявляться интерес и со стороны довольно широкого круга людей, чья деятельность сопряжена с творчеством. Пытается реформировать свое традиционно негативистское отношение к практике трансрационального "постижения непостижимого" и современная постпозитивистская наука.

Практикой трансцендирования во-вне астральный Субъект из непроявленной пустоты символа "втягивал" в свое сознание образы грядущих состояний человеческого существования, которые как бы осуществляли обратное воздействие на его трансфеноменальную экзистенцию, репрезентируя духовные коллизии его отдаленных потомков. Архетипы сознания у первопредков не столько актуализировали в себе опыт предыстории человечества, сколько потенцировали еще не реализовавшийся опыт всей трагической истории Человека. Архетипы — вестники из прошлого, успевшие побывать в будущем и перманентно визионерствующие в настоящем. Это потенциальный опыт, условно актуализировавшийся в будущем и прорывающийся в настоящее в акте перманентного трансцендирования субъектом собственного именного символа — Знака Судьбы своего Именитства. Пророчества не столько исполнялись, сколько самоисполнялись (хорошо известный в психологии эффект "самоисполняющегося пророчества" — протоментальный "атавизм" в сознании современного человека).

Будущее как принципиально непостижимое приоткрывает свои тайны, только когда трансцендированием субъект направляет свои трансрациональные интенции не на реальность, а в пустотность символа, который эту реальность трансцендентно означивает. И тогда не с помощью символа, как это принято в рациональных познавательных практиках, а в самом символе субъект обнаруживает, непроявленные смыслы посттрансцендентных онтологий. «Действие символа, — пишет В. Франкл, — можно сравнить с эффектом перспективы. Подобно тому, как перспектива средствами второго измерения выражает третье, позволяет в плоскости увидеть пространство, так и символический образ делает непостижимое доступным и понятным. ...Через имманентное содержание символа трансцендентный объект приобретает все новую и новую направленность. Единственным условием является непроницаемость этого имманентного содержания, через которое трансцендентный объект должен быть виден. Чтобы символ сохранял эту свою прозрачность, он никогда не должен пониматься буквально и дословно. Лишь когда на него направляется свет интенционального акта, в нем вспыхивает трансцендентное. Всякий раз в новом акте происходит овладение символом. Абсолютное постигается не "с помощью" символа, а "в" символе»65.

Трансцендирование во-вне есть перманентный выход в еще не проявленные онтологии Человека. Когда мы утверждаем, что символ имеет свою неявную структуру — целостный непроявленный семантический континуум, то уже этим предполагаем, что у человека есть возможность практикой трансцендирования во-вне проникнуть в соответствующие им онтологии именно трансрациональным, мистическим способом. Трансцендирование во-вне есть способность человеческой интуиции опускаться по еще не проявленной семантической лестнице, состоящей из трансцендентных ценностей, норм и знаний. Именно посредством такой мировоспроизводящей практики было построено все здание первобытной культуры, цивилизации и технологии.

Символ по своей внутренней неявной структуре состоит из четырех вложенных друг в друга семантических "матрешек": собственно символ (трансцендентное значение), трансцендентная ценность, трансцендентная норма и трансцендентное знание. Внешняя "матрешка" — собственно символ — служит семантическим средством трансцендирования во-внутрь. Остальные — средства, с помощью которых астральный субъект осуществляет трансцендирование во-вне.

Первой формой трансцендирования во-вне является дешифрирование неявных ценностей, трансцендентных ценностей, содержащихся латентно в символах культа, фиксирующих онтологию внутрисубъектных отношений, внутренних отношений астрального Я. «Ничто не ценно в себе и для себя и внутри себя самого, — писал Гегель, — а ценно лишь как порожденное субъективностью "я"»66. Ценности в их явной форме, или ценности культуры, являются семантическим инвариантом целостности человеческого универсума и означивают собой субъектно-субъектные отношения. Но что же репрезентируют неявные ценности культа, когда субъективность еще не вышла за пределы своего внутреннего синкретизма (за пределы внутрисубъектных отношений)?

Протоценности, или трансфеноменальные ценности, выступают неявным семантическим инвариантом отношений между микрокосмами в пределах их неявной антропокосмической общности. Трансцендируя Себя в Абсолют, астральный субъект входит в "кооперацию" с другими астральными субъектами, которые, как и он, являются онтологически самодостаточными. Именно эти межастральные связи и означивались неявными трансцендентными ценностями.

Трансцендентные ценности — это ценности с бесконечной трансцендентной валентностью, фиксирующие собой абсолютно сакральное в условно антропном, неявно содержащемся в ментальности астрального субъекта. Астральный субъект — это не совсем человек в привычном для современной антропологии понимании. Это еще проточеловек, не имеющий своего собственного, имманентного человеческого, гуманитарного самоизмерения. Он в основном субъект ноуменальных, а не феноменальных отношений, и его сущность не может быть понята вне всеобщих космических измерений. Вот почему протоантропному, протофеноменальному в астральном субъекте и могла соответствовать лишь протокультура, составленная из неявных трансцендентных ценностей, имплицитно содержавшаяся в первоначальном символизме.

Сквозь трансцендентную оболочку именных символов просвечиваются смыслы грядущей человеческой феноменальности. Неявные трансцендентные ценности — это символы с довольно обедненной трансцендентной валентностью, постепенно и неуклонно замещаемой валентностью антропной, собственно человеческой. Культура, вызревая в тайниках культа, не проявляла до поры до времени своей антропной сути. В пределах космического символизма она способствовала максимальной реинтеграции проточеловеческих качеств и свойств в сакральную целостность мироздания. Это хорошо можно проиллюстрировать соотношением трансцендентной свободы и антропного добра.

Основным, если можно так выразиться, нравственным императивом поведения астрального субъекта является свобода ради свободы. Свобода — не только протоонтологическая, но и протоморальная категория. Свобода — это способ укоренения Микрокосма в высшую онтологию, онтологию Духа. Свободным самотрансцендированием Микрокосм сам должен был выходить за верхний предел космического универсума, за свой собственный протоменталитет, с тем чтобы выполнять демиургическую функцию — творить Мир и Самого Себя из своей собственной духовной пустотности. Свобода была единственной проявленной категорией символического сознания, первой и длительное время единственной ступенькой выделения Человеком Себя в качестве абсолютного Я по отношению к абсолютному не-Я, т.е. предментальному Хаосу. Все остальные, неявные стихии бытия еще ждали своей категоризации. Одной из них и было человеческое Добро.

Существуя неявно в качестве протокатегории, добродеяние выполняло совершенно иную функцию по сравнению с той, которую оно обрело с обособлением человеческого универсума от универсума космического. В общении между астральными субъектами, микрокосмами господствовал неявный императив добро ради свободы. "Свобода, — писал Гегель, — состоит именно в том, чтобы в своем другом все же быть у самого себя, быть в зависимости только от самого себя, определять самого себя"67. Добродеяние лишь тогда выполняет свою позитивную роль по отношению к сакральной целостности, когда способствует усилению креативной мощи свободно экзистирующего субъекта. И напротив, оно превращается в свою противоположность, в зло, как только выступает ограничителем свободы и творчества другого субъекта, когда общение тотально подчиняет себе индивидуальную символизацию каждого из сакрально суверенных субъектов.

Видимо, добродеяние, если и имело место во взаимоотношениях между астральными субъектами, то только как средство оптимизации свободы каждого из них. "Согласно принципу апофатической теологии, — писал Н.А. Бердяев, — Бог, конечно, не есть добро, а сверх-добро, не совершенство, а сверх-совершенство, как он есть не бытие, а сверх-бытие, не нечто, а ничто, и к Богу не применимы никакие наши понятия. Мы можем мыслить о Боге лишь символически и мифологически"68. Человек как Микротеос и Микрокосм мог быть добрым по отношению к другому, такому же как он, Астральному Человеку лишь в пределах его собственной священной Свободы Духа. Самотрансцендирующий субъект способен был лишь условно актуализироваться в протоментальности другого субъекта, так как основные его "коммуникации" пролегали за пределами межсубъектного общения в абсолютном пространстве Духа, или духовном пространстве Абсолюта. «Всякий человек, всякое ты, — пишет Я.С. Друскин, — может стать для меня соответственным помощником — ты для я. Тогда ты для меня ноуменальная личность, и я сам стану я через ты — ноуменальной личностью. Но при условии, если я ощущаю абсолютность и вечность отношения "я — ты", тогда между нами Бог, хотя бы мы этого и не знали»69. Как сказано в Евангелии от Матфея: "Где двое или трое собраны во имя Мое, там буду Я" (Мф. 18; 20).

Свободное добродеяние и символические ценности составляли онтолого-семантическое основание для глубинного общения между астральными субъектами. Глубинная, протоантропная форма общения выступала эпифеноменом креации. Ее еще можно обозначить условным термином "креативное общение". "Творчество созидает нового человека и новый космос, новое общение человека с человеком и человека с космосом", — писал Н.А. Бердяев70. Целью креативного общения являлась не самоактуализация субъектов друг в друге, а их совместное самотрансцендирование в рамках общего для них креативного процесса.

Трансцендирование во-вне, основу которого составляли неявные трансцендентные, трансфеноменальные ценности и добродеяние, позволяло астральному субъекту входить в контакт с другими, такими же как он, свободными субъектами не опосредованно через артефакты культуры — ценностно опредмеченные субъективации, а непосредственно в рамках общего для них неявного эпистемологического поля символической реальности. Эпистемологическое поле, пространство символического сознания — трансцендентное наследие всемирной культуры. Довербальные и устные формы культуротворчества — уникальный генофонд первичных собственно человеческих смыслов, вне которых не может развиваться современная культура, в какие бы постмодернистские одежды она ни обряжалась.

Если трансцендирование во-внутрь расширяет пределы само-бытия, то трансцендирование во-вне раздвигает пределы со-бытия. Само-бытие — это бытие субъекта как Ноумена, Абсолюта. Co-бытие, или совместное бытие, — есть бытие Феномена, Человека.

Именно в неявных ценностях, имплицитно содержащихся в символах Культа, в так называемой глубинной форме общения, антропно-феноменальная культура черпает энергетику для гуманистических интенций, которые не в состоянии порождать современная безличная цивилизация. Если культура и имеет некое общее основание, то оно несомненно погружено своей невидимой, неявной частью в глубины трансцендентного, в космическую протоментальность и развиваться может, лишь опираясь на архетипические структуры бессознательного, а не на безжизненные и голые принципы рационализма.

Следующей неявной семантической "матрешкой", содержащейся в символе, выступает трансцендентная норма. Нормативы внеличностного долженствования в их явной, проявленной форме возникают вместе с формированием социального универсума. Они являются регуляторами субъектно-объектных отношений деятельности, отношений нецелостных, частичных индивидов с целостным социумом.

Трансцендирование во-вне, оперирующее неявными трансцендентными нормами, составляет регулятивную основу протосоциума, транссоциальной деятельности. В пределах именитства нашего первобытного пращура деятельность не обладала конституирующей функцией, не выступала задающим способом существования человека как Микрокосма. "Производственная деятельность" была всего лишь одной из неявных ипостасей символической самотрансценденции астрального субъекта. В экзистенциальном способе миро-производства астрального субъекта трансцендентная деятельность была эпи-эпифеноменом креации, или эпифеноменом неявного трансцендентного общения.

Господствующая в современном социологизме деятельностная концепция утверждает, что категория "деятельность" выступает базовой для анализа любых онтологических систем, вплоть до архаических. Давний спор о том, что было раньше: Слово или Дело, чаще всего решается в пользу последнего. В рамках субъектоцентристской концепции "деятельность" — категория весьма неоднозначная по месту и роли во всеобщем креативном процессе, в процессе перманентного распаковывания Сущности в Существование (достаточно хотя бы вспомнить онтологический принцип ничегонеделания). Чрезмерная деятельностная активация всячески табуировалась, если не укладывалась в "рамки" креативной формы общения. Лишь с проявлением социального универсума все более интенсифицирующееся разделение общественного труда взаимозависимых нецелостных социальных индивидов превратило деятельность из формы антропного общения в задающий суперпараметрический фактор так называемого прогрессивного социального развития. Таким образом, сначала была Креация (Слово, Свобода) затем появилось Общение и лишь после него — Дело.

Трансцендентные протонормативы, естественно, не могли семантически фиксироваться в явной форме, а потому и выступали в форме запретов, табу. Символизацией Сущего Человек тотально воспроизводил космические сущностные силы, поэтому интенции его сознания в онтологическом плане могли быть лишь позитивными и конструктивными. В то же время Человек бессознательно ограждал свою целостную экзистенцию от сверхактивности, порой исходившей из его протосоциального Я. Именно эти экстенции, прорывавшиеся из "социального будущего", провоцировавшие состояние протонетерпения в ментальности, всячески сдерживались табуированием. Срабатывала так называемая формула экзистенциальной активности: разрешено то, что не запрещено. Однако то, что запрещалось, не содержало социально-рациональных обоснований.

Табу было составной частью трансцендирования, а потому выступало проявлением сакральной целостности, а не узкосоциальной целесообразности, ограждавшей своими запретами Макрокосм от Микрохаоса. Видимо, сакрализация и табуирование сущего в пределах именной формы символизма органически дополняют друг друга в качестве транссоциальных регуляторов, помогая человеку гармонизировать отношения в протосоциальной организации — семье. В ней и происходило первичное расслоение протодеятельности на мужские и женские роли, и вся последующая разветвленная нормативистика вырастала из необходимости как-то сопрягать в целостный экзистенциальный акт различающиеся между собой именные интенции. Трансцендентные нормы, или разнообразные табу, не столько способствовали расширенному воспроизводству безличной деятельности, сколько ограничивали ее пределами совместного именитства, не позволяя астральным субъектам проецировать неявное долженствование на сакральный порядок Свободы, господствовавший во Вселенной.

В рамках космического измерения Человека, в пределах трансцендирования во-вне, основанного на неявных трансцендентных нормативах, Долг выступает производным от Свободы. Долг здесь есть бремя Свободы, а не социальной Необходимости. «Ноуменальное отношение, — пишет Я.С. Друскин, — не эмоциональное, душевное или дружеское, хотя оно и не холодное, и не безразличное, и не недружеское; оно предполагает и самоотречение, и жертву, но не по долгу, а как бремя, которое легко, и иго, которое есть благо, поэтому не в результате свободного выбора, а вне выбора. Тогда "невозможное для человеков возможно для Бога" (Лк. 18: 27)»71. Долг ради свободы — вот неявный императив трансцендентной протосоциальности. По отношению к сакральной целостности уместны лишь те нормативы долженствования, которые способствуют снятию любых преград, в том числе и протосоциальных, на пути самореализации человека в качестве абсолютно свободного и творческого существа.

Нормативы транссоциального долга обязывали человека поступаться всем, даже собственной жизнью, с тем чтобы сохранить в себе абсолютное начало, не дать силам Хаоса овладеть гармонией Духа. Можно утверждать, что вектор долженствования был направлен не на протосоциум, как это наблюдается в его проявленной и обособленной от Абсолюта современной форме, а напротив, от протосоциума к Абсолюту. Долженствующим в астральном субъекте было не его явное сакральное, а неявное протосоциальное. И напротив, табуировалось его протонетерпение, которое лишь в рамках развитого социального универсума стало конституироваться позитивно в качестве так называемых потребностей все более "прогрессивного социального развития".

Последней разновидностью трансцендирования во-вне является оперирование неявными трансцендентными знаниями. Явные знания, как будет более подробно изложено в специальной главе, выступают семантической основой объективированной Природы, а не субъективированного Космоса. Поскольку в структуре ментальности астрального субъекта еще не содержался обособившийся позднее от Логоса Рацио, постольку его функцию выполняла неявная трансрациональная рефлексия, выступавшая имманентной гносеологической составляющей всеобщего креативного процесса. Она, естественно, не опиралась на знания в строго сциентистском их смысле, так как отсутствовали гносеологический субъект в его классическом виде и явные познавательные практики, посредством которых он всю действительность превращал в объект наблюдения и эксперимента. «"Субъект познания", — писал С.Л. Франк, — есть некоторым образом именно лишь точка, лежащая внутри непосредственного самобытия. ...Употребление того же слова "я" для обозначения субъекта познания совершенно неуместно. Мыслимая как субъект познания абстрактная точка — отправная точка познавательного взора — не может совпадать с каким-либо полноценно-конкретным реальным "я". Познавательная "интенция" есть общая черта, присущая всем "сознаниям" вообще; взятая как "чистая мысль", она есть нечто наиболее безличное в личном бытии»72.

В пределах практики трансцендирования имплицитно содержится трансцендентная рефлексия, являющаяся интенцией, исходящей из дескриптивного ядра символа (трансцендентное знание). "Предметностью" трансцендентной рефлексии выступает онтология Абсолюта, трансфеноменальная онтология Человека. Знания, неявно содержащиеся в символах, "являются", "проявляются" лишь в акте целостного трансцендирования — особой формы постижения Истины об Абсолюте. Трансцендентные дескрипторы — это протоязык человеческого знания, это язык Логоса, а не Рацио. Трансцендентная рефлексивная практика может быть понята лишь как функция протосознания, которое не есть некий гносеологический атавизм, каковым сциентисты длительное время пытались объяснить феномен интуиции, а важнейшая "подстилающая структура" бессознательного современного человека.

Символическое постижение мира основывается не на рациональных схемах, не на теоретических понятиях, а на сакральных универсалиях, позволяющих самотрансцендирующему субъекту приобщаться к таинствам непостижимого, быть "объектом" Откровения. "Человек-микрокосм есть столь же многосложное и многосоставное бытие, как и макрокосм, — писал Н.А. Бердяев, — в нем есть все, от камня до Божества. ...Лишь микрокосм в силах постигнуть макрокосм. Человек потому постигает тайну вселенной, что он одного с ней состава, что в нем живут те же стихии, действует тот же разум. Человек — не дробная, бесконечно малая часть вселенной, а малая, но цельная вселенная. Человек — вселенная, и потому вселенная ему не чужда. Эти две вселенные — микрокосм и макрокосм — реально, бытийственно соприкасаются и сливаются лишь в церкви; лишь в церковном разуме, церковном сознании совершается подлинное познание макрокосма"73.

Истина в космологии не есть некоторое абстрактное, умопостигаемое знание о Сущем. Она есть лишь определенная сторона Свободы, Благая Весть о сущем протобытия, первобытия Микрокосма. Истиной об Абсолюте владеет лишь абсолютно свободный человек. Откровение — это синтез Свободы и Истины, но Истины особой, трансцендентной, касающейся таинств целостного мироустройства, онтологическую основу которого составляет Дух. Трансцендирование и есть способ достижения свободной Истины и истинной Свободы во всеобщей онтологии Духа. Истина в космологизме по существу своему — не столько гносеологическая, сколько трансонтологическая квинтэссенция абсолютной субъективности, так как является самосвидетельством сакральной связи между Микрокосмом и Макрокосмом.

Именно неявная трансрациональная форма знания и позволяла астральному субъекту трансцендированием во-вне мистически постигать то, что имеет тенденцию развертываться в завершенную онтологическую форму, и пророчествовать относительно собственной судьбы. Законы необходимости, неявно содержавшиеся в целостном семантическом континууме, свернутом в пустотность символа, и служили источником трансрациональных пророчеств.

Мистическое постижение еще не проявленных последующей историей форм человеческой экзистенции, видимо, приводило в ужас современников, что не могло не оказывать влияния на их почтительное отношение к своему прошлому и настоящему. В отличие от наших современников астральный субъект боялся не столько прошлого, к которому старался вернуться (зов предков) как к чему-то идеальному и абсолютному, сколько будущего, которое могло его далеко отбросить от космических истоков свободы Духа к диктату телесной Необходимости. Почти все мистические пророчества о будущем окрашены в кровавые и мрачные тона в отличие от современных футурологических прогнозов, перенасыщенных розовым цветом. Особенно строго табуировались те знания, которые могли подорвать основы сакральной целостности мироздания и производство которых в современном милитаризованном мире оказалось наиболее приоритетным направлением в науке.

В символической форме гносеологизма неявно господствовал императив знания ради свободы. Лишь те знания обладают позитивной значимостью по отношению к креативному процессу, которые не только не понижают, а напротив, существенно повышают уровень космологической целостности Человека. Так как основу экзистенции Человека в Космосе составляет онтологический вакуум, абсолютно свободным человек может быть лишь в ситуации полного неведения, незнания, в ситуации активного вытеснения из сферы сознания любых сведений о частностях, мешающих ему целостно воспроизводить Мир. Ибо в случае, если частности окажутся вдруг гипертрофированно актуализированными в жизнедеятельности человека, целостный мир с неизбежностью распадется на "онтологические осколки", и человек, утратив способность присутствовать при Бессмертном Духе, очень скоро окажется присутствующим при Смертном Теле.

По всей вероятности, именно несвоевременно проявлявшиеся в процессе трансцендирования во-вне знания, которые астральный субъект претворял в действительность, и приводили к вселенским катаклизмам, свидетельствами о которых переполнены древние мифы. Самотрансцендирующий астральный субъект своей неявной познавательной практикой, мистикой был гносеологически релевантен трансрациональному миру, в котором он экзистировал, и мир этот не скрывал от него своих тайн, потому что человек по отношению к нему не противостоял в качестве чистого гносеологического субъекта и не дистанцировался от этого мира превращением его в объект репрессивных сциентистских процедур. То, что сейчас достигается наукой на пути применения ис-пытаний, пыток, совершенно самопроизвольно и естественно открывалось человеку в процессе углубленного самотрансцендирования.

В эманирующем первоначале можно обнаружить в зародыше не только культуру и цивилизацию, но и науку. Если науку понимать не узкосциентистски, а предельно широко, в качестве совокупности как явных, так и неявных знаний, т.е. Знаний, получаемых посредством внерациональных познавательных практик, то тогда и мистику можно конституировать в качестве неявной космологической науки, базирующейся на трансцендентных знаниях, добываемых практикой трансцендирования во-вне. Мистики, считал Юнг, — это люди с исключительно яркими переживаниями процесса коллективного бессознательного. Мистический опыт — это переживание архетипов.

Откуда у протофеноменального человека возникла способность воспроизводить то, чего еще не было? Каким образом он улавливал неявные интенции протоантропного, протосоциального, прототелесного в трансцендентном? Есть сравнительное исследование ранних мистических построений и великих достижений в физике XX в., особенно в квантовой, которое свидетельствует о наличии некоего общего для них мыслительного алгоритма. В изоморфной форме мистика на десятки веков предвосхитила результаты рационалистических концептуализаций Сущего. Трансцендирование и есть некий трансрациональный лифт, на котором человек то опускается, то поднимается в непроявленном пространстве реальности символа, или символической реальности. Погружаясь в транс, человек в состоянии оказаться там, где событие еще только формируется Временем.

Если раньше сциентизм отмежевывался от мистического опыта человечества, то в настоящее время становится чуть ли не хорошим тоном включать в обоснование выдвигаемых естественно-научных парадигм древние представления, касающиеся моделируемой предметности. Так, некоторые американские физики стараются "коррелировать и дополнять" современную физику Ведами, обнаруживают параллели между квантовой механикой и учением тибетского ламы У. Трунга, формулируют принципы физических теорий в свете трансцендентной медитации индуизма74. Наука вырастает из древнейших мистических построений Сущего, и даже наисовременнейшие ее отрасли находят в этих построениях аналоги тем выводным знаниям, которые были получены логико-дедуктивным способом уже в наше время.

В западной эпистемологии намечается даже целое направление, ставящее перед собой цель интегрировать науку и мистицизм, чтобы обосновать существование "трансперсональной реальности". Вряд ли можно серьезно вести речь об интеграции высшей и низшей форм рациональности, — другое дело, если ученые признают, что наиболее объективистская форма рациональности, которую они кладут в основание самой что ни на есть сциентистской парадигмы, несомненно содержит в себе эманационные следы космологизма и субъектоцентризма и в основном связана с интенциями, идущими из креативного ядра гносеологического поля. Современная наука подобна пирамиде, видимая часть которой только лишь и доступна объективному методологизму, "основание" же ее теряется в трансцендентных глубинах символического сознания.

Наука лишь в том случае окажется конструктивной по отношению к дальнейшим судьбам человечества, если сумеет органически реинтегрироваться в тысячелетнюю практику самотрансцендирования и наложит табу на опасные эксперименты над целостностью человеческой экзистенции. У науки нет иного выхода, как каждый раз, когда она приступает к построению неоднозначной по возможным последствиям мировоспроизводящей парадигмы, обращаться к мудрости астрального первопращура. «Наука, — писала Е.П. Блаватская, — в силу самой природы вещей, не может раскрыть тайну Вселенной, окружающей нас. Наука, правда, может собирать, классифицировать и обобщать явления, но оккультист, основываясь на принятых метафизических данных, заявляет, что отважный исследователь, желающий проникать в самые тайны природы, должен преступить тесные ограничения чувств и перенести свое сознание в область Нуменов и в сферу Первоначальных Причин»75.

Наука в узком смысле, как совокупность явных дескриптивных знаний, в состоянии вскрывать целостность Природы, но не Космоса. Более того, навязываемый ею Космосу порядок Необходимости, перенесенный с ее непосредственного познавательного объекта — Природы, несет с собой хаос и разрушение всего сущего. Наука может претендовать лишь на то, чтобы свидетельствовать о степени объективированности, проявленности мира и самого телесно-гносеологического субъекта, но она ничего не может поведать об Абсолюте и об абсолютном в Человеке, т.е. о том, из чего разворачивается видимая часть ее познавательного объекта. Науке не дано сакрального права искусственно обособлять Человека от высших онтологий, и прежде всего от его космических первоначал. Однако она узурпировала право властвовать над умами, направлять ход исторического движения прочь не только от Абсолюта, но и от самого Человека. Современный человек не господин, а раб наукократии. "Возвратиться к вселенной, отказаться от мучительной обособленности, стать Богом, — пишет Герман Гессе, — это значит так расширить свою душу, чтобы она снова могла объять вселенную"76. Наука не может вернуть человеку утраченный им высший онтологический статус, но она не должна и мешать ему осуществить эту попытку, иными внерациональными, вненаучными способами. Человек в состоянии это осуществить не на пути рационализации внешнего объективированного мира, когда мир становится еще более овнешненным и объективированным, а на пути трансцендирования внутреннего субъективного мира, способного своими интенциями гармонизировать Вселенную.

Трансцендирование во-внутрь и трансцендирование во-вне в их органическом синтезе есть самотрансценденция. Человек должен всю жизнь искать свое высокое предназначение, предначертание, смысл своего существования. И даже если он так и не отыщет этот смысл, то несомненно в процессе самого поиска человек все время будет центрировать свою экзистенцию на самом высоком и непостижимом начале, которое составляет креативное, творческое ядро его личности. "Раскрытие божественного в человеке и возвышение человеческого до божественного, — писал Н.А. Бердяев, — носит характер прерывности, трансцензуса. Существует духовный опыт трансцендентного и трансцендирования в человеке, это невозможно отрицать, не насилуя реальности опыта. Человек есть существо, себя трансцендирующее, выходящее за свои пределы, устремленное к тайне и бесконечности. Но опыт трансцендентного и трансцендирования есть внутренний, духовный опыт, и в этом смысле его можно назвать имманентным. Имманентным тут оказывается не пребывание в собственных пределах, а выход за эти пределы. Трансцендентное приходит к человеку не извне, а изнутри, из глубины. Бог более глубоко внутри меня, чем я сам. Это говорил уже Бл. Августин. Я должен к самому себе трансцендировать. Глубина может закрываться в человеке, и глубина эта требует прорыва, трансцендирования. Тайное через трансцендирование делается явным, это и есть откровение"77.

Актуализировать можно, лишь те потенциальности в человеке, которые наведены самотрансценденцией. Человек не приходит в этот мир в качестве готового проекта, который должен воплотиться в его индивидуальной экзистенции. Он скорее всего самопроект, который разрабатывается его самотрансцендированием. В ситуации, когда сфера субъективности, сфера личности мироздания оказывается перегруженной постастральными субъективациями и ментальными формами, именно астральные субъекты, являющиеся реликтами космогенеза, и астральность, укоренившаяся в коллективном бессознательном, оказываются той пустотной ментальной основой, которая продолжает своими интенциями подпитывать всеобщий креативный процесс. С исчезновением на земле последних астральных субъектов, поддерживающих своей свободной символизацией и трансценденцией космическую гармонию, окончательно разрушится целостность Мироздания, а вместе с ним прекратят свое существование и все постастральные формы субъективности.

Лишь астральный субъект способен расширенно воспроизводить и удерживать от распада хрупкую целостность космического универсума и тем самым быть реальным гарантом выживаемости "присутствующей" части человечества. Существование "архаичных этносов", как уничижительно именуются астральные этносы рационализирующим сознанием, обеспечивает развертывание и функционирование трансмифологического пласта в мировой общечеловеческой культуре, посредством которого поддерживается зыбкая связь постсовременного Мира с "классическим" Абсолютом. В случае окончательного вытеснения трансмифологического пласта антропной, социальной и сциентистской культуры ложными мифологиями навсегда угаснет свет трансцендентного в человеческой ментальности и мир человека станет непроницаемым для животворящих интенций Абсолюта.

Разрушение трансцендентных основ Бытия с неизбежностью приведет к свертыванию не только креативного процесса, являющегося сердцевиной космогенеза, но и культуро-творческого процесса, составляющего основу антропогенеза. При этом социальные, рациональные и технологические псевдомифологемы, начиная интенсивно функционировать в Сознании в качестве самоинтерпретирующихся и самоисполняющихся Пророчеств, в кратчайший исторический период сделают деструктивные изменения в Человеке и его Мире необратимыми. При этом лжеименитствующую форму существования обретут порожденные Человеком и восставшие против него Вещи. Вещи, а не люди будут именитствовать в окончательно десубъективированном мире. В ложных сциентистских самоинтерпретирующихся мифологемах человек окажется всего лишь малозаметной сноской в Примечаниях к основному Тексту об Объективной Реальности.

Примечания

57 См.: Федоров Ю.М. Космическое измерение человека // Общественные науки и современность. – 1994. – № 4.

58 Франк С.Л. Непостижимое // Франк С.Л. Соч. – М. 1990. – С. 326-410.

59 Ильин И.А. Путь духовного обновления. – С. 178.

60 Бергсон А. Опыт о непосредственных данных сознания // Бергсон А. Собр. соч.: В 4 т. – М., 1992. – Т. 1. – С. 125.

61 Франкл В. Человек в поисках смысла. – С. 128.

62 Леви-Стросс К. Структурная антропология. – С. 92.

63 Сартр Ж.-П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сумерки богов. – М., 1989. – С. 323.

64 Малявин В.В. Чжуан-цзы. – С. 79.

65 Франкл В. Человек в поисках смысла. – С. 127.

66 Гегель. Эстетика: В 4 т. – М., 1968. – Т. 1. – С. 70.

67 Гегель. Энциклопедия философских наук. – М., 1974. – Т. 1: Наука логики. – С. 124.

68 Бердяев Н.А. О назначении человека. – С. 41.

69 Друскин Я.С. Я и ты… – С. 210.

70 Бердяев Н.А. Смысл творчества. – С. 485.

71 Друскин Я.С. Я и ты… – С. 210.

72 Франк С.Л. Непостижимое. – С. 323.

73 Бердяев Н.А. Философия свободы. – С. 95.

74 См.: Куракина О.Д. Физика и реальность: Об идейном «параллелизме» между современной физикой и восточной мудростью // Математика, естествознание и культура. – М., 1983. – С. 62, 63.

75 Блаватская Е.П. Тайная доктрина. – Л., 1991. – Т. 1, ч. 2-3, – С. 218.

76 Гессе Г. Избранное. – М., 1977. – С. 266.

77 Бердяев Н.А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. – С. 279.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Фёдоров Юрий Михайлович (1936-2001), русский мыслитель.

Федоров Ю.М. Сумма антропологии.  М., 2009.

Федоров Ю.М. Онтологические формы и функции технологии. Очерки философии техники: Учебное пособие /Под ред. Манько Ю.В./СПбГУТД. – СПб., 2000. – 206 с.

Философы, любители мудрости (биографический справочник).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС