Ю.М. Федоров

2009 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

Родственные проекты:

Сумма антропологии

Глава 2

РАСШИРЯЮЩЕЕСЯ БЫТИЕ МЕЖДУ НИЧТО И НЕЧТО

2.1. ПУСТОТНОСТЬ ПЕРВОНАЧАЛ БЕСКОНЕЧНОГО БЫТИЯ

В пределе полноты бытия все едино с Началом.
Если едино, значит, пусто. Если пустое, значит,
все превосходит и приводит к согласию...
как сокровенно это согласие, как оно темно, как смутно!

Чжуан-цзы

Мы сознательно избрали свидетельства Тайной Доктрины о первоначалах Мира, о генезисе Человека, и теперь необходимо вкратце напомнить суть этих мистических откровений.

Основу Мироздания в Тайной Доктрине составляет Абсолют. В нем до поры до времени свернут непроявленный, нераспакованный Мир и "алгоритм" его потенциального исторического самодвижения. Каково же внутреннее содержание онтологии Абсолюта? Его целостное непроявленное Бытие от любых проявленных онтологии отличает полное отсутствие какого-либо экзистенциального содержания, заключенного в бесконечную онтологическую форму. Абсолют есть форма всех форм — предельная форма Пустоты, Ничто. Пустота, Ничто — это трансцендентная тотальность целостной иерархии абсолютно не актуализованных потенциальностей.

Сциентистское сознание при построении всеобъемлющей картины мира исходит не из Ничто, а из одного из первоэлементов Нечто. "Но зачем нам хлопотать об этом Ничто? — вопрошает М. Хайдеггер. — Ведь как раз наука отбрасывает Ничто и оставляет его как не имеющее никакого значения. Или все-таки, когда мы таким путем оставляем Ничто, не оставляем ли мы его тем самым в покое? Хотя об оставлении в каком покое можно говорить, когда мы оставляем Ничто?"1 Понятия "пустота", "вакуум", "ничто", выступающие сущностными характеристиками трансцендентных первоначал Бытия, встречаются во всех без исключения мировоззренческих модификациях субъектоцентризма.

Великая пустота предшествует полноте человеческого бытия, учил древнекитайский мудрец Чжуан-цзы. Она — не только первоначало сущего, но и трансцендентная основа любых его конкретных форм, тотально определяющая судьбы проявленных онтологии. "В великом начале было отсутствие, — говорил Чжуан-цзы. — То, откуда появилось единое, было единое, но пребывающее вне форм. В бесформенном было различие. Безусловное, не имеющее промежутка, зовется оно Судьбой"2.

Согласно индийской философии тантризма, в основании мироздания лежит шунья (ничто, пустота), в которой исчезают все различия и противопоставления, не Действуют причинно-следственные связи и нет времени и пространства. Мироздание бытийствуст лишь постольку, поскольку существует психическая активность субъекта, прекращение которой ведет к реэволюции сущего и возвращению его к первичному состоянию нунья, ничто.

С метафизической точки зрения философы установили, что ничто вовсе не явлется так уж и совсем ничем, а по отдельным параметрам приближается к категории Нечто! Если же - уже не с философских позиций, а с экономико-производственных - мы рассмотрим вакуум, точнее, промышленную установку, которая его создаёт, то увидим: вакуум - это кое-что! И на сайте http://www.tako-line.ru/catalog/vakuumnye_meditsin предлагается это кое-что, чрезвычайно нужное и полезное в частности в медицинских целях. Вообще применение ваккума в медицине имеет давнюю историю, но только теперь - с появлением доступных по цене агрегатов - мы входим в эпоху широкого применения методик, связанных с вакуумом.

В Древней Элладе Левкипп учил, что Великая пустота содержит в себе бесконечное число миров, постоянно возникающих и разрушающихся. В Новое время основоположник эмпирико-материалистической теории познания Дж. Локк полагал, что Вселенная как совокупность материальных тел конечна и погружена в бесконечное пустое пространство. "Пустота, — писал он, — будем ли мы допускать или отрицать ее существование, означает пространство без тела; и никто не может отрицать, что само се существование возможно, если он не хочет признать материю бесконечной и отнимать у бога способность уничтожить любую ее частицу"3. Великий мистик Яков Беме проповедовал, что Бог в Себе Самом есть безосновное начало, выступающее по отношению к природе и к творению как вечное Ничто. Он — единая сущность, он Ничто и Все. В нем все единое вечно, вечное — едино. Бог есть безосновное, или "тихое", Ничто. В Новейшее время Ничто становится важнейшим основоположением философии экзистенциализма. Согласно Хайдеггеру, Сартру и Камю, трансценденция есть Ничто, которое выступает глубочайшей тайной экзистенции. У Хайдеггера Ничто, к которому трансцендируст экзистенция, — это ничто-бытие, ничто-присутствие. Центральным вопросом метафизики, считает он, является вопрос о бытии, которое не тождественно сущему. «Ничто, — пишет Хайдег-гер, — приоткрывается собственно вместе с сущим и в сущем как в своей полноте ускользающем. Человеческое бытие открывается в ничто, бытие "безопорно", и человек должен обладать решимостью жить в этой "безопорности" и открывать себя в ничто. Ничто — не только гарант любого бытия, но и само бытие»4. У Сартра — это абсолютная пустота, отсутствие. Пытаясь построить онтологию сознания, он отождествляет ничто со свободой и видит в ней конститутивный момент новой онтологии.

Унамуно использует категорию "ничто", для того чтобы понять "трагическое чувство жизни", являющееся витальной основой человеческого существования. Это чувство конкретизируется им как специфическое переживание опыта ничто, которое есть в то же время "жажда бессмертия" и "голод по бытию". Именно в нем философ обнаруживает возможность понять человеческую реальность как экзистирование, искание трансцендентного в имманентном. Унамуно считает, что подлинная историческая реальность заключена не в объективном потоке событий, а в "вечной традиции", в глубинном, "интраисторическом" слое истории, который представляет собой исторический осадок.

В религиозном варианте экзистенциализма дается еще одна интерпретация категории "ничто". Так, Марсель отождествляет ничто с тайной, "несубстативным абсолютом" и говорит уже не об онтологии, а об онтологизации, характерной для свободных человеческих актов.

Примечательно, что даже современная натуралистическая рефлексия также вынуждена иногда прибегать к этому понятию, чтобы картина физического мира приобрела всеобъемлющую форму. Так, в современной квантовой теории поля широко применяется понятие физического вакуума, хотя и не тождественного метафизической пустоте, однако вполне могущего быть конституированным в качестве ее внеметафизического приложения.

Трансцендентная пустота привлекает все большее внимание психологов, исследующих экстрасенсорные свойства человека. В психологической литературе содержится описание целого ряда экспериментов с пустотным основанием человеческой ментальности. Об одном из таких экспериментов поведал миру Станислав Гроф, который в течение 17 лет проводил клинические исследования в области ЛСД-терапии. Этот препарат оказался мощным катализатором, активизирующим материал бессознательного различных глубинных уровней психики человека. «Последний и наиболее парадоксальный трансперсональный феномен, который необходимо рассмотреть в данном контексте, — пишет С. Гроф, — это переживание сверхкосмического и метакосмического Вакуума, опыт изначальной пустоты, ничто, небытия и молчания, который является основным (первичным и предельным) источником всего сущего и "нетварным выразимым Всевышним". Употребление таких определений, как "сверх"- и "метакосмический" (людьми, продвинутыми в ЛСД-терапии) в данном контексте характеризует тот факт, что пустота проявляется как сверхпредопределенная и как лежащая в основе феноменального мира. Она находится вне (сверх) времени и пространства, формы или любой эмпирической дифференциации, а также за пределами любой полярности (двойственности), такой как добро и зло, свет и тьма, покой и движение, агония и экстаз. Как ни парадоксально, Пустота и Универсальный Разум воспринимаются как нечто тождественное и взаимозаменяемое; они представляют собой два различных аспекта одного и того же явления. Вакуум оказывается пустотой, содержащей все многообразие форм, а тонкие формы Универсального Разума воспринимаются как абсолютная пустота"5.

Абсолют — онтология Духа, а потому и непостижим для его несамостоятельной части :— Рацио. Для рационализирующего сознания это — предельная абстракция, используемая скорее как метафора, как вненаучная фикция, нежели как строго определенное логическое понятие. Столкнувшись с онтологической бездной рационально не познаваемого, единственно, что мог человеческий разум поведать самому себе, — то, что она пуста и бессодержательна, так как в акте познания не противостоит ему, гносеологическому субъекту, определяемой предметностью, т.е. эмпирически наблюдаемым объектом. Но это такая пустотность и бессодержательность, из которой перманентно выворачивается весь эмпирически наблюдаемый обмирщвленный и овремененный мир.

Именно пустотный Абсолют бездной своих трансцендентных смыслов выступает предметностью трансрациональных интенций Тайной Доктрины. Ее адепты — мистики, как древние, так и современные, пытаются превратить космическую пустоту собственного Бессознательного в беспредметую предметность самооткровений Абсолюта. В Тайной Доктрине Пустота, или Ничто, — центральная трансрациональная категория, обозначающая онтологическое содержание абсолютных первоначал человеческого существования, обусловливающих собой всю многомерную экзистенцию человека, в какой бы точке исторического пространства он ни находился. Мистический способ постижения целостности бытия состоит в трансцендировании первичной Пустотности, в выхождении за ее бесконечные пределы в протобытие Абсолюта. Ничто — это не категория в привычном сциентистском значении, а универсалия универсалий. Универсалия — это не столько сверхабстрактная, сколько сверхчувственная протокатегория Сущего, вмещающая в себя всю непроявленную тотальность Бытия. По Экхарту, Пустота — "изобильное Ничто". Она есть трансцендентный центр вселенской креации, порождения, возникновения всех форм Сущего. Человеческое творчество своими инновациями укоренено в Пустоту, Ничто.

Почему все же именно эта категория стала ключевой для субъектоцентристской формы мировоззрения? Исследователь основ миропонимания и мировоспроизведения в даосизме В.В. Малявин считает, что особая ценность философемы пустоты состоит в том, что она не позволяет восторжествовать объективизации сущего, наделяя вещи глубиной смысла и собирая их в осмысленное целое. Пустота в даосизме оказывается всепроникающей единичностью, вечностью, сжатой в пространство. Логически она являет собой универсалию универсалий, объемлющую все классы субъектов. Пустота есть целое, нерасторжимое на части, факт бытия, превосходящий сумму всех бытии, космический язык, не переходящий в слова, феномен символизма, не исчерпываемый отдельными символами. Пустота — это то, к чему в акте самопознания можно возвращаться бесконечное число раз, так как она имманентна собственным сакральным глубинам Человека, из которых прорываются его творческие интенции6.

Если в восточной мистической традиции содержание онтологии Абсолюта чаще всего обозначается понятием "пустота", то в западной — понятием "ничто". Один из самых загадочных мистиков, когда-либо живших на Земле, Мейстер Экхарт, утверждал, что и Бог, и Человек по своей онтологической субстанции суть одно и то же — Ничто. «"Ничто", — проповедовал он, — не имеет начала; поэтому Бог, чтобы сделать нас Своим подобием, не мог сделать нас ни из чего лучшего, как из "Ничто". Ибо хоть и создала душу творческая сила Бога, в ней, как и в Нем, нет вещества... Следуй за "Ничто", которое ни в чем не нуждается, и не ищи другой обители: Бог, сотворивший тебя из "Ничто", Он будет, как это ни в чем не нуждающееся "Ничто", твоей обителью, и в Его неизменности станешь ты неизменней, чем "Ничто"»7. Человек своим самотрансцендированием, полагал Экхарт, в состоянии выйти за пределы Ничто, в предонтологию Абсолюта, в которой еще нет ни Бога, ни Человека, и породить Самого Себя в качестве Абсолютного Начала Сущего.

По Экхарту, Ничто потому абсолютно и сакрально, что обладает свойством самотождественности, воспроизводящим пустоту как совершенно не изменяющуюся онтологию. Неизменное — это то, что не имеет ни начала, ни конца, вернее, это такая бесконечная онтология, в которой в непроявленном синкретизме содержатся все начала и концы Сущего как Нечто.

В ряде субъектоцентристских концептуализации Абсолют имеет не одну, а несколько модальностей. Так, например, в христианстве Абсолют триедин: Бог-отец, Бог-сын, Бог — дух святой. В этом, на первый взгляд внутренне противоречивом, догмате содержится важнейшая метафизическая интуиция, позволяющая соединять в единую целостность разнородные формы Пустоты, Ничто, но об этом особо речь пойдет ниже.

Зная общую структуру актуально сущего, можно делать определенные предположения, да простится натурализм, о некоей неявной праструктуре Пустоты. Проявленный мир — это интегративная целостность по крайней мере трех взаимосвязанных феноменальных структур: онтологической, ментальной и семантической. Но тогда как бы напрашивается вывод, что Великая Пустота должна обладать соответствующими им тремя ноуменальными модусами.

В работе "Универсум морали" в качестве модальностей онтологии Пустоты мы использовали такие трансцендентно сопряженные между собой категории, как "семантический вакуум" (Символ), "онтологический вакуум" (Свобода), "ментальный вакуум" (Бесконечный Субъект). Остановимся более подробно на этих трансцендентных модальностях Пустоты, или Ничто.

Абсолют как "семантический вакуум", или Символ. Вся совокупность знаков и значений, как известно, является предметностью семиотики, утверждающей, что от эпохи к эпохе семантическое пространство человеческого бытия перманентно расширяется за счет появления все более дробных значений. Есть основание предположить, что эта многоуровневая система знаков и значений когда-то была свернута в сингулярную пустотность Протознака. "Сначала было Слово", и это Слово вмещало в себя всю последующую развернутость пока еще не проявленного и свернутого семантического пространства. Этим трансцендентным, трансрациональным Словом и являлся изначальный Символ. Символ — знак с бесконечной валентностью, или, по другой интерпретации, бесконечный знак. Он содержит в себе бесконечное множество смыслов и значений. В то же время по своему утреннему содержанию это абсолютно пустотный знак. Символ есть не что иное, как семантический вакуум.

Содержание и валентность знака, утверждает семиотика, всегда находятся в обратно пропорциональной зависимости. Если валентность знака стремится к бесконечности, то его содержание — к нулю, и наоборот. Таким образом, символ — это семантический вакуум еще не проявленного, не распакованного целостного континуума смыслов и значений бытия. Он содержит в себе всю совокупность неявных значений Абсолюта, составляет основу его Тайной Доктрины. Символ — это Абсолют в своем имманентном самоозначивании. "Абсолютно значащим, — писал Гегель, — обладает прежде всего мыслящее, абсолютное, лишенное чувственных свойств единое начало, которое относится к самому себе как абсолютному"8.

Трансцендентный Символ составляет семантическую первооснову мира. О символе в связи с его знаковой пустотностью ничего нельзя сказать сверх того, что он символ. Охватывая своей бесконечностью всю тотальность целостного бытия, он принципиально неопределяем. Само понятие символа, любил повторять К. Ясперс, это всего лишь символ.

Модусы Великой Пустоты находятся между собой в отношениях ноуменальной взаимодополнительности. Символ сасоозначивающегося Абсолюта — Тайный Язык, на котором он изъясняется со своими Адептами в двустороннем акте откровения-постижения. "Человек, — писал Николай Кузанский, — познает бога через символы и намеки... У человека есть высшая тонкость видения, благодаря которой он видит, что символ есть символ истины, и понимает, что истина есть нечто неизобразимое никаким символом"9.

То, каким образом достались человеку символы, не есть вопрос метафизики. Однако он настолько захватывает воображение и не только адептов Явной Доктрины, но и адептов Тайной Доктрины, что на этот счет порой высказываются самые фантастические версии. Так, в своей "Тайной Доктрине" Е.П. Блаватская выдвигает следующую гипотезу о божественном характере используемых человеком символов. Язык символов мог быть передан раннему человечеству более продвинутым "человечеством иных сфер". Со временем это может повториться и с нашим человечеством, когда оно станет наставником другого, нового человечества, передав ему свои знания, которые будут восприняты последним в качестве божественных символов. Знания, будучи явными для одного человечества, по отношению к другому человечеству могут оказаться явленными, тайными, пустотными, непроявленными, нераспакованными, т.е. символическими, содержащими в себе таинственные рационально непознаваемые смыслы о Сущем. «Все это могло быть оплотом прошлого, — пишет Е.П. Блаватская, — и эти странные записи скрыты в "Тайном Языке" доисторических времен, языке, называемом ныне СИМВОЛИЗМОМ»10. Однако какие бы версии на сей счет ни выдвигались, символ может интерпретироваться лишь как семантическая пустотность Абсолюта.

Абсолют как "онтологический вакуум", или Свобода. Согласно Тайной Доктрине, реальна лишь онтология Абсолюта, все же проявленные формы бытия, как в Зазеркалье, ирреальны, иллюзорны. Однако именно ирреальность и иллюзорность проявленных форм бытия и являются открытыми для эмпирического наблюдения, осуществляемого Рацио. "Все, что имеет бытие, — писала Е.П. Блаватская, — исходит от АБСОЛЮТА, который в силу одного этого определения стоит как Одна и Единая реальность, следовательно все, чуждое этому Абсолюту, зарождающему и причинному Элементу, должно быть Иллюзией"11. Реальна лишь онтология Свободы, являющаяся способом существования Субъекта, ирреальна онтология Необходимости, лежащая в основе Объекта. Вне свободы невозможен всеобщий креативный процесс, перманентное самосозидание Бытия. Невозможен вне свободы и процесс самосимволизации Субъекта. Выступая онтологическим вакуумом целостного континуума непроявленных форм бытия, Свобода есть не что иное, как бытийственный модус пустотного Абсолюта. "У меня есть убеждение, — писал Н.А. Бердяев, — что Бог присутствует лишь в свободе и действует лишь через свободу. Лишь свобода должна быть сакрализована, все же ложные сакрализации, наполняющие историю, должны быть десакрализированы"12.

Человек в своем космическом генезисе есть первопроявленность всех трех модусов Пустоты, Ничто. Он одновременно является порождением Бесконечного Субъекта, Символа (Логоса) и Свободы, т.е. Трансцендентного Единого, или Абсолюта. Его жизнь в духе, или духовная жизнь, и воспроизводит перманентно это триединство абсолютного. Воспроизводя символическую реальность посредством веры в Бесконечного Субъекта, человек обретает Свободу. Человек обретает мир и себя в мире не осознанием требований внешней необходимости, а бессознательным следованием внутренней свободе. Он вообще не обретает Свободу как нечто внешнее, она — трансцендентный атрибут Человека как Ноумена.

Свобода — это не осознанное следование непреложным требованиям необходимости, а естественный и единственный способ существования Человека в Духе. Только сам человек может снять с себя сакральное бремя свободы, отказаться от своего самого высокого онтологического статуса и бегством от свободы (история как бегство от первоначал) попасть в конечном счете в тотальную зависимость от порядка необходимости. Эту тенденцию поведения человека в современном до предела объективированном мире всесторонне осмыслили Н.А. Бердяев и Э. Фромм. Пока человек следует порядку свободы, его экзистенция принадлежит Вечности. Как только человек снимает с себя бремя свободы и уходит в удобную зависимость от Необходимости, он выпадает из онтологии Гармонии и укореняется в онтологию Хаоса, и тогда уже его бытие принадлежит и не Вечности, и не определенным формам Времени, а Безвременью.

Все модусы Пустоты, Ничто находятся в синкретическом единстве. Вне Символа нет Свободы Субъекта. Символ свидетельствует не только о семантической сущности Бесконечного Субъекта, но и о характере внутренних отношений Протобытия. В этом отношении Символ и Свобода — взаимообусловленные трансцендентные категории. Символ — семантический инвариант самой высшей онтологии — абсолютной Свободы. Онтологическая и семантическая модальности Абсолюта изоморфны. "Слово есть онтологическая изотропа" — утверждал П.А. Флоренский. В его учении нет разделения Сущего на чистое бытие и чистое мышление, существует лишь целостная символическая реальность, единый Символ, чувственной стороной которого выступает весь Космос. "Бытие, которое больше самого себя, — писал П.А. Флоренский, — таково основное определение символа. Символ — это нечто, являющее собою то, что не есть он сам, большее его, и однако существенно чрез него объявляющееся. Раскрываем это формальное определение: символ есть такая сущность, энергия которой, сращенная или, точнее, срастворенная с энергией некоторой другой, более ценной в данном отношении сущности, несет таким образом в себе эту последнюю"13.

Символ означивает свободу, как пустотный знак — пустотную антологию. Поэтому можно сказать, что символ есть семантическая онтология, а свобода — онтологическая семантика. Эта трансцендентная взаимообусловленность символа и свободы говорит о том, что первозданное Слово содержит в себе энергетику Бытия, а первородное Бытие — энергетику смыслов и значений Слова. Слово, лишенное онтологической энергетики, не в состоянии позитивно воздействовать на Целостное Бытие. Но и Бытие, лишенное семантической энергетики, способно лишь низвести Трансцендентное Слово до уровня Эмпирического Термина, выражающего некую внебытийственную иллюзорность так называемой объективной реальности.

Свобода нерасторжима с Символом (Логосом), и это особо проявляется в духовном самопознании Человека, в духовной практике обнаружения в Себе света Абсолюта, в само-трансцендировании. В даосизме абсолютная реальность может созерцаться либо как свет, либо как мрак. Абсолют темен для детерминированного порядком необходимости несвободного Рацио и светел для свободного Логоса, так как он изнутри, из глубин своего собственного семантического вакуума созерцает бытие Абсолюта. По мере распаковывания Ничто в Нечто пустотная субстанция Духа для Рацио, познающего все внешним, объектным образом, с позиции стороннего наблюдателя, представляется все более и более темной и мрачной. Великая пустота сакральна и потому раскрывает свои тайные знаки и просветляется лишь в акте свободного самотрансцендирования. «Вдруг вспыхивает свет, единственный, чистый, — пишет Плотин. — Ты спрашиваешь себя, откуда он идет, снаружи или изнутри. Когда он исчезает, ты говоришь: "Он шел изнутри — и все же не изнутри". И не надо искать, откуда он. Ибо исходной точки не существует. Свет ниоткуда не идет, он никуда не направлен. Но он появляется и исчезает. Поэтому не надо его искать. Надо спокойно ждать его появления, готовясь к моменту, когда он станет видимым»14.

Как только человек вкусил плод от древа рационального познания, так сразу же, пишет Л. Шестов, "пустое Ничто обернулось для него Необходимостью, превращающею, как голова Медузы, всякого, кто взглянет на нее, в камень"15. Под воздействием репрессивной рационализации Пустота превращается в сплошной мрак, наводящий на человека страх и отчаяние.

Проявляясь, распаковываясь до онтологии Необходимости, Трансцендентная Свобода утрачивает свои абсолютные бытийственные формы, превращается в "окаменелости" человеческого духа и таким образом становится непроницаемой ни для внешнего, ни даже для внутреннего света. «Различие в характеристике реальности, — пишет В.В. Малявин о сущности трансцендентной рефлексии в даосизме, — сводится к различию перспектив созерцания. Пустота предстает светом тому, кто взирает извне. Свет и единство предсуществуют мраку и разделению: они нерукотворны, тогда как всякое отстранение от них есть результат деятельности ограниченного самосознания. Однако одно не отрицает другого... Даже бесконечная перспектива космического сознания не отменяет "границы безграничного". В великом пределе бытия абсолютный субъект "помрачен"; он непроницаем сам для себя и сам о себе свидетельствует. Пустота мерцает»16.

Развивая рассуждения о "мерцающей пустоте" абсолютного бытия, можно интуитивно высказать такое предположение, что различие перспектив созерцания возникает и тогда, когда ее предметностью выступает Нечто, Полнота. Взгляд на Полноту проявленным самосознанием, и прежде всего с помощью Рацио, создает иллюзию света, и, напротив, интенция, исходящая из трансцендентных глубин Логоса, обнаруживает в ней лишь мрак эмпирического бытия Необходимости. Полнота "мерцает" так же, как и Пустота, но не интенциями Абсолютного Субъекта, а экстенциями Абсолютного Объекта. Слабое мерцание Полноты свидетельствует лишь о том, что в структуре объективации еще сохраняются остатки трансфизических сущностных сил. В обеих мировоззренческих доктринах Сущего онтология Абсолюта, каковой является Свобода, "мерцает", только в Явной Доктрине — отраженным светом Полноты, светом Тела, а в Неявной Доктрине — прямым светом Пустоты, светом Духа.

Абсолют как "ментальный вакуум", или Бесконечный Субъект. Бесконечный Субъект — еще одна модальность Абсолюта — ментальная. Абсолют является не только пустотным знаком, но и пустотным субъектом, или прасубъектом. Таковым в ментальном плане Абсолют оказывается потому, что не обладает каким-либо персонифицированным содержанием и в то же время потенциально включает в себя весь целостный континуум непроявленных форм субъективности, личностности.

Прасубъектом пустотный субъект является прежде всего потому, что содержит в себе человеческие свойства лишь в форме потенциальностей, актуализация которых в целостное человеческое существо происходит в процессе ментального первопроявления, самоинверсии Абсолюта, каковым является процесс космогенеза Человека. "Первый Небесный Человек, — писала Е.П. Блаватская, — есть непроявленный Дух Вселенной и никогда не должен быть низведен до Микропросопуса, до Малого Лика или Облика, прообраза человека на земном плане. Микропросопус, как только что сказано, является проявленным Логосом, и таких Логосов много"17. Абсолют как Бесконечный Субъект есть ментально не проявленный Ноуменальный Человек, а Ноуменальный Человек — ментально проявленный Абсолютный Субъект. Как известно, Библия свидетельствует, что Бог сотворил Человека по образу и подобию своему.

От пустотного, трансцендентного субъекта субъект феноменальный отличается прежде всего определенной полнотой ментального содержания. Человек есть ментальная первопроявленность пустотного Субъекта — Абсолюта. Первый Земной Человек от Небесного Человека отличается уже тем, что он есть некая Личность, являющаяся носителем не Всеобщего Пустотного Символа, а его именной модификации, что он есть именитствующий Бог. «"Первое", — считала Е.П. Блаватская, — неизбежно предполагает нечто, что есть "первовыявленное", "первое во времени, пространстве и по степени", и потому конечное и условное. "Первое" не может быть Абсолютом, ибо оно есть проявление»18.

Человек не может быть абсолютно пустотным субъектом, так как даже только что родившийся ребенок непременно нарекается определенным именем, несущим в себе первопроявленное ментальное содержание. С появлением некоей полноты ментального содержания у Субъекта Лик превращается в Личину, Маску, стягивающую собой его субъективность, личностность в некую антропную ментальную целостность. Личное имя, или Имя личины, — семантический инвариант ментального содержания Человека. Ментальный вакуум никак не может именоваться, определяться, нарекаться ("мысль изреченная есть ложь"). У Небесного Человека нет имени, потому что своей субъективной пустотностью он охватывает тотальность целостности Бытия, основу которого составляет онтологический вакуум. У непостижимого Бога не может быть Имени, Именного Символа, так как он и есть сам Символ, Логос. "Все те, кто пытались дать имя Непознаваемому Началу, — писала Е.П. Блаватская, — просто лишь умаляли его. Даже говорить о Космической Мыслеоснове — исключая ее феноменальный аспект — равносильно попытке закупорить в бутылку первичный Хаос или же наклеить печатный ярлык на Вечность"19.

Итак, Абсолют триедин по своей трансцендентной природе и может быть гиперкатегоризован (та самая "ахиллесова пята" столь необходимого для выяснения первоначал сущего стыка метафизического и трансфизического) в качестве единого свободного субъективного символизирующего пустотного начала. Полагаясь на многовековую интуицию человечества, Абсолют должен приниматься (естественно, на веру — логические свидетельства здесь неуместны) одновременно и как Субъект, и как Символ, и как Свобода. Это — предельные метафизические характеристики трансцендентного, универсалии самого высшего уровня обобщения целостности Мироздания.

Введение в метафизический анализ сущего этих универсалий облегчается обращением к одному из главных догматов христианства — Троице. Святая Троица есть единство трех ноуменальных модусов Пустоты, Ничто: Бог-отец (онтологический вакуум, или Свобода), Бог-сын (семантический вакуум, или Символ, Логос) и Бог — дух святой (ментальный вакуум, или Субъект). Именно этот, может быть, самый "темный" для метафизической интерпретации, трансцендентный намек и призван был изначально высветить человечеству глубины мироздания, однако, приняв его за метафору, человек придал ему статус сугубо религиозного догмата, лежащего по ту сторону рациональной метафизики.

Может быть, такое прямое отождествление пустотных универсалий с христианским триединством Бога — слишком уж смелая натяжка? Может быть, без него можно и обойтись в сугубо метафизическом анализе целостности Мироздания? Видимо да, но ведь интуиция здесь проделывает работу на грани возможного, и ей трудно удержаться от соблазна опереться на свидетельства Тайной Доктрины. Стремление познающего разума "брать действительность" предельно субъектно не может быть подкреплено столь привычными в рамках объектного подхода теоретизмами Логики. Здесь метафизика пытается дойти до такой степени конкретности и определенности, которая "позволительна" лишь самотрансцендирующему началу. "Конечная и абсолютная Причина, — писала Е.П. Блаватская, — навсегда должна остаться для человека непостижимой и беспричинной Причиною. Но даже это не есть решение вопроса и должно быть рассматриваемо лишь с высшей философской и метафизической точки зрения, иначе лучше не касаться этого вопроса. Это абстракция, на пределе которой человеческий разум, как бы ни был он искушен в метафизических тонкостях, — содрогается и изнемогает"20.

У метафизической интенции, пытающейся обосновать основание Сущего, нет иного способа, как прибегнуть к некоей самоинтерпретирующейся метафоре. Такой самоинтерпретирующейся метафорой человеческих первоначал и выступает Великая Пустота, Ничто. Последовательное развертывание этого метафорического образа посредством вступления пустотного субъекта в автодиалог (мыслитель способен на это при условии, если самотрансцендированием разблокирует свое пра-Я) приводит к иерархизации понятий и категорий, релевантной универсуму онтологических статусов Человека.

Лишь условно Великая Пустота как трансцендентно-метафорическое основание Сущего может дифференцироваться метафизической интенцией на три сопряженных модуса Единого: символизм, персонализм и онтологизм. Символизм весь универсум связей и отношений выводит из внутренней активности Логоса, он логизирует бытие и экзистирующего в нем субъекта, обнаруживая в их сущностных проявлениях следы первозданного самовитого слова. Персонализм выводит элементы мира и слова из трансцендентных свойств личностности, субъективности, ментализирует бытие и символ и в качестве своих атрибутов обнаруживает их в своих собственных экстериоризациях и объективациях. Онтологизм же выводит всю совокупность субъективаций и слов из безосновной основы бытия — свободы, т.е. онтологи-зирует и символическое, и субъективное.

Примечания

1 Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие. – М., 1993. – С. 17, 18.

2 Цит. по: Малявин В.В. Чжуан-цзы. – М., 1985. – С. 156.

3 Локк Дж. Опыт о человеческом разумении // Локк Дж. Соч.: В 3 т. – М., 1985. – Т. 1. – С. 227.

4 Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие. – М., 1993. – С. 22.

5 Гроф С. Области бессознательного: опыт исследования ЛСД-терапии // Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности. – М., 1990. – С. 451, 452.

6 См.: Малявин В.В. Чжуан-цзы. – С. 101, 102.

7 Экхарт М. Духовные проповеди и рассуждения. – М., 1991. – С. 102-104.

8 Гегель Г. Эстетика: В 4 т. – М., 1969. – Т. 2. – С. 141.

9 Николай Кузанский. Берилл. – Соч.: В 2 т. – М., 1980. – Т. 2. – С. 99.

10 Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. – Л., 1991. – Т. 1, ч. 2/3. – С. 10, 11.

11 Там же. – Ч. 1. – С. 357.

12 Бердяев Н.А. Самопознание. – М., 1990. – С. 51.

13 Флоренский П.А. У водоразделов мысли. – М., 1990. – С. 287.

14 Цит. по: Адо Пьер. Плотин, или Простота взгляда. – М., 1992. – С. 66.

15 Шестов Л. Киргегард и экзистенциальная философия: Глас вопиющего в пустыне. – М., 1992. – С. 94.

16 Малявин В.В. Чжуан-цзы. – С. 196.

17 Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. – Т. 1, ч. 1. – С. 267.

18 Там же. – С. 49.

19 Там же. – С. 36.

20 Там же. – Ч. 2/3. – С. 334.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Фёдоров Юрий Михайлович (1936-2001), русский мыслитель.

Философы, любители мудрости (биографический справочник).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

> НА ГЛАВНУЮ > БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА > КНИЖНЫЙ КАТАЛОГ Ф >